Глава 8. Накануне бала

  В том же духе разговор продолжался еще долго, пока присутствующих не потянуло в сон. В конце концов гости стали расходиться. Хэндж с трудом отвлекся от Сюзанны. Мистер Джейк так и не выразил какой-то определенности в своих намерениях по отношению к Агате, хотя его отец утверждал, что все устные соглашения остаются в силе. Рэнулф и в дверях продолжал весело болтать и смеяться. Карданн вышел на улицу, чтобы проводить Эйлсберри. С ним были шотландец, Хэндж, Джозеф и Беатрис. Несмотря на поздний час, сэр Келл разрешил дочери присоединиться к мужчинам.
  Волею случая или нарочно воин снова оказался подле мисс Уайнхолд. Хотя голоса, раздававшиеся рядом, мешали разговору, молодые люди имели возможность спокойно побеседовать.
- Как вы находите невесту? - шепнула Бети, глядя на шедшую впереди Сюзанну.
- Все замечательно, мисс, - пожал плечами Сэт.
- Вы уверены? Будьте искренны, мне важно знать. Дело касается моего брата.
  Мужчина обвел взглядом всех Эйлсберри.
- Они хорошие люди, одного с вами ранга. Тоже горожане, тоже джентри, тоже дельцы. Богаты, имеют вес в обществе, происхождение. Их предки наверняка отличились на службе у какого-нибудь крупного вельможи.
- Да, наши семьи знают друг друга уже много лет. Родители Сюзанны были несказанно рады, когда Хэндж обручился с нею. Может быть, и Агата станет когда-нибудь женой Джейкоба, - девушка покачала головой.
  Сэт кивнул.
- Вы по-прежнему хотите замуж?
- Конечно.
- Надеюсь, вам повезет.
- А вы не собираетесь жениться?
- Ни в коем случае.
- Вы странный, - она невольно улыбнулась. - И вам не хочется оказаться на месте Хэнджа?
- Упаси Боже.
- Что? Значит, вам все-таки неприятна Сюзанна?
- Нет-нет, мисс Эйлсберри - прекрасный выбор... для Хэнджа. Но не для меня. Мы ведь совсем разные с ним люди.
- Я думала, мужчинам всегда нравятся такие.
- Какие?
- Такие, как Сьюзи. Вы ведь понимаете, о чем я?
  Карданн посмотрел на спутницу.
- Ваш тон заставляет меня подозревать нечто.
- Я думаю, вы подозреваете в правильном направлении. Далеко не все девушки, вопреки мнению, дожидаются свадьбы и вообще появления жениха.
- Ах вот как. Теперь все понятно.
- Вы ведь никому не расскажете об этом? Я намекнула вам лишь потому, что доверяю. Но это мои собственные догадки.
- Не беспокойтесь, я буду молчать. Но теперь могу подтвердить с еще большей уверенностью: я бы никогда не полюбил такую, как она.
- Я знаю. Вы цените благочестие, чистоту. Но сейчас редкий человек чтит их также, как вы или Агата. И все же Сюзанна счастливая! Я рада за нее. Ужас, как я хотела бы обручиться с кем-нибудь!
- Мне, наверное, это не суждено. Как вы сказали, для меня исключительную роль играют идеалы. Я не женился бы из-за денег, из-за происхождения и прочих материальных причин. Они не важны для меня. Вообще люди кажутся мне жалкими. По-моему, брак - большая глупость. Один человек должен зависеть от другого, делать какие-то вещи против воли. Не понимаю, почему все стремятся сделать себя рабами других, как можно скорее? Это унизительно. Любовь - проявление слабости.
- Вы слишком жестоки, - вздохнула Беатрис. - Не все союзы заключены по причине денег или знатности. Не каждый человек ищет выгоду. Достаток нередко ломает людям жизни, это плохо. Так быть не должно, важны лишь чувства.
- Не должно, но есть. И есть всегда, - неумолимо заявил воин.
- Я решила, что со мной такого не будет. Я выйду за человека, которого люблю. Любой ценой.
- У вас прекрасный отец, мисс Уайнхолд. Каких бы вещей я не был о нем наслышан, мое мнение останется прежним. Он одобрит ваше стремление к благодетели, к истинным чувствам. Но вопрос в том, какую благодетель он ставит выше, - любовь в семье или исполнение воли родителей?
- Он не пойдет против... - она на некоторое время замолчала. - Кажется, я выдала вам слишком много мыслей.
- Не нужно бояться, мисс. Доверие мне еще ни для кого не оборачивалось катастрофой. Выходит, все же ваше сердце занято?
- Занято? - поразилась девушка. - Кто вам сказал? - ее голос задрожал.
- «Я выйду за человека, которого люблю». Разве не ваши слова? «Люблю», - подчеркнул мужчина, - а не «буду любить».
- Вам... вам просто показалось, - запинаясь, пролепетала дочь сэра Келла.
- Нет, я явственно слышал.
- Я не уверена. Может быть, оговорилась. Я имела в виду, что буду любить своего мужа всю жизнь.
- Я тоже решил для себя, - кивнул он в ответ. - Если уж случится что-то невероятное, и гром грянет с небес... Если вдруг во Франции объявятся Святые и спасут ее от погибели, то я женюсь, так и быть. Но единожды и навсегда. По-другому не бывает. Только дураки вступают в брак на месяц, сгоряча, чтобы потом жалеть.
 
  Беатрис глубоко задумалась. Компания впереди что-то бурно обсуждала. Стоял поздний морозный вечер. Все вокруг белело от снега. Луна в ясную погоду светила ярче любой свечи. Карданн подошел к высокому каменному дому, мимо которого держал путь, и дернул за большой праздничный ковер, вывешенный из окна на втором этаже. Он радостно улыбнулся, когда целый сугроб мягкого снега бесшумно накрыл его голову и плечи.
- Как приятно, - шепнул он удивленной девушке.
- Вы даже не будете отряхиваться? Ведь он растает, и вы промокните. И простудитесь, а ведь скоро Рождество и Святки.
  Карданн улыбнулся и принялся сбивать с себя белую мантию.
- А это правда, что вы сказали сегодня обо мне после ужина?
- Вы слышали?
- Да. Хотя Хэндж разговаривал с нами, я прекрасно слышала вашу беседу с отцом и гостями.
- Вы о коварстве?
  Она кивнула.
- Я не хотел вас обидеть. Нет, не считаю, что вы такая.
- В самом деле?
- К чему эти странные вопросы? Я говорил о женщинах вообще, а не конкретно о вас.
- О красивых женщинах, - поправила Беатрис.
- Ну да.
- И я принадлежу к их числу?
  Воин взглянул на нее.
- Не буду отрицать.
  Она смутилась.
- Вы делаете мне комплимент?
- Именно.
- Мне кажется, вы бы сделали его даже Агате, будь она на моем месте.
- Комплименты приятны и ни к чему не обязывают. Почему от них нужно отказываться?
- Вы нескромны, а говорите о благочестии.
- При всей моей осторожности в отношении к вашему полу, я не спорю, что женщины в большинстве своем очаровательны и удивительны.
- Вы просто нахал, - покачала головой Беатрис.
  Он улыбнулся.
- Простите. Обещаю впредь быть скромным.
- Берт, а с кем вы пойдете на маскарад и бал?
- Не могу знать. А вы?
- Это покажется неправильным, но я очень устаю от праздников. Там всегда так много людей, все суетятся, шумят и кричат - просто голова идет кругом. А когда дело доходит до танцев, то все будто сходят с ума. При всей моей любви к ним, это невыносимо. И я даже помню, как двое наших друзей устроили драку за право идти со мной туда. Нередко все веселье заканчивается пьянством и потасовкой.
- Скучная картина.
- Да. Вы бы не могли сделать одолжение и... - она вдруг в ужасе оборвала фразу, - Нет-нет, не берите в голову!
- И сопровождать вас на балу?
- Только лишь ради того, чтобы избежать очередных драк. Но нет, не нужно.
- Мне бы вообще не хотелось туда идти. Но раз мое отсутствие обидит вашего отца, который меня так радушно принял, и вы меня просите, я не могу отказаться. И это не будет одолжением, мисс Уайнхолд.
- Я ведь не прошу вас, сэр.
- Что ж, тогда не стану утверждать.
- Пожалуйста, только не говорите ничего папе. Иначе он страшно рассердится. Если бы он знал, что мне неприятно участвовать в празднике, он бы запер меня надолго.
- Я все понимаю, не беспокоитесь, - кивнул Сэт.
  Эйлсберри пришли к своему дому. С неба, кружась, падал мелкий снег. Воином овладело странное, необычное чувство, какого он давно не испытывал. Словно он уже бывал здесь прежде и все видел. Каждый угол был ему знаком. Во всем вокруг проскальзывала тревога, опасность, неопределенность. Он спешил обратно в особняк Уайнхолдов, не нарушая молчания, и оказавшись в своей комнате, быстро лег спать. В голове смешались картины сегодняшнего вечера и мысли о Гре.

- Ты заметил, Рэнулф, как сильно намекала мне после ужина жена Эйлсберри о том, что я всячески должен способствовать браку Берти и Беатрис? - сидя поздно вечером в каминной зале, проговорил сэр Келл.
- Заметил. Впрочем, вряд ли придал этому значение. Она так много говорила о женитьбе в целом, уговаривая даже меня присмотреться к лондонским вдовам, что ее слова терялись в общем потоке.
- Хорошо, если так. В противном случае мне становится даже неудобно перед ним. Парень оказался в нашем доме сравнительно недавно, удивил меня своими достоинствами, и вдруг на него обрушилась настоящая травля, связанная с тем, что он не женат. Как ты думаешь, он нарочно скрывает возраст?
- Разве скрывает? - пожал плечами шотландец. - Он может не знать.
- Я доверяю Бертенфилду, но есть нечто, что настораживает в нем. Вдруг он оказался здесь неслучайно? Я богат и щедр, а он беден. Добившись моего уважения, не метит ли он в женихи Беатрис из выгоды?
- Старческие подозрения.
- Посмотрел бы я на тебя, будь у тебя дочь, МакВилли.
- Вопреки мнению госпожи Эйлсберри я считаю его смышленым малым. Берт мудрее многих. Иначе бы он не выглядел намного старше своих юных лет.
- Надеюсь, ты прав, - вздохнул Келл. - Бети уже не маленькая, и я хочу выдать ее замуж, как можно скорее. Но в подобных делах у нее нет опыта, и я опасаюсь, как бы ирландец не поймал ее на крючок.
- Не волнуйся, ничего он не сделает с твоей драгоценной малышкой! - махнул рукой бородач. - Наверняка на смену Уиллу вскоре появится другой кавалер.
- Да, разумеется. Несколько почтенных горожан заводили со мной на эту тему серьезные разговоры.
- И как?
- Подыскиваю.
- Хорошо, - кивнул Рэнулф.
- Я очень хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Не просто рожала детей, а жила как Тереза, чувствуя радость от окружающего мира. 
- Мне кажется, женщины всегда недовольны происходящем. Посмотри хотя бы на супругу Эйлсберри.
- Да, но все же мы способны благотворно влиять на них. И Беатрис - не исключение. Она согласится с любой моей прихотью, и, если я прикажу ей выйти за того или другого жениха, она сделает это без колебаний. Но мне нужна ее искренность, ее собственное мнение. Я ощущаю долг перед покойной женой.
- И Бети, конечно, верит в существование любви?
- Верит, может быть. Они не похожи ни с Агатой, ни с Сюзанной. Наверное, история Тристана и Изольды так повлияла на нее. От книг все беды.
- Не сердись, Келл. Девушка молода и росла без матери.
- А Агата всегда была слишком набожной или резкой, чтобы донести до сестры истинность ее предназначения. Поэтому я не хочу, чтобы у Беатрис состоялся такой брак, который полностью разочаровал бы ее и отвратил бы интерес к жизни.
- Надеюсь, этого не случится.
- Я всегда являлся для дочери самым верным другом. Между нами никогда не было секретов.
- Да, она замечательная, примерная дочь.
- Лишь в последнее время после их долгого разговора с Сюзанной я заметил, что она стала тянуться к Бертенфилду.
- Неужели? - удивился шотландец.
- Ты не хуже меня видел, Рэнулф. Они любят плестись сзади и о чем-то шептаться. Как бы эта невинная дружба не переросла в нечто большее.
- Да брось! Если нужно, я поговорю с парнем.
- Нет, я сам. Ирландец нравится мне, но не зная его родителей и вообще толком ничего, я не могу быть уверенным в нем до конца. Порекомендовать его знакомым я бы мог, но когда дело касается собственной дочери...
- Не торопись с выводами, дружище. Берти может пригодиться тебе по хозяйству, помочь с делами, например. Не стремись отдалить его.
- Хм, - Уайнхолд задумался. - Никто не спорит, что он и Бети могли бы стать неплохой парой, но ведь я не предполагаю, что они истинно чувствуют друг к другу. Вдруг я ошибаюсь? Ведь Беатрис может нравится и другой парень. Если она вдруг выберет Джонсона, я не буду против. Потому что, во-первых, в будущем году ей восемнадцать. Не выйдя сейчас замуж, она повторит судьбу Агаты. Во-вторых, мой отец позволил мне жениться на Терезе, хотя она не была англичанкой и не отвечала его представлениям о моей будущей супруге. Я должен смягчиться и пойти на уступки.

  Накануне Рождества Карданн и Рэнулф сидели в каминной зале. Они зачарованно глядели на пылающий в очаге огонь и вырезали из дерева причудливые фигурки. Надо сказать, что в подобные вечера это занятие помогало отвлечься от скуки, как нельзя лучше, и мужчины с большим удовольствием отдавались своему увлечению на многие часы. Поскольку время было предпраздничным, все заботы обитателей дома были тесно связаны с подготовкой к грядущим торжествам, и каждый вносил свою лепту в общее созидание радости и веселья.
- Куда ты денешь эту работу? Попробуешь продать? - не отрываясь от занятия, спросил шотландец.
- Я добыл материю и солому, чтобы сделать куклу, - отозвался Карданн, после молчания. - Как ты думаешь, Эмили ей обрадуется?
- Так это подарок для Эмили?
- Да.
- Обрадуется. У детей нет в жизни другого счастья, кроме новых игрушек, - заметил бородач.
- Прекрасно. Тогда для Томаса я попробую изготовить лошадку, - улыбнулся мужчина, орудуя ножом по дереву.
- Попробуй, но не жди особого восторга. Мальчик болен, - заметил МакВилли. - Несчастный малыш.
- Мисс Беатрис рассказывала мне о том, что за ним и Эмили охотится их какой-то дальний родственник. Кажется, дядя по линии Кростенов.
- Кростены - проклятый род, Берти. У кузенов и кузины сэра Келла одна и та же несчастная, трагическая судьба. Все они жили недолго и умерли в нищете. Впрочем, кажется, Катарина еще жива, тянет свой век в Шотландии, но и ее участь незавидна. Мне кажется, насколько старина Келл сумел приподняться, настолько опустились Кростены. Здесь плод добрый, процветающий, а там он засыхает и истребляется.
- И все же мистер Уайнхолд заботится о своих родственниках, не так ли? Он не оставил их в беде.
- О ком мог, о том позаботился. Это большое благо, что он приютил сироток у себя в доме. Не отдавать же их проходимцу Аллену!
- Скажи, Рэнулф, - Сэт отложил получившуюся игрушку в сторону. - Почему они все так боятся этого Аллена? Что он может им сделать?
- Лихие люди всегда таят огромную опасность. Кто знает, какие покровители могут быть у такого негодяя, как он? Ведь сумел же Аллен найти нечто общее с Рэнди Кростеном, кузеном его покойной жены? Сумел. Теперь эти недруги дома Уайнхолдов заодно. Они могут замышлять недобрые вещи, строить кузни, губить делопроизводство и всячески портить жизнь нашим добрым хозяевам. Потому сэр Келл всегда настороже.
 
  Карданн еще не вполне мог увязать услышанные обрывки одной большой истории у себя в голове, поскольку родственников у главы семейства, с которым волею судьбы он оказался так дружен, было предостаточно, но, в целом, картина выглядела ясной. Завершив самодельную куклу, молодой мужчина сразу же выточил из дерева маленькую улыбающуюся статуэтку лошади и, спустившись в детскую, встретился с Эмили. Он держал игрушку за спиной, а лошадку положил в карман, так что, увидев его, девочка не сразу поняла, отчего воин просит ее задержаться.
- Рождество приходит в дом, ведь так? - он постарался улыбнуться мягко и с большим доверием, разглядывая ребенка.
- Да, сэр.
- И ты, наверное, ждешь подарков от родных?
- Если заслужила их своим поведением, то да, сэр, - Эмили пожала плечиками.
- У меня есть кое-что для тебя, - воин наклонился и протянул ей куклу.
- Это мне? - удивленно пролепетала малышка.
- Конечно.
- О, дядя Берт! Спасибо, - кажется, она была больше напугана, чем обрадована. - Если дедушка не станет ругать меня за то, что я принимаю подарки от чужих, то тогда я оставлю Алису себе.
- Алису? - улыбнулся Карданн. - Не думаю, что станет. Ведь благодаря его доброте я теперь с вами - почти одна семья. И ты сможешь играть с куклой столько, сколько захочешь.
- Вы так устали от общества моей сестры, что теперь общаетесь с детьми? - раздался за спиной голос Агаты.
  Сэт обернулся.
- О чем вы, мисс Уайнхолд?
Она с ног до головы измерила его презрительным взглядом. Ирландец невозмутимо отозвался:
- Причем здесь ваша сестра?
- Эмили, пойди к себе. Нам нужно поговорить с твоим благодетелем, - строго велела Агата.
 Оставшись в холле вдвоем и держась на достаточном расстоянии друг от друга, молодые люди продолжили беседу.
- В последнее время вы неразлучны с Беатрис до неприличия.
- Вас это беспокоит?
- Меня? - она сверкнула глазами. - Нисколько. Но нашего отца более чем.
- Уверяю вас, моя дружба с ней не носит никакого характера.
- И потому вы нарочно любезничаете с Бети?
- Помилуйте! Это дань уважению и традициям, - воин защищался, как мог. - Напротив, я бы сказал, что веду себя с вашей сестрой дерзко и неприятно, чтобы выглядеть в ее глазах отталкивающе.
- Неужели? И вы верите тому, что сейчас произносите?
- Я думал, она пожаловалась вам. Наше общение - лишь соблюдение общих правил. Мне казалось, мое общество для нее неприятно.
- Беатрис поощрена вашим вниманием. Я давно заметила, как вы любите обсуждать с ней такие вещи, о которых не говорите с братьями или отцом. Считаете, для девушки, не имеющей опыта в подобных делах, ваши комплименты и намеки проходят даром?
- Какие намеки? – воскликнул Сэт.
- Только не лгите, что их не было.
- Послушайте, мисс. Я отдаю себе отчет в своих действиях. И вполне вменяем, когда беседую с вашей сестрой.
- Пока что ваше нахальство лишь разжигает в ней интерес. Бедная девочка, - Агата покачала головой. - Я не прощу вам, если вы обидите ее.
- Вы относитесь с предубеждением к мужчинам, а я – к женщинам. По-моему, справедливо. Вас же никто не вздумает обвинять в желании понравиться кавалеру, так почему меня можно подвергать этому сомнению? Если быть откровенным, я не нахожу мисс Беатрис для себя интересной, ясно? И не желаю завоевывать ее внимание. А если подобное происходит, то всячески этому препятствую. Мое нахальство, как вы сказали, не может не вызвать с ее стороны отвращения к вашему покорному слуге.
- И, находясь в нашем доме, располагая все больше сэра Келла, пусть даже так странно, но общаясь с сестрой, вы не преследуете никакой цели?
  Карданн отрицательно замотал головой.
- Не нападайте на меня столь несправедливо.
- Вы обижены?
- Я не понимаю, почему нельзя верить в мою честность.
- Вы не нравитесь мне, Бертенфилд. Есть в вас какая-то загадка, которая пугает меня, - смягчившись, но настороженно проговорила Агата.
- Неужели такой, как я, может обманывать?
- Вы приготовили детям подарки на Рождество?
- Да, мисс. Куклу для Эмили и лошадку для Томаса. Как считаете, ему понравится? – он продемонстрировал маленькую деревянную фигурку.
- Она милая, - улыбнулась вдруг женщина.
 Помедлив, мужчина произнес более спокойным тоном:
- Вы больше не сердитесь на меня?
- Сержусь.
- За что?
- За то, что вы наглец.
- Вы плохо меня знаете, - возразил Карданн.

 Он подошел к двери детской и отворил ее. В комнате, на стоящей у стены кровати сидела племянница Уайнхолдов. Рядом с ней, ближе к окну, располагалась «Алиса», не без удивления глядевшая игрушечными глазами на воина. В дальнем углу комнаты, забравшись ото всех подальше, прятался дикий Томас. Он бросил на вошедших равнодушный взгляд, и вернулся к своим, одному ему известным заботам.
- Добрый вечер, Том, - обратился к нему Сэт. - Я не помешаю?
- Мы собрались слушать сказку, - отозвалась Эмили.
- Я не стану мешать. И кто же вам будет рассказывать?
- Тетя Агата.
 Он обернулся.
- Проходите, мисс.
- Сказка будет завтра, дети, - произнесла женщина.
- Ну что же вы? Останьтесь, прошу вас. Составьте нам компанию, - любезно обратился к ней Карданн.
- В вашем присутствии я не стану ни о чем говорить, - отрезала Агата.
- Хорошо, как пожелаете. Но я настаиваю.
- Тетя, ну посидите с нами, - попросила Эмили.
- Так и быть, - мисс Уайнхолд прошла к окну и села рядом с «Алисой».
 Карданн подошел к Томасу и поставил возле него лошадку.
- А сказку я расскажу сам, - он сел подле девочки и взял ее к себе на колени. - Хотите?
- Интересно будет послушать ваш вздор, - усмехнулась Агата.
- Жила-была на свете, - не обращая на нее внимания, начал воин, - одна принцесса. Очень известная в округе, богатая и умная.
- Красивая? – перебила Эмили.
- Да, - задумавшись на минуту, он продолжил. - Она обладала такой красотой, которую не каждый мог разглядеть. Эта красота была запрятана глубоко внутри, в душе принцессы, и она боялась, что кто-то сможет до нее добраться. Поэтому девушка жестоко обращалась со всеми окружающими и любила лишь своего отца, важного короля.
- А к ней приезжал принц?
- Нет, принца в этой сказке нет.
- Как же так, дядя Берт? Почему? Он должен быть.
- У принцессы в замке жило много братьев, которые блюли ее и день, и ночь. И ни один смельчак не отваживался пробраться в замок, чтобы познакомиться с ней. А если бы принцы оказались посмелее, они бы смогли докопаться до истины.
- До какой? – спросила Эмили.
- До той, что принцесса мучилась от тоски и одиночества. Пребывая рядом с ней, герои сталкивались со многими трудностями: острословие, усмешки, несправедливость, презрение и ненависть окружали принцессу. Она умело использовала их в защите своего сердца и уничтожала ими всех, кто подбирался слишком близко.
- Как страшно, дядя.
- В самом деле?
- Да. А что случилось потом?
- Потом ко двору короля прибыл рыцарь. Он не сошел бы ни за принца, ни за вельможу. Просто несчастный, бедный путешественник, которого зов дороги приводил в разные отдаленные земли. Он не собирался досаждать принцессе, нарушать уклад ее жизни, укорять за жестокость. Просто рыцарь хотел стать ее другом.
  Карданн взглянул на Агату. Та пристально, но безмолвно смотрела на него.
- И они стали друзьями? - спросила Эмили.
- Пока не знаю, - ответил Сэт. - Но он явственно видел ее сущность. И когда принцесса пребывала в гневе, это лишь завораживало его. Нет, он не преследовал никакой цели, уж тем более дурной. Он просто наблюдал.
- И что стало в конце?
- В конце, - отозвалась вдруг Агата, - принцесса выгнала этого рыцаря из своего замка, чтобы он не стал еще более наглым, чем был.
- Ну зачем вы так? – улыбнулся воин.
- Ты не права, тетя. Принцесса не выгнала его. Она с ним дружила.
  Эмили спрыгнула на пол.
- Я хочу к дяде Хэнджу, он обещал угостить нас с Томасом чем-то вкусным.
- Что ж, сбегай к нему.

- Я растрогана, - заявила Агата, когда девочка скрылась.
- В самом деле?
  Она промолчала. Карданн попытался заглянуть ей в глаза, но ничего не увидел. Он некоторое время сохранял тишину. Томас в углу играл с лошадкой, иногда обращая на них внимание.
- У вас... красивые руки, мисс Уайнхолд, - произнес Сэт, подумав.
- Значит, ни что иное во мне не привлекательно.
- Отчего же?
- Вы упомянули только руки.
- В вас все прекрасно, Агата. Зря вы считаете себя хуже и не интереснее Беатрис.
- Оставьте свои комплименты для кого-то другого, - она отвернулась к окну.
- Я лишь говорю то, что вижу.
- Вряд ли ваши слова искренны.
- Вы ошибаетесь.
- Если так, то вы слишком мягкосердечны для воина, Бертенфилд.
- В этом доме привыкли, что раз некто излагает мысли, значит, он расчетливо преследует цель, лукавит, льстит, старается угодить. Но я не таков. Я привык в момент доверия говорить то, что велит мне душа. Как и всегда. Если только мои слова не связаны с какой-то важной тайной.
- Ели вы настолько честны и добродетельны, как говорите, почему же вам не взять Бети в жены? - спросила вдруг Агата.
- Вы ведь прекрасно знаете, что я ей не пара. И мне не ясно, чего желает ваша семья, сударыня. С одной стороны, сэр Келл торопится и всячески старается найти вам с сестрой достойного мужа, но в то же время, если смотреть с другой стороны, ему весьма удобно жить, содержа вас обеих у себя под боком, ведь, безусловно, отец любит вас и не хочет с вами расставаться. С одной стороны, вы представляете меня наглецом, проходимцем, злодеем, авантюристом и мошенником, постоянно ругаете, нападаете день изо дня, унижаете и пытаетесь оскорбить, но с другой стороны - не прочь рассматривать меня как вашего будущего родственника и супруга Беатрис. Чего же вы хотите в итоге? Джейкоб действительно станет вашим мужем, в то время как я должен буду сделать предложение вашей сестре?
- Вас чем-то не устраивает превосходный расклад моей семьи и общества?
- Но ведь это глупо, - возразил воин. - Ведь Джейкоб не любит вас, а вы не любите его. Что касается меня, то я не люблю Бети, а она, насколько мне известно, не любит меня.
- Как странно вы говорите. Какая еще любовь в наше время? Она живет лишь в рыцарских романах, написанных для утверждения высших идеалов и христианского благочестия.
- Но ведь вы так не считаете.
- Женщина не имеет права что-либо считать, сударь. Она лишь слуга своего мужа, - усмехнулась Агата.
- Я надеюсь, когда-нибудь наш разговор станет более искренним.
- Скажите же, Бертерфилд, если вы так верите в любовь, то почему вас воспитывал дядя? Я слышала об этом в один из вечеров. Ваши родители умерли?
 Карданн промолчал.
- Вы не говорили, что они умерли прямо в момент вашего рождения. Предположим, какое-то время они были живы. И, будучи живы, тем не менее, вас они отдали на попечение дяди. Почему? Выходит... Нет, я не хочу сказать, что не были рады вашему появлению на свет. Но вы не являлись чадом, рожденным в любви. Понимаете? Вы наверняка не представляете, будучи воспитанным без семьи, что вообще из себя представляет любовь, но рьяно защищаете ее. Не потому ли, что вы не знаете ее?
- Я много раз задавался этим вопросом, Агата. Если моя мама умерла, то почему отец не оставил меня у себя? Почему он бросил меня, и только благодаря дяде я выжил? За этим, - Сэт перешел на шепот, - за этим я и приехал сюда, мисс. Я приехал в Лондон, чтобы понять, почему так произошло. Почему я не знаю ничего о моих родителях. Почему я не рос так, как другие дети.
- Это тайна? - беззвучно произнесла женщина.
 Воин кивнул в ответ.
- И все же любовь не нужна в наши дни, - громко отозвалась она, словно предупреждая о том, что их могут подслушивать. - Но Беатрис в нее верит и ждет ее. А что касается меня, - проговорила она тише, - я бы не хотела замуж совсем.
  Карданн собрался что-то сказать, но дверь отворилась, и на пороге появилась радостная Эмили, тянувшая за руку Хэнджа.
- Какая радость, братик! - воскликнула она смешным детским голосом. - Дедушка разрешил нам погулять!
 Хэндж обвел глазами присутствовавших в комнате и удивленно остановился на ирландце.
- Берт, ты выдержал нашествие неприятеля? В твоей крепости еще остались целые стены, или зияют одни бреши? - он невольно рассмеялся. - Сестра, как ты могла упустить шанс уничтожить его в пух и прах?
- Прекрати, - отозвалась Агата,. - Ты становишься похожим на отца.
- У меня и впрямь есть немного времени сейчас, так что предлагаю всем одеваться и поторопиться.
- Я не пойду, - покачала головой мисс Уайнхолд.
- Ну как пожелаешь, - махнул рукой Хэндж.
  Карданн вышел вслед за ними из детской.
- И все же прошу вас, сударыня. Без вас будет скучно.
- Оставьте свои любезности, я же просила. Поговорите с Беатрис. Она не даст вам заскучать.
- Тем не менее я вынужден повторить свою просьбу.
  Воин произнес это настолько настойчиво, что Агата не решилась вновь ему перечить.

  Через некоторое время младшие дети Уайнхолда собрались на празднично украшенной улице. Как разительно отличался самодостаточный, надежно защищенный, многолюдный Лондон от бедных, изможденных войной деревенек, беспорядочно разбросанных в бургундской глуши, переживающих день изо дня варварские набеги, жестокий голод, мор, болезни. Карданн с трудом припоминал те ужасы и лишения, что он испытывал в течение долгой дороги сюда, на остров, и какие являлись его вечными спутниками в той оставленной, брошенной жизни. Как там справляются со всем этим его дорогие люди? Что сейчас происходит в Гре? Не вынудил ли кто-то пролить слезы его маленькую, несчастную Мари?
  Вспомнив о ней, мужчина почувствовал, как внутри у него сжалась душа. Эта огромная тоска и боль, которые, казалось бы, покинули его уже давно, вдруг встрепенулись и врезались в его плоть с новой, беспощадной силой. Сжав руками голову, на мгновение он выбыл из реальности, и только холодный снег таял на его иссохших губах.
- Дядя Берт, - потрясла его за рукав Эмили, - а ты пойдешь с нами, да?
  Взглянув на девочку, суровый с виду воин ощутил резкое мучительное нытье в горле, словно большой ком накатывал откуда-то изнутри и заставлял задыхаться.
- Да, - прошептал он не своим голосом.
- Тогда идем, - позвала Агата.
  Она тоже была здесь. Все-таки она пришла, несмотря на все издевки и протесты.
  Карданн попытался улыбнуться, и, думая об окружающих его людях, постепенно нашел успокоение. Складывавшаяся картина являла слишком радостное, безмятежное зрелище, чтобы растравлять свои раны. Ни о чем тягостном просто не хотелось думать. А он был молод, еще слишком молод для постоянно сожаления о чем-либо.
  Вряд ли эта прогулка должна была стать большим событием в череде обычных лондонских занятий. Многие горожане выходили на площадь, набережные, веселились, участвовали в представлениях и состязаниях, посещали собор, молились и сидели за столами, поздравляли друг друга и пели торжественные гимны.
  Проходя мимо дома Эйлсберри, Хэндж и Бети остановились на некоторое время, чтобы перекинуться парой слов с Сюзанной и Джейкобом. Карданн взял на руки Эмили и разговаривал с ней о городе, празднике и святых. Томас играл в снегу с лошадкой, и Агата молча наблюдала за ним. Увлекшись, воин не сразу заметил, что на улице рядом с ними появился какой-то мужчина.
- Здравствуй, Том, - произнес он, подойдя ближе.
  Его голос звучал уверенно и твердо, заставляя робеть любого, кто начинал с ним разговор.
- Ты узнаешь меня? Я твой дядя, Рэндалл. Ты ведь помнишь меня?
  Побелев и осмотревшись, словно ища поддержки, Агата тут же оказалась рядом с племянником.
- Уходите прочь! - громко прошипела она.
- Здравствуй и ты, сестра, - спокойно отозвался незнакомец. - Благодарю тебя, что присматривала за детьми, пока я не мог этого сделать, но теперь все изменилось.   
- Они вам никогда не достанутся, мистер!
  Рэндалл выпрямился еще больше и слегка поднял руку, словно желая отстранить Агату подальше от ребенка, но в это мгновение перед ним возник Карданн.
- Эмили, здравствуй. Я пришел забрать вас с Томасом.
  Сэт почувствовал, как руки девочки вцепились в его плечо.
- Этого не будет, уважаемый лорд, - проговорил он. - Поскольку дети вам не принадлежат.
- Мне, вполне возможно, они принадлежат в меньшей степени, но не своему отцу. Артур Аллен жаждет вернуть себе законных наследников и добьется своего. Кстати, с кем имею честь? Кто вы такой?
- Я мистер Бертенфилд. И я не позволю вам этого сделать.
  Рэндалл измерил воина с головы до ног пронизывающим взглядом и посмотрел на Агату. Взяв за руку Томаса, она молчала.
- Я давно иду вслед за вами, наблюдаю, - произнес мужчина отрывисто. - Посмотришь со стороны - вы красивая пара. Словно семья, и дети у вас. Я не желаю вам зла, но есть долг.
  Он равнодушно пожал плечами, впрочем, не выражая особой злобы. Держась достойно, Кростен являл собой пример подлинной степенности, благородства, но никак не тех качеств, какими его награждали в особняке Уайнхолдов. В какой-то момент Сэт даже подумал, что хотел бы скорее уважать этого господина, научиться произносить слова так же, как он, а не выступать против него, приминая за врага и негодяя. Тем временем никто не смел нарушить напряженного молчания. И та, и другая сторона ждала нового выпада, поэтому готовилась к ответным действиям. Впрочем, Рэндалл оказался не из тех людей, кто много говорит, прежде чем совершить какой-либо действенный поступок.
- Пойдем, Томас. Тут не о чем продолжать, - произнес мужчина, поймав мальчика за руку. - Отец ждет тебя.
- Вы не смеете! - воскликнула Агата, потянув ребенка к себе.
  Еще мгновение, и, увернувшись от взрослых, он бросился по заснеженной улице прочь, не разбирая дороги.
- Томас! - закричал Рэндалл.
- Томас, вернись! - раздался голос мисс Уайнхолд.
  Опустив Эмили на землю, Карданн поспешил вслед за мальчишкой. Кростен, кинувшись через двор, предпринял попытку сократить путь и перехватить беглеца на другой дороге. Агата и подоспевшие Бети с Хэнджем последовали за ними.
  Томас приближался к площади, уворачиваясь от попадавшихся на пути людей. Сэт быстро уменьшал расстояние, отделявшее его от ребенка, но в какой-то момент, выбив из рук у проходивших горожан покупки, он поскользнулся и упал на снег. Поднявшись, он снова бросился вдогонку, и посреди площади уже почти нагнал Томаса, как вдруг заметил стремительно приближающуюся к мальчику повозку.
- Лошади! Лошади! - закричали со всех сторон.
  Засмотревшись на больших вороных коней, ребенок замер, даже не думая убегать. Они так походили на ту маленькую деревянную фигурку, что сегодня досталась ему в подарок, только были настоящими, живыми, движущимися. Из их ноздрей клубами вырывался пар, крупные темные глаза смотрели вперед, звонкие копыта разбивали снег и гремели по мостовой. Вот уже сейчас они будут так близко, что Томас сможет дотронуться рукой до их жесткой гривы, погладить морду под уздечкой, заглянуть в добрые глаза... Карданн свалился на мальчика, укрывая его от погибели своим телом. Слишком много людей, слишком плотная сутолока сомкнула площадь в удушающем кольце. Здесь не было ни секунды, чтобы подумать над следующим шагом и оценить его правильность. Возможно, Томаса достаточно было вытолкнуть вперед, чтобы избежать трагедии, но если бы управляющий повозкой человек решил уйти от столкновения в сторону, что случилось бы тогда? Поэтому Сэт просто сделал то, что посчитал самым надежным на данный момент.
  Закрывая ребенка, он ожидал сокрушительных ударов копыт в спину и голову, но сердце уже успело ударить несколько раз, а еще ничего не произошло. Воин поднял испуганный взгляд на снег и медленно обернулся. Крепко вцепившись в уздцы, преградив дорогу лошадям, на них всем своим весом буквально повис какой-то крепкий мужчина. Это был Рэндалл. Через минуту Агата, Бети, Хэндж и Эмили устремились к Карданну, бесконечно принимая его в объятья и отряхивая. Они сорвавшимися от крика голосами благодарили его, не зная, как выразить свои чувства. Но он молчал, все еще словно пребывая в тумане, и глядел на спину удаляющегося с площади Кростена, пока тот, наконец, не исчез в глубине улицы.

  В канун Рождества лондонский собор и храмы пылали огнями тысячи свечей. Огромный хор, состоявший из певчих и всех собравшихся прихожан, исполнял торжественные гимны и псалмы, прославляя этот великий праздник христианства, Младенца Иисуса, добрых пастухов, пришедших Ему поклониться. Глубоко ночью, как только заканчивалась самая ранняя месса, в соборе разворачивалась мистерия, известная уже несколько веков под названием «Поклонение пастырей», повествующая как раз об этих самых событиях. Каноники, наряженные как вифлеемские странники, ожидали сошествия мальчика-ангела, который должен был возвестить пророчество о рождении Спасителя. Пройдя долгий путь, пастухи находили, наконец, ясли и Христа, после чего возвращались в алтарь. Прославления следовали одно за другим и плавно переходили в обедню.
  В те дни в английской столице проводились и другие обряды-мистерии, которые были столь любимы народом. Помимо интересного, торжественного действия они еще и просвещали горожан, пересказывали фрагмент Евангелия, прививали благочестие, дарили радостное настроение. Возвратившись после долгой праздничной мессы из собора, люди готовы были тот час пойти на подвиг ради веры и отдать все свое существование в руки Господа.
  Зажигая свечи в особняке Уайнхолдов, Карданн едва помнил себя от восторга. Никогда прежде он не встречал Рождество в такой обстановке. Это была незабываемая ночь, наполненная библейским светом, голосами поющих в храме прихожан, запахом сушеных листьев и вечнозеленых растений, из которых плелись венки. Ничего подобного где-то в глубине Бургундии и представить было невозможно, разве что только в Дижоне. А воин вдруг стал свидетелем всех этих событий - свидетелем восторженным и благодарным.
- Садитесь, - проговорила Бети, помогая служанке подавать на стол очередное блюдо.
  Сэт поспешил занять свое место, и сэр Келл под общий одобрительный гул начал речь. Как и всегда, он являл собой образец главы большой добропорядочной семьи и преуспевающего хозяйства, в котором каждый работник, каждая деталь находились на своем месте. Это был длинный, но необходимый монолог, в котором он подводил итоги минувшего христианского года, вспоминал неудачи и успехи, отмечал заслуги всех своих детей, благодарил Всевышнего за хлеб насущный и все прочее в том же духе. Особые слова старик нашел и для Рэнулфа с Карданном.
- Что касается вас, сэр рыцарь, то признаюсь, что сперва я испытывал к вам недоверие и всячески демонстрировал, насколько недолюбливаю вас. Появление в моем доме чужаков всегда вызывает во мне однозначное поведение. Но, должен подтвердить, я ошибался на ваш счет. И дело не только в том, что вы сочетаете в себе качества, не ощущать симпатии к которым невозможно, но в том, как вы выразили их на деле. Допустим, случай с Уиллом и кулачный бой - не такие уж большие свершения, и с ними мы могли разобраться самостоятельно, если бы оказались порасторопней, но что произошло буквально накануне - разговор совсем иной! Вы спасли жизнь нашему драгоценному Томасу, и хотя все мы знаем, что он не отличается примерным поведением, наша семья любит этого бедного мальчика и его сестру. Что стало бы с нами, со мной, если бы с ним случилась такая беда? Такой несправедливый, трагический случай? Спасибо вам, Берти. Вы наш герой!
  Карданн почувствовал, насколько сильно он смущен этой речью и взглядами на него десятка людей за столом. Ведь, собственно, настоящим рыцарем по его мнению в этой ситуации оказался Рэндалл, но никак не он сам. Поступок бесстрашного благородного человека в конечном итоге решил исход всего случившегося. Воин попытался возразить, стыдясь приписывать себе чужое мужество, но он помнил общее беспокойство о здоровье Уайнхолда и промолчал, чтобы не огорчать старика и не вызывать бурных дискуссий среди собравшихся, тем более здесь присутствовали и Эйлсберри. 

  В один из дней нового года, когда зажженных рождественских свечей в зеленых венках становилось все больше, обитатели особняка, оставив привычные заботы, собрались у камина, чтобы провести время за неторопливой беседой. Хэндж на некоторое время отлучился из Лондона, чтобы уладить кое-какие дела, связанные с торговлей, и находившаяся в гостях у Уайнхолдов Сюзанна скучала без него, устав от разговоров стариков и редких реплик Джозефа, бывшего как всегда слишком мрачным. Агата продолжала заниматься фамильным древом, разложив на столе большой пергамент. Джейкоб остался дома, помогая родителям с приготовлениями к маскараду. Беатрис и Эмили вышивали в углу комнаты.
  Улучив удобный момент, мисс Эйлсберри, наконец, села рядом с Карданном и как бы невзначай обронила пару традиционных для подобной беседы фраз. Их диалог протекал вяло, но воин в виду приличия старался поддерживать его, хоть и отвечал несколько скупо.
- Знаете, Берти, - прошептала девушка, - вам все же повезло, что вы оказались именно в таком обществе. Мистер Уайнхолд входит в число знатнейших бюргеров Лондона, и все его семейство просто прелестно. Я счастлива, что вступлю в брак с Хэнджом.
- Да, сударыня.
- Наверное, в пришедшем году вас ждет много дел. Вы желаете обжиться здесь, завести свое хозяйство или устроиться к кому-то на службу? Слышала, что вы большой мастер кузнечного дела. Это правда?
- Умею кое-что, вы правы.
- Или примите участие в турнирах, или же станете воевать где-то?
- Думаю, что так.
- Это печально, сэр.
- Отчего же? - спросил ирландец.
- Вы покинете город, и Бети станет тосковать.
  Мужчина на мгновение затих.
- Она слишком скромна и никогда не говорила мне об этом, но в среде девушек ходит упорный слух, что вы стали дороги ей в последнее время.
- Это исключено, - отозвался воин шепотом.
- Вы ведь не можете знать, что у нее на душе, - пожала плечами Сюзанна, - а я предполагаю, что Бети имеет к вам сердечную привязанность. Понимаете?
- Не совсем, - неуверенно произнес мужчина.
- Вы на хорошем счету у ее отца, а про ваши достоинства и так сказано немало. Тем более вы странствующий рыцарь, побывали во многих землях, способны вести беседу и обучены манерам. Сейчас не всякий принц окажется таким же обходительным, сдержанным, как вы. Вполне ясно, почему у некоторых в вашем присутствии кружатся головы.
  Карданн снова молчал.
- Что же вы так оробели, сударь? - рассмеялась мисс Эйлсберри. - Не думала, что беззащитная девушка может вас настолько смутить. Вы же настоящий рыцарь, мужайтесь!
- Я удивлен.
- Между прочим, она ждет от вас приглашения, - по-прежнему полушепотом сказала Сюзанна. - Неужели она совсем вам не нравится?
- Она... очень хороша, - с трудом отозвался Сэт.
- Вот видите. Конечно, вы гордый, холодный, загадочный мужчина, холостяк, но разве Бети не достойна любви? Я говорю с вами откровенно, забыв о всех правилах, о своем приличии только потому, что это чрезвычайно важно. Не нужно торопиться. Никто и не утверждает, что вы прямо сегодня обязаны просить ее руки. Всякому человеку жаль расставаться со свободой, я понимаю это не хуже вас. Вообще на моем месте должен был находиться Джейк. Он, как мужчина мужчине, объяснил бы вам все несравнимо лучше, с его-то умом. Но раз уж так вышло, постарайтесь уразуметь то, что говорит неравнодушная к счастью других особа.
- Что же мне делать, по-вашему?
- Покажите ей свою преданность.
- Я и так готов выполнить все, чего она бы не пожелала.
- Совершенно все?
- Да, - просто ответил Карданн.
- Ее просьбы могут показаться вам странными и невыполнимыми.
- Зачем же тогда просить об этом?
- Она ведь захочет вас проверить, - улыбнулась Сюзанна и подошла к камину. - Бал будет чудесным, уверяю, - произнесла она громче.
- Конечно, - услышав ее, подхватил Рэнулф. - Мы как раз судачим об этом. Какое блюдо лучше подать первым, как считаете?
  Воин, смутившись, оставался на прежнем месте и погрузился в свои мысли. Не то, чтобы он был совершенно равнодушен к той девушке, о чувствах которой только что узнал, однако она не вызывала в нем подлинного интереса, какой он испытывал при общении с Агатой. Помнится, совсем недавно он считал Беатрис скучной, вялой, слишком предсказуемой и ехидно-слащавой, хотя ее простодушие, скромность, доброту отрицать было бессмысленно. В ней находили место определенные ценные качества, но в то же время Карданн не чувствовал, что такая девушка подходит ему в качестве возлюбленной. И все же нечто внутри него заколебалось. Возможно, лишь потому, что он был обязан многим сэру Келлу и не мог его чем-либо огорчить, а также из-за сострадания к Беатрис, чьи переживания он разделял, как собственные. Вдобавок слова Сюзанны еще звучали в его ушах. Сэт понимал, как опасно соглашаться с похвалой в свой адрес, с незаслуженным почтением и славой, что приписывали ему постоянно, ведь от этого его гордость лишь возрастала и укреплялась, и таким образом он начинал пребывать в постоянном грехе. Но все услышанное и все взгляды Бети, какие он не раз ловил на себе, заставляли воина все чаще обращаться к вопросу: а не дорога ли ему эта девушка, как он ей? Казалось, пространство вокруг полностью подчинилось размышлениям Карданна. Он думал и не мог решить, как поступить в дальнейшем и сделать то, что он обязан был предпринять. В первую очередь его терзало множество разногласий с самим собой и своей совестью, а потому он отчаянно захотел объясниться с Беатрис и выпытать у нее правду. Только станет ли испуганная девушка раскрывать перед ним тайны души и сердца? Вряд ли. Но ведь Сэт должен знать, чтобы разобраться.
  Какая-то необъяснимая сила просыпалась в его голове. Мысли улетали далеко и безвозвратно, хотя он сам не понимал толком, что же происходит. Неужели рыцарь и впрямь совершил нечто, более чем достойное, что за такой недолгий срок смог подняться в глазах окружающих, завоевать их доверие, преданность, так что все одновременно прониклись к нему любовью и уважением? Вполне возможно, ведь он мистер Бертенфилд, заморский путешественник, благочестивый и справедливый, сильный и смелый, и даже Беатрис, дочь богатого дельца, сочла его себе равным. Так вот же, смотрите все, кто когда-то считал его убогим слабаком и безвольным заморышем, как его любят здесь. Любят виднейшие представители городской элиты!

  Мужчина смотрел на свое отражение в зеркале и даже устыдился, что вдруг застал себя за этим занятием, столь редким для него. Погладив рукоятку меча, он отправился отдыхать, но мысли не давали ему заснуть. Воодушевленный, Сэт вспомнил Рэндалла Кростена и попытался в его манере проговорить несколько предложений. Все же, он был обязан лорду жизнью и мечтал поскорее с ним увидеться, чтобы поблагодарить и по возможности отплатить ему тем же, как того требовал кодекс чести.
  Спустя какое-то время воин, задыхаясь от восторга, поднялся с кровати и покинул комнату, мучимый жаждой. Он нередко вставал по ночам и выглядывал в окна, рассматривая погруженные во тьму городские улицы. Проходя мимо спальни Беатрис, он остановился и прислушался. Странно, но в поздний час оттуда доносились приглушенные голоса. Карданн сделал шаг к лестнице, но, оглядевшись, вернулся к двери. Едкое любопытство заставило вникнуть в происходящий разговор, чего обычно он никогда не совершал.
- Конечно, все будет ровно так, как ты сама того пожелаешь.
- Я не уверена.
- Зато я знаю, о чем говорю.
  Беатрис и Сюзанна! Мужчина сразу узнал их. Выходит, мисс Эйлсберри осталась ночевать в доме Уайнхолдов.
- Подумай сама: вы разговаривали с ним на улице, он везде тебя сопровождает, защищает, а ты ухаживала за ним после кулачного боя. Сколько раз вы общались с ним? Мне кажется, достаточно. Даже я, проведя с ним всего пару бесед, и то сделала для себя кое-какие выводы, - произнесла невеста Хэнджа.
- И какие же?
- Он предан тебе, он честен, надежен. Все, что от меня требовалось сегодня, я провела наилучшим образом. Ну что ты молчишь?
- Вряд ли Берт влюблен в меня, Сьюзи.
  Карданн, прислонившись к двери, затаил дыхание и напряженно вслушивался в каждое слово.
- Глупости! Даже если и так, все равно ты ему нравишься, это видно! А чтобы он совсем потерял голову, нужно было лучше стараться. Не веди себя, как Агата. Чем занимается твоя сестра? Полным вздором вместо того, чтобы подойти к нему, поговорить, взглянуть пару раз. Безусловно мы стеснены постоянным присутствием отцов и братьев, которые блюдут нас. Но почти каждый вечер можно поймать удобный момент. Покажи свою вышивку, расскажи девичьи басенки - ему это неинтересно, зато ты напомнишь о своем присутствии. Мужчине непозволительно, чтобы дама рядом скучала.
- Но что делать с Джейком? Неужели их свадьба состоится?
- Теперь нет, я же обещала. Когда ты завлекла Берти в свои сети, не без моей помощи, конечно, пора предоставить ему парочку испытаний, о которых мы говорили. Впереди Святочный бал, разнообразные блюда, танцы, море пышных нарядов, веселье, праздник! У тебя будет возможность объясниться с ним. И когда ты скажешь ему о своих чувствах, сразу станет ясно, что он неравнодушен к тебе. И вот тогда... - Сюзанна выдержала длинную паузу.
- Тогда я велю ему пригласить на бал Агату, - продолжила Бети. - И он выполнит мое поручение, потому что я ему дорога.
  Воин обомлел. Он не верил услышанному. Какую Агату? Как? Ведь Беатрис любит его и хочет пойти на торжество вместе с ним! Выходит, это неправда? Выходит...
- Да, именно, - раздался довольный смех мисс Эйлсберри. - После такого поворота событий он просто обязан будет жениться на твоей старшей сестрице. Это совершенно очевидно, но только не для него самого! Вряд ли твой несчастный Берти будет способен что-то обдумать в подобный момент. Он легко выполнит поручение, выполнит с радостью, как подлинный рыцарь. А потом из-за своей чести не сможет отказаться от Агаты. Мы быстро их обручим, и свободный Джейк сделает тебе предложение. Сама рассуди, все складывается идеально.

  Давясь обидой, воин вернулся к себе. Он не желал больше ни воды, ни продолжения беседы. Как же это было подло с их стороны, пользоваться его добротой и порядочностью! Наивный, доверчивый и добрый к женщинам, он был еще слишком молод, чтобы знать о змеиной мерзости, живущей в сердцах многих прекрасных существ. Как же больно слышать, что с тобой хотят обойтись, словно с парой ботинок или ножом перед обедом, а в случае ненадобности - выкинуть на произвол судьбы до следующего раза. Разве можно так манипулировать живым человеком, у которого есть свои переживания и чувства? А если бы он действительно любил Беатрис? Если бы не мог жить без нее, как это бывает при настоящей любви? Какое горе свалилась бы тогда на него! Любить женщину, любить ее всей своей душой без остатка и вдруг услышать из ее уст просьбу о соблазнении другой ради того, чтобы та, кто дороже тебе всех на свете, могла сочетаться браком с посторонним мужчиной! Копать себе могилу собственными руками! Устраивать брак любимой с другим!
  Карданн вдруг вспомнил все. Словно его, поднявшегося на высокую гору, сбили с ног и бросили в обрыв с ледяной рекой на самом дне. Как же он мог, такой мудрый, серьезный, трезво мыслящий человек, купиться на обычную хитрость двух взбалмошных девчонок? И как он мог хоть на долю секунды, хоть в каком-то призрачном забытье подумать о себе и о Беатрис, об этой злой и беспощадной богачке, совсем забыв о тех муках, что сопровождали его всякий день с момента отъезда из Гре? Ведь Мари... О, Мари! Дорогая сестра! Ведь она осталась там дожидаться его, своего блудного грешного брата. Как он мог так легко увлечься гимнами, что пели ему здесь эти лживые люди, полные лицемерия и жажды выгоды? Никогда он не простит себе этого. Никогда впредь он не имеет права даже помыслить так, чтобы потом ему стало стыдно за это. Вот что значит гордыня и льстивые речи.
  Мужчина накрыл голову руками, припав к кровати, и беззвучно зарыдал. У него не было ни слез, ни всхлипов, но безумная обида, разочарование, огромный стыд и горе разлуки вырывались из его груди, не в силах более душить сердце. Как он был одинок и как виноват! Как посмотрит ей в глаза, когда вернется? Эти бесконечные вопросы мучили его все сильней. Невольно ему вспомнилась давно слышанная история о крестьянине, который хвастался тем, что избежал неминуемой гибели, а когда потерял всю семью, глубоко пожалел о том, что не разделил смерть, когда следовало бы. О, если бы он умер под лошадиными копытами в тот миг! Сейчас не нужно было бы мучиться от жестокой боли, которая душила его цепкими лапами за глотку и давила на грудь, словно наковальня. Он пал бы в бою, как герой, спасший жизнь несчастному ребенку, и его похоронили бы с почестями и славой. Но увы.

- Мне кажется, - прошептала Беатрис, - это несправедливо. Вдруг я и впрямь мила для Берти? Пусть тогда приглашает меня и будет моим кавалером. К чему столько интриг?
- Ну уж нет! - воскликнула Сюзанна. - Если ты хочешь выйти за моего брата, то должна поступить так, чтобы добиться этого любой ценой. Я же, в свою очередь, предприму все, чтобы избежать такого позорного для нашей семьи союза. Можешь защищать Агату сколько угодно, но она не пара Джейку. Пусть старой деве достанется жених более подходящий. При всем моем интересе к Бертенфилду я нахожу его странным. Таким же помешанным, как и Агата. Они два сапога пара.
- А мне кажется, оно и к лучшему. Вдруг Джейк полюбит Агату, ведь он такой умный, собирается стать доктором права. И сестра умна, так что они найдут, о чем поговорить, - возразила девушка.
- Неужто тебе стал нравиться этот чужак? Как ты теперь заговорила однако! Я не узнаю тебя, Бети. Разве не ты совсем недавно так тосковала по Джейку, так убивалась его скорой помолвке? А теперь, вместо того, чтобы заставить Берта влюбиться в тебя, ты сама готова пасть его жертвой? - Сюзанна громко рассмеялась. - Ты совсем спятила, подруга. И чем ты думаешь?
- Я думаю лишь, - отозвалась Беатрис, краснея, - что нельзя так поступать. Джейкоб очень хорош, но и друг дяди Рэнулфа тоже. На этом я бы прекратила разговор и очень бы попросила тебя лечь спать.
- Дура! - не стесняясь выражений, воскликнула Сьюзи. - Как ты только смеешь так говорить?! Он не ровня тебе, простолюдин, бедняк и проходимец с большой дороги! На кого ты променяла моего брата? Даже слышать не хочу о такой мерзости. Немедленно выброси эту ерунду из головы и сама спи, коли хочешь!
  Бети почувствовала, как рыдания подступили к ее горлу, но она сдержалась и больше ничего не произнесла.

  На следующее утро Карданн проснулся поздно. От переживаний и обиды, терзавшей его душу накануне, он выглядел уже не таким статным и уверенным в себе, как прежде. Удивительно, как он вообще сумел сомкнуть глаза и забыться. Чувство глубокого разочарования - даже не в Бети, а в собственной значимости - не оставляло его в покое. Поворочав мысли в голове, воин не заметил, как спустился вниз и оказался в холле с камином, где неспешно вели беседу хозяин дома и его старый шотландский друг.
- А, Берт! Доброе утро! - тепло поприветствовал молодого мужчину Рэнулф. - Что такой невеселый? Сегодня вечером наконец-то нас грандиозно удивят тем самым Святочным балом, о котором каждый столько наслышан. Разве не повод стать хоть чуточку радостным? Твоя вечная серьезность непременно должна развеяться.
- Рэнни прав, - кивнул Келл. - В закромах у сыновей нашлось немало прекрасных вещей. Вы должны выбрать себе костюм по размеру и нраву, какой больше приглянется, и показаться нам прежде. Думаю, у вас получится украсить наше скромное торжество своим присутствием.
- Да, сэр, - отозвался Карданн равнодушно. - Наверняка у вас есть одежда, которая будет сидеть на мне так, словно нарочно сшита для вашего покорного слуги.
- Мы не пожалеем, что пойдем туда, друг мой, - заверил шотландец. - Такого грандиозного бала-маскарада в твоей жизни наверняка еще никогда не было, да и не будет. Вот уж подивимся всему.
- Надеюсь, на этот раз драки за свободную даму не произойдет, - крякнул старик Келл, отпивая сладкое кушанье. - А то ведь у нас и такое бывает. Есть некоторые очень беспокойные гости. Поэтому все должны определиться заранее или хотя бы накануне. Это необходимо, чтобы пресечь никому не нужные потасовки.
- Дамы не должны приходить одни, так негоже, - поморщился Рэнулф.
- Я подумал на этот счет, - проговорил Сэт несколько взволнованно. - Хотя знаю в Лондоне не слишком много людей.
- Подумали? Вот и славно! И с кем же вы собираетесь идти? - поинтересовался хозяин дома.
- Вас, наверное, не удивит, если я скажу, что с мисс Агатой.
- С... Агатой? - поразились пожилые мужчины, переглянувшись.
- Да, сэр, - пожал плечами воин, как ни в чем не бывало, хотя к горлу у него уже подошел комок.
- Вот значит как? Выходит, я не ослышался. Ну что ж, - Келл помедлил с ответом, повернувшись к камину. - Вы с ней уже говорили об этом?
- Нет, еще нет.
- Агата, как вам известно, ожидает предложения от мистера Джейка. Который, впрочем, не торопится, - медленно произнес старик. - Однако я не вижу смысла запрещать вам появиться на балу ради танцев, если вы действительно желаете оказаться там с ней. Но, право, вашим словам я весьма удивлен, Берт.
- Я серьезно обдумал свой шаг, - твердо заверил Сэт. - Мне бы очень хотелось, чтобы мисс Уайнхолд оказала мне честь и согласилась пойти со мной.
- Хорошо, я поговорю с ней.
- Нет, сэр, разрешите мне поговорить.
- Агата своенравна и откажет вам, - заметил Келл.
- Все же я надеюсь на ваше разрешение.
  Хозяин дома кивнул, тем самым согласившись со словами ирландца.
- Я поговорю с мисс Агатой после полудня, сэр.
- Но почему не Бети? - простодушно спросил МакВилли. - Вы хорошо бы смотрелись с ней. Кстати, у нее появился новый жених после Уилла?
  Карданн едва гневно не вспыхнул вслед за репликой бородача, но сдержался.
- Пока нет, - пожал плечами Келл. - Я знаю наверняка только насчет Хэнджа с Сюзанной, Браунов, Смитов, Блэков. Может быть, Беатрис будет приглашена кем-то из Пэттенов или Джейком Эйлсберри.
  Воин нахмурился, отойдя к окну.
- Главное, что она не пойдет с Уиллом, - продолжал старик. - С ним только позориться. Я даже немного рад, что все вышло именно так. Риск большой, мы могли ввязаться во вражду и пережить ужасные последствия, однако дочь достойна лучшего, я считаю. К счастью, Бети совсем о нем не вспоминает. Даже не говорит ничего. Но жених ей необходим. И все же я удивлен, сударь, - Уайнхолд прервал размышления, - Агата - довольно странный выбор. Прежде она посещала балы только с Джозефом, своим братом. Уже много лет никто не осмеливался приглашать ее вот так, в открытую.
- Они ходили на маскарад вместе? - перебил Рэнулф.
- Да, именно так. Молодежь называет ее монашествующей герцогиней, и это прозвище еще куда ни шло в отличие от прочих. Только Джозеф и может составить ей пару. Он всегда ищет в ней поддержку и помощь. Такого непривлекательного мужчину, как он, нередко избегают. Да и многие еще помнят тот случай, - задумчиво проговорил хозяин дома.
- Тот самый случай? - переспросил шотландец.
- Да. Но не будем ворошить прошлое, слишком тяжело вспоминать, - вздохнул старик. - Поговори об этом лучше с Хэнджом или Бети, они молоды и легче переживают подобное.
- И все же та история не выглядит простой, - заметил МакВилли. - У меня нет повода подозревать что-либо, но какое-то сомнение таится в мыслях.
- София Майлз была чудесной, ее смерть никому не была нужна. Совершенно никому. Разве что только... - Уайнхолд не договорил, и в холле воцарилась тишина.
- Джозефа нужно женить, - произнес вдруг Рэнулф. - Нельзя же ему всегда ходить по пятам за Агатой и ругаться с ней от случая к случаю, чтобы развеять тоску. Он ведь зрелый мужчина, способный создать большую семью.
- Я думаю, ему нравится быть вдовцом и строить из себя несчастного, убитого горем человека, прикрывающегося мнимым благочестием, смиренностью и терпением. На деле Джозеф совсем не такой. И никому не ведомо, что за цели он преследует подобным притворством.
- Помилуй Бог, ты снова говоришь так, словно боишься его!
  Хозяин дома не ответил, размышляя, как перевести беседу на иную тему, более удобную и подходящую. Он, как уже бывало не раз, резко обернулся, будто бы кто-то из коридора мог их подслушивать, и тихо сказал:
- Меня больше волнуют дети, МакВилли. Аллен совсем потерял всякий стыд. Даже накануне Рождества он и мерзавец Кростен заставили нас пережить ужасные минуты, едва не обернувшиеся трагедией. Думаешь, Рэндалл просто так заявился вдруг у площади и попытался отнять ребят? Несомненно, Аллен следил за нашим домом и знал, куда направляются Хэндж и остальные. Еще пара подобных моментов, и уже ни я, ни Бертенфилд не спасем ситуацию. Их притязания стали чересчур настойчивыми.
- Для чего ему дети? - пожал плечами шотландец. - Они еще совсем крошки. А Томас и нем к тому же. С них нет никакой выгоды.
- Значит, для Аллена есть. Он хочет извести нас, как извел свою жену, несчастную Джудит. Хочет отнять у нас деньги, ведь в малышах течет кровь Уайнхолдов. Я догадываюсь, на что он рассчитывает. Думает, мне проще откупиться от его притязаний, чем вести каждодневную борьбу. Но пока я жив, он ничего не добьется, обещаю!
- А ты уверен, что дети не хотят вернуться к нему? Во Франции я заставал случаи, когда даже к самым отъявленным пьяницам тянулись их отпрыски просто потому, что это родители. Вдруг в душе Томас мечтает остаться у отца? Ведь он не может сказать об этом. А когда подрастет, начнет мстить за оказанную несправедливость по его мнению.
- Ты прав, Рэнни. Все может статься и так. Дурное наследство рано или поздно проявляет себя. Если дети пойдут в Аллена, наш дом изнутри подвергнется тяжелым испытаниям, и еще неизвестно, выстоит ли он после такого. Именно поэтому я и боюсь за будущее всех моих чад. Не совершил ли я ошибку, приютив сирот? Не затаил ли на меня обиду Томас, чтобы потом воздать должное?
- Вы позволите? - отозвался молчавший все это время Карданн. - Мне кажется, сэр, для любого мальчика отец значит несравненно много, каким бы он ни был. Особенно, если судьба или другие люди похлопотали, чтобы они оказались разлучены. Мне кажется, Томас привязан к отцу, но не потому, что любит его. Парнишка, скорее всего, не помнит, как Аллен обходился с женой, издевался над ней, требовал деньги. Томас думает, что отец - хороший человек, достойный и справедливый, и по непонятной причине ребенка вдруг забирают из дома, поселяют с незнакомыми родственниками, заставляют считать папу подлецом. Конечно, все это ложится на его плечи тяжелым грузом. Дети ведь быстро прощают, и даже если Аллен сделал что-то не так, все равно он остается отцом. Поэтому Том должен изначально понять, что Уайнхолды совершили для него доброе дело, без которого мальчик бы погиб. 

  Хозяин особняка призадумался.
- Скажите, Берт, а вы тоже считаете своего отца хорошим?
- Я ведь совсем его не помню. Знаю лишь, что он покинул мою мать, бросил ее. И тем не менее, никогда не отзываюсь о нем плохо.
- Выходит, вас не смогли убедить, что ваш отец - мерзавец, - заметил Келл.
- Дядя не считал его порядочным человеком, но и не отрицал его достоинств. Наверное, - проговорил воин, - он был похож на Рэндалла Кростена.
- Мы терпеть не можем этого проходимца!
- Знаю, сэр. Но заслуг лорда нельзя умалить. Он самоотвержен, бесстрашен, наделен выдержкой. Именно он спас Томаса и меня от копыт лошадей. Равнодушный или трус не поступил бы так.
- Я помню, Хэндж с Бети обмолвились об этом, - проворчал старик. - Что ж, если ваш родной отец таков, как Рэндалл, ваше счастье, сударь, что вы никогда не встречались с ним.
- Почему же?
  Келл усмехнулся, не ответив.
- Я ведь не уточнял, что за дело привело меня сюда, сэр, - продолжал воин. - Как я уже говорил, мой дядя Брэн был рыцарем-проповедником из ордена Святого Бенедикта. Однажды он обмолвился, что бывал в Лондоне да и вообще жил в Англии, а это далековато от наших земель. Он служил в городе и при дворе, принимал исповеди до тех пор, пока не уехал в Бургундию. Однако здесь у него остался друг, с которым ныне мне обязательно нужно увидеться.
- Наверняка, это непростой друг, - сощурился хозяин дома, пристально глядя на Сэта.
- Я не уверен, что он все еще жив. Дядя был не сильно младше вас, когда ушел. Много ведь лет минуло.
- И как его имя? Я живу в Лондоне достаточно, чтобы знать лично немалую часть горожан.
  Помедлив, Карданн неуверенно прошептал:
- Это человек, известный как... как Норт... Нортгемптон.
  Затаив дыхание, он уставился на Уайнхолда.
- Вы уверены? - отозвался старик.
- Да, сэр. Вам ничего не говорит его имя?
- Как же не говорит? Знаю я один род с графским титулом. Приближенные Ланкастеров, достаточно богаты и известны. Живут в своих владениях, иногда посещают столицу. И как раз зовутся Нортгемптонами.
  Напряженно слушая, Карданн молчал.
- Вряд ли вам нужен кто-то из молодых отпрысков, - продолжал Келл неторопливо. - Вот старый граф, Бэрнард, вполне попадает под ваше описание. Он часто бывает здесь, в Лондоне, а остальные живут в северных провинциях. Конечно, мы с графом не приятели. Но я поставляю вино во многие области и дома, и кто-то из его свиты мне наверняка знаком. Да, кажется, сэр Ральф. Он отличный малый.
- Вы... вы могли бы мне помочь? - взволнованно проговорил воин.
- Мне ничего это не стоит, - пожал плечами делец. - Разве франклин способен отказать в просьбе странствующему рыцарю? Думаю, нет. Вы славный ирландский парень, Берти. Почти как сэр Ральф, о котором я только что говорил. Одно лишь у меня к вам поручение: присматривайте за детьми и моими дочерьми. Столько злодеев вокруг! Берегите Агату и особенно Бети. Она наивная и доверчивая, не отпускайте ее одну никуда.
- Конечно, сэр, - не помня себя от радости, горячо заверил Карданн.
- Я все-таки отец, сударь. Хороший или плохой, не мне решать. Но я очень люблю Беатрис, больше, чем кого бы то ни было, хотя все дети очень мне дороги, и за каждого я болею душой. А если я узнаю, что с ней что-нибудь случилось по вашей вине, ведь вы знаете, как она молода... В общем, вы меня поняли.
  Рэнулф ухмыльнулся.
- Ничего с ней не случится, Келл.
- Я надеюсь на это.
- Понимаю, сэр. Не беспокойтесь, - кивнул мужчина. - Мне кажется, мисс Уайнхолд не настолько наивна. Она может постоять за себя.
- Бети смышленая, несомненно, но я вас предупредил. До сего дня я был уверен, что вы отправитесь на маскарад вместе с ней, потому и не волновался. Но раз ожидания обманули меня, я счел нужным довести все до вашего сведения. И да, спасибо вам за Хэнджа, Берт. Думаю, вы благотворно на него влияете.
  Воин хотел возразить, но вспомнил, как помог сыну Уайнхолда с деньгами после возвращения того из Кента, а потому промолчал. Наверное, никто больше не отважился бы давать весельчаку что-то в долг, и Карданн оказался единственным, кто решился на подобный риск. Отношение сэра Келла к Хэнджу выглядело чересчур строгим, но такова была необходимость. Сейчас это стало понятно как нельзя лучше.