Всё из Ничего. Книга Вторая. 0170

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава десятая)

Они всю новую доктрину Хайту Изайо, отчасти, но портили. Ах, если бы он знал что этот акт соития с неведомой сборщицей трав Алайча, не пройдёт бесследно! И тот потомок коего народит эта, назовём её Мала-Алайча, станет одним из самых ярых антагонистов, его будущей «Библии», в погоне за властью! Затем к Хайту Изайо пришла полоса неудач, однако, он был ещё сравнительно молод и не унывал. Хотя после того случая с Ихти-Бурра немного остепенился. Да и на Самок теперь посматривал изредка. И впервые стал подумывать о своём углу в этом мире. Если раньше любой куст был его домом, то теперь, он стал вдруг чувствовать себя скитальцем по чужим углам. Но статус Гайяху он терять не хотел. Из всех Гайяху, Хайту Изайо был самым сомнительным, и поддерживать свой престиж, ему становилось всё труднее. Он уже знал и нежелательное отношение племенных Гарха к нему, а с этим рано или поздно считаться придётся. Ибо они держат все основные установки по Духам и Богам, и так просто ему этого не спустят. А значит, придётся как-то ладить с Гарха. А что ему одному-то надо!? Самку поймать запросто, сами нарываются, а брюхо набить плодов всем хватает. Даже без мяса жить можно. Вон взял слепил себе берлогу на дереве Пом-пай, как будто специально для того природой выращенное. Или нашёл пещерку, какую в предгорье. (Однако, что-то намекало ему, что понятие «дом», далеко не пустой звук!?). Или жить себе как отшельник без хлопот лишних, или странствовать как Сайтун. А может, податься к Кочевникам, они ведь и новые земли осваивают, а то для опыта – хорошо. Но какая-то «заноза» сидела у него в заднице, или в натуре самой, толи в уме (толи в душе, ибо они тогда не отличали, ум от - души или духов), и не давала покоя!? А значит, так определи «высшие силы», что он должен что-то всем сказать такое важное, придя в эту жизнь, придя в этот мир!? И рано «нам плевать на короля», и нельзя всё же злоупотреблять Духами, во имя собственного ублажения! И нельзя так нагло оспаривать общепринятых доктрин от Гарха, о Духах и Богах! Иначе, ну скажут (или уже говорят), что ты чудик каков-то, и спросу с твоих услуг по Духам, как с гуся воды! А ему надо именно склонить общее мнение, к своему пониманию мира, а не ублажать себя самого, или племенных дураков, которые примут всё что угодно о Духах, лишь бы собственную репу, о том - ни чесать! Однажды, Хайту Изайо, уже не сам, а по склонению Малахи, разделил с ней ложе полянки, по части «в шахматы поиграть». И после полового акта, сидел рядом с ней, а она так и лежала рядом, словно ожидая «второй серии». И на него нашло что-то вдруг, ибо он стал расписывать глупой Малахе о своём видении мира. И так всё складно у него получалось, и просто, что он даже самому себе поразился!? И хотя на лице Малахи, ничего не было и намёком о понимании, того, что он ей тут втирает, а лишь только, чтобы он залез на неё вновь, и пусть даже молча, - это не остужало его азарта речи, а наоборот, словно подстёгивало ещё более! Но право потом он, большую часть этого наваждения ума - забыл, ибо тот миг был для него уже неповторим. Но кое-что всё ж в сознании отложилось. По части Самок, он давно заметил, что им нравится его хулиганистый, несколько нагловатый характер, и то, что он как бы оспаривает общие, приевшиеся понятия о мире, что вызывает в Самцах, некий духовный ажиотаж. А во-вторых, он стал первым из Самцов, наверное, кто к Самкам относится более снисходительно, и даже позволял им всякие поблажки. И это Самок в нём интриговало. Но тенденция стремления Самок к мощным и тупым племенным Самцам, оттого не иссякла. Они ума в Самцах особо ни ценили, даже Вождя, ценили скорее по «великому духу» в нём, чем по уму.
Именно, Самки его натолкнули, на мысль о потребности воплощения своего угла, своего личного дома. И то, что надо где-то временно, уединиться и проанализировать весь свой опыт и положение по Духам, чтобы к нему стали относиться куда серьёзнее. А потом, независимо сколь бы времени на то не понадобилось, вновь выйти в свет во всеоружии, и с крепкой позицией по пониманию Мира. И он поселился на дереве Пом-пай, чтобы хищники его на земле не тревожили. Сделал подобие верёвочной лестницы, положил несколько шестов крест на крест, из стволов относительно тонких деревьев, на развилке верхних веток и настелил по верху на них большие листья слоем потолще. А так же листьями выстлал «пол» в центре самой крупной развилки основного ствола. При помощи тростниковых палок и верёвок, устроил себе подобие полок для своих записей на палочках и дощечках. А так же обзавёлся горшочком из гонкай (глины) с запасом жира, в качестве ночного светильника. Ибо удачные мысли чаще ему навевались в уютном покое вечеров. К верхней жерди держащей навес «крыши», подвесил корзину полную плодов, и взялся за работу ума по записям своим. Вскоре его настроение стало мрачнеть, словно тучки набежавшие на небо, ибо оказалось, что многие его лучшие из символов, применяемые в отдельных случаях, противоречат друг дружке!? И вывод тут напрашивался на наглость таков что, либо в него вселился Дух Противоречия, ломающий любые умозаключения. Либо скорее дело было в самой сути духа ума, который дабы ублажить своего носителя, подкидывал тому в воображении, самые убедительные и правдоподобные мысли!? Но которые на деле оказывались лишь красивой «липовой фишкой»!? И он никак уже мог сложить все свои накопленные «экивоки», в какую единую систему представления о Мире в свете Духов!? – «Это меня специально дурачат Духи, чтоб я не смог раскрыть их истинную сущность!», – думал Хайту Изайо. – «Но это мы ещё посмотрим кто-кого!?», – начинало разбирать его злорадство. Однако, любая конструкция прекрасно складывающаяся от начала, начинала у него, столь же весело разваливаться в последствии! Он стал больной умом, оброс и отощал, стал нервным и раздражительным. Однажды он хотел в запале все свои записи предать огню! Но упрямству его натуры и духа – не было предела. Он порой бродил по дебрям как призрак, одержимый мыслями и злой как Ааба-Тусту. И даже на грозных хищников, на которых он мог случайно наткнуться, он смотрел как на злых Духов, врагами которых, сам стал. Он кричал на зверя, что-то типа – «изыди от меня нечистый Дух!». И зверь, подозрительно глядя на такого нервного, худосочного и кошмарного призрака, решал на всякий случай держаться подальше. Ибо от такой добычи ещё и отравишься чего доброго, когда, пусть тупой, но зато упитанной и здоровой пищи в достатке. У Хайту Изайо уже началась какая-то мания толи измены, толи преследования, ибо он, всё видел вокруг себя, и в травах, и в деревьях, и в кустах, и в зверях, образы, того либо иного Духа, как преследующего его злого врага! Неведомо, чем бы это кончилось для него, но однажды его увидела одна Самка. Дело в том, что после пропажи Хайту Изайо, кто-то пустил слух, что его уже нет на свете божьем, ибо какой там Дух, забрал того душу. А Самки были весьма падки на слухи, и доверчивы, и очень впечатлительные. Однажды от Орды был отправлен небольшой поход, в поисках одного целебного корня трав. В походе было пару Воинов, чтобы защитить сборщиков от агрессивного зверя, и тройка Малах с корзинами, для этих корней. Одну их Малах, во время поиска корня, словно привлекли какие-то чувства, пройти немного в сторону от своей группы похода. И она, пройдя через густой кустарник, как на зов души, увидела странного обросшего призрака Дебрей, да так и замерла, открыв рот. Призрак во плоти, повернулся в её сторону и стал на неё кричать и ругаться, что бы она мотала отсюда, как можно скорей и как можно дальше. Самка испугалась и хотела уж рвать задние лапы, как что-то давно знакомое промелькнуло в чертах образа этого кошмарного привидения? И она, с трудом разглядев в нём некогда Гайяху Хайту Изайо, возопила от ужаса раскрыв очи от изумления, ибо ранее поверила в то, что его нет в живых, а это привидение – и есть Дух умершего Гайяху!? И бросилась наутёк. Прибежав к своим, её строго вопросили Воины, что это она тут панику затеяла. И насколько бы ни была глупа Малаха, и сколько бы не подмывало ей на язык выложить то, кого она увидела, она всё же в последний миг испугалась возмездие того Духа, и на скорую руку сочинила про злого хищника, который возжаждал напасть на неё. Воины всыпали ей пару хороших тумаков, даб не отрывалась от родного коллектива, и не лазала одна невесть где, по кустам. На этом всё и обошлось. Но потом, улизнув от хозяйственных дел, та Малаха, отправилась на повторную встречу с Призраком. У древних пращуров всех Рас и цивилизаций, как и у зверя и птицы, хорошо работал рефлекс ориентации в пространстве и времени. Оттого ни часов и не компаса им не требовалось. В чём и Раса Базуки исключением не были. И заблудиться в диких дебрях мог только сильно облакавшийся бодяги Ачхи. Даже малые детки легко находили дорогу назад в Орду, после вылазок в Дебри. Так ориентируясь по Духу, Малаха нашла то место, где видела в прошлый раз привидение Хайту Изайо. Но на этот раз ей удача не улыбнулась, и, пролазив часа два по округе, она вернулась ни солоно хлебавши обратно в Орду. Да ещё до кучи получила, взгрев за отлынивание от хозяйственных обязанностей, от старшей Малахи. Первый испуг и страх от вида призрака у Малахи сменился, - кошмарной страстью любопытства и приобщения к этому казусу мира. Ибо что-то она в этом учуяла важное для себя самой. И через какое-то время она повторила свой вояж по Дух Призрака, и на этот раз он ей повстречался. Она увидела его уже издали, когда вышла на окраину большой проплешины в Дебрях, поросшей среднего роста молодняком рассады, куста и дерева. И тут из какой-то нелепой прихоти стала кричать и вопить, словно дикий зверь. Естественно Хайту Изайо, привлёк столь комичный по подражанию концерт из воплей. Но чисто автоматично, подсознательно, он обернулся на вопли и разглядел Малаху.