Серебрянная луна глава 4-5-6-7

                ГОРБАТЫЙ.
      
                « Этот повеса , видимо не слишком дорожил                д                друзьями детства и поторопился уйти от
                Них в мир иной…»
                Юрий Герман                .

Я не ждал, что прямо вот так он откроет мне имя своё и примерно так  и получилось.
Называй меня как тебе будет угодно-коротко бросил он мне:  У меня столько имён, что если даже ты и придумаешь  ещё одно, то это не будет мне в тягость.
Я на секунду призадумался. Не спорю,  у меня мелькнула мысль придумать что ни будь этакое занозистое, однако сейчас поступить так было бы просто глупо и я не мудрствуя лукаво произнёс: Пожалуй я буду называть тебя Князем Тишины. Ты сидишь здесь в полном безмолвии и жестоким разумом своим осматриваешь каждый уголок царства своего. Но по полному этому прозвищу называть тебя слишком долго, и я  буду наименовать тебя просто Князь.
Ты угадал- ответил мне он: Таково моё одно из самых распространённых  имён среди вас людей, так меня называет добрая четверть рода вашего.
При этих словах можно было бы с уверенностью сказать, что я криво усмехнулся. Презрительный тон его, столь оскорбивший меня вначале нашего знакомства, резко пошёл на убыль и наше общение из бурного диспута плавно перетекло в русло беседы. Однако расслабляться было опасно- впереди было множество подводных камней.
Что же, пользуясь твоим согласием, я хочу  услышать ответ на ряд вопросов, давненько уже будоражащих мой разум. Однако у меня нет желания докучать тебе расспросами по поводу твоего бытия, искушения Евы или приближения Армаггедона. У меня нет дурной привычки совать свой нос в те дела, в которых не имею ни малейшей компетентности. Однако мне нужно удовлетворение своего, как сказал Чернышевский, «Разумного эгоизма»- меня  интересует  лишь то , что связано только с моей персоной. 
Я слушаю тебя- последовал незамедлительный ответ.
Для начала я хочу спросить тебя вот о чём. Зачем ты разыгрывал эту комедию с перевоплощением в какого то Вильгельма Александровича?- поинтересовался я: И почему так, а не Николай Васильевич или, скажем Арон Рабинович?
Принц Вильгельм Оранский и Александр Македонский- загадочно ответил он: Вот из каких персонажей я выбрал себе псевдоним.
Как ни любил я иной раз вступать в диспуты с различными образованными личностями, но от объяснения своих поступков, а так же их мотивации путём разведения собственных философских доктрин- меня просто воротило. А уж тем более я и в мыслях никогда не имел «придавать делам своим законный вид и толк», уповая на труды различных мыслителей, хотя признаюсь честно, частенько вворачивал в разговор различные цитаты и крылатые выражения.
Но победить такого противника интеллектуально или с помощью хитрости я даже и думать не хотел- сей Князь видел меня насквозь и любое замешательство, а так же попытка как то схитрить с моей стороны  мгновенно были бы замечены им и сразу использованы  против меня же самого. Поэтому только философский подход к делу мог помочь мне достойно выйти из этого положения- это я уже понял, когда сумел заставить его перестать надсмехаться над собой, но и взять инициативу в свои руки. Не теряя ни мгновения я оседлал конька мыслителя и вновь первым атаковал своего противника, направляя разговор в нужном мне направлении.
Если вернуться к самому истоку нашей беседы, то сказал ты мне, что я насовершал множество преступлений из за своей невежественности и глупости. Но я сделал вывод что не причислен ко всяким омерзительным тебе личностям и это меня несказанно радует. Меня беспокоит только одно: почему же ты назвал меня преступником?  Я не грабил сирот, я не насиловал женщин, я не наживался на лишениях страдающих, я не забирал последнее у неимущих, я всегда платил по долгам своим…
- Ты отнимал то, что дано было не тобой, а именно самое главное- человеческие жизни и считал, что кто то дал тебе на это полное право.
Ты называешь мою борьбу с людским отребьем  преступлением?  С теми «кто отравляет священную воду своей похотью, теми в чьих руках плод становиться приторным и гнилым»?
Я возненавидел  их «морды с оскаленными зубами и жажду нечистых» . И первое что я сделал- отказался жрать тот навоз, на коем  взращивается и размножается отребье - имя которому мнимый идеализм: НЕ ВИЖУ ЗЛА, НЕ СЛЫШУ ЗЛА, НЕ ГОВОРЮ ЗЛА. Подобное самоустранение, дабы избежать не дай бог какой ни будь ошибки -«значит сидеть смирно в болоте» – вот что прекрасно и легко для их добродетели.
И только тот, кто считает себя настоящим человеком, не может не испытывать чувства вины глядя на торжество злобного и подлого существа, сумевшего с помощью подлости и обмана снискать себе защиту, позволяющую ему попирать остальных.  И это чувство вины должно вселять в нас новые силы для борьбы со злом. Я отнюдь не собирался бороться с отребьем во вселенских масштабах, для этого нужно было родиться святым или пророком. А я, будучи простым гражданином не имел идеи вдохновлять кого либо своим примером. Я просто  « не захотел терпеть жажду, но и не пошёл вместе со зверями в пустыню, только бы не сидеть у водоема вместе с грязными погонщиками верблюдов.»  Я пью  из своего водоёма сам и сам же ревностно охраняю его от тех, кто пожелает не испить со мной, но окунуть в него своё грязное рыло. Вот почему не просто  гнал от себя отребье, но и сам  встал на тропу тех, кто хочет « духом своим отнять дыхание у духа их».  В этом есть моё преступление?
Я замолчал, внимательно всматриваясь в него и пытаясь понять какое действие произвели на него моё пылкое откровение. Он так же с секунду промолчал, после чего заговорил снова:
Знаю я, что среди тех, кого лишил ты существования, были не только представители ненавистного отребья.
Да, среди них было некоторое количество и других- ответил я: Одни были подобны ярким и красивым ядовитым плодам висящим на сучьях.  Если тлетворный плод попадёт в святой источник, то он так же может отравить воду в нём.  Остерегайся тлетворных плодов и сбивай их вовремя… Другие же «больше зла сделали мне, чем всякое человекоубийство- невозвратное взяли они у меня…»
Хорошо, тогда поступим так -ответил Князь: Я задам тебе несколько вопросов. И продолжение нашей беседы зависит от того как ты сумеешь дать на них ответ.
Опять экзамен.- усмехнулся я: Ты сам ещё недавно говорил, что не имеешь лишнего времени, что бы тратить его впустую. Так зачем же ты будешь терять его, спрашивая меня о том, что знаешь и так сам?
- Я знаю какие деяния ты совершил, ноя  не могу знать, понимал ли при этом, что творил?!  Одно дело фанатически следовать тому, что вбил себе в голову, оставаясь тупым, слепым и глухим, и совсем другое созидать свою идею. Я не имею дела с теми, кто не сможет ответить за себя. Для того, что бы быть дураком, не обязательно быть сумасшедшим…
Это был вызов, не смотря на явно прозвучавшие в нём нотки угрозы.
Я слушаю тебя- ответил я: И разул все уши и глаза.
Для начала ответь мне, Александр что подвигло тебя на столь глубокое пристрастие к изучению Философии жизни.
Я сразу почувствовал подвох в этом бесхитростном на первый взгляд вопрос, поэтому незамедлительно дал на него замысловатый ответ: Далеко не всякая философия этого направления видеться мне как достойная изучению. Я имел привычку изучать только труды достойных людей, количество которой в этой обширной науке равняется жемчужным зёрнам в обширной куче навоза. Надо быть действительно настоящим старателем и потратить не мало сил, дабы найти их.
- А что же ты относишь к недостойным трудам?
- Я не отношу к достойным трудам изречения, подобным: «Ударили по левой щеке- подставь правую»- Вот почему мне ненавистно Христианство, Толстовство и тому подобные психологии рабства, а так же все те, кто певозносят его. «Проповедники смирения! Всюду, где есть слабые, больные, покрытые струпьями, они ползают как вши…» Добродетель! В нём лежит самая большая опасность для человеческого будущего!
Я не отношу к достойным трудам воздыхание  каким то кодексам чести, самопожертвования и героизма во имя высоких моральных идей. « Поистине дух их- павлин из павлинов и море тщеславия! Зрителя требует дух поэта- хотя были бы то буйволы- тупо смотрящие, душой своей близкие к песку, но ещё больше к болоту…». Поэтому Конфуций, Платон и подобные ему направления  утопизма вызывали подобную реакцию и у меня
Ещё более отвратителен мне своими понятиями Буддизм, о чём я уже имел честь упоминать ранее. Ибо блаженны сострадательные в своём сострадании, сострадая к нищим духом. Оттуда, да именно оттуда и приближается к людям грозная туча.
Величайшее омерзение  вызывают у меня образованные трусы, мелочные в своих подлостях желающие быть всегда зрителями.  «Меня знобит от мелких изречений и истин их; часто от мудрости их идёт запах, как будто она исходит из болота…».
А я скажу прямо, что ты выбрал с самого начала Ницше, но только потому, что он наиболее подходил к твоим идеалам. – перебил меня Князь: А на всех остальных тебе было всё равно, потому ты только поверхностно  просмотрел их и то только для того, что бы сравнить с ним и лишний раз убедиться в его безоговорочном превосходстве. И я прямо заявляю тебе, что по моему мнению такая тактика характерна для невежд, нахватавшихся где то верхушек знаний и подобно быку, мчащихся на красную тряпку.
Каждый сам путеводную звезду для своего пути- холодно ответил я:   Старик Ницше ничего нового не открыл в своих трудах. Просто он пролил свет на те стороны сущности, которые человек испокон веков пытался прикрыть разными слащавыми идеалами, порождёнными такой мерзостной вещью как мораль.
Мораль есть один из основных способов нормативной регуляции действий человека в обществе- возразил Князь: Это не есть канон, а лишь особая форма общественного сознания и вид общественных отношений.
Мораль предписывает человеку быть определенного рода личностью, осуществлять прежде всего духовное и лишь затем - практическое самоопределение .- моментально парировал я его изречение: Так значит не её насаждение ли предписывает человеку подчиняться стадному инстинкту, не она ли лишает человека свободы мысли, ограничивая его своими рамками?
- Получается твой лозунг- никаких границ, «Анархия- мать порядка?»
- Нет.  Закон- есть порядок, не допускающий хаоса. И каждый гражданин должен следовать ему, дабы общество не превратилось в свинарник. А  моралист напоминает того самого Московского защитника животных, который после срыва корриды, якобы жестокого отношения с животными, благополучно идёт домой и ест котлету из говядины. Потому, что мораль направлена против природы человека и горе тому законодателю, который будет создавать законы на основе морали.
Значит тупо следовать закону.- произнёс Князь: Таков по твоему должен быть человек и гражданин.
Твёрдо следует закону гражданин, потому что хорошо понимает его. А тупо дурак, который ничего не может понять. - ответил я: А дураков общество всегда любит. Это отличные дрова, которые легко пускать в расход теми или иными способами, когда законодательной власти хочется погреться.
Ты сумел объяснить мне свою точку зрения. - ответил Князь: Я понял тебя и теперь я задам тебе следующий вопрос. Что ты понимаешь под словом: СПРАВЕДЛИВОСТЬ?
Неразменная монета всех времён, народов и культур .- ответил я:Ей всегда платят и за добро и за зло. Пускай оплата далеко не всегда производиться вовремя, но деньги всегда приходят по адресу как бы он после этого не изменялся.
Ты очень хорошо преуспел в теории- ответил Князь: А на практике я вижу совершенно обратную картину.
Практика?- спросил я: Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
- Ещё совсем недавно ты признавал себя ярым борцом с отребьем.
- Я и сейчас ни на миг не отступлюсь от своих слов.
Тогда вспомни своё первое деяние- произнёс Князь.
Тебя интересует Бубенцов- спросил я: Неужели ты испытываешь жалость к нему?
- Меня интересует почему ты поступил с ним так.
Что же, я отвечу. Начну с самого начала. С золотых детских лет, именно со школьного возраста. С этим типом я получил знакомство в пятом классе…
- А не в четвёртом? Не тогда, в мае, он при всех толкнул тебя с лестницы, только потому, что ты попался у него на дороге.
-Ну это я не беру в расчет.
- Естественно, потому что ты был слабаком и каждый мог безнаказанно пнуть или унизить тебя. Ты боялся дать сдачи , что бы не быть избитым. И не потому ты не жаловался никому из взрослых, что считал это низким, а просто боялся, что тебя потом растерзают. Поэтому ты и злился на всех, но злиться мог только внутри себя, и боялся проявить эту злость, что бы опять не быть униженным. Так что он знал кого пинать, вот почему ты стал для него излюбленной жертвой и он не упускал случая публично выставить тебя на посмешище. С того толчка и началось твоё преследование им. Поэтому ты всегда старался любыми путями избежать его, а он всячески старался подкараулить тебя, пока наконец за плохую успеваемость, тебя не перевели в вечерку, только там он потерял тебя. Но перед этим он облегчился прямо в твой портфель, пока он лежал на перемене в классе. А когда перед уроком ты придя, открыл его, то над тобой хохотал весь класс. А Бубенцов под всеобщее веселье надел его тебе прямо на голову. И именно после этого ты затаил на него смертельную обиду.
Да это было так. И я до сих пор со стыдом вспоминаю то время. – ответил я жестко: Однако тогда я любил читать. Тогда я и нашёл того, чьи труды наиболее показались мне самыми реалистичными- Фридрих Ницше. Его слова: «способность к мести» , они были просто как зачарованное зелье. Я прочитал этот труд и он очень вдохновил меня . Я осознал,  все мои беды были лишь от того, что в то время я не был «способен к мести» и как выносливый верблюд  лишь тащил свою нелёгкую ношу в пустыню. Читая остальные труды великого философа, я понял насколько великая способность- умение мстить. Но для этого нужно действительно научиться ненавидеть, но не трусливо показывая кулак в спину с приличного расстояния, а быть по настоящему охваченным лютым пламенем ярости души своей, сжигающем тебя и выворачивающем изнутри. Тогда словно прохладная вода, гасящее это пламя, приходит сладкое чувство мести, точнее её приближения. И ты смотришь врага своего, зная, что он уже обречён на час  расплаты и начал ты уже готовиться к осуществлению мести своей. Вместе с ним радуешься ты всем его удовольствиям и удачам, тебя веселит его наивное неведение того, что ждёт его в недалёком будущем. И я не только сумел обрести, но и  развил в себе эту способность, а это дано не каждому, как я убедился впоследствии . И именно благодаря этой способности я сумел начать превращать дух свой  из верблюда во льва.
И что ты начал делать дальше- Князь не спрашивал, а требовал продолжать меня свой рассказ.
Дальше я начал готовиться к осуществлению своего превращения. Даже малейшая подробность от начала составления, вплоть до реализации плана доставляла мне неимоверное удовлетворение.
Я начал ходить на тренировки по рукопашному бою, параллельно ходя в тренажёрный зал и без конца проворачивал  про себя подробности как я буду превращать этого самого Бубенцова  в  того кем он должен стать, в каком месте и каким способом  я заманю его туда. В этом деле лучшим пособием для меня стал величайший труд Сунь-Цзы «Искусство Войны»- именно этот трактат более чем двухтысячелетней давности стал для меня настоящим путевым компасом.
 Однако, признаюсь честно,  по прошествии определённого времени я перестал искать специально встречи со своим недругом,  лишь удовлетворяясь своей возрастающей мощью- я заметил, что меня начали уже побаиваться . Однако судьба сама похлопотала о нашем свидании.  Да я встретил его, спустя пять лет, возле ночного магазина. Бубенцов стоял возле входной двери и с наслаждением потягивал из горла бутылки пиво. Да это был он и я сразу узнал его. Он стал низким и щуплым, но был модно одет и, судя по позе, в которой стоял, весьма уверен в себе.  Старое чувство ненависти вспыхнуло как огонь, но это был уже не тот гигант, долгое время державший меня в страхе, теперь я мог бы одним ударом теперь  уложить его наповал.  Именно этот факт и заставил меня остановиться и некоторое время издали пристально смотреть на него. Но чем больше я наблюдал за ним, тем больше к ненависти моей примешивалось  чувство неимоверной гадливости-  он ничуть не изменился с тех времён и его самодовольство так и выпирало из него. Он узнал меня и окликнул, а я двинулся к нему ни мало не скрывая угрозы. Бубенцов заметил это, но не только не испугался, но даже не выявил капли смущения, и  из его напыженно-приветливого обращения, я ясно ощутил, что он прекрасно помнит, что сделал тогда со мной. Мне хватило и нескольких секунд для понятия ситуации:  он по прежнему был уверен, что перед ним тот же самый верблюд, только более взрослый  и даже не подозревал, что играет теперь со львом. Я всем нутром почуял наличие опасной для ведения своего боя местности- за этим противником явно чувствовалось наличие холмов или какой-то мощной горы и опасения мом подтвердились очень быстро. Из разговора я узнал, что его отец был директором крупной корпорации в сфере недвижимости и ни в чём не отказывал своему чаду.  Естественно, тот вёл привольную жизнь богатого бездельника, всё своё время тратя на мотовство, пьянство и разврат. Через минуту он уже хвастал передо мной своим дорогущим авто, потом перешёл на ночные клубы и девок с которыми препровождал своё время. Со времён школы он был тем, « кому недоставало всего, кроме избытка самого себя»- калека наизнанку, как метко сказал Заратустра. Этот самый избыток и выпирал на том ровном месте, кем он всегда был и оставался- всё соответственно в нём было горбатое: и душа , и мысли, и поступки. Теперь же, когда ему доставало всего, он ощущал всё растущую потребность  лишь в собственном избытке. И эту нехватку он пополнял с неимоверной алчностью… В автомобиле мог ездить едва держась на ногах от опьянения; в институте, куда его засунули не взирая на бешенный конкурс мог не появляться неделями- как я понял благодаря его папаше ему сходило с рук всё, что он только бы не вытворил. Против такого противника невозможно было идти прямым боем- тут нужен был обходной манёвр, план которого тут же созрел в моей голове.
 «Когда у горбатого отнимают горб его, у него отнимают и дух его…»- вот теперь чем руководствовался я   для осуществления мести достойной это обломка. И я не колеблясь ни минуты приступил к выполнению своего плана, который состоял всего лишь из трёх шагов, но требовал максимальной концентрации, чудовищного терпения и колоссальной выдержки. Ибо малейшая допущенная слабина или ничтожная помарка могла пустить всё под откос. Я должен был рассчитать всё до единой мелочи и торопливость была смерти подобна.
И каковы были твои действия дальше?- спросил Князь.
Предсказать всю его сущность было весьма нетрудно. Подобные ему личности терпеть не могут тянуться к обществу тех, кто находиться выше их- наоборот они чураются его как холеры. Для них главное окружить себя либо теми, кто явно ощущает себя ниже их, либо разными с их же точки зрения дураками. Это столь необходимое средство для роста их горбов, что они уже сами неимоверно жаждут общения с подобными личностями.
Для того, чтобы заставить врага выступить против его воли,
завлекай его какой-либо [ясной] выгодой.-
так сказал Сунь- Цзы и, руководствуясь его словами, я сделал первый шаг и попал в самую точку. Для начала я просто зацепился за него, а потом начал завязывать с  ним дружбу, льстиво смотря ему в рот и потакая во всём. Я не преставал при каждой встрече жаловаться ему на нищету и собственную долю, молча слушал его презрительные наставления- его, не забившего  в жизни гвоздя в стену, не забывая благодарить за ценные указания. И вскоре мне удалось затесаться в общество вышеупомянутых личностей. Он таскал меня всюду, где только не появлялся сам и всем представлял меня как некого горохового шута, над которым можно было потешаться до бесконечности. Скажу честно, что мне даже доставляло это удовольствие- смотреть на жалкую кучку несуразных недорослей, не стоящих даже сотой доли тех денег своих родителей, которые они с наслаждением прожигали вместе со своей никчёмной жизнью. Они не сколько не стеснялись  меня как полного дурачка и через некоторое время я знал о них практически всё и мог без труда сыграть с любым из них как хотел, но все они не были интересны мне- мне нужен был только Бубенцов. В итоге старания мои увенчались успехом довольно быстро- в один прекрасный день я был познакомлен с его отцом. К встрече с ним я готовился особо тщательно- этот мог расстроить все мои планы, если бы стал внимательно присматриваться ко мне. Но я был уверен что яблоко от яблони недалеко падает и опять оказался прав: сынок был уродом под стать своему папаше. И если у сынка из-за горба хромал мозг, то у папаши из-за его горба явно хромало зрение-естественно тот так же увидел во мне того, кого хотел видеть- лизоблюда, вертящегося поле его чада и желающего произвести впечатление на него самого. Отец Бубенцова просто болел авторитарностью и желал что бы ему беспрекословно подчинялись- выражение  собственного самолюбия было для него превыше всего и так же как и его сынок он ставил прежде всего своё Я. И хуже всего было бы для обоих этих горбунов хоть малейший удар по собственному самолюбию-это было  нестерпимо для них. Разумеется презрительно усмехнувшись в мою сторону, его папаша сделал для меня «великую милость»- приняв меня в свою компанию на какую-то шестёрочную должность. Естественно «благодарность моя не ведала границ» и почти мгновенно моя персона оказалась   . Я же, попав пускай и на задворки их кухни, сразу перешёл ко второму этапу своего плана. И много времени мне не нужно было потратить, что бы узнать истинное положение вещей в стане врагов своих и получить в руки тот рычаг, который лишил бы их единства в действиях своих. Оказалось что это сделать было даже легче чем мне вначале предполагалось.
Старик, как за глаза величал Бубенцов своего папашу, полностью обеспечивал  сына и жену, но меж тем считал их своей частной собственностью, так как ни мало не смущаясь  вытирал о них ноги при каждом удобном случае. Он считал что только ему полагалось право носить свой горб- он знал что это горб, но чрезвычайно гордился этим уродством как возвышением над остальными. А вот о горб своего непутёвого чада ему уже надоело бесконечно спотыкаться, так как частенько публично лупил по нему палкой, не стесняясь никого. Это-то и было для Бубенцова хуже калёного железа –он  постоянно искоса видел на себе насмешливые взоры окружающих, своих собственных друзей и прежде всего меня самого. Бубенцов и раньше ненавидел своего отца: ненавидел его обращение с собой, ненавидел тех женщин по которым он бесконечно болтался, ненавидел его пьянство и разгул. Но вынужден был терпеть всё, так как ответить своему всесильному папаше не мог, ибо боялся немилости последнего. Но горб его не давал ему примириться со своим положением- вот почему он был подобен раскалённому железу, и я принялся с искусством заправского кузнеца ковать из него то, что мне было нужно.
Это была очень тонкая , практически ювелирная работа, но «Сделай нетерпение своё- врагом своим»- этому правилу следовал я чётко и скоро благодаря моей регулярной и умелой обработке ненависть сынка к своему папаше переросла из тихой в смертельную.
Я подталкивал его на путь свободы, внушая, что тот, кто называл себя его отцом обязан был безвозмездно обеспечивать своих домашних всем необходимым, а не растаптывать подобно свинье их личности. Для пущей убедительности я показывал ему на его же товарищей, избалованных и облизанных со всех сторон обожающими родителями и это наглядное пособие стало сильнейшим рычагом. «Ткнуть в живот надувшемуся- вот что я называю славной шуткой!»- говорил Заратустра и в итоге он созрел для моей славной шутки. Разумеется напрямую пойти против своего папаши Бубенцов не мог, но если раньше за глаза он только вскользь высказывал своё истинное отношение к отцу, то теперь, подкованный мной,  он принялся уже без тени былого стеснения принялся выворачивать подноготную во всех подробностях, там где только мог это сделать. Разумеется «имеющий уши да услышит» и в один прекрасный момент его папаша хорошенько вляпался в эту самую грязь, которой поливал его сынок. Он моментально вызвал своё чадо на разборки, на которые последний явился с пистолетом за поясом. Папаша по всей видимости выгнал всех охранников из помещения как нежелательных свидетелей, после чего дал полную волю языку и рукам. Его собственный горб превзошёл в нём все остатки разума, до самого конца он так и не поверил в свой финал, который получил буквально через минуту- пулю в голову. Всё это время я стоял внизу в холле- я прибыл в здание немного позже Бубенцова, и наверх меня не пустила охрана, но именно этого то мне и было надо. Услышав выстрел я еле сдержал улыбку- не легко, знаете, утерпеть, когда основная стадия твоего плана приводиться в жизнь ни на миг не отступая от задуманного тобой сценария…
Тебя глодало то, что не мог раздавить Бубенцова силой, как мечтал всё это время. А вот он, точнее его папаша мог расправиться с тобой в любую секунду. Вот почему ты готов был снизойти до любого унижения, опуститься до любой подлости, лишь бы провернуть свою месть
-возразил Князь: Тебе самому то противно не было творить подобное деяние.
 Война - это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает.-
Процитировал я в ответ Сунь-Цзы и это лучше всего выражало мою мысль.
Даже смерть его не явилась для тебя свершившийся местью.- сказал Князь: Воистину страшно было наказание придуманное тобой. И до сих пор злобность гложет тебя за то, что ты не сумеешь теперь покарать его за то что он посмел оставить эту записку…
Это было истиной. Когда охранники на звук выстрела ворвались в кабинет и скрутили щенка прямо над валявшимся в луже расплывающейся крови телом его папаши, мне удалось пробраться следом. Его протащили вниз мимо меня, я отвернулся, дабы случайным взглядом не выдать себя. Однако буквально на следующий день до меня дошли новости, потрясшие меня с головы до ног. Жалкий трус до того перепугался содеянного, что наложил на себя руки, удавившись в камере на шнурках от собственных ботинок.  Однако он оставил предсмертную записку, в которой открыто оклеветал меня в том, что именно я подтолкнул его на убийство…
Он написал правду- прогремел Князь: Просто ты, ослеплённый собственным гением мести недооценил противника. А он оказался не таким ничтожеством как уверен был ты и пусть даже и слишком поздно, но он всё же раскрыл твои планы. Зная, что никто уже  не поверит ему на слово, он подкрепил их своей собственной кровью и попал в цель. Этим он переиграл тебя-  и переиграл так, что застал совершенно врасплох, ты даже не ожидал от него такого, думая что всяческими способами будет цепляться за свою никчёмную жизнь. Он не только не попал впоследствии в твои руки, как в дальнейшем  рассчитывал ты, но и самого  тебя чуть не подвёл под эшафот. Только счастливое стечение обстоятельств спасли тебя самого, ибо слишком много недоброжелателей было у папаши, павшего от руки собственного сына. Начавшаяся сумятица вокруг оставшейся без головы компании послужила тебе надёжным прикрытием- всем уже стало не до покойных, а уж тем более и не до тебя. Ты воспользовался моментом и растворился подобно дыму. Это до сих пор гложет тебя изнутри…
Князь явно попытался зайти с другой стороны, но и там я предоставил ему надёжную стену.
Ибо только настоящая злость, ледяная, лишённая кричащих эмоций присуща настоящим войнам и борцам- есть выражение превосходства силы, приводящая врагов в ужас.- дал я ответ ему:  А источающая желчные вопли бессилия злобность, трясущая, иссушивающая жаровне подобно- есть жалкий удел брюзжащих старух и мнительных трусов. Ты злой- и я уже убедился в этом. Так не пытайся же теперь приписать мне злобность в которой я с самого начала пытался уличить тебя. Ибо знаешь ты сущность мою, а я твою нет. Вот почему я имею право ошибаться, а ты в отличии от меня ошибиться не сможешь.
Я замолчал, пристально глядя на Князя
Достоин тебя твой ответ на вопрос мой-ответил Князь: Я понял тебя. И мы продолжим беседу…



                КОРЕНЬ  КАЖДОГО  ГРЕХА  В ДУРНЫХ  МЫСЛЯХ…

Начавшийся ещё за светло в горах  буран ночью набрал всю свою мощность. Ветер завывал среди вершин каком то с одушевлённым бешенством, яростно свистел среди скал, выдувая своим ледяным дыханием каждую трещину. Поднимаемые им в кромешной тьме горной ночи пласты снега уносились высоко вверх, чтобы затем с неимоверной силой обрушиваться в пропасти и на открытые пространства. Даже с фонарём невидно было бы вокруг ничего кроме стремительно несущейся из тьмы сплошной стены снежных масс. В такое время большинство обитателей гор попряталось по убежищам, прислушиваясь к голосу ненастной ночи. Маленький монастырь, прилепившийся к склону горы, казался крошечной игрушкой, сверкающей огоньками среди угрюмых нагромождений скал. Ветер налетал на него злобными порывами, сотрясая постройку от вершины крыши до основания и грозя ежеминутно сорвать здание и унести его прочь, разметав по скалам и ущельям. Однако вот уже более тысячи лет продолжалось это немое противостояние, заканчивающиеся каждый раз безоговорочной победой человеческой мысли над силой стихии- за всё время существования монастыря от стен его не было оторвано даже доски. Могарнга сидя за столом сосредоточено выводил письмена на длинном жёлтом куске ткани. Со стороны работа по изготовлению сутры могла показаться достаточно примитивной, однако именно она требовала настоящего мастерства и глубокого сосредоточивания на процессе- одна помарка и сутра была безнадёжно испорчена. Могарнга засел за работу ещё днём и теперь, уже далеко за полночь,  он на половину закончил эту кропотливую работу, за которой мог сидеть сутками напролёт, находясь в полном отрешении от мира сего и не чувствуя ни сна ни усталости. В реальность его вернул мерный удар гонга, плавно прозвучавший над завыванием бури, кто то просился войти в монастырь. Он немедленно отложил работу и, торопливо встав, поспешил к выходу, подобрав полы своего красного платья. Во дворе мело не меньше чем вокруг монастыря в одночасье ветер приносил сюда  тонны снега, завалившие всё вокруг, только, казалось затем, что бы выдув их прочь, нанести сюда новые. Могарнга без труда преодолевая встречные порывы снега, легко сбившие бы человека с ног, поспешил к воротам, где горел огонь и была небольшая кучка встревоженных обитателей монастыря. Снег в мгновенье ока облепил монаха с головы до ног и он, оттирая лицо, аккуратно протолкался к калитке- в самом деле вряд ли какого нибудь хорошего гостя  могло занести в такую пору к стенам         .
Назови, пришедший, имя своё, прежде чем войти сюда- перекрывая свист ветра сказал Могарнга. Через секунду монахи отодвинули засов и , крепко удерживая калитку, иначе бы её унесло порывом, впустили вошедшего, облачённого в длинную меховую шубу, закрывавшую его с головы до пят и высокий остроконечный колпак, сплошь увешанный беличьими, лисьими и соболиными хвостами.
Дорнай-лама ждёт вас, Нязек- Нохой- с поклоном происзнёс Могарнга. Пришедший ответил на приветствий и, важно кивнув, двинулся следом за Могарнгой по двору.
Войдя в комнату Дорнай-ламы, Нязек-Нохой склонился в приветствии и, вскинув руки вверх тихонько произнёс несколько слов. Следом за этим он скинул с головы колпак, сбросив на пол целую кучу снега и ещё раз поклонившись ламе, произнёс глухим, раскатистым голосом: «Да возблагодарю горных духов, помогших мне добраться до места этого в срок!»
Нязек –Нохой чуть не упирался головой в бревенчатый потолок- настолько он был громадного роста. Огромную голову его окружала густейшая грива седеющих волос, длинная широкая борода водопадом спускалась с массивного подбородка на грудь. Вся его фигура напоминала скалу, поросшую травой и как нельзя это сходство усиливала тяжёлая меховая шуба его с закинутым за спину большим круглым бубном, раскрашенном диковинными синими узорами.
Ты прибыл первым из всех девяти, кого мы ждём в эту ночь- пристально глядя на него, но неторопливо и раздельно произнёс Дорнай-лама: Мальчишке совсем плохо, нам нельзя долго тянуть. Мы помогли ему избежать неминуемой гибели, и сейчас он сам должен справиться со смертью. Мы лишь только можем помочь ему. Если он справиться, то будет жить и достоин называться Охотником. Если же нет, то выбор наивысшего окажется неправильным и мы не сумеем найти замену ему. Срок наш вышел, уже неделю назад и зло и добро сделали свой выбор. Если мы потеряем его, то только проигрыш ждёт нас.
Насколько я слышал, Центурион уже убит- произнёс Нязек-Нохой: А Охотник всё ещё жив.
Это ничего не значит- ответил Донрнай-лама: Центурион ещё не получил своей силы, которую ему хочет дать Князь, у него были вложены только предпосылки для развития её. И теперь он находиться на аудиенции у своего будущего повелителя и воскреснув сразу после неё станет тем, кого Князь желал поставить против нас.
А вот в Охотника Господь вложил сразу всё что нужно было при его рождении и наша задача была и есть помочь ему развить в нём эти силы. Если он умрёт, значит выбор Господа окажется неправильным и победа будет принадлежать Князю. Теория Господа гораздо сложнее чем теория Князя, поэтому нам придётся гораздо тяжелее чем тем, кто стоит за Центурионом. У Центуриона мощь развивается только от его злобы, чем он становиться злей, тем более сильнее физически. А Охотник должен развивать свою силу путём собственного совершенства, сила должна истекать только из разума, там где нет места дурным мыслям…
В Звере нет чаши Лотоса, он зверем умер- зверем и воскреснет. А вот в человеке Лотос смертен вместе с душой и если мы потеряем Охотника, то Лотос его будет утерян навсегда…
Где больной?- спросил Нязек-Нохой: Мне нужно увидеть его.
Он опять впал в беспамятство- ответил Дорнай-лама: Могарнга, отведи его к Охотнику. А мы будем ждать остальных. Все должны прибыть именно в эту ночь, до первого проблеска солнца и никто не должен опоздать …
Тяжело ступая кривыми, грузными ногами в остроносых меховых сапогах, Нязек-Нохой двинулся следом за Могарнгой и, войдя в помещение, где находился Алексей, остановился и строго посмотрел на лежащего. Больной снова впал в забытье, несмотря на лютую стужу в помещении, на выступивший на стенах иней и залетающую через щели колючую ледяную пыль, он был весь в жару и покрыт потом.
Нязек-Нохой остановился: Вы правильно положили его нахолод, иначе он не выдержал бы собственного жара, однако так скоро он простудиться и не излечиться никогда.
С этими словами он снял свой бубен и ударив в него несколько раз, запел грудным звуком: «О-О-О-ЕЙО-ВЕЙ-О-О-ОЙ-ЕЙЁ-ИОЁ…
Продолжая петь и завывать, он ударяя в бубен, несколько раз прошёлся вокруг постели, потом зажёг пучок какой то травы и начал водить им вокруг головы Алексея, что-то тихонько шепча. Через несколько минут, шаман укрыл больного одеялом с головой: Сейчас ему стало полегче, он спокойно заснул. Его нельзя тревожить. Пусть каждый из остальных окажет ему свою помощь, так будет лучше всего. Нязек-Нохой трижды провёл дымящимся пучком над своей головой быстро, но протяжно с казал несколько слов на каком то неизвестном языке и быстро вышел на двор, провалившись по колено в снег. Ветер яростно трепал его одежду и бороду, его в мгновение ока занесло снегом, но он стоял непоколебимо несколько секунд, после чего начал неистово кланяться на все стороны. Он громко кричал слова, разобрать которые было невозможно из-за воя ветра, и бросал в его порывы кусочки поджаренного теста и маленькие разноцветные леденцы. Так шаман взывал к духам местности, благодаря их за гостеприимство и желая скорейшего выздоровления больному. В тот же момент ветер донёс звук входного гонга- в монастырь прибыл следующий долгожданный гость…
Утром бушевавшая всю ночь пурга улеглась, исчезли тучи и солнце, нестерпимо  ярко отражаясь от заснеженных поверхностей, осветило хребты вершины и пропасти. Стало необыкновенно тихо и торжественно- столбик термометра опустился за отметку минус 35 и всё вокруг словно было скованно ледяной рубахой мороза. В печке трещали дрова. Это был первый звук, услышанный Алексеем в это утро. Он открыл глаза, пошевелился, и с удивлением почувствовал изменения внутри себя. Каждое движение по- прежнему давалось ему неимоверно болезненно, но он явно почувствовал себя лучше чем вчера. Руки и ноги его по- прежнему были сплошь перевязаны, но уже многие глубокие царапины на теле почти полностью затянулись а от ссадин не осталось и следа. Лёша ни мало удивился этому, так как прекрасно помнил насколько основательно его потрепали.  Он приподнялся, оперившись на локоть и в тот же момент в  отворившуюся со скрипом приземистую, дощатую дверь вошёл давешний старичок-монах, неся перед собой грубую деревянную плошку, в которой плескалось,  дымясь какое то варево.
Выпей- приказал Могарнга, и Алексей, скривившись от отвращения выпил  залпом горький настой, от которого его, правда чуть не стошнило. Однако внутри его сразу разгорелся огонь, и он моментально почувствовал прилив сил, настолько, что сумел встать на ноги. Могарнга, поблёскивая острыми как у мыши глазками, не без скрытого удовольствия посмотрел на него.
Мне можно ходить? -спросил Алексей, ухватись за спинку кровати.
Очень осторожно и совсем недолго- ответил монах: Помни, что швы ещё не сняли и не делай резких движений.
А где моя одежда?-  спросил Алексей, до которого почему то только что дошло, что стоит он посреди комнаты ровно в том в чём принял его этот мир в день его рождения. Могарнга молча, но с загадочной улыбкой извлёк откуда то небольшой меховой тюк и кинув его Лёше, тихо и проворно проскользнул в дверь...Зеркала здесь не было, но Алексей, осмотрев свой наряд, состоящий из толстой и короткой меховой куртки, сплошь ушитой хвостами животных , таких же широких, но удивительно лёгких штанов и мягких мокасин, ток же отороченных мехом, нашёл что похож на отъявленного зверолова, чем оказался весьма доволен. Он даже встал, подбоченись, воображая как будет смотреться со стороны и эффектно проведя рукой по волосам, недовольно поморщился. Он всегда гордился своей жиденькой косичкой, считая её своим достоянием- теперь же он был наголо выбрит. Словно опозоренный Наполеон, надвинув круглую шапку с длиннющим волчьим хвостом, он потащился, хромая,  в соседнее помещение и нерешительно остановился, замерев на пороге. В комнате не было ни души, но на длинный стол, стоящий посредине был сплошь накрыт разноцветными бархатными скатертями. По сторонам стояли длинные деревянные лавки на которых лежали огромные красные подушки предназначенные для сидения.  Во главе стола словно гонг висел на медной подставке огромный барабан, обтянутый бычьим пузырём а на столе, рядом с ним маленькие медные литавры, какие то трещотки, круглые мобильные барабанчики, и какие то медные и костяные изделия о предназначении которых Алексей не мог даже догадаться. Ему ясно было что совсем недавно закончилась какая то служба, проходившая, вероятно всю ночь, о чём красноречиво свидетельствовали двенадцать палочек ладана , почти догоревшие в медной подставке, стоящей у ног огромной золотой статуи, сидящего в полу лотосе Будды. Всё выглядело весьма мирно, но смутное предчувствие какой то беды, вдруг овладело им. Несколько обеспокоенный, прошёл он вдоль стола, внимательно вглядываясь в лежащие на нём предметы и пытаясь определить назначение прошедшей церемонии, как вдруг дверь отворилась и в помещении возник высокий молодой монах в таком же как  Могарнге платье с крупными деревянными чётками на шее.
«Не хорошо- ломано по- русский произнёс он: Совать свой нос куда не следует!»
Но я ничего не трогал, просто интересно стало, что это такое – испугался вдруг Алексей.
Время придёт и вы всё узнаете- ответил монах: Но вы можете сделать одну вещь, если вам не трудно.
-Да, конечно, но что я должен сделать?
- Запишите тогда имя, фамилию и год рождения вашей бабушки сюда- он протянул кусок пергамента и указал на чернильницу с павлиньем пером.
Лёша почувствовал стыд, написав имя, фамилию и отчество…
1920- выручил его монах, Алексей мотнул с досады головой и, быстро записав, спросил: А что это?
ЮРООЛ- ответил просто монах: Вы ведь любите вашу бабушку.
 С этими словами он бросит Лёшину записку в маленький деревянный ящик доверху наполненный похожими листками.
А как она, что с ней?- спросил Алексей.
Она возрадовалась тому, что смерть миновала вас!- прозвучал ответ таким тоном, что у Алексея напрочь отпало желание задать какой либо ещё вопрос.
Вы можете выйти на улицу- произнёс монах: Но без сопровождающего ни шагу в строну. Сейчас я пойду с вами. На улице очень холодно, предупреждаю сразу.
Понятно- кивнул Алексей и двинулся следом за монахом  к выходу.
Выйдя на маленький двор, он тут же непроизвольно запахнул воротник на лицо- ледяной холод в один момент опалил его губы и щёки, он непроизвольно опустил лицо вниз, но увиденная им в следующий миг картина заставила выпрямиться, и забыв про мороз, замереть, широко раскрыв глаза. Посреди двора, прямо на снегу в позе лотоса сидел маленький смуглый человечек из одежды на котором была только крохотная чалма и набедренная повязка. На глазах изумленного Алексея он опустил правую руку  в сугроб, а затем, оперившись на неё всей массой, поднял своё тело из снега. Стоя на той же руке, он сделал переворот вниз головой и, выпрямившись, как стрела, замер продолжая стоять вверх ногами на одной руке. Прошло больше часа, Лёша танцевал на одном месте- мороз начал кусать его сквозь мех, но изумлённый он ни за что не хотел уходить, ожидая, когда наконец, человечек устанет и опуститься обратно. В цирке он видел нечто подобное, но находиться на 40 градусном морозе, да ещё и стоять в такой позе словно статуя- он не верил своим глазам. Подошедший сзади незнакомый монах, слегка тронул его и,  нахмурюсь, показал на дверь. Леша послушно двинулся в тепло, но через каждый шаг оглядывался на странного человека, который так и продолжал стоять на одной руке как ни в чём не бывало. К его великому разочарованию через слюдяные окошки не было видно ровно ничего из того, что происходило во дворе и когда странный акробат, наконец, закончил свою тренировку- Алексей так и не узнал.






                СКОМОРОХ.

                И что ужаснее всего, это то, что убили, и никто
                не знает кто его убил.
                Л.Н. Толстой.
Вспомни свою первую женщину. Что ты сделал с ней.- задал он в ответ новый вопрос.
- А, ты имеешь ввиду Кондратьеву Марину. Так отвечу прямо- любил, а сейчас  вспоминаю её только как самое большое разочарование в жизни..
- А то, что случилось с ней не через тебя снова ли вышло?!
- Князь, опять ты хочешь вклепать мне обвинение?
- Мне нужен ответ за твои действия
- Отлично, отвечу прямо сейчас. Это была единственная женщина в мире, которой я признался в любви. Тогда мне было 19 лет, но полюбил её я по настоящему. Она тоже отвечала мне взаимностью и в итоге я снял квартиру и мы стали жить гражданским браком, решив подать заявление в ЗАГС при достижении ей совершеннолетия. Однако буквально через месяц меня призвали в армию. Сначала она писала мне чуть ли не каждый день, а потом письма перестали идти от неё. Обеспокоенный, я писал ей вновь и вновь, но ответа не получал. Дождавшись увольнения, я приехал из под Смоленска, где проходил дислокацию, в Питер и наведался прямо с вокзала к ней домой. Её я там не застал, но встретил её отца- этого  Кондратьева Владимира Юрьевича внушительного пожилого бугая, отличавшегося крайне хамскими манерами поведения. Он всегда говорил всё прямо в глаза, не стесняясь в выражениях, причём его нисколько не озадачивало, что он видит человека в первый раз в жизни- это быдло так и лезло из него. Как бы не было, но свою не любовь ко мне он продемонстрировал ещё давно и теперь, нецензурно выругав, велел убираться подальше, прибавив, что у Марины теперь «Новый придурок», после чего захлопнул дверь. Я отложил выяснение отношений с этим уродом на потом и отправился во двор, где при помощи «сарафанного радио» выяснил интересующие меня подробности. Времени у меня было ещё достаточно, и я принялся спокойно ожидать. Когда я увидел её нового кавалера, то едва не расхохотался, не смотря на сжигающую меня обиду. Трудно даже предположить где она достала этого будущего юриста лет19, тощего и узкоплечего как глиста, с накладной шевелюрой - косичками, всего пирсенгованного и одетого словно баба в какие то нелепые длинные шорты и дурацкую толстовку. Это был типичный представитель «современной молодёжи»,  которые словно обезьяны нахватывались всякой дурости откуда только могли и выпячивали свою индивидуальность на всех углах, не забывая каждый раз подчеркивать свою значимость.
Однако уже через минуту я начал чувствовать лютую досаду: как так, меня, отдающего свой долг родине и на своей шкуре проходящего все тяжести службы в ВДВ, та, в которую я чуть ли не боготворил,  променяла на какое то студенческое чучело, маменькиного сынка, кроме тусовок и компьютеров не знающего о жизни ни черта. Я не скрывался от них и нарочно подождав, пока они подойдут поближе, пошёл к ним на встречу, так, что им уже поздно было бы миновать меня. Я был настроен на прямой разговор, однако с ними такого даже близко не получилось. Марина сначала стала извиняться, говоря, что у неё теперь другой, но когда я напомнил о том, что она обещала ждать моего возвращения, начала говорить на повышенных тонах, а потом сорвалась на крик. Типа: она свободна в выборе своём, я ей не муж и не хозяин, ну и всё следовало в таком же духе. Естественно я не сдержался и тоже сказал ей пару ласковых.
Тогда это её пугало, как он представился Роман, до сих пор молчавшее, начало возникать, что не потерпит оскорблений своей возлюбленной. Я ему велел заткнуться и бросить привычку отбивать чужих женщин. В ответ этот дохлый кочет начал кудахтать, махать крыльями и чуть в драку со мной не полез. Естественно, посреди людной улицы, ему нечего было бояться, поставь я ему хотя бы пару отметин и меня затаскали бы после по судам. Этот тип явно принадлежал к  тем, кому « нужно сперва разодрать уши, что бы они научились слушать глазами». Я честно предупредил его, что когда вернусь со службы и увижу его возле неё, то ему не поздоровиться. Но этому заморышу было хоть кол на голове теши и он не боялся ни чего. Выкрикнув на всю улицу мне последнее оскорбление, этот уродец подхватил мою женщину под локоть, и поспешил к парадному, где они оба и скрылись с глаз моих. «Прямота в бою и изворотливость в манёвре!»- подсказал мне добрый совет Сунь-Цзы и я, послушав его, занялся другими делами, после чего отбыл обратно к месту дислокации…
Через полгода я демобилизовался и вернувшись в Питер, с удивлением вновь увидел их вместе. Судя по всему дела у них шли превосходно и они друг в друге души не чаяли. Обида просто захлестнула меня- как так, я, столь долго добивавшийся её, осыпавший дорогими подарками, исполнявший её любой каприз, так был отброшен в сторону. Раньше, когда я мы только начали встречаться с ней, она была очень скромной: одевалась просто и ни она , ни её родители не могли позволить себе дорогих вещей. Я же сделал так, что она стала просто шикарной, и вот тогда, когда ей перестали давать проход  разные прегалантные кавалеры, то она, воспользовавшись моим временным отсутствием, благополучно вильнула хвостиком с каким то паршивым щенком, только потому что у него привлекательная мордашка… Но недолго, совсем недолго царствовала во мне эта досада- мне стала противна та женщина, решившая отдастся такому ничтожеству. Поэтому я решил сбить с неё эту шелуху, чтобы она поняла кем является на самом деле.
 А не потому ли она ушла от тебя, что он никогда не распускал руки по отношению к ней, и она в глубине души просто стала бояться что в один прекрасный день ты просто покалечишь её?- поинтересовался Князь. Явное дело, что сочувствие было чуждо ему- это было понятно мне в первый же момент, когда я имел честь взглянуть на него. Врать он тоже не станет, но вот на пути его вопросов было несчётное количество хитрых ловушек в которые он старался меня загнать. Безусловно что выиграть эту партию у него я даже и не помышлял: даже свыше козырных ходов всё было у него в руках, но вот не дать влепить себе верный мат- именно такая задача стояла сейчас передо мной.
Руки- сказал я: У Марины было одно очень дурное понятие, она считала, что если женщина слабее мужчины, то она имеет право бить его ладонью по морде каждый раз, когда ей шибко не понравилось что либо в его высказываниях. Однако я быстро выбил из неё эти королевские замашки. Если на мне была ответственность за принятие всех решений- то я и должен был принимать их, на то я и мужик, как говорила она мне сам же. А раз так, то я имею полное право делать что хочу и говорить что хочу, не взирая на чьи либо эмоции.
Короче говоря от близости  этого Скулаева, такова была фамилия вышеупомянутого Романа с Мариной, я испытывал теперь подлинное наслаждение. Гордыня этого ничтожества слетала бы с него с каждым ударом по его физиономии или почкам всё больше и больше и в итоге я дал бы ему стать тем, что он есть на самом деле. А свою подошву я решил познакомить с его половыми органами, что бы он раз и навсегда запомнил: мало родиться мужиком, нужно стать им.
- И ты решил расправиться с ним так же как в недалёком прошлом расправился с Бубенцовым?
- Нет, этот скоморох интересовал меня крайне мало, в отличие от тех чувств, которые испытывала к нему Марина. И я начал время от времени издали показываться им на глаза, буравя Скулаева мрачным взглядом. Такая тактика  действительно имела очень хорошие плоды для Марины. Однако на этого уродца не действовало ничего, и я решил наконец задать ему более сильное снадобье. Как то раз я приметил его в магазине, где он брал бутылку водки и закуски, вероятнее всего где то проходила грандиозная студенческая попойка, где присутствовала и Марина. Сначала она была с ним, в компании с ещё парой каких то задохликов, но потом это трио поспешило куда то, вероятно торопясь продолжать банкет, а Скулаев задержался купить сигарет, видимо рассчитывая догнать их. Однако догнал его на этот раз я, когда он спеша за ними, оказался в подходящем для меня месте. Быстро оглянувшись вокруг, я нанёс удар в голову  и он оказался в полной моей власти. Да, немного понадобилось этому хлюпику- я втащил его в парадный и заволок на пятый этаж. Когда он очухался, то я хорошенько тряхнул его и произнёс: «Смотри, что бы я не пощекотал тебя своей пяткой! Что делаешь ты здесь, между башнями?! Ты вышел из башни, куда бы и следовало запереть тебя, ты загораживаешь дорогу тому, кто лучше тебя!». На что этот слюнтяй начал орать на всю парадную, без сомнения пытаясь привлечь внимание, посылать меня подальше и нести всякую чушь, перемешанную с угрозами. Вероятно он и вправду считал себя знатоком законов и уверен был, что в любой ситуации сможет не только отстоять своё право, но и привлечь любого обидчика к уголовной ответственности. Поняв, что случай тяжкий, я быстро перешёл к активным действиям. Я ожидал, что он будет визжать как баба, закрываясь руками, но он повёл себя совершенно иначе. Даже не думая защищаться, этот шут наоборот смеялся, получая удары и ещё больше раззадоривал меня, ясно давая намёк, что я отвечу за всё. Этим он окончательно поставил точку- вытащив из его пакета бутылку, я распечатал её и силой, сломав ему зубы, воткнул в пасть. Как он не брыкался, но осушил её всю и, когда я отпустил его, то шатаясь, елё ворочая языком, он через несколько секунд прохрипел мне: «И за это ты тоже ответишь, скотина!!! » Я схватил его за патлы и, швырнув окно, в недолгий полёт, удивился насколько сильный удар может произвести такой куриный вес- казалось содрогнулся весь дом…
Незамеченный я спустился вниз, и нарочно сделав  порядочный крюк,  вошёл с другой стороны двора прямо в образовывающуюся на глазах толпу. Ну и вид был у этого несостоявшегося юриста внизу- шея изогнулась дугой, словно клюв у ибиса, а один глаз выпучился как у лягушки. Его нелепые волосы, размётанные вокруг разбитого черепа,  валявшаяся рядом дурацкая сумка с длинным ремнём и стеганная значками- всё это в совокупности делало зрелище настолько комичным, что я едва сдержал ухмылку. Вот уж поистине:  «Жутко человеческое существование и к тому же лишено смысла: скоморох может стать уделом его.»
Естественно, Марина через пять минут была на месте происшествия, с ней сначала случилась истерика, но когда она увидела меня, то вся перекосилась то ужаса и хотела что то крикнуть. Тогда я с недалёкого расстояния бросил ей в глаза один только взгляд и вся затряссясь, она убежала куда то, закрыв лицо руками. В тот момент  я почувствовал неимоверное удовлетворение, но когда узнал, что она покончила с собой, почувствовал глубокое разочарование, но уже не в ней, а в себе. На что я тратил столько времени и сил?!  После этого я раз и навсегда изгнал из себя «Суку чувствительность, молящую о куске духа, когда ей отказывают в куске тела!»
Всё же не смотря ни на что, я никак не предполагал подобного конца. Впоследствии я попал под подозрение, но и только, не смотря на все выпады со стороны их убитых горем родителей, вышел из дела хоть и  с совсем нехорошей репутацией, но без доказанной вины. Буквально через неделю я отправился служить по контракту и они исчезли из моей жизни, хотя впоследствии весьма ощутимо напомнили о себе…
И тебе не противно было самому совершать подобную вещь?- спросил Князь: Не велико ли наслаждение топтать чужие отношения, когда тебя уже второй раз обвели вокруг пальца. Это равно тайному подглядыванию за чужим соитием, когда испытываешь желание сам.
Вот за это то мне и обиднее всего- ответил я: Что меня обвел вокруг пальца какой-то жалкий скоморох, который забыл своё место! Кто я и кто он и ему подобные- между нами пропасть!
«И чего я хочу, они не имели бы права хотеть!» По сравнению с ним даже Бубенцов выглядел парнем! К тому же по-твоему я прикончил ребёнка, женщину или беспомощного калеку, а не совершеннолетнего и здорового, своим образом жизни сделавшего из себя такое ничтожество. Но я не ожидал, что тебе будет так жаль это…- тут я замялся и если бы у меня были руки, то обязательно покрутил бы одной из них в воздухе, пытаясь подобрать наилучшее для этого выражение. Желая поставить шикарную точку в этом вопросе, я несколько увлёкся и тут же подставил себя под новый, пришедший со стороны Князя незамедлительно: Ты сказал не женщину, не ребёнка, а не  вспомнишь ли себя и своего друга на службе в Дагестане? Кстати, почему вы его так именовали?
А так и есть. Первые буквы его инициалов взять - Лобачевский Эдуард Брониславович, вот и получилось коротко и созвучно Лэб.- ответил я с некоторой досадой: Ну а уж ЧеГевара, замполит, окорок, это уже потом пришло, когда партийными стали. А то, что хочешь сейчас разобрать, изволь, расскажу всё подробно…




        Кто мудро смотрит на вещи, тот имеет отвращение ко злу.
               

Бодро звякая ложкой по грубым стенкам простой деревянной миски, Алексей докончил на первый взгляд пустую, но питательную и ароматную похлёбку, судя по всему обладающую целебными свойствами. Потом следовала традиционная тсампа , употреблять которую было для него равносильно пытке- настолько не по вкусу почему то пришлось это весьма калорийное подобие каши . Однако он и виду не подавал  и каждый раз не моргнув глазом, мужественно поглощал отвратительное для него кушанье. Мяса в его рационе почти что не было и хотя Лёша понимал, что диета эта временная, пока он окончательно не поправился, он со вздохом вспоминал, глотая слюни, запах супа Тукпа, который несли в общую столовую в громадном котле. Самое обидное было для него, как для прирождённого сладкоежки полное отсутствие как сладостей, так и сахара как такового и единственно чем удавалось ему поживиться за неделю, проведённую в стенах монастыря, только малым количеством фруктов, несколько разбавлявшим его скудное и весьма однообразное меню. Как больного его держали в изоляции и весьма в строгом режиме, и не очень церемонились, хотя он беспрекословно подчинялся всему, что ему говорили. Холодно здесь к нему не относились, но каким то нутром Алексей чувствовал, что поблажек ему здесь не будет и испытывал какой то благоверный страх, когда к нему приходил кто либо из служителей монастыря, как он мог судить, из высшего ранга. Однако сегодня вошедший после завтрака Могарнга, объявил о снятии карантина и переселении Алексея под общую крышу. Теперь он будет спать со всеми, принимать пищу со всеми, и так же как все подчиняться внутреннему распорядку монастыря, хотя до полного выздоровления было ещё совсем не близко.
Сейчас ты пойдёшь со мной. Дорнай-лама хочет видеть тебя- приказал Могарнга: Вещи твои перенесут под общую крышу, тебя проводят туда потом.
От этих слов Алексей неожиданно чего то заробел и покорно двинулся следом. Они вышли во двор и Лёша зажмурился от яркого света, ударившего прямо в глаза. Солнце озаряло всё вокруг: ослепительно белые горные вершины, обступившие их со всех сторон, заснеженные равнины склонов, спускающиеся прямо под громадный уступ на котором стоял монастырь, черневшие тут и там трещины пропастей, нависшие на ближайших горах массы ледников…
Всё, это , словно замерившее в неподвижном, морозном воздухе выглядело чрезвычайно величаво и торжественно. Лёша заметил, что особо холодно не было и с наслаждением вздохнув чистую струю свежего горного воздуха, с каким то удивлением принялся разглядывать монастырь, который только теперь наконец то смог окончательно рассмотреть.
Основным главенствующим сооружением являлась  трёхэтажная прямоугольная пагода, вблизи выглядевшая довольно приземистым сооружением, но будто выраставшая по мере удаления от неё, сложенная из грубо отёсанных камней из красного гранита, скрепленных между собой раствором. Толстые стены, узкие но длинные окна-бойницы делали сооружение похожим на крепость, которой по своей сути она и являлась. Сходство усиливала высокая каменная стена, со всех сторон окружавшая небольшой но широкий парадный двор с традиционной высокой лестницей, ведшей ко входу в пагоду. Венчала постройку грубая остроугольная крыша, сложенная из потемневшего дерева. Всё это придавало   монастырю, несмотря на скромные размеры, довольно грозный вид, без сомнения заставлявшего в стародавние времена шныряющих по горам разбойников двадцать раз подумать, нежели попытаться найти здесь поживу.  Напротив входа в пагоду посреди двора стоял каменный символ Чортон, вокруг которого  ровным четырёхугольником неподвижно застыли красные молитвенные барабаны. Внутри этой импровизированной ограды  возле одной стороны Чортона на земле лежали громадные плоские камни, раскрашенные в красный цвет и покрытые диковинными рисунками мани –мантры, возле другой рядами лежал рогатые черепа яков.
 Сразу за пагодой виднелась толпа хозяйственных построек, по всей вероятности там был и внутренний двор и без сомнения здесь была своя мельница и пекарня. Однако электричество, или другие следы современной цивилизации отсутствовали полностью, так же как  Алексей с удивлением заметил что нигде не было видно даже признаков меди, по его мнению столь характерного для подобных сооружений. Исключение составляло лишь стоящее на главных воротах традиционное изображение Колеса Жизни с  лежащими по обе стороны от него оленем и ламой. Поэтому весь вид монастыря, несмотря на его внушительность, показался ему красноречивой картиной крайней бедности и отчуждённости этих мест. Он пробежался по двору глазами, ища странного йога, но кроме неторопливо идущих по гранитной дорожке нескольких фигур в красных одеяниях, никого не увидел. Весь монастырь как и его обитатели выражал собой размеренность и неторопливость – нигде не было суеты, беготни или криков. Следуя за своим спутником, он поднялся по ступеням и когда массивные входные двери гулко захлопнулись за его спиной, изумлённо остановился, не в силах сдержать вырвавшийся у него возглас удивления.
Это примитивное и на первый взгляд бесхитростное сооружение оказалось таило в себе секрет, подобного которому Алексей ещё нигде не видел. В самом деле, как упоминалось выше, снаружи башня показалась ему низкой, но внутри он словно попал в совершенно другое строение, ибо лёгкие потолочные своды словно парили на головокружительной высоте. А сама башня будто, тянулась кверху и на короткий миг ему показалось, что он отрывается от земли, следуя за её ростом. Объём этого помещения внутри был так же неизмеримо больше, чем казался снаружи, а посреди залы возвышалась гигантская золотая статуя Будды Шакья-Муни. Аромат ладана и каких то душистых курений мягко щекотал ноздри, усиливая эффект.
Это уникальный дом- произнёс Могарнга, с явным удовольствием заметивший изумление Алексея: Его больше чем полторы тысячи лет назад построил архитектор из Китая   Шонь-Чжень. Равной этой постройки нет в мире. Шонь- Чжень потратил всю жизнь на её задумку, он много, очень много делал попыток строить этот дом, но все, все попытки оканчивались неудачей. Но Шон-Чжень был упорный человек, он был просветлённый и очень учёный человек. Он без конца учился и учился и только в последние месяцы своей жизни ему удалось построить то, что не смог построить ещё никто до него, и не смог построить никто после. Никто так и не узнал секрет великого строителя как сделать большое внутри малого, он ушёл вместе с ним.
Лёша молчал, смотря на золотого Будду- подобные трюки испокон веков применялись по всему миру, однако он и сам был уверен, что такого контраста действительно не возможно было найти более нигде.
Идём- тронул его Могарнга: Дорнай-лама ждёт нас.
По крутой, узкой и вьющейся каменной лестнице, они, сделав бесчисленное количество поворотов, поднялись на самый верх пагоды, где под самым верхом крыши располагался небольшая галерея с кованной решёткой, куда вели створчатые деревянные двери, сплошь покрытые диковинной резьбой.
Они остановились в небольшой зале, служившей как бы  приёмной, где Могарнга сказав нараспев несколько слов по-тибетски, открыл дверь, ведущую в кабинет ламы, и, жестом приказав Алексею войти, бесшумно закрыл её за его спиной, оставшись снаружи. Здесь в первом помещении из всего монастыря, он увидел кожаные диваны, массивную мебель, отороченную серебром, какие то диковинные цветы, гроздьями росшие из стоящих на полу тяжёлых гранитных ваз. Большие медные светильники, свешивающиеся на цепочках в потолка ярко заливали помещение ярким, словно электрическим светом.  Алексей не удивился ничему, хотя видеть эти вещи здесь никак не ожидал и, сделав два шага вперед, остановился как вкопанный. Навстречу ему медленным, степенным шагом шёл  невысокий, сухонький старик, облачённый в красное одеяние с традиционными чётками на шее. Он был чисто выбрит и на горбатом носу его находились очки с массивными стёклами. Толстые губы его были сложены не то в приветливую, не то в насмешливую улыбку- он явно заметил недоумение Алексея.
Всегда нужно соответствовать, если на то тебе велит положение- вместо приветствия произнёс хозяин кабинета: Вас зовут Алексей, это правда? Не спросил, а уточнил он.
Так точно- по  военному отозвался тот, почему то почувствовав какое то смущение: А вы, извините, случайно не Дорнай-лама?
Вы правы, мой юный друг, я есть Четверг Дорнай Пахкхонкайя. -говорил он без всяких признаков акцента, словно просвечивая из под линз очков взглядом Алексея.
Почему я попал в  Лахашу?- так и хотелось спросить Алексею, но тут же ему это показалось верхом невежливости и он решил что лама сам должен рассказать ему обо всём.
Присядьте- показал на одно из кресел Дорнай-лама: Как правильно говорят на Руси: «В ногах правды нет»
Алексей осторожно опустился в глубокое кресло, мягко заключившее его в свои объятья и приготовился внимательно слушать, навострив все свои чувства. Дорнай-лама остался стоять, время от времени расхаживая по кабинету.
- Вижу, что вас занимает вопрос о присутствии здесь вашей персоны. Что же, проявите немного терпения и вы получите ответ на него. Но для начала я хочу познакомиться с вами поближе и прошу разрешения задать вам несколько вопросов.
Да, конечно. Всё что знаю отвечу, а если не знаю чего, то уж простите.- Алексей вздохнул и развёл руками.
Хорошо, тогда позволю себе задать вам первый вопрос- как принято сейчас в Европе это называть тестирование. На ваш взгляд что может означать  эта вещь?- с этими словами лама протянул Алексею старинную китайскую монету с квадратным отверстием посередине. Монета была медная и очень старая, Лёша, задумчиво взяв её в руки, чётко ощутил её потёртость. «Какого же она года и какой династии. Интересно сколько за неё дадут  в антикваре?- мелькнула у него мысль, которую он тут же поспешил отогнать.
Дорнай- лама между тем отошёл к столу и начал неспешно просматривать лежащие на нём пёстрым ворохом сутры. Одни он откладывал направо, другие налево и, казалось вовсе забыл о существовании Алексея.  Тот же с головой погрузился в решение данной ему задачи.
« Каждому ребёнку понятно, что это  китайская монета, а не тыква или  канадский доллар. Так же как и ему ясно, что я не историк и не антиквар, и к нумизматике отношения не имею вовсе. Вопрос то даже не в том почему она такой формы, а в том, что она символизирует.  Видел я её тысячи раз и как талисман на шею и во рту у жабы и просто как брелок, вот что означает она, вот об этом я никогда не задумывался…
К Дорнай-ламе пришёл какой то монах, по видимому бонза, и они начали долгую беседу не обращая на Лёшу никакого внимания и прошло, наверное,  не меньше часа, прежде чем Алексей негромко сказал: «Я готов дать ответ.» и, убедившись, что его слушают, продолжил: Круг это божественно идеальное  небо, окружающее землю. Квадратное отверстие в середине- несовершенная по сравнению с небом земля. А четыре иероглифа по бокам монеты- есть четыре стороны света.
Ты  верно разгадал смысл, вложенный китайцами в форму этой монеты, ошибившись только в деталях. Действительно, то что ты держишь в руках есть ни что иное как монета в пять шу времён династии Хань, датируемая примерно 600 годом. Монеты подобного вида просуществовали в Китае вплоть до появления бумажных денег. Их действительно носили на связках, для этого и было предназначено это отверстие. Но китайцы старались в каждом предмете обихода  выразить некое высшее, божественное значение. Именно поэтому на одной стороне некоторых монет четыре иероглифа- означающих Янскую эпоху, а на другой два- Иньская эпоха… - официальный тон ламы исчез и Лёша почувствовал как ушло некое отчуждение от этого общества, преследовавшее его с самого момента, когда он очнулся  в стенах этого монастыря. Теперь он был уже не просто гостем, а несколько сблизился с  маленьким миром этой обители, затерянной среди горных вершин. Бонза встал, коротко поклонился и вышел спиной в дверь, оставив Алексея вновь наедине с ламой.
Что ты можешь мне рассказать об этом знаке- с этими словами Дорнай-лама провёл рукой и  перед ним возник воздушный ореол, в котором без труда угадывался знак ИНЬ-ЯНЬ. После чего едва заметно улыбнулся, увидев изумление, отразившееся на лице Алексея.
Борьба чёрного и белого, света и тьмы, добра и зла, знания и невежества.- выпалил Лёша, вытаращив глаза: Без чёрного нет белого, без белого нет чёрного- всё движение мира исходит от взаимодействия двух стихий. Белое добро, чёрное -зло.
 Понятие абсолютного добра и абсолютного зла как таковые не существуют. Так как даже самым благим намерением мы не можем сделать сразу всем добро, не принеся кому либо урона. Так же как делая абсолютное зло, мы не можем навредить абсолютно всем, что бы кто ни будь не выиграл от этого. Все дело только в процентных соотношениях.- лама махнул рукой и знак, поколебавшись, исчез: Поэтому борьба зла с добром- понятие весьма условное..
Под понятием зло всегда скрывается угроза: жизни, свободе, собственности. Поэтому все живые существа борются со злом, так же как и человек. Только у человека, в отличии от других известных форм жизни,  для борьбы со злом есть две природы, никак неотделимые друг от друга. Одно из них принято изображать как белое- это разум свободы мысли,
 ведущим звеном которого является созидание, позволяющего узреть проблему в самом корне и словно умелому врачу выправить её. Здесь основной принцип есть: ВОЗВЫШЕНИЕ собственной личности- путём пережигания  собственных эгоистических желании, просветления сознания, жёсткое регулирование собственной агрессии.
А методы для достижения этой цели: осознание, понимание, сострадание.
И чёрное- это разум собственного эго-ведущим звеном которого является разрушение, позволяющее физическим путём устранить проблему, вырвав её прямо с корнем уничтожив как таковую. И здесь основной принцип: ВОЗВЕЛИЧИВАНИЕ своей личности - путём осуществления собственных эгоистических желаний, подавление подобных себе, разрастание собственной агрессии. А  методы для достижения цели: попирание, насилие и уничтожение.
Так же и все люди мира разделены , хотят они этого или нет, на сторонников белого- силы просветления, позволяющие человеку подниматься над природой,  и сторонников чёрного- силы природной стихии, от которой человек не отделим.
Подниматься над природой- значит радоваться победе над ней- спросил Алексей.
Вовсе нет- спокойно ответил Дарнай-лама: Подниматься- значит быть венцом её, убрав в себе все низменные животные инстинкты - так считают сторонники белого. А сторонники чёрного уверены в том, что человек по своей сути тот же зверь, только обладающий  интеллектом, поэтому ничего животное ему не должно быть чуждо.
Где то я уже слышал подобные речи- с каким то неудовольствием подумал Алексей.
Всё правильно- услышал он ответ Дорная-ламы: Одно из основных сокровищ человечества- сочинения разных философов запада и востока, среди которых точно так же есть сторонники
духовной доминанты человека и сторонники его физической доминанты. Перечисление всех известных и менее известных имён, но имён с большой буквы, затратит слишком много времени, поэтому позволю себе остановиться на двух именах представителей той и другой стороны, которые должны быть известны вам, как человеку имеющую понятие о философии…
Лёша задумчиво провёл рукой по волосам- он с первой же минуты почувствовал насколько лама был тонким психологом. Он не только не только прочитал его словно открытую книгу, но и как исследователь готов был поведать ему нечто новое о нём же самом, о чём Алексей даже не догадывался.
- Ты слышал о индийском царевиче Сиддхартхе Гаутаме?
Тот, кто оставил будущий престол, уйдя в странствие и обретя потом прозвище Будды Шакьямуни?- спросил Алексей.
Да. А читал ли ты что-нибудь из его трудов?
Честно говоря немного - ответил Алексей: Только книгу «Буддизм» и «Афоризмы Будды».
- А что знаешь о Ницше?
Ницше был сумасшедший- сказал Алексей: Его философия безумна, так как проповедует зло, насилие и возвеличивание. Он проповедовал ненависть и   именно с него брал пример Геббельс…
-А что ты читал из Ницше, что бы так судить?
Я не читаю подобных вещей. Эта философия вредна и надлежит уничтожению, потому что порождает злые мысли. Представьте себе что будет, если какой ни будь подросток увлечется подобными записями, что из него со временем получиться? Нацист! 
Интересно как ты можешь судить о том, что никогда не видел.- спросил лама, остановившись у стола и хитро посмотрев на Алексея.
-Я достаточно наслышан о тех понятиях, которые он пишет, что бы понять, что их нужно запретить как преступные изречения.
Самая страшная беда человечества это невежество- ответил лама: именно оно порождает нацизм. Невежда никогда не способен отличить добра от зла в силу ограничения собственного кругозора. Невозможно бороться со злом не осознав его, а что бы осознать зло, нужно уметь распознавать его, а что бы распознать его, нужно знать его и знать хорошо. «Если рука не ранена, можно нести яд в руке. Яд не повредит не имеющему ран. Кто сам не делает зла не подвержен злу.».
Но я видел изображение трёх обезьян- НЕ ВИЖУ ЗЛА, НЕ ГОВОРЮ ЗЛА, НЕ СЛЫШУ ЗЛА.
Даже христианство говорит: если все забудут дьявола- вершину абсолютного зла, то он исчезнет. Но пока человек помнит его, то он будет жить.- возразил Алексей.
Это заблуждение- ответил лама: То, что понимается под злом не исчезнет, если вычеркнуть его из памяти. Оно проявится потом, только под другой личиной, однако сущность его будет ещё более хуже чем прежде. Осознать зло, это значит начать немедленно бороться с ним, а не просто игнорировать его. «НЕ ЗРЕЛИЩА ДЛЯ МЕНЯ ЗЛЫЕ ДЕЯНИЯ, НЕ ГОВОРЮ Я ЗЛЫХ РЕЧЕЙ, НЕ СЛУШАЮ Я ЗЛЫХ МЫСЛЕЙ»- вот  на самом деле какое понятие зашифровано в этих изображениях.
Позвольте спросить- Алексей замялся, неожиданно почувствовал робость.
Да, пожалуйста- ответил Дорнай-лама: Ты имеешь полное право это делать.
- Почему я нахожусь здесь? Бабушка говорила мне о каких-то моих способностях, Могарнга говорил мне о том что здесь я в безопасности. Зачем меня доставили сюда?
Лама подошёл к  столу и провёл рукой по стоящей на ней маленькой копии стоящего во дворе Чортона:  Полагаю, тебе знаком смысл этого сооружения?
Ступень за ступенью подниматься вверх совершенству, потом следует эфир, а уже потом лотос.- Лёша напрягая память пытался вспомнить что говорилось в прочитанной им в юности книге Лобсанг-Рампа «Третий глаз», однако воспоминания были весьма смутны.
Для того что бы подняться выше ты должен преодолевать каждую ступень сам. И поднимаясь всё выше и выше ты будешь осознавать всё больше и больше, пока, наконец сам не определишь своего предназначения. В этом и есть твоя задача, задача же наша помочь тебе подниматься до того уровня и эта задача ещё более сложная для нас чем твоя для тебя. Вот почему ты находишься здесь, в этих стенах. Пока ты был мал, то не представлял опасности для врагов своих. Но как только ты вступил на первую ступень, то они всеми силами будут стараться ниспровергнуть тебя вниз. Тебе же для овладения этими ступенями предстоит полное отречения от мира сего, полное очищение разума от былого, полная отдача всех сил и стремлений делу своему. «Жизнь человека есть ничто иное как нечто, отдельное от прочей жизни, она есть часть её и если человек захочет сделать сердце совершенным, он должен учится сочувствовать всему и понимать весь великий мир, который окружает его.».
К осознанию предназначения твоего ведёт тяжёлая дорога, политая кровью твоей, потом твоим, а возможно и слезами твоими, полная лишений и опасностей. И здесь тебе помогут преодолеть её. Лахаша не обычный ламаистский монастырь и всё здесь отличается от таких традиционных монастырей как Труго или Зутулпук, и  как Пелкхор Чоде.
Если Лахашу основал Бодхитхарма, значит вы исповедуете Дзен-буддизм. Путь война?- просил Алексей.
Учение, которому следует Лахаша, проповедуется только в Лахаше. И ни в какой другой точке земли больше. Находясь в Лахаше ты уже не являешься гостем и поэтому должен строго следовать распорядку этого места. Однако находясь здесь ты не только не являешься членом нашего общества, но даже послушником, и поэтому освобождён на данный момент от многих обязательств, которые должны соблюдать здесь.
Подъём с гонгом в пять утра. Медитация. Тренировки: гимнастика цигун,  системы самообороны. В восемь утра гонг на завтрак. До обеденного гонга работа на территории монастыря. Медитация. Тренировки. Гонг на полдник. Работа на территории монастыря. Гонг на ужин. Медитация. Сон. Более подробно тебе объяснят всё когда ты сойдёшь вниз. С твоей стороны: беспрекословное  подчинении старшим, чёткое соблюдение распорядка и правил поведения. Самовольно покидание территории монастыря категорически запрещено. Если есть ещё вопросы, я готов выслушать.
Однако я православный и понимаете…-Алексей  замялся не зная как лучше выразить свои опасения.
Христиане называют его Господом, мусульмане Незримым, а мы не можем представить даже себе того, что находиться выше высшего-выше эфира. Как мы тогда можем говорить о том, что невозможно себе даже представить? Небеса так далеки и так недостижимы… но почему же мы не должны всё ближе и ближе подниматься к ним- так сказал Масутацу Ояма – великий мастер боевых искусств. Все мы своими путями стремимся к солнцу и только хищные звери бояться света.- Дорнай –лама остановился и поднял руку с зажатыми в ней чётками вверх,
и подойдя к двери, ударил бронзовой колотушкой в медный гонг, висевший у двери. В дверях немедленно появились два бонзы и жестами велели Алексею следовать за ним. Покидая кабинет он с какой то досадой увидел что Дорнай-лама даже не удостоил его на прощание взглядом. Честно говоря Дорнай-лама Алексею не особо понравился с первого же взгляда, а под конец разговора  он и вовсе мысленно успел приклеить к нему эпитет: «Старая, язвительная обезьяна». В самом деле Дорнай –лама не смотря на какие-то откровения насчёт предназначения и тому подобного общался с ним с явным показанием собственного превосходства, словно с каким то недоумком, и это весьма задело Алексея.
Ишь ты, ишь ты- думал он, спускаясь во двор: Какой! Ещё одолжение делает, будто я сам сюда напросился. Ну что ж поделать, коли баба Иза направила меня сюда…Как она там?
Дорнай-лама остался один. Через несколько секунд боковая дверца бесшумно открылась и в кабинете с поклоном появился тот самый маленький человек, упражнениями которого так зачаровался Лёша во дворе монастыря. Войдя, он кротко поклонился и замер с немым вопросом.
Этот тот кто нам нужен. В нём есть ум- сказал Дорнай-лама: В нём живёт сила. Он сумел отбиться от напавших на него джиннов, это уже говорит о многом. Но он слеп и полон страхов- вот почему он не смог справиться с ними. Для того что бы приступить к обучению ему нужно для начала прозреть, иначе всё будет бесполезно. А для того, что бы прозреть, он должен начать вдумываться, должен научиться слушать, научится воспринимать, начать созидать.– ответил Дорнай-лама: Только постоянной бдительностью, постоянным размышлением удалит он из себя отравленную ядом страдания стрелу, которой пронзено его сердце…