ОН...

…Грохот, сдавленный стон и призрачная тишина воцарилась под покрывалом кромешной тьмы ночи…

                *        *        *

Жарко светило тропическое солнце, люди сновали по южному городу в пыли, под изумрудной синевой раскинувшегося неба. Отягчённые гроздьями жёлтых фиников, пальмы дремали, подставив безжалостным лучам свои зелёные облезлые затылки…
 - Здравствуйте,  скажите, пожалуйста, у Вас не будет для меня работы художника-графика ? – Он сидел перед  нахмуренным лицом сосредоточенно смотревшей на экран чиновницы, которая, казалось, обнаружила там нечто такое важное, что всё, что происходило вокруг, а тем более этот, какой-то странный, истекающий струйками пота человек, не имели для её утончённой души ну ровным счётом никакого значения.
 – Девушка, а все-таки, может быть, что-нибудь у Вас для меня есть? - спросил мужчина, по потухшим глазам которого было видно, что надежды на положительный ответ у него нет никакой и он это делает так - «для очистки совести».
– Эйн клюм, адони ! - буркнуло недовольное создание Всевыш-го , сделанное из адамова ребра...
-Улай машегу тихие од шавуа , шалом гам лехидраот!
       Центр города, лесенка спуска на городской рынок – шук, торговцы, зазывающие покупателей, подростки, развозящие товар на ржавых тележках по прилавкам… Шекель, шекель, работай! Рак шекель… Он постоял, потоптался возле упомянутой лесенки, засунул заскорузлые пальцы в дырявый кошелёк, лежащий в кармане давно не стиранных, с разводами соли, брюк. И понял, что спускаться на шук не стоит: пустая трата времени и сил, так как покупать на горстку оставшейся мелочи всё равно нечего, а вот подниматься под палящими лучами солнца обратно -  обязательно придётся, так зачем? Последний раз бросив грустный взор на всё великолепие, произведённое матерью природой, мужчина побрёл не спеша, раскачиваясь из стороны в сторону так, как идёт человек, который уже побывал везде, где только мог побывать, который сделал всё, что в этой жизни было ему отмерено и запланировано. И который должен теперь заниматься только одним – готовить свою утомлённую душу к предстоящей встрече с вечностью.
     -Ну ты,  старый козёл ! Смотри под ноги, идиот ! – рявкнул усатый  юноша-велосипедист, который, чтобы избежать столкновения, вынужден был въехать в фонарный столб.
-Жить надоело? Какого хрена прёшься по проезжей части? Я ж сигналил тебе, дебил!
 - А? Что вы говорите? Ну да, молодой человек… Конечно… Вы правы! А вы знаете, ведь и в самом деле надоело, но… какое это может иметь значение?
 - А а а а ! Да ты ещё и сумасшедший? Отправляйся, старикан, в Абарбанель - там твоё место, а не тут, среди нормальных людей. Парень сокрушённо посмотрел на покорёженные руль и переднее колесо своего железного коня и покатил его по направлению к лавке жестянщика.
    Надоело.. А ведь действительно - уже давным-давно надоело! Зачем? Для чего? Какая ещё цель забыта мною в этом таком странном, вечно спешащем мире?...
   Серый обшарпаный четырёхэтажный дом  возвышался среди таких же коробок самого бедного района города. Жаркий день близился к своему естественному завершению. Солнце словно бы стеснялось содеянного и от этого стало вишнёво-пунцовым, приближаясь к горизонту. Быстро, как и везде в тропиках, наступала тьма, передовыми отрядами которой были сумерки и прохлада. Проезжавшие мимо машины уже включили фары и смотрели этими призрачными электронными глазами вослед уходящему будничному дню.
Он поднялся с лавочки, которая находилась под кроной дерева возле подъезда. Он просидел там последние несколько часов, сосредоточенно смотря невидящим взглядом в неведомую даль. Только при пристальном рассмотрении можно было увидеть, как почти незаметно шевелятся губы этого человека. То ли в молитве, то ли в рассказе, то ли в беседе с самим собой… Он вздрогнул от дикого крика – мяуканья двух дерущихся котов, на которых шерсть стояла дыбом, а оскаленные зубы грозно сверкали в наступающей темноте. Под скамейкой спокойно наблюдала за этим ожесточённым процессом  развалившаяся  облезлая , но гордая кошка. А как же, конечно же, гордая! Ведь из-за неё дерутся и ооооо… как это приятно, хотя вон тот, с разорванным правым ухом, конечно, интереснее, да и какой он огромный?! Котята получатся славные, явно что надо…
  Лестница. Холодные крутые ступеньки. Сколько им лет? Сколько раз по ним за эти десятки лет наступали? Они стёсаны и покривились уже, но свои функции выполняют вполне исправно. Камень потому что. Люди, они, конечно же , так не могут… Последний этаж. Обливаясь  потом  склонного к полноте хронического диабетика, он стоял перед дверью, шаря в кармане свой ключ. Мешал начавшийся приступ астмы, и поиски перешли на ингалятор брикалина. Вот… три вдоха - и дыхание постепенно успокоилось, предательский свист исчез. А вот и ключ. Старая, заржавленная дверь, возмущённо скрепя петлями, открылась, словно бы неохотно пропуская его, - кто, войдя, от слабости рухнул на припасённый для таких случаев табурет в коридоре. Полчаса спустя мужчина поднялся и, включив свет,  прошёл в единственную в квартире комнату. Она казалась довольно большой по площади, так как, кроме железной кровати, табуретки и тумбочки, никакой другой мебели не наблюдалось. Кругом валялись обрывки старых газет и исписанных неровным почерком бумаг. А так же поблёскивали пустые коробки и цветные облатки от самых разнообразных лекарств. Мужчина снял развешанное по двери постельное бельё, которое всё ещё было влажным и издавало терпкий неприятный запах. Он начал стелить его, расположив сначала на матраце из пружин старенькой кровати  клеёнку, пожелтевшую и порванную в нескольких местах. Как и на всём окружающем, как и на самом мужчине, на этой клеёнке ощущалась неумолимая печать времени... Но тут  вдруг  он остановился. Призадумался и сел на стоящую одиноко табуретку. Опять глаза, смотрящие в никуда. Опять то ли молитва , то ли беседа с самим собой… Спустя час он распечатал все облатки, которых было немало. Он посмотрел на эти разноцветные глаза таблеток, на их загадочные формы и таинственное содержание. Из них словно бы состоял весь окружающий мир, вся окружающая материя. Это вроде бы в их сочетании был записан сложнейший код – код жизни. Кто и когда сможет его расшифровать? Прочесть? Предусмотрено ли это Всевыш-м? Входит ли это в его неведомые планы - чтобы кто-то  когда-то  смог это сделать?  Он наполнил водой свою большую литровую чашку, немного подождал, словно что-то вспоминая и к чему-то приноравливаясь, и…
                *      *      *
…Грохот, сдавленный стон и призрачная тишина воцарилась под покрывалом кромешной тьмы ночи...