Марисабель

Сюжет и сюжетная композиция
                продиктованы Терри Омо
МАРИСАБЕЛЬ.
   Выйдя из школы, Марисабель направилась домой. Спешить совсем не хотелось. Да и настроение было, прямо скажем, не очень. Не то, чтобы двойка по алгебре казалась совсем не заслуженной. Просто так сложились обстоятельства. Конечно, предстоит неприятный разговор с родителями и все такое. Она старалась не думать об этом. Вообще-то, училась она неплохо и особых проблем, не было. Но тут уж как всегда, если беды начинаютт наваливаться – то только держись. Так и случается в жизни. Вчера, например, она, поссорилась с мальчиком, который случайно, узнал ее полное имя и посмеялся. Не сказать, чтобы зло, а так. Но ее это слишком разозлило. Уж если тебя зовут Марисабель, то это будет преследовать тебя, всю твою жизнь! Совершенно непонятно, почему родителям пришло в голову придумать для нее такое дурацкое имя, которого все время приходилось стесняться. Естественно, знакомясь, она называлась Марией или Машей. Но, как говориться, шила в мешке не утаишь! Рано или поздно, приходилось сознаваться и как нибудь, объяснять эту родительскую причуду. Именно поэтому она и не выучила вчера алгебру. Проплакала весь вечер, злясь и на себя, за то, что придала шутке слишком большое значение, и на мальчишку, нашел над чем подшучивать! Да и пара, конечно, совсем некстати. Середина мая, скоро экзамены, а тут такое. Того и гляди, с тройкой в десятый класс не возьмут. Что тогда дома будет?! Родители будут орать, что она никчемная и бестолковая. Что кроме как в уборщицы, ее никуда не возьмут. Что они для нее стараются, обува-а-ют, одева-а-ют! А она намеренно им пакостит! Понятное дело, на самом деле, они так не думали. И действительно, старались как могли. Но из каждой двойки, обязательно делали целую трагедию.
   От этих мыслей становилось еще хуже. Словом, хоть ложись да помирай! Не радовала даже совершенно летняя жара. Пришедшая почти на неделю раньше обычного. Солнце, как оглашенное, жарило все подряд. Вместо школы, нестерпимо хотелось на речку. Валяться на горячем песке и следить за облаками, лениво плывущими по бездонному, голубому небу. Вода, наверняка, еще холодная и о купании думать рано, но зато о загаре, в самый раз.
   Незаметно для себя Марисабель добрела до шоссе и, шагнула было, на проезжую часть, но тут ее мысли прервал оглушительный рев клаксона. От испуга девочка вздрогнула и отшатнулась обратно. И в этот момент, ей  вдруг стало плохо, закружилась голова, затошнило, а в глазах, почему-то, начало темнеть. Чтобы не грохнуться в обморок, она опустилась на паребрик. Перед глазами все плыло, и, то и дело возникли разноцветные круги. Марисабель зажмурилась. Некоторое время она оставалась без движений. Долго или нет, она не знала. Вероятно, она потеряла сознание, но не была в этом уверена. Наконец, она пришла в себя. Видимо, что-то случилось с головой и глазами. Что именно, она не понимала. Однако, совершенно отчетливо видела, что улица заполнена, каким-то странным, желтоватым светом, какой иногда бывает во время заката. В то, что она просидела на обочине весь день, Марисабель не верила. А поэтому и свет показался очень неестественным. Она поглядела на небо и удивилась еще больше. В красноватом небе, совсем низко висело довольно маленькое желто-красное солнышко. Похоже, пока Марисабель находилась в бессознательном состоянии, оно сильно похудело и скатилось вниз со своей привычной орбиты.
   Машины, напугавшей Марисабель, уже нигде не было, а по улице, как обычно, сновали люди, не обращая на странности освещения, никакого внимания. Словно все было абсолютно нормально. Внимательно оглядевшись по сторонам, она поняла, что вдобавок ко всему, еще и заблудилась! Как такое могло случиться, Марисабель и представить себе не могла. Вроде бы, она шла своей обычной дорогой. Да и идти-то было не далеко! И вот, пожалуйста, каким-то образом она оказалась в совершенно неизвестном районе. Девочка осторожно поднялась, боясь как бы приступ, не повторился снова и, потихоньку, побрела вдоль по улицы. Рано или поздно она дойдет до знакомых кварталов и поймет, где находится. В самом деле, не могла же она уйти далеко. Уговаривала она себя. Но, чем дольше она шла, тем тревожнее становилось у нее на душе. Город никак не желал становиться родным, а улицы, даже мало-мальски знакомыми.
   В задумчивости, Марисабель остановилась. Вероятно, придется обращаться за помощью. Она поискала глазами прохожих и заметила неподалеку пожилую женщину, идущую неторопливой походкой. Марисабель состроила на лице виноватую улыбку и шагнула ей навстречу.
   - Простите,
Сказала она.
  - Я, видимо заблудилась. Вы не подскажете, как мне добраться…
   Фразу она не закончила. Так как женщина, внимательно посмотрев на нее, сделала круглые глаза, а на ее лице отобразилось выражение недовольства или даже гнева. Уперев руки в бока, она почти закричала:
  - Перестань морочить мне голову! Стыдно! Немедленно возвращайся…
   Не дослушав, куда именно она должна возвратиться, испуганная подобной отповедью Марисабель, пустилась наутек. Пробежав некоторое время, девочка свернула в проулок и отдышалась. Теперь она уже совсем ничего не понимала. Чем, интересно знать, она обидела эту мымру, что она так разоралась? К тому же стало как-то резко темнеть. По всему выходило, что близится ночь, а ночевать на улице, ей совсем не улыбалось. Выждав какое-то время, она решила повторить попытку. На этот раз, она долго присматривалась к прохожим, прежде чем обратиться с вопросом. В конечном итоге, ее выбор пал на немолодого мужчину, сидевшего на лавочке в небольшом скверике, находящемся неподалеку. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, она приблизилась к нему и, присев на край скамейки, обратилась к мужчине:
  - Извините, пожалуйста, подскажите, это какой район?
   Мужчина посмотрел на нее поверх газеты и, покачав головой, сказал:
  - Карнавальный.
   После этого он отвернулся, не проявляя к собеседнице никакого интереса и участия. На мгновение Марисабель задумалась. Никакого Карнавального района в городе не было. Это она знала точно. Видимо, мужчина шутит с совершенно серьезным лицом. Придя к такому выводу, Марисабель решилась переспросить:
  - Простите, в каком смысле?
   Мужчина посмотрел на Марисабель с сожалением, как на неполноценную и, пожав плечами, ответил:
  - В прямом!
   После этого он поднялся и, не спеша, зашагал восвояси.
   Марисабель осталась сидеть в полном недоумении. По щекам тихо катились горячие слезы. Она беззвучно плакала от обиды. Они, что, в самом деле, решили над ней поиздеваться. За что? Что она им сделала? Они же, все-таки, взрослые! Тут ребенок, можно сказать, в беде, а они…
   Вот тебе и «язык до Киева доведет»! Тут хоть бы до дома добраться!
   Улицы, между тем, совсем опустели. Вдоль тротуаров зажглись, горящие голубоватым светом, непонятные фонари. Раньше она таких никогда не видела. Они, скорее, освещали сами себя, нежели улицу. Сидеть в скверике стало жутко. Ночь была довольно теплой, но девочку сотрясал нервный озноб. Мысли о родителях добавляли беспокойства. Они там, наверное, с ума сходят. Естественно! Дочь из школы домой не пришла. Уже наверняка обзвонили всех подружек. А она все не идет и не идет. Конечно, мама плачет. Еще подумают, что она из-за двойки с собой что-нибудь сделала. Больно надо!
   Вскоре погасли и фонари. Девочка еще долго блуждала по пустынным, темным улицам. Темнота давила и пугала. Милиции тоже нигде не попадплось. Ни милиции, ни телефонов. Просто наваждение какое-то. Ночью узнать что-либо, оказалось вообще невозможно. Кроме того, очень хотелось есть и спать. От перенесенных за день потрясений, Марисабель сильно устала. Она мечтала поскорее оказаться в собственной постели и забыться глубоким, долгим сном.
   Странно, но город казался полностью вымершим. Не было ни людей, ни машин. Никаких. Ни в одном окне не горел свет. Все это было так необычно! Решив, что до утра ей все равно не выбраться из этого района и отогнав от себя мысли о родителях, девочка решила прокрасться на ближайший чердак и переночевать там. Так она и сделала. С третьей попытки, ей удалось найти незапертый чердак и устроиться там, на каких-то трубах.
   Пробуждение не показалось приятным. Во-первых, от долгого лежания в неудобной позе руки и ноги совершенно затекли. А во-вторых, вместе с пробуждением, пришли мысли о вчерашних злоключениях и о том, что ее ждет сегодня дома. Раньше, она, бывало, задерживалась допоздна у подружек, но всегда звонила домой. Иногда отец встречал ее прямо на улице. Чтобы чего не вышло. Но чтобы дома не ночевать! Такого с ней никогда еще не было.
   В подъезде, то тут, то там, хлопали двери и, Марисабель решила выждать время, прежде чем покинуть свое убежище. Пусть сначала все уйдут на работу, а уж потом она спустится и пойдет домой. Больше ей, почему-то, не хотелось обращаться ни к кому за помощью. «Ладно», думала она, «и без вас обойдемся»!
   Когда хлопанье дверей прекратилось, Марисабель, крадучись покинула ночной приют. Отряхнув с себя следы бездомной ночевки, она огляделась по сторонам.
   Город встретил ее все тем же желтоватым светом и все теми же, незнакомыми улицами. Нестерпимо хотелось есть. Последний раз, она ела вчера днем, в школе. И теперь у нее, что называется, сосало под ложечкой. Порывшись в карманах, она удостоверилась, что денег оставшихся от вчерашнего обеда, хватит, разве что, на булочку. Тем не менее, она решила купить ее в первом же попавшемся магазине. Она вновь побрела по улице, но на этот раз, прохожие явно проявляли к ней излишний интерес. По крайней мере, ей показалось, что все, как по команде, поворачивают головы в ее сторону. Она украдкой огляделась. Нет, никаких особых изъянов в своей одежде она не заметила. Тогда, отвернувшись к стене дома, достала из портфеля маленькое зеркальце и посмотрелась. Похоже, все в норме. Прическа, конечно, не ахти, но все в пределах разумного. И чего тогда глазеть, идет себе человек по улице и идет. Ни у кого, ни о чем не спрашивает.
   Магазинов по дороге, как назло не попадалось и, Марисабель все сильнее мучил голод. Она с опаской озиралась по сторонам. Но улицы, по-прежнему, ничего не напоминали. А шагала она уже довольно долго.  В душе снова росло беспокойство. Казалось даже, что она сходит с ума. Щипать себя, она не стала. Зачем, ведь если ты об этом думаешь, то уже и так понятно, что не спишь. Неожиданно, ее окликнули. Вернее, она не была уверена, что именно ее. Просто услышала за спиной:
  - Эй, девочка, ну-ка стой!
   Она оглянулась, продолжая идти своей дорогой. Ее догоняли несколько незнакомых девушек. Несомненно, они все были постарше ее года на два. Почему-то все они были блондинками. Хотя, возможно, просто покрасились для чего-то в один цвет. Несмотря на то, что на улице было полно народа, а в окрике девушек слышалась какая-то смутная угроза, никто не обратил на это внимания. Марисабель прибавила шаг и поискала глазами милиционеров. Последних нигде не наблюдалось. И девочка пошла еще быстрее. На всякий случай. Вслед за этим она услышала еще более резкий окрик:
  - Стоять! Тебе говорят.
    Топот нескольких пар ног, перешедших на легкий галоп, подтвердил, что обращаются именно к ней. Не оглядываясь, она пустилась бежать, что есть мочи. Сердце бешено заколотилось в ее груди. От страха и обиды. Прохожие, молча сторонились, предпочитая не вмешиваться в происходящее. Марисабель неслась со всех ног, петляя как испуганный заяц. Пытаясь запутать своих преследовательниц. Забегать в узкие проулки она боялась, Там всегда мог оказаться тупик, тогда, пиши-пропало. Она сворачивала на широкие улицы и бежала, бежала, бежала. Задыхаясь от непривычно долгого бега и едва успевая оглядываться на поворотах. Преследовательницы, однако, и не думали отставать. Наконец, устав от гонки, Марисабель свернула за угол предпоследнего на улице дома. Девчонки пронеслись мимо и, потоптавшись на перекрестке, свернули на перпендикулярную улицу. Дожидаться, когда они вернутся, Марисабель не стала. Собрав последние силы и мужество, она побежала в обратную сторону. Бежала пока хватило сил. Решив, что оторвалась от погони, она почти рухнула на первую попавшуюся скамейку. «Господи», подумала она, « да что же это валится на мою голову». И слезы вновь градом покатились из ее глаз.
   Нарыдавшись, Марисабель с тоской подумала, что теперь и вовсе не представляет, в какую сторону надо идти. Остается только обращаться за помощью к милиции. Придется искать. Она поднялась и вновь зашагала по улице. Милиционеры нигде не попадались. Ни одного! Зато по дороге попался большой магазин. Мучимая голодом, Марисабель юркнула в него.
   Магазин показался ей несколько старомодным. В отличие от ставших уже привычными супермаркетов, здесь за каждым прилавком стояли продавцы. Кроме того, возле каждого прилавка, стояла небольшая очередь. Которая, правда, двигалась довольно бойко. Найдя нужный отдел, Марисабель с тоской обнаружила, что на товарах нет ценников. Вот гады, а. Очень унизительно теперь выяснять, на какую булочку у нее хватит денег. Но, делать нечего. Она оказалась перед продавцом. Немолодая женщина смотрела на нее выжидающе.
  - Скажите, сколько стоит эта булочка?
Спросила Марисабель, ткнув пальцем в первую попавшуюся на глаза.
  - Какая, милая?
   Участливо наклонилась над прилавком женщина, делая одновременно, кому-то призывный знак рукой.
  - Да вот эта же!
  Снова показала пальцем Марисабель. В этот момен, продавщица неожиданно схватила ее за запястье и закричала:
  - Надин, Надин, давай скорее.
   Со стороны зала к Марисабель подскочила еще одна женщина. Средних лет, весьма дородная, но прыткая. По-видимому, это и была Надин. Цепко схватив Марисабель за вторую руку, она стала засыпать девочку вопросами:
  - Ты из какой школы?
   Спрашивала она, не ослабляя хватки. Марисабель заплакала, просила отпустить ее руку и назвала номер своей школы. Совершенно не понимая, какое это может иметь значение для продавцов в магазине.
  - Из какой, из какой?
   Не унималась женщина. Марисабель повторила.
  - Нет, вы только подумайте, это же надо!
   Продолжала голосить Надин,
  - И куда только инспекция смотрит? Ну, ничего, ничего, разберутся!
   С этими словами, она поволокла Марисабель, куда-то вглубь зала. Ничего не понимающая девочка, почти не сопротивлялась, а только громко, навзрыд плакала. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы на пути у них не возник мужчина, лет сорока. Который напустился на Надин:
  - Вы что же, не видите, девочка больна! А тебя Триса, где носит? Я тебя по всему залу ищу.
   Он твердо взял Марисабель за свободную руку и, отцепив ее от Надин, поволок к выходу. Надин, однако, сдалась не сразу:
  - Ладно, ладно, больная она. Я сейчас сообщу, куда следует, пусть и разбираются, чем она такая больная.
   Мужчина, делая вид, что не обращает на Надин никакого внимания, выволок Марисабель на улицу и, продолжая удерживать ее руку в своей, быстрым шагом двинулся по улице. Марисабель не сопротивлялась. Она совсем ничего не понимала. Ее охватила некоторая апатия ко всему происходящему. Она видела себя, как бы со стороны. Волочащейся за незнакомым мужчиной, по незнакомой улице и в неизвестном направлении. Сзади послышался скрип тормозов. Она оглянулась и увидела, как к магазину подъехала машина с эмблемой в виде двух перекрещенных молний, на черном фоне. Из нее выскочили двое молодых людей и опрометью бросились внутрь. Мужчина продолжал тащить ее куда-то. Он свернул, потом еще и еще. В конце концов, они оказались в скверике, похожем на тот в котором Марисабель была вчера. Здесь, он опустился на скамейку и, достав из кармана платок, тщательно вытирал вспотевшие от быстрой ходьбы, лицо и шею.
    Затем, долго приводил в порядок дыхание. А Марисабель, тряслась всем телом как осиновый лист, от страха, от горя и вообще неизвестно от чего. Не способная вымолвить ни одного слова.
   Наконец, мужчина отдышался и спросил:
   - Ты кто?
  - Марисабель!
   Еле слышно пролепетала девочка.
  - Кто, кто?
   Переспросил мужчина.
  - Марисабель!
   Почти выкрикнула она.
  - Так…
   Протянул мужчина.
  - Ну и откуда ты? Из какой школы?
  - Причем тут школа? Что вы все заладили, школа, школа?! Я живу на Грибоедова, в центре.
  - Что значит в центре?
  -Это значит в центральном районе!
   Мужчина с сомнением покачал головой и снова спросил:
  - Ну а школа у тебя, все-таки, какая?
  - Сто двадцать первая! Не верите?
   С этими словами, Марисабель, порывшись в своем портфеле, извлекла из него тетрадку с номером школы фамилией и именем на обложке и протянула мужчине. Тот повертел тетрадь в руках, полистал ее. При этом у него было лицо, словно он видел ученическую тетрадь впервые в жизни.
  - Можно я сам посмотрю?
   Спросил он, указывая на портфель.
  - Да, пожалуйста!
   Обиделась такому недоверию Марисабель. Мужчина поочередно извлекал из портфеля тетради и, полистав, складывал назад. Задержался он лишь на тетрадке по алгебре, с красовавшейся в ней двойкой. Поняв его интерес по-своему, Марисабель фыркнула:
  - Ну да, пару получила! Подумаешь! Исправлю, конечно. Что теперь, расстрелять меня за это?
   Бросив короткий взгляд на Марисабель, мужчина продолжал рассматривать графики в тедрадке. Затем, он также внимательно осмотрел все имеющиеся в портфеле учебники. Снова остаговился на алгебре. Далась же ему эта алгебра! После этого он аккуратно сложил все обратно и подвинул портфель к Марисабель. На некоторое время, он сосредоточенно о чем-то задумался. Потом, отчетливо проговаривая каждое слово, как делают обычно при разговоре с маленькими детьми, он произнес:
  - Видишь, ли, у нас нет района с таким названием. И никогда не было! Впрочем, как и такой улицы.
  - То есть как это?
   В свою очередь, удивилась Марисабель.
  - Что же я, по-вашему, все выдумываю?
 - Не знаю.
   С сомнением покачал головой мужчина. В это время, его взгляд привлекла пара молодых людей, шагавших по аллее в их сторону.
  - Так, сказал он, - быстро всатвай и уходи! Пойдешь прямо по аллее, выйдешь на поперечную улицу. Там ходит трамвай. Проедешь три остановки, выходи и жди меня там. Быстро! И не оглядывайся!
   После всего, что уже случилось за последние два дня, Марисабель не заставила себя упрашивать. Она послушно встала, взяла свой портфель и зашагала прочь. Только отойдя на приличное расстояние, она сообразила, что они не условились, в какую сторону она должна ехать. И, почему, собственно, она должна подчиняться командам неизвестного мужчины. Однако, с другой стороны, он единственный, кто за последние дни, принял в ее судьбе, хоть какое-то участие. Путаясь в противоречивых мыслях, она дошла до улицы, по которой были проложены рельсы и, с радостью, заметила, что колея, действительно всего одна. А, следовательно, трамвай, может ходить только в одну сторону. Если только он не единственный. Пытаясь угадать, где остановка она прошла несколько метров, но, услышав шум приближающего трамвая, остановилась. Она решила посмотреть, где он остановится и уехать на следующем. Трамвай сначала проехал мимо. Или почти проехал, затем сдал назад, потом снова вперед и остановился прямо перед ней. Двери открылись и, Марисабель вошла внутрь. Внутри вагона никаких сидений не было. Все пассажиры ехали стоя. Никто не покупал никаких билетов, а перед каждым стоявшим возле путей человеком, трамвай делал остановку. Несколько раз дергался взад-вперед и замирал. Открывал двери, впускал пассажира, иногда выпускал и тяжело двигался дальше. Ориентироваться на входящих, Марисабель не стала. Непонятно было, по какому принципу, их подбирает трамвай. Она решила считать остановки по выходящим и выскочила из трамвая, когда из него выходили люди в третий раз. Стоять возле путей, ей не хотелось. Она перешла дорогу и стала прогуливаться возле ближайшего дома. Было очень страшно. За последнее время она то и дело наталкивалась на откровенные проявления враждебности, по отношению к себе, хотя никак не могла понять почему. Наконец, из очередного трамвая, вышел знакомый ей мужчина. Стало немного легче. Не останавливаясь возле Марисабель, он кивком головы, предложил ей следовать за собой. Она покорно побрела следом. «Телка на веревочке», подумала она.
   Так же резко, как и вчера, начало темнеть. Потихоньку разгорались уже знакомые голубоватые фонари. А они все петляли и петляли между домами, похожими оди на другой и, казалось, их путешествию не будет конца. Марисабель уже, в буквальном смысле, валилась с ног.
   Наконец, мужчина подошел к подъезду и, немного подождав девушку, шагнул внутрь. Марисабель задержалась на пороге. В голове вихрем понеслись мысли о маньяках, насильниках и убийцах. Идти в подъезд было страшно. Ее раздумья прервал мужчина, который вновь появился на пороге и, почти за шиворот, втащил ее в подъезд. Одновременно, он прижал пальцы к своим губам, давая понять, что кричать и шуметь нельзя. Крадучись они поднялись на этаж. Мужчина поколдовал над дверью и они вошли внутрь помещения. Тотчас вспыхнул неяркий, голубоватый свет, почти такой же как в фонарях на улице. Они стояли в небольшой комнате, посредине которой находилась кровать. Больше, никакой особой мебели, Марисабель не успела заметить. Правда, в комнате находились еще какие-то предметы, непонятного предназначения, но Марисабель не успела их толком рассмотреть. Как только закрылась дверь, свет мгновенно погас. Теперь комната освещалась только уличным светом. То есть, фактически, в ней было абсолютно темно. Мужчина жестом предложил Марисабель сесть на кровать, а сам сел рядом. Больше, похоже, было некуда. «Начинается» - подумала Марисабель, но она так устала, что даже бояться уже нехватало сил. «Будь, что будет!» - решила Марисабель. Они еще какое-то время сидели молча, почти не двигаясь. Наконец, девочка не выдержала и сказала шепотом:
  - Я очень есть хочу! Я со вчерашнего дня ничего не ела. И пить.
   Добавила она, после короткой паузы. Мужчина поднялся, отошел куда-то в угол комнаты, долго шуршал там чем-то, затем вернулся и сунул ей в руку что-то похожее на кусок пирога и стакан. По вкусу на пирог было не похоже, но Марисабель было все-равно, она молниеносно проглотила пищу и залпом выпила холодную жидкость, напоминающую остывший, не сладкий чай. Удивительно, но из соседних квартир, тоже не доносилось ни звука. Как вымерли все. Посидев еще немного, мужчина поднялся и жестом показал Марисабель, чтобы она ложилась на кровати. А сам, взяв покрывало, устроился прямо на полу. На всякий случай, раздеваться Марисабель не стала. Только разулась. Повалившись на кровать, она мгновенно уснула.
   Проснулась она от того, что кто-то сильно тряс ее за плечо. Она сладко потянулась и открыла глаза. Перед ней стоял вчерашний мужчина, имени которого, она так и не удосужилась спросить. Возвращение к суровой действительности не доставило ей особой радости. Она села на кровати, вопросительно глядя на мужчину. Он улыбнулся и пригласил позавтракать.
   Столом служил стоящий рядом с кроватью куб. По совместительству, он служил еще толи холодильником, толи буфетом. Еда, которой угощал ее хозяин квартиры, была холодной. Но, судя по отсутствию плиты, разогревать ее не подразумевалось в принципе.
  - Вы извините, -  негромко обратилась Марисабель к мужчине, - но вчера, я не успела спросить, как вас зовут.
  -  Зови меня Берк.
  - Берк, как странно, а по отчеству?
  - Почему?
   В свою очередь удивился мужчина. И Марисабель поняла, что отчества здесь не в моде.
  - Ладно, - согласилась она, - Берк, так Берк.
   Некоторое время они продолжали трапезу молча, думая каждый о своем. Наконец, Берк тихо заговорил:
  - Мне сейчас нужно уйти. А ты останешься тут и будешь меня ждать. Позже я попытаюсь переправить тебя за речку. Возможно, ты оттуда. Хотя я и не уверен. Уж больно ты странная!
  - И ничего я не странная! – возразила Марисабель, - это вы тут на людей кидаетесь!
   Мужчина оборвал ее, продолжая свою мысль, как будто она ничего и не говорила.
  - К окну не подходи. К дверям тоже. Тебя, наверное, ищут. Постарайся сидеть тихо, как будто здесь никого нет. Пойдешь в туалет, воду не включай. Не надо чтобы кто-нибудь подумал, что у меня кто-то в комнате. Словом, постарайся вести себя как можно тише. Лучше ляг и поспи, так время быстрее пройдет.
   Закончив завтрак, Берк немедленно ушел, оставив Марисабель, наедине со своими мыслями.
   Комната была совсем небольшой. Кроме кровати, в ней находились еще несколько кубов, стоящих прямо на полу. Вероятно сделанных из какого-то металла. И все. Ни телевизора, ни телефона, ни даже радио. Некоторое время девочка ходила по комнате, прикасаясь то к гладким как стекло стенам, то к стоящим на полу кубам. Потом ей это надоело. Она села на кровать и задумалась. Мысли в голову лезли невеселые. Во-первых, она уже третий день не может попасть домой. Родители, наверное, обыскали все больницы и морги. Во-вторых, она так и не понимает, где находится и как это ее угораздило сюда забрести. В-третьих, все здесь какие-то странные. Набрасываются на нее ни с того, ни с сего. Ловят ее зачем-то, хотя она ничего плохого не сделала. На улицах, почему-то, нет ни одного ребенка. Ни в каком возрасте. А также за два дня она не видела ни кошек, ни собак. Все это более чем странно. К тому же, ей уже порядком надоело прятаться и убегать. Если это какая-то игра, то она слишком затянулась! Ах, да, еще и солнце как-то странно пожелтело и съежилось. Словно вдруг постарело, лет эдак на миллиард. Не очень-то, оказывается приятно, когда тебя вдруг выхватывают из привычного мира и запихивают неизвестно куда, а главное, неизвестно зачем.
   Чтобы лучше думалось, Марисабель прилегла. Мысли потекли дальше, все более сгущая краски. Вообще, все это больше походило на сон, который не собирался кончаться. Начавшись совершенно неожиданно, он тянулся и тянулся, доставляя ей совершенно реальные неприятности и переживания. Стало очень жалко родителей. В сущности, они ее очень любят. Даже когда орут. На самом деле, она хорошо знала, как гордится ею папа. А мама, всегда пытается подсунуть ей самый лучший кусочек, делая при этом вид, что его просто никто не хочет. Конечно, она к этому привыкла. Так привыкла, что даже перестала замечать. Зато теперь, оказавшись далеко от них, все эти мелочи ощутились с неимоверной остротой. Так сильно, что Марисабель тихонечко заплакала. Очень захотелось прижаться к маме и спрятаться ото всех невзгод за спокойной надежностью отца. Стало очень жалко всех. Себя, маму, отца. Она плакала, тихо всхлипывая, размазывая по щекам соленые слезы, выплакивая свое внезапное и непонятное горе. Наплакавшись, еще долго лежала в немом оцепенении, уже безо всяких мыслей. Пока, незаметно для себя, не уснула. Сколько она проспала – неизвестно. Своих часов у нее не было, а в комнате, они тоже отсутствовали. Наверное, здесь ими тоже не пользовались. «Счастливые часов не наблюдают», вспомнила Марисабель избитую фразу и невольно  усмехнулась.
   За окном было еще светло и она сделала вывод, что день не закончился. Не зная чем заняться, Марисабель прикончила остатки завтрака и продолжила ожидание неизвестно чего. Ее невообразимо тянуло к окну, но повторять вчерашние пробежки не хотелось и, она удержалась. Неожиданно в дверь постучали. Сердце в груди тревожно екнуло и учащенно забилось. Она замерла. Стук повторялся несколько раз. Все это время она оставалась без движений, окутанная страхом и едва сдерживала подступившие слезы. Все стихло. Марисабель осторожно опустилась на кровать, стараясь не заскрипеть пружинами и, твердо решила, больше не двигаться с места. Стемнело. В подъезде стали слышны шаги и хлопанье дверей. Через некоторое время эти звуки прекратились. Снова воцарилась гробовая тишина. На мгновение вспыхнул голубоватый свет, ослепил девочку, но, тут же погас. Это вернулся Берк.
   Он принес с собой две большие сумки. Одну с продуктами, другую с вещами. Они сели и поужинали в полном молчании и полной темноте. Марисабель уже поняла, что по вечерам, здесь либо не разговаривают вообще, либо говорят очень тихим шепотом. Странные они какие-то. Забьются по своим норам и невесть чего боятся. Свет не включают, телевизор не смотрят, музыку не слушают. Наверное, и в гости к друг другу никогда не ходят.
   После ужина Берк зашептал ей:
  - Я договорился с одной знакомой. Она обещала переправить тебя за речку. Конечно, она может и обмануть, но никого другого у меня нет. Поэтому, придется рискнуть. Мы посидим еще немного и пойдем. Кстати, тебе придется переодеться. Может быть так, ты будешь привлекать меньше внимания.
  - Я что, по-вашему, белая ворона?
   Спросила марисабель с обидой в голосе.
  - Кто, кто?
   Переспросил Берк. Но, Марисабель только с досадой махнула рукой. Он, однако, видимо догадался о смысле вопроса и отрицательно покачал головой. Берк пододвинул к ней сумку и сделал неопределенный жест, который, вероятно, означал приглашение переодеться. Марисабель слабо понимала его. Нет, говорил он, вроде, нормально, но у нее создавалось впечатление, что он иностранец. И они разговаривают на похожих, но, все-таки, разных языках. Несмотря на отсутствие освещения, света падающего из окна, вполне хватало, чтобы видеть даже мелкие детали. Конечно, читать при таком свете невозможно, но лица и все остальное, видно отчетливо. Марисабель поискала глазами укромный уголок, но, не найдя такового, просто зашла Берку за спину. Он повернулся. Тогда она прошептала ему почти в самое ухо:
  - Отвернитесь, пожалуйста, а то я стесняюсь.
   Он пожал плечами, но отвернулся. Девушка быстро скинула свою одежду и с трудом влезла в узенькое платьице. Берк, по неопытности, наверное, ошибся в размере. Но выбирать не приходилось. Затем она вернуласи и уселась на прежнее место. Берк внимательно к ней присматривался, некоторое время. Потом, ни с того ни с сего, протянул руку и потрогал ее грудь. В ужасе Марисабель вскочила как ошпаренная. Но он замахал руками, показывая, что не собирается делать ничего плохого. Поманив ее, он снова зашептал на ухо:
  - Это надо снять, у нас так не принято! Никто так не ходит! Это нельзя.
   Марисабель обреченно кивнула и достала из-под платья лифчик. Берк взял его. Долго ощупывал, подносил ближе к глазам, пытаясь всматриваться в детали и при этом, с каким-то сомнением, качал головой. За окном послышался звук проезжающей машины. Берк замер, Марисабель тоже. Звук постепенно затих и, они облегченно перевели дыхание. Берк жестом позвал ее к выходу. Марисабель взяла свой портфель и хотела сложить в него свои вещи, но Берк, снова протестующе замахал руками. Бросать портфель и вещи, было жалко, но выбирать не приходилось. Она положила портфель на кровать и, пару минут, с грустью смотрела на него. Как единственная оставшаяся связь с домом, он стал ей очень дорог. На глаза навернулись слезы. Сделав над собой усилие, Марисабель умудрилась не разреветься и, пожелав себе скорейшего возвращения домой, двинулась за Берком.
   Шли они крадучись. Стараясь издавать как можно меньше шума. Постоянно прятались за домами, хотя темнота была такая густая, что хоть на хлеб намазывай. Луны нигде не было видно. Словно она ушла в отпуск и временно потухла. Так что, на небе, кроме необычно низко висящих звездочек, больше ничего не наблюдалось. Марисабель вспомнила, что Луны и вчера не было. Безлунное небо казалось неуютным и совсем не романтичным. Оказывается, Луна, довольно важная и занятная вещь! И не замечаешь ее, только пока она висит на своем месте. Но стоит ей скрыться, ее отсутствие, сразу становится заметным.
   Путь оказался долгим и Марисабель порядком устала. Наконец, они остановились возле маленького, одноэтажного здания. Берк поскребся и дверь почти сразу же отворилась. На пороге, девочка увидела, довольно пожилую сухонькую женщину, жестом приглащающую их войти. Как и в доме Берка, как только затворилась дверь, свет тут же погас. Они немного постояли не двигаясь. Когда глаза привыкли к темноте, Марисабель увидела ребенка, лет десяти, двеннадцати, сидящего в комнате. Это был первый ребенок, которого она видела за последние три дня. Берк что-то сказал щенщине на ухо, а та, согласно кивнула и сказала:
  - Мы выйдем сейчас же. Нужно успеть до утра, иначе ничего не получится, тогда уж не обессудь!
   Берк согласно кивнул. Немного потоптался в нерешительности, он вдруг обнял Марисабель, сильно прижав ее к себе. Движимая непонятным порывом, девочка тоже изо всех сил обняла его. Он прошептал ей на ухо:
  - Я постараюсь найти тебя за речкой. Если получится, конечно! Береги себя! Никогда больше не попадай сюда! Ты помогла мне понять, как чудесно заботиться о ребенке, пусть даже и о таком большом. Прощай! Будь счастлива, если сможешь.
   Все вместе они вышли на темную улицу и разошлись в разные стороны. Почему-то, с женщиной шел и ребенок. Он как-то странно ковылял на кривых ногах и все время отставал. Женщина останавливалась, с сомнением поглядывала на небо и нетерпеливо делала жест ребенку, чтобы тот поторапливался. Город кончился. Они шли по открытой местности, а впереди чернело что-то непонятное, похожее на горную цепь. Женщина сказала громко:
  - Мы должны добраться до гор до рассвета! Иначе я все брошу! Не хватает мне своих неприятностей. Придется по очереди нести Саво на руках.
   С этими словами, она взяла ребенка на руки и прибавила шаг. Так они шагали довольно долго. Вконец запыхавшись, женщина остановилась и Марисабель поняла, что пришла ее очередь тащить ребенка. Девочка очень устала, а ребенок, на вид, был достаточно тяжелым. Но мысли о скором возвращении придавали ей сил. Она безропотно приняла Саво из рук женщины. Вблизи, он оказался вовсе не ребенком, а карликом. Марисабель не слишком в этом разбиралась. В общем, у него было лицо совершенно взрослого человека. И он оказался гораздо тяжелее, чем думала Марисабель. Тяжело дыша, она с большим трудом поспевала за женщиной, которая все прибавляла и прибавляла шаг. От тяжести, руки Марисабель стали разжиматься, но женщина не собиралась забирать карлика назад, а все продолжала идти. Им оставалось всего несколько шагов до горной гряды, когда вспыхнул рассвет. Женщина остановилась, оглянулась и долго всматривалась в сторону города. Наконец, она сказала:
  - Да отпусти ты этого лентяя! Пусть сам топает!
   И двинулась дальше. Дорога вилась между горами, то поднимаясь по откосу, то спускаясь вниз по склону, то пропадая совсем, то появляясь вновь. Марисабель уже еле передвигала ноги, когда дорога вывела их к реке.
   Маленькое желто-красное светило, заливало окрестности своим непривычным светом. От этого света, все вокруг казалось немного золотым. И песок, и горы, и селение, виднеющееся за рекой. Даже вода в реке выглядела не голубой, не серой, а золотистой. Как будто несла в своих водах массу золотого песка. Ветра не было. Ни ветра, ни облаков. Растительность вокруг реки тоже выглядела не ахти. В основном, невысокие, чахленькие деревца, да редкая, одинокая травка. Неслышно было и пения птиц. Одним словом, окружающая природа, особенно не радовала.
   Притопал Саво. Его лицо покраснело от усилий и он, в изнеможении, рухнул на первый попавшийся камень. Он пыхтел как паровоз, потирая натруженные ноги. Марисабель с интересом наблюдала за этой странной парой, гадая, что свело их вместе и зачем, собственно, они тащили с собой карлика, доставив и ему и себе, столько неприятностей. Спросить об этом, она, понятное дело, не решилась. Вместо этого, она сосредоточила свое внимание на реке. В обозримом пространстве ни моста, ни лодки не наблюдалось и это насторожило девочку.
   Тем временем, Саво отдышался, залез на камень повыше и, достав из кармана, не то свисток, не то дудочку, принялся в нее усиленно дуть. Никакого звука у Саво не получалось, но он не прекращал своего занятия. У Марисабель странно давило в ушах, как иногда бывает в самолетах при взлете или посадке. Из этого она сделала вывод, что дудка, видимо, все-таки издает какой-то звук, просто она его не слышит.
   Женщина тоже с интересом наблюдала за действиями карлика. И тоже, видимо, ничего не слышала. Вдоволь надувшись в свою дудку, так, что его лицо побагровело, Саво слез с камня и утвердительно кивнул головой. Женщина тоже кивнула и обратилась к Марисабель:
  - Видишь самый первый домик на том берегу?
   Марисабель утвердительно кивнула.
  - Подождешь пока стемнеет и пойдешь туда. Там тебе помогут. Теперь раздевайся и иди.
   Марисабель с опаской посмотрела на реку и спросила:
  - Куда?
  - Туда.
   Показала женщина рукой в сторону реки.
  - Как переплывешь, спрячься где-нибудь и сиди до темноты. Да ты раздевайся, а то время идет.
  - А зачам раздеваться?
   Спросила Марисабель, с недовольством вспомнив о том, что лифчик остался у Берка.
  - А в эту реку нельзя входить в одежде, Все равно выйдешь голая, а будет только хуже.
  - Как же я буду совсем голая?
   Задала Марисабель новый вопрос, покосившись на карлика.
  - Вот невидаль! – всплеснула руками женщина. – Дело твое, хочешь, здесь оставайся.
   Больше она ничего добавлять не стала и Марисабель поняла, что разговор на этом закончен. Она подошла к воде и, постояв несколько минут, скинула туфли, встав босыми ногами на горячий песок. Затем стащила с себя платье. Подумав немного, сняла трусики и замерла, готовясь войти в реку. Она оглянулась. Как она и предполагала, карлик с видимым удовольствием разглядывал ее обнаженное тело. В самом деле, в свете желтого солнца, ее стройная девичья фигурка, отливающая бронзой, выглядела, наверное, очень эффекто. Марисабель густо покраснела и решительно пошла в воду. Вода показалась холодной. Хотя и не слишком. Проблема заключалась в другом, Марисабель умела плавать только по-собачьи. Да и то, недалеко. Раньше ей не приходилось переплывать реки и, она не была до конца уверена, что сможет это сделать. Конечно, эта речка не была широкой, наверно не более пятидесяти метров, но для Марисабель и это было огромным расстоянием. Тем не менее, отступать она не собиралась. Она шла до тех пор, пока это было возможно, но когда вода дошла до подбородка, пришлось плыть. Продвигалась она очень медленно и с большим трудом. К тому же ее сильно сносило течением. Сказалась и накопившаяся усталость от бессонной ночи и долгой ходьбы. Словом, Марисабель быстро выбилась из сил. Стало очень страшно. Она поняла, что вот-вот начнет тонуть. Обернувшись, Марисабель не увидела на берегу ни карлика, ни женщины. Вслед за этим, она на мгновение ушла под воду. Наступило время упорной борьбы за жизнь. Она работала руками изо всех оставшихся сил, то уходя под воду, то вновь появляясь на поверхности. От отчаяния, она громко кричала и плакала. Несколько раз, она хлебнула воды и теперь, вдобавок к остальным бедам, ее душил кашель. В ушах шумела то ли вода, то ли кровь. Берег приближался так медленно, словно не хотел, чтобы ноги девочки, ступали на его горячий песок. В какойто момент, она задела ногой что-то твердое. Инстинктивно, как утопающий хватается за соломинку, она попыталась опереться на эту внезапную твердь, чтобы хоть немного отдышаться. Получилось! Под ногами было дно! Стоять, правда, можно было только на цыпочках, но это было гораздо легче, чем плыть. Потихоньку перебирая ногами и помогая себе руками, она двигалась к берегу. Вода неохотно отступала, отпуская пойманную было добычу. Все тело покрылось мурашками. Светило пыталось немедленно отогреть его, но девочку все равно сотрясал нервный озноб. Выбравшись на берег, она упала на песок,  долго кашляла и никак не могла согреться. Наконец, дышать стало легче. Она согрелась и, перевернувшись на спину, лежала в изнеможении. Она отчаянно боролась со сном, помня, что ей надо еще где-нибудь схорониться до темноты, но сон, совсем незаметно овладел ею. Спала Марисабель, пока не замерзла.
   Когда она вновь открыла глаза, оказалось что светило уже потухло, а она, так и валяется на берегу, Бесстыдно выставив напоказ, все свои прелести. Поднявшись, она попыталась разглядеть дом, к которому ей, предстояло идти. К сожалению, в темноте она различала только очертание зданий. Марисабель решила, что надо все равно идти в направлении селения, а там, может быть, удастся рассмотреть и дом. Идти голышом было страшно и холодно. Девочка прикрыла руками грудь и старалась ступать босыми ногами, как можно осторожнее. Когда ноги наступали на острые камни, становилось очень больно, но вскрикивать она очень боялась. Она ругала себя за то, что уснула и проспала так долго. Конечно, нужно было сначала, как следует оглядеться и запомнить направление. Чтобы теперь не блуждать в потемках. Она дошла до первых домов поселка. С той стороны реки, нужный домик, казался стоящим ближе основного селения и она пошла вдоль домов, силясь разглядеть его в темноте. Марисабель порядком замерзала, а зубы стали выбивать веселую, барабанную дробь. Наконец из темноты вынырнуло одноэтажное зданьице, похожее на обиталище женщины и карлика. Марисабель невольно улыбнулась, подумав, что войдя в этот домик, встретит точно таких же обитателей.
   Помня, что шуметь по ночам, здесь не принято, она тихонько поскреблась в дверь. Затем еще и еще. Дверь не открывали и,  девочке пришлось постучать громче. Наконец, дверь открылась и в помещении вспыхнул уже знакомый, голубоватый свет. На пороге стоял старик. Он не спеша оглядел Марисабель с ног до головы, не торопясь, однако, впускать ее внутрь. Марисабель стало стыдно за свою наготу, а так же за то, что она не удосужилась выяснить у женщины, как обратиться к обитателю дома и, что ему сказать. Вероятно насмотревшись, старик все же посторонился, пропуская Марисабель внутрь. Свет сразу погас и в темноте ей стало немного легче. Некоторое время было тихо. Наверное, старик тоже привыкал к темноте. Затем он стал топтаться по домику, бормоча что-то себе под нос и, то и дело, с шумом натыкаясь на какие-то предметы. Наконец он радостно крякнул. Должно быть нашел то, что искал. Скрипучим голосом, но, как ей показалось, довольно ласковым тоном, он позвал девочку:
  - Иди-ка сюда! Посмотри-ка, что я тут нашел!
   Марисабель подошла ближе и различила ворох какого-то тряпья, лежащего на полу. Она присела рядом со стариком и начала на ощупь перебирать вещи. Было, конечно, трудно разобраться, но все же Марисабель, подобрала себе кое-что. Естественно, гораздо лучше было бы посмотреть на это при свете дня, но для ночи – сойдет. Проблема была в другом, то ли у старика не было никакой подходящей обуви, то ли он просто забыл об этом. Марисабель, как можно более вежливо осведомилась об этом. Старик пробурчал что-то себе под нос, но вслух сказал:
  - Ой, милая! Не найду я ночью-то. Ты уж потерпи до утра, глядишь, что и подберем. Марисабель согласно кивнула, но вслух ничего не сказала. Она уселась на какой-то предмет, думая как начать разговор. Но тут ее ухо уловило странный звук. Дедушка, вероятно, оказался довольно стареньким и, не дожидаясь ее расспросов, спокойно захрапел. Спать Марисабель не хотелось и остаток ночи, она провела в невеселых раздумьях. С грехом пополам она переправилась через реку. Но на этой стороне, все показалось ей точно таким же, как и на той. Тот же голубоватый свет, та же непроглядная темнота и, скорее всего, утром взойдет то же самое маленькое светило. Стало быть, до возвращения домой, по-прежнему, далеко. И как до него добираться, все так же неизвестно. Поможет ей этот старик или нет, не ясно. Сможет ли? Вопросов много, а ответов, ни одного. Все та же гнетущая неизвестность. Вот угораздило! Опять хотелось расплакаться. Хотя, за последние дни, она уже столько раз плакала, что перевыполнила все разумные нормы. Вероятно, пора отвыкать от этой детской привычки. Попросить бы, кого-нибудь, чтобы все это поскорее закончилось! Но кого? Рассвело. Она увидела старика, мирно спящего на кровати и, решив его не будить, снова занялась вещами. Пользуясь случаем, еще раз переоделась. Старик проснулся. Щурясь на неяркий свет, он еще, некоторое время, сидел без движений. Затем спохватился:
  - Ой, да ты ведь голодная! Как же это я.
   Он поднялся и принялся хлопотать над кубом. Точно таким же, какой Марисабель видела в комнате у Берка.
  - Дедушка, вы еще обувь посмотреть обещали.
   Напомнила Марисабель. Он закивал головой, давая понять, что помнит. Потом позвал ее завтракать. Сам, однако, завтракать с ней не сел. Рылся в углу своего жилища, продолжая бормотать себе что-то под нос, пока не нашел туфли.
  - Вот! – сказал он радостно, - уж коли не подойдут, так и не знаю, что и делать.
   Марисабель померила. Туфли оказались большеваты, но, большие не маленькие, особенно, когда ничего другого нет. Старик внимательно следил за выражением ее лица, видимо, пытаясь угадать, подойдут или нет. Не желая его расстраивать, Марисабель сказала с улыбкой:
  - Почти здорово! Если бы еще ватки подложить, было бы, вообще, чудесно!
   На лице старика отразилось легкое недоумение. Но Марисабель, поспешила успокоить его, еще одной обворожительной улыбкой.
  - Спасибо вам, дедушка!
   Сказала она. Дед успокоился, закивал головой и огорошил ее вопросом:
  - А теперь-то ты, куда?
   Душа у Марисабель ушла в пятки. По спине пробежал неприятный холодок. Такого поворота событий она никак не ожидала. Она удивленно посмотрела на старика и сказала:
  - Я думала, вы знаете, куда мне идти!
- Я?!
   В свою очередь удивился тот.
  - Да откуда ж, мне знать-то! Я и откуда ты не знаю, а уж куда направляешься и подавно!
   Марисабель задумалась.
  - А центр где?
  - Центр там.
   Махнул дед рукой в сторону селения.
  - Скажите, дедушка, а другие люди, где живут?
  - Да везде. Много людей живут.
  - Да, нет, совсем другие. Ну, другая страна, где?
   Старик с сомнением покачал головой.
  - Не пойму о чем спрашиваешь. Совсем старый стал, много слов не знаю. Ты уж прости!
   Марисабель решила подойти к вопросу с другой стороны и продолжила:
  - Дедушка, а вы не знаете места, где люди живут по-другому, ну, не так как вы?
  - Зачем по-другому? Все так живут! Чем плохо?
  - Да нет, не в этом дело, просто по-другому, по другим законам, что ли.
  - Законы, милая, везде одни: соседям не мешать!
  - Ясно. А луну вы когда-нибудь видели?
  - Луну? Нет, врать не буду, никогда не видал. А кто это?
   Девочка вновь замолчала. Не обращая внимания на дедовы причитания. А тот все твердил, что стал старым, да чтоб она его простила и все такое. Ей стало понятно, что от старика, она ничего не добьется. Надо куда-то идти, но куда? У кого спросишь? Ясно, что от деда пора уходить, оставаться тут нет никакого смысла. Ничего о другой жизни, он или не знает, или не говорит. Хотя похоже, на самом деле старый, сам себя уже не помнит.
  - Ладно, дедушка, - сказала Марисабель. – Спасибо вам за все, пойду я. Пора!
  - Оно конечно. Чего тебе со мной сидеть. Ступай.
   Марисабель вышла из дома и неторопливо побрела по направлению к городу. Прятаться не хотелось. Пусть уж лучше ее поймают. Тогда она все объяснит. Может быть, помогут попасть домой. Должны же здесь быть законы.
   Улицы селения с этой стороны реки, мало чем отличались от своих собратьев с противоположной. Марисабель медленно шла по улице, разглядывая встречных прохожих и вглядываясь в окружающие дома. На углу дома она заметила висящий аппарат, похожий на телефонный. Только трубки у него не было, а кнопка была всего одна. Она нажала на нее. Ничего не произошло. Марисабель повторила попытку еще несколько раз. С тем же результатом. Она пошла дальше и увидела, что навстречу ей несется машина с уже виденными перекрещенными молниями на бортах. Ей, почему-то, стало страшно и она свернула за угол. Машина пронеслась мимо. За домом располагался большой парк, огороженный высоким забором. Из-за забора слышался детский смех и звуки незнакомой мелодии. Вход в парк перегораживал турникет, как в метро. Марисабель потрогала его рукой. Он легко поддался. Она вошла внутрь парка. Вокруг резвились дети. Лет семи-восьми. Вся площадь парка, была заполнена красочными каруселями, аттракционами, огромными надувными фигурами и прочими детскими увеселениями. В центре парка находился небольшой павильон, с очень красиво оформленными дверями. Недолго думая, Марисабель направилась туда. За дверью оказалась ведущая вниз лестница. Вся залитая разноцветными огнями. Идти по ней, было совсем не страшно. Внизу она увидела еще больше детворы и множество палаток со всевозможными игрушками. С потолка, огромными гроздьями свисали разноцветные воздушные шары. Столько игрушек, девочка не видела никогда. Она как ребенок увлеклась ими. Переходя вместе с ребятишками от палатки к палатке, она разглядывала все новые и новые игрушки. Карапузы смотрели на нее безо всякой ненависти и даже пытались вовлечь ее в свои игры. Марисабель играла и смеялась вместе с ними, на какое-то время, совершенно забыв о том, где находится. Случайно, краем глаза, она заметила двух мужчин, высматривающих кого-то среди ребятни. Недолго думая, она юркнула  в первую попавшуюся палатку и затаилась среди игрушек. Рядом с палаткой стояла девочка с куклой в руках, внимательно наблюдавшая за ее действиями. Мужчины, как раз проходили мимо нее. Один из них присел перед девочкой и спросил:
  - Ты здесь чужих не видела?
   Девочка долго смотрела ему прямо в глаза. У марисабель сжалось сердце. Но девочка отрицательно покачала головой. Мужчины пошли дальше. Проказница посмотрела им вслед, показала язык и скрылась из поля зрения. Марисабель выглянула из палатки. Мужчин уже нигде не было видно. Она крадучись стала пробираться к выходу. Благополучно выбравшись наружу, она почти бегом направилась обратно к турникету. Вот тут-то и случилось неожиданное. Выпускать Марисабель на улицу, турникет никак не желал. Перелезть через него, на первый взгляд, казалось делом не сложным, но как только она попыталась это сделать, сверху на нее упала решетка. Точнее решетчатая клетка. Мышеловка, подумала Марисабель. Она опустилась на землю. Бороться дальше казалось бессмысленным, тем более, что и со стороны парка и со стороны улицы, к ней спешили мужчины.
   Подойдя к клетке, один из мужчин, приложил руку, к невидимому для Марисабель механизму и клетка плавно поднялась на прежнее место. Мужчина подошел к девочке, взял ее за руку и приложил к запястью предмет, напоминающий трубочку от мороженного. Марисабель безучастно наблюдала за его действиями. Проделав свою манипуляцию, мужчина обратился к Марисабель с коротким вопросом:
  - Какая школа?
  - Сто двадцать первая.
   Так же коротко ответила Марисабель. Мужчины переглянулись. Не отпуская руки, мужчина повел ее к стоящей неподалеку машине, больше уже ни о чем не спрашивая. Когда все расселись по местам, машина резко дернулась и покатила по улицам.
  - А куда мы едем?
   Спросила Марисабель, но никто ей не ответил. Она тяжело вздохнула, но больше ничего спрашивать не стала.
   Машина неожиданно затормозила и остановилась. Марисабель провели через ворота в огороженный дворик. В центре дворика, ноходилось мрачноватого вида здание, напоминающее не то тюрьму, не то больницу. Внутри дворика их встретила немолодая женщина. Мужчина, который вел Марисабель из машины и, вероятно, был у них за старшего, заговорил с ней. Марисабель слышала разговор, который они и не собирались скрывать. Мужчина сказал:
  - Опознавательного знака, почему-то нет, но на вид, класс седьмой – восьмой. Говорит, что из сто двадцать первой школы.
   Женщина согласно кивнула головой и ответила:
   - Да, у них это бывает! Кризис возраста, знаете ли. Ничего, у нас все вспомнит! Поможем! Кстати, о пропаже-то, никто не заявлял!
  - Заявят!
   Уверенно ответил мужчина.
  - Хватятся и заявят! Не с неба же она свалилась.
  - А где нашли?
  - В младшей группе. Игрушками увлеклась. Не пойму, только, зачем пошла туда. Знала же, что оттуда просто так не выйти.
   «Знала бы, не пошла!» - подумала Марисабель. Но вслух ничего не сказала, оставшись, совершенно безучастной к своей дальнейшей судьбе. Ей стало абсолютно все равно, что будет дальше. Она совсем потеряла надежду вернуться домой и дальнейшая жизнь, потеряла всякий смысл.
   Разговор, меж тем, закончился и женщина, кивком головы, предложила ей следовать за собой. Марисабель с тоской посмотрела в чужое небо и поплелась вслед за женщиной.
   Сначала ее привели в баню, где долго мыли полухолодной водой. Данная процедура, натолкнула девочку на мысль, что она попала в тюрьму. Ее одежду ей не вернули, а выдали униформу, наподобии школьной. Затем, ее долго осматривал врач. Так долго, что она стала думать, что это не тюрьма, а, все-таки, больница. После этого, ее отвели в маленькую комнату, где была только кровать и импровизированный туалет, в которой и закрыли. Марисабель опять подумала, что попала в тюрьму. Вечером принесли еду. Поела она, тут же в комнате, сидя на кровати. После этого, ее никто не беспокоил.
   Спала она беспокойно. Кровать оказалась жесткой и неудобной. Всю ночь, ей снились кошмары и она, несколько раз, просыпалась в холодном поту. В непроглядной темноте казалось, что кто-то к ней подкрадывается. Она садилась на кровати и напряженно вслушивалась. Но, все было тихо.
   Утром ее разбудил звук, похожий на свисток, который продолжался до тех пор, пока она не поднималась с кровати и возобновлялся, если она снова пыталась прилечь. Принесли завтрак, потом обед, потом ужин. Вторая ночь в заточении прошла белее спокойно. Марисабель казалось, что она безнадежно сошла с ума. Что все, что происходит с ней, никак не может быть явью. И что это все, плод ее больного воображения. Прошел еще один день. Наконец, за ней пришли. Девочку провели в кабинет, где ее ждала та самая женьщина, которую Марисабель видела во дворе.
   У нее был довольно строгий вид и, не предложив Марисабель присесть и даже не поздоровавшись, она задала вопрос:
   - Ну, одумалась? Теперь рассказывай все по порядку, из какой ты школы и зачем сбежала?
  - Я учусь в сто двадцать первой школе и я ни откуда не сбегала, просто я потерялась.
   Тихо проговорила Марисабель, глядя мимо женщины.
  - Ты ненормальная?
   Спросила женщина.
  - Нормальная.
   Так же тихо и твердо ответила Марисабель.
  - Чего ж тогда так откровенно врешь?
  - Я не вру!
  - Как же ты можешь учиться в сто двадцать первой школе, когда их всего восемь?
  - Я, наверное, не из ваших школ.
   Ответила ей Марисабель, уверенная в том, что женщина ее вряд ли поймет.
  - Девочка, не морочь мне голову! Или ты будешь вести себя нормально, или тебя снова посадят в карцер, но, на этот раз, кормить будут пореже! Поняла?
  - Вы можете посадить меня в карцер, хоть навсегда – сказала Марисабель, едва сдерживая слезы, - но я не могу вам сказать ничего другого. К тому же, я совершенно не понимаю, чего именно, вы от меня хотите.
   Больше сдерживаться она уже не могла и слезы, ручейками потекли из ее глаз. Женщина задумалась. Сквозь слезы, по выражению лица женщины, Марисабель видела, что она ей не верит, но как убедить ее в своей правоте, не знала.
  - Перестань ныть! Придется тебе еще подумать. Всю эту болтовню, я уже слышала! И не раз. Все вы несете одну и ту же чушь. И все, почему-то, претендуете на лучшее. Как только проходит распределение, вы все пускаетесь в бега, а когда попадаетесь, выдумываете всякие небылицы. Кто во что горазд! А позволь вам плодиться, так вы разведете таких же лентяев и нытиков, которые все развалят, а потом и сами погибнут, от неспособности сделать правильный выбор!
   Она нажала на кнопку и Марисабель увели обратно. Целую неделю ее кормили только обедом. Девочка сильно осунулась. В глазах появился нездоровый блеск, первый признак действительно надвигающегося безумия.
   В конце недели пришел врач. Он опять, также долго осматривал ее. Девочка безропотно подчинялась. Вечером того же дня ее перевели в другую комнату. Значительно более просторную. С нормальной кроватью. В этой комнате, даже было окно, чему Марисабель несказанно обрадовалась. Весь вечер, она смотрела на внутренний дворик, на желтое маленькое светило, на быстро бегущие облака. Она просто смотрела на улицу.
   На следующее утро к ней снова пришел врач. Он разложил перед ней разные таблицы, карточки с непонятными символами и тому подобные предметы. Марисабель рассматривала их очень внимательно, но так ничего и не поняла. Врач задавал ей множество непонятных вопросов, на которые она не могла ответить. Тогда он предложил ей рассказать о себе. Она охотно рассказала ему все, что только смогла вспомнить. И про детство и про странный приступ. Про Берка и про реку. Даже про Луну, казавшуюся сейчас, такой родной и любимой. Рассказала про портфель с тетрадками, который оставила у Берка. Во время рассказа, слезы катились по ее щекам, но она совсем их не замечала. Она даже смеялась и улыбалась временами, так и не преставая плакать. Врачь ее не перебивал. Вероятно, он сознательно давал ей выговориться и выплакаться. Только иногда задавал уточняющие вопросы, но больше, слушал молча. Потом он ушел. Несколько дней, к ней никто не приходил. Затем пришли двое мужчин, в сопровождении «директриссы». Причем, тон последней резко сменился. Она была предельно ласкова с Марисабель. Постоянно заглядывала девочке в глаза и даже пыталась погладить по голове.
   Мужчинам она говорила, что девочка ни в чем не нуждается, что здоровье у нее, отличное и что вообще, все дети, благодаря ее неустанным стараниям необычайно быстро поправляются и проходят адаптацию в максимально короткие сроки. Ее, правда, никто не слушал.
   Мужчины, вначале поинтересовались, хорошо ли она себя чувствует, а затем попросили повторить еще раз, все, что она рассказывала врачу. Она повторила. Не точно, конечно. Потом они показали ей тетрадку и учебник, и спросили, ее ли это вещи. Она утвердительно кивнула. Даже порадовалась. Значит, они нашли Берка. Значит, он знает где она. Марисабель только не знала, хорошо это для самого Берка, или плохо. Но спросить, не решилась. Мужчины попросили Марисабель написать несколько что-нибудь похожее на то, что было в ее тетрадке. Она сказала, что ей нечем писать. Тогда ей дали нечто похожее на толстый карандаш. Она повертела его в руках и попробовала написать несколько слов. Писал он довольно толсто, но, в принципе, сносно. Она написала, что любит маму и папу и очень хочет домой. Мужчины долго всматривались в ее каракули, затем долго о чем-то спорили, но, в конце концов, забрали Марисабель с собой.
   Марисабель поместили в госпиталь. Каждый день ее осматривали врачи. Брали какие-то анализы. Словом, теперь она находилась на правах подопытного кролика. Кроме того, каждый день с ней беседовали различные люди. Правда, все они относились к ней доброжелательно. Никто не пытался ее обидеть или уличить во лжи. Она почти ни в чем не испытывала неудобств, если не считать постоянную тоску по дому и родителям. Однажды, ее разбудили рано утром и пригласили, именно пригласили, совершить прогулку на автомобиле. Поездка оказалась очень долгой и конечной цели своего путешествия, они достигли только к середине дня. Первым делом ее накормили и сделали, ставшие уже привычными, замеры температуры, давления и прочих малоинтересных параметров. После этого ее проводили в огромный зал. Когда она вошла, то показалась себе маленькой, маленькой. Как в детстве. Не то, чтобы зал давил. Просто из-за своих размеров и высоты сводчатых потолков, казался более похожим на обиталище великанов. Откуда-то сбоку, появился высокий человек, средних лет. Пока он шел к Марисабель, он все время улыбался, какой-то лучезарной улыбкой. Как обычно улыбаются старым, добрым друзьям, с которыми, долгое время, находились в вынужденной разлуке. Поздоровавшись с Марисабель, он жестом, предложил ей присесть. Лицо его сразу стало серьезным.
  - Я уже знаю, что тебя зовут Марисабель, а меня ты можешь называть Алькад.
   Обратился он к девочке.
  - С твоей историей я уже тоже хорошо знаком. Скажу честно, для нас в ней тоже, гораздо больше вопросов, чем ответов. Наши ученые, долго спорили о том, можем ли мы сказать тебе правду. Многие, особенно врачи, сомневались, в том, что твой юнный рассудок сможет выдержать подобное потрясение. Однако, обманывать тебя, тоже не выход. Надеюсь, что ты все-таки, почти взрослая девушка и поймешь, что не все зависит от наших желаний. Кроме того, врачи меня заверили, что ты чувствуешь себя хорошо и опасений за твое физическое здоровье, у них нет.
   Его монолог, вызвал у Марисабель противоречивые чувства. Ей показалось, что сейчас этот человек, скажет ей что-то страшное, хотя его вид и не внушал опасений. Однако, в душе девочки, нарастало ощущение тревоги.
  - Так вот, я вынужден тебе сказать, что мы не можем вернуть тебя домой.
   Жестом он остановил Марисабель, готовую соскочить с места.
  - Более того, мы не можем с уверенностью сказать, откуда ты. Не смотря на внешнее сходство и общность большинства функций, твое внутреннее строение, тем не менее, имеет некоторые отличия. Хотя сейчас это и не слишком важно. Важно другое, мы совершенно не понимаем, как и откуда ты к нам попала и, следовательно, совершенно не представляем, как отправить тебя назад. Ученые, конечно, начали активно над этим работать, но результатов пока нет. Возможно, через какое-то время, это станет возможным, но наверняка сказать трудно. Ты меня понимаешь?
   Марисабель утвердительно кивнула головой. Не зная, что сказать и пытаясь не расплакаться. Он, очевидно, понимал ее состояние и пытался, по возможности, помочь ей сохранить спокойствие.
  - Постарайся не плакать и выслушать меня до конца. А потом мы попробуем решить, что делать дальше. Договорились?
   Девочка ничего не ответила и он продолжал:
  - Безусловно, нам очень интересен твой феномен и мы с удовольствием продолжим его изучение. Мы попытаемся научить тебя тому, что умеем сами, а ты, в свою очередь, расскажешь нам, как живете вы. Некоторые скептики, считают, что все это не более чем плод воображения, но врачи утверждают, что твоя психика совершенно здорова. А, кроме того, мы ознакомились с содержимым твоей сумки, так что твое инородное происхождение, вполне подтверждается имеющимися фактами. Конечно, как я уже сказал, нам не все ясно, но мы будем работать и с твоей помощью, наши специалисты…
   Марисабель не выдержала и, перебив собеседника, задала вопрос, который сжигал ее, все это время и, который она, так боялась ему задавать:
  - То есь, я больше никогда не вернусь домой?
   Он молчал, глядя на нее большими, карими глазами, в которых явно читалась и боль и сожаление, и даже какой-то стыд, за неспособность взрослого человека, оказать помощь, попавшему в беду ребенку.
  - Никогда, никогда?
   Ответ на этот вопрос, она уже знала. Он читался в больших и умных глазах мужчины и был совершенно неумолим и непостижим. Это совершенно разбивало ее сердце. Убивало надежду и желание жить дальше. Она опять плакала. Ей хотелось кричать, топать ногами и биться в истерике. Но ничего этого она не делала. Она вдруг ощутила, что детство в одночасье закончилось. Что оно уже никогда не вернется. И пусть она пока еще не совсем взрослая, пусть подросток, хотя более глупого определения, по ее мнению, взрослые, для ее возраста и придумать не могли, но уже не ребенок. И вести себя надо соответственно. Конечно, все это очень горько.
   Она не заметила, когда он успел подойти к ней, не заметила, как прижалась к нему и плакала, обняв этого совершенно чужого человек. А он, молча, гладил ее по голове. Ласково и нежно. Совсем как папа.
   Марисабель жила в небольшом осбняке. Большую часть времени, она проводила в школе. Она отказалась от приходящих на дом учителей и начала учиться с самого начала.  Детишки из ее класса, поглядывали на нее с удивлением и опаской. Сначала они относились к ней как к диковине, но постепенно это прошло. В перерывах она общалась со сверстниками, мало-помалу, постигая особенности местной жизни. Это оказалось совсем непросто. Все остальное время, свободное от уроков, она проводила с учеными. Они приходили к ней по вечерам, рассаживались в небольшой, уютной гостинной и засыпали девочку вопросами. Иногда совершенно бестактными. От которых она часто краснела. Не потому, что не знала ответа, а потому, что стеснялась объяснять. Но они не делали скидку ни на ее пол, ни на возраст. Они общались с ней так, как будто она была одной из них. Конечно, ей нравилось выступать в роли учителя. И хотя в ее оценках они не нуждались, но относились к ней с неподдельным интересом и уважением. А она, в свою очередь, чувствовала себя посланцем земной цивилизации.
   Ночами, она подолгу смотрела на звезды, пытаясь увидеть где-то там, далеко далеко в бесконечном пространстве млечного пути, свой дом, маму, отца. Однажды, после таких наблюдений, с ней случилась форменная истерика. Местные специалисты так испугались за состояние ее рассудка, что предложили ей смоделировать ее семью. То есть, попросту назначить ей маму и папу, подобрав их из наиболее похожих внешне людей. Она категорически отказалась. Посчитав подобную замену, поступком, граничащим с предательством. Они не настаивали. Но теперь при ней почти неотступно находился врач. Он всюду ходил с ней, ни на минуту не упуская из виду. И даже ждал ее в школьном корридоре, пока она сидела на уроках. Постепенно она привыкла и к этому.
   Маленькое желтое светило, каждый день, неумолимо наполняло своим золотистым светом окружающий мир, а Марисабель, каждый день молилась о том, чтобы этого не произошло. Каждое утро она с надеждой смотрела в окно и каждый день, на глазах у нее выступали слезы.
   Так прошло почти десять лет.
   Однажды утром, как обычно выглянув в окно, она увидела, что по дорожке перед домом прохаживается человек. Он, почему-то, не заходил в дом, но и не уходил. Понаблюдав некоторое время за его хождением перед окнами, Марисабель вышла на крыльцо и спросила:
 - Здравствуйте! У вас ко мне какое-то дело?
   Мужчина обернулся на ее голос, но ничего не ответил. Его лицо показалось ей смутно знакомым. Она пристально вглядывалась в его лицо, но не могла понять, откуда она его знает. Вдруг, ее осенило. Да это же Берк! Только сильно постаревший. Она радостно закричала:
  -Господи, Берк, миленький!
   И бегом бросилась к нему. По его щекам медленно катились слезы. Марисабель бросилась к нему на шею. Таким родным и близким оказался ей этот человек. Нашедшим ее через столько лет. Хотя в этом мире, это было совсем непросто. Она повисла у него на шее. Он ласково, но несколько неуклюже обнял ее. Как будто боялся раздавить или спугнуть мимолетное счастье. Потом она схватила его за руку и потащила за собой в дом, ей нетерпелось усадить его за стол и говорить, говорить, говорить. Вспоминать давно прошедшие, но до сих пор волнующие моменты их совместного приключения. Берк был связующим звеном, между ее прежней жизнью пол лучами горячего Солнца и теперешним миром, едва согретым маленьким ленивым светилом. Поторопившись, Марисабель запнулась о ступеньку крыльца и со всего маху грохнулась навзничь. Падая, она сильно ударилась о поручни и потеряла сознание.
   Постепенно к ней возвращалось сознание. Она смутно различала лица людей склонившихся над ней. Слышала обрывки фраз, смысл которых, доходил до нее не слишком отчетливо.
  - Да не стукнул я ее! Не задел даже!
Оправдывался водитель, стоявший немного поодаль с  каким-то виноватым и совершенно растерянным лицом.
  - Сама она упала. Оступилась, наверное.
  - Оступилась, как же!
Вопила какая-то женщина.
  - Носитесь как угорелые! Ребенку из школы домой спокойно дойти нельзя! Уже на тротуарах людей сбиваете! Вон же знак стоит: «Дети»! Так нет, все равно несетесь! Опаздываете вечно куда-то! Никак опаздать не можете, чтоб вам пусто было!
  - Скорую надо.
Тихо сказал кто-то.
  - И милицию!
  - Милицию-то зачем? Девочка,  до дороги не доходя, упала. Водитель совсем не причем. Я почти за ней шла. Все и видела. Она из той вон школы вышла, до перехода дошла и в обморок упала. Водитель-то сам остановился. Тоже, видать подумал, что зацепил. Нет, вы только подумайте, до чего детей в школах доводят!
 
  -Вызвали уже скорую.
  - Да вон уже и скорая.
   Марисабель увидела человека во всем белом, склоняющегося над ней. «Если это ангел, то где крылья?» - подумала Марисабель. Ангел поднес к ее носу ватку, смоченную нашатырным спиртом и от резкого запаха, все, почти мгновенно встало на свои места.
  - Ну как ты – спросил врач, - где болит?
   Марисабель села. Окинула всех собравшихся долгим взглядом. Посмотрела на свой портфель, валявшийся рядом на асфальте. Подняла глаза и, глянув в голубую высь, зажмурилась от слепящих солнечных лучей и тихо сказала:
  - Господи, вы просто не представляете, как мне хорошо!