Голос убийцы

  Я пришел к нему спустя семь лет и первое, что увидел на его лице, - удивление. Третий раз при встрече со мной.
  Он был другим. Я понял, что он уже привык к такой жизни; привык смотреть на небо сквозь решетку, привык страдать от холода, голода и одиночества в своей камере, которая наверняка обросла его вещами.
  -Сколько у нас времени? - спросил я у надзирателя, худощавого человека с усталым и в то же время внимательным взглядом.
  -Два часа.
  -Большое спасибо.
  -Я буду за дверью.
  Только сейчас я заметил, что стол, к которому был прикован наручниками Бесков, был крепко привинчен к полу.
  Железная дверь со страшным грохотом захлопнулась, будто отрезая путь назад. Навсегда.
  Но это навсегда зависело от меня, от одного только меня, и я чувствовал себя кем-то очень значительным, вершителем судеб...
  Мы не сказали друг другу ни слова. Я сел напротив него и смело встретил его взгляд, который почти ничего не выражал. Пожалуй, - только смятение. Он просто не знал, как себя вести. Иногда Бесков смотрел на заколку моего галстука, на которую падали с трудом пробившиеся сквозь решетку лучи весеннего солнца. Мне казалось, что блеск заколки завораживает его.
  -Я пришел для того, чтобы проститься с тобой, - сказал я наконец, позволил себе встать и направился к проему в толстой стене, которое никак нельзя было назвать окном.
  Я не спешил, потому что все рассчитал по минутам, предусмотрел все неожиданности и все варианты диалога. Или монолога (как получится).
  -Мне осталось прояснить некоторые детали, - продолжал я, - и тогда все встанет на свои места. Более того, - я намерен внести ПОЛНУЮ ясность. Это касается нас двоих и больше никого. Остальные мертвы, и после этого разговора умрут еще люди. Может быть, это будем мы с тобой, но возможен и другой вариант: много-много невинных жертв. Все зависит от нас и от того, что произойдет здесь за эти два отпущенных нам часа.
  Я повернулся в его сторону. Он не смотрел на меня, сохраняя ту же позу. Вспомнились бандерлоги и Каа. Я - конечно же - Каа.
  БЛЕСК. ЗАКОЛКА. ГИПНОЗ.
  У меня не было другого выхода.
  -Итак, ты - убийца. Ты сидишь за убийство трех детей. Ты помнишь, как это было?
  Бесков лишь кивнул головой. Да, он помнил.
  -Мы уже говорили с тобой, и я не хочу напоминать обо всем этом. Ведь это не ты сделал, а кто-то другой. Моя совесть мучила меня семь лет, и вот я решился. Тогда, когда ты близок к свободе. Именно сейчас. Мне было нелегко ждать так долго.
  -Чего Вы хотите от меня?
  Солнце поглотила туча. Я сел напротив него, глядя ему прямо в глаза.
  -Я ничего от тебя не хочу. Мне нужно лишь поговорить с тобой обо всем ЭТОМ. Ведь я не могу вести такие разговоры со своей женой или любовницей. Я не могу говорить об этом со своими детьми, друзьями, знакомыми... У тебя был интересный почерк: прокалывать иглой глаза своих жертв. Ты боялся их взгляда, боялся, что они укажут на тебя, узнают тебя в толпе. Но ведь они же мертвы. Чем они могут навредить тебе?!
  -Вы уже задавали мне эти вопросы! - его лоб покрылся испариной.
  Я решил дать ему передышку и отвел от него взгляд.
  -Мне нужно знать лишь одно, - способен ли ты еще на что-нибудь подобное?! Кстати, ты куришь? Я помню, что раньше не курил. А как теперь? Может быть, ты попробуешь что-то новое?!
  Бесков страдал, но еще держался. Он чувствовал в моих словоизлияниях логику, но не видел ее. Он вообще ни в чем не видел порядка.
  Я продолжал:
  -Мне помнится, первым был мальчик. Ты его задушил, раздел и надругался над телом. Конечно же, - выколол глаза. Я знаю, что на самом деле это не первая твоя жертва. Мы оба это с тобой знаем. Просто это был первый со сформировавшимся почерком. Тебе писала жена все это время, пока ты здесь? Ручаюсь, что нет. Это почерк всех женщин, - бросать в беде. За это мстят, тебе не кажется?! Впрочем, для человека с фантазией повод для мести всегда найдется.
  Я привез ему фотографии его повзрослевших детей и положил их на стол, когда заходил ему за спину.
  Девочка была старшей, недавно вышла замуж. Ей восемнадцать лет, детей рожать не собирается: что-то у нее там по женской части... Довольно симпатичная, но ничего не достигнет в жизни. Серая мышь, не более.
  Сын, шестнадцать лет, любит играть в футбол, лишает девственности девочек помладше, это дело ему нравится... Что-то с ним будет?!
  Бесков молча смотрел на снимки. Ему не нужны были слова. Мне они тоже не были нужны. Все написано на лицах, нужно лишь внимательно их читать.
  Я продолжал говорить, дав ему несколько секунд на изучение снимков
  -Несколько дней я следил за твоими детьми и узнал много интересного. Но главное, что привлекло мое внимание, - их слабые места. Их не так уж и мало, скажу я тебе! К сожалению, есть в них и тот, который может их окончательно погубить, - стоит им только привлечь внимание такого типа, как ты. Девочку я соблазнил билетом в ночной клуб: повертел перед ее носом цветастой бумажкой и сказал, что он у меня лишний и жалко его отдать кому попало. Потом я подчеркнул, что билет гостевой, поэтому мне нужно показать его администратору, чтобы не было проблем при входе. Она согласилась поехать со мной на окраину города. Там довольно темные улицы, живет одно отребье и масса закоулков, - настоящие лабиринты. Я шел сзади (она позволила мне идти сзади!) и в самый удобный момент затерялся среди домов. Я слышал, как она плакала и кричала от страха, бедняжка! Ты не волнуйся (я положил руку на плечо Бескова), все обошлось: еще до утра она вернулась домой, а случай со мной послужит ей уроком.
  Бесков молчал, как чайник затихает перед тем, как окончательно закипеть. Я думаю, он молчал еще и потому, что его этому учили здесь все семь лет, -
  МОЛЧАТЬ И ПОВИНОВАТЬСЯ!
  -А твой сын был пойман на другую удочку. Я прекрасно знал его вечерний маршрут движения по городу, знал посекундно, поэтому в определенное время ждал его в подземном переходе, изображая из себя мертвецки пьяного. В правой руке я зажал несколько купюр так, чтобы бумажки торчали у меня между судорожно сжатых пальцев. Ему пришлось изрядно потрудиться прежде, чем он добыл их. Я думал, что он на этом и успокоится, но он полез во внутренний карман. Для этого ему пришлось слишком низко наклониться ко мне. В правой руке у меня были деньги, а в левой - нож, который твой сын не заметил. Я приложил этот нож к его горлу, так сильно, что он сглотнуть не мог, не то, что закричать. Так я и смотрел на него в упор, пока не вернул все свои деньги. После этого я распорол ему брюки на внутренней части бедер, хотя подобное в мои планы не входило, просто я очень не люблю воров. Лучше уж испачкаться в крови. Так, во всяком случае, неистовее.
  Конечно, - это было ребячество, - так над ним пошутить, - но не скрою, было приятно.
  Бесков молчал, и это меня немного раздражало. Пока немного.
  -Ну что же ты молчишь?! Хочешь, чтобы я сказал ТАМ, что ты контролируешь себя? Хочешь, чтобы я написал в заключении, что ты не опасен? Думаешь, я за этим сюда пришел?! Нет, не для того я сюда явился. Совсем не для этого. Уже давно решено, что я напишу в своем заключении, и мне очень хорошо известно, что ты по-прежнему опасен; просто затаился, как затравленный и пойманный зверь в клетке, спрятал свои кровавые инстинкты в глубь себя и ждешь момента, когда клетка откроется и можно будет наброситься на первого, кто попадется на пути, обнажив свои зубы в яростном и долго сдерживаемом оскале, чтобы затем впиться зубами кому-то в горло и долго-долго лакать кровь жертвы. И все же пусть мое заключение как врача-специалиста будет для тебя загадкой, а сюда я пришел, чтобы знать, как мне можно, и можно ли, использовать тебя.
  Я предложил свои услуги сразу же, как только узнал о грядущей амнистии. Точнее, она подтолкнула меня на одно очень важное для нас обоих решение. Ты же понимаешь, что амнистия для тебя - дело невозможное. Но возможно другое.
  С этими словами я достал из кармана маленький ключик на веревочке, и Бесков смотрел на него завороженными глазами, глупо, почти по-детски, следил за его маятниковыми движениями. И я его понимал, я очень хорошо понимал эту его реакцию, потому что этот ключик был от наручников.
  Я подержал этот предмет перед его глазами еще пару секунд, а потом резко отстранился, отступил на середину комнаты.
  -Но прежде я должен убедиться, - проговорил я, - что открыватель клетки не станет первой жертвой зверя, который проснется в тебе вновь, как только ты почувствуешь свободу. Да, сколько у нас осталось времени?
  Я взглянул на часы.
  -Прошло всего сорок минут. Достаточно. Ну так вот...
  Я замолчал. Тогда, когда он этого меньше всего хотел. И почему я злил его?! Ведь это было опасно для меня с учетом того, что я собирался сделать впоследствии. Но я не мог иначе, - просто не мог пойти против самого себя и лишиться удовольствия даже с ним не быть садистом и извергом. Я привык тянуть людям жилы, вытряхивать из них душу.
  Я посмотрел в его тусклые глаза с узкими зрачками и желтым ободом. В его взгляде было что-то жуткое, что-то демоническое. Сам я носил очки, которые прятали мои глаза. Интересно, что думают те, кто смотрит в них? Я не любил пристального прямого взгляда. Это была моя слабость, от которой невозможно избавиться.
  -Я хочу, чтобы ты вспомнил нашу первую встречу, - снова заговорил я. - это произошло восемь лет назад. Я хорошо помню этот день. Ты помнишь его?
  -Да, - прохрипел Бесков.
  -Я хочу, чтобы ты рассказал мне об этом дне.
  -Я называю его Днем Пересечения Троп, - начал Бесков (слабая воля, у нас у всех слабая воля: заколка, блеск, гипноз). - Тогда ярко светило солнце, нестерпимо ярко. Я долго слонялся по улицам, ездил на метро и в трамваях, везде встречая Вожделение. Эрекция не давала покоя. Столько женщин кругом, молоденькие женщины, студентки, школьницы. Бантики, хвостики, косички. Больше всего мне нравились короткие стрижки у белокурых девочек. Было видно шейку. В конце концов я выбрал одну: стройные ножки, пухлая попка, грудь маленькая, длинная коса и... очень печальный взгляд. Она была еще совсем юная, и я чувствовал ее аромат. У новостроек она вышла. Шел за ней как ищейка, по нюху. Здесь я бывал уже. Все знакомо, все зримо до безумия. Она ни разу не обернулась. Я уже довел ее, чувствовал, как она убыстряет шаг, как это делает каждый, подходя к своему дому. Мне нужно было сократить расстояние между нами до минимума, чтобы успеть в лифт вместе с ней. Но меня отпугнул мужчина, вышедший из соседнего подъезда. Он вышел слишком стремительно, будто ждал кого-то в засаде и наконец дождался. Я думал, что это – конец, что меня поймали. Но мы оба остановились. ОБА. И посмотрели друг другу в глаза. Я понял, что он тоже на охоте, что он ждал эту девочку. Возможно... ЭТО БЫЛ ТЫ.
  -Я любовался ею три дня, а потом решился, - перебил я его. - В тот день я хотел убить ее, но ты помешал. Два волка не ловят одного зайца. Это спасло ей жизнь. Я хотел, чтобы она стала только моей. Но ты тоже этого хотел, и она перестала быть для меня неповторимой и желанной. Но хватит об этом. Теперь ты должен вспомнить, что случилось с тобой после этой встречи. Вспомни хорошенько.
  -После этой встречи я не находил себе покоя. Появились голоса, точнее, - один Голос. И я стал другим. Второй Я стал другим. Я начал убивать, хотя до этого я только насиловал, - всего две минуты безумия и - все, никакой крови. Все, абсолютно все стало иначе. Я стал бояться сам себя, того голоса, который просил крови. И все больше и больше стал бояться выходить на улицу. Боялся, потому что не хотел ничего этого, но не мог перебороть Голос.
  -Постой, постой! - сделав театральный жест рукой, я уставился в его зрачки. - А тебе не приходило в голову, почему, убив троих, тебе предъявили обвинение в убийстве двенадцати человек?
  -Я много думал об этом. Сначала я решил, что сыщики хотят закрыть "глухие" дела. Это практикуется на каждом шагу, - вешают на одного оступившегося всех собак. Но потом я стал подробно излагать им то, чего не было или чего я не помню. Я показал им все места, где были убиты остальные, детально описал, как они выглядели и что я с ними делал.
  -Теперь вспомни, когда ты стал признаваться в этих убийствах? (мне стоило только догадываться, как он не додумался до всего сам. Почему МНЕ приходится подводить его к этой черте озарения?)
  -Я долго отрицал свою причастность к тем девяти убийствам. Но потом наступил День Схватки.
  -Что это за день?
  -Мне сказали, что я, возможно, болен и, что если я не буду против, - ко мне приведут хорошего специалиста, который поможет мне... Я согласился, хотя я думаю, что мое согласие не особенно и требовалось. Меня тогда не приковывали наручниками, но всегда в кабинете было много народу. С меня не спускали глаз. В тот день все было по-другому. На одну руку мне надели браслет наручника, а другой защелкнули на батарее. Потом меня оставили одного. Время текло очень медленно, и я постоянно смотрел на настенные часы. Прошел целый час прежде, чем я начал считать секунды. Через некоторое время я очень захотел в туалет. Я несколько раз звал охрану, но дверь никто не открыл. Меня не слышали или не хотели слышать. Я решил потерпеть, надеясь, что скоро кто-нибудь обязательно придет. Прошло три часа, и я начал кричать. Я вопил около десяти минут, терзая пересохшую глотку. И дверь открылась. Я уставился на вошедшего и увидел его глаза, которые я запомнил на всю жизнь с того момента, как впервые увидел их. И когда этот человек сделал шаг в моем направлении, я обмочился.
  -Он напугал тебя?
  -Да, я очень испугался. Потому что это был тот, кого я встретил в тот день, когда девочка с косой до пояса...
  -Она спаслась.
  -Что? - он был испуган, этот испуг остался в нем навсегда.
  -Девочка спаслась, а тебе я не причиню вреда. Ведь я не сделал тебе ничего плохого. Я хочу, чтобы ты вспомнил главное. Что тебе принесла эта вторая встреча?
  -Голос исчез, и вернулась память. И я вспомнил, почти вспомнил, что было с теми остальными, что я убил. Ведь убил их именно я.
  Он засмеялся таким смехом, который вряд ли кому-нибудь мог понравиться.
  -А теперь запомни хорошенько, жалкий насильник малолеток, - я повысил голос. - Ты сидишь здесь только из-за меня, потому что никого из этих двенадцати ты не убивал. Да, ты испачкал руки в крови одного мальчика и двух женщин, ты вырезал их глаза и ел их внутренности, ты целовал их взасос, когда они уже были мертвы. Но это голос приказал тебе. А Голос - это я. А те девять... Их убил я, и если бы не вторая наша встреча, если бы я не настоял на своей кандидатуре на медицинском совете, то все полетело бы к черту, потому что ты ничего не смог бы вспомнить из тех убийств, которые ты не совершал. А теперь - к главному. Надеюсь, тебе не составит труда вспомнить, что я сказал тебе при прощании в прошлый раз. То, с чем ты жил все это время и на что надеялся?!
  -Ты сказал, что вернешься и вытащишь меня.
  -Ты твердо это запомнил, и я этому рад. А теперь я спрошу тебя: ты действительно хочешь оказаться на свободе? Ты знаешь еще хоть одно желание, кроме этого?
  -Нет.
  -Ты хочешь питаться женщинами и трахать детей? Ты хочешь просыпаться на сытый желудок и не мерзнуть? Ты жаждешь удовлетворить все свои желания ПОЛНОСТЬЮ?
  -Да.               
  -Тогда мы выйдем отсюда вместе.
  Я взглянул на часы. Осталось всего несколько минут.
  -Сейчас я освобожу тебя от наручников, потом я нажму кнопку под крышкой стола, и сюда войдет охранник. Мы должны растерзать его. Он не должен закричать. Ни в коем случае. Мы отберем у него оружие и устроим нашу КРОВАВУЮ БАНЮ, о которой не слышал свет. Но я должен тебя предупредить. Сегодня – День Прыжка, День Освобождения Зверя. Сегодня – Великий День. Я не хочу, чтобы ты делал глупости. Если вздумаешь наброситься на меня, я первый перегрызу тебе глотку. Если вздумаешь рассказать о нас с тобой правду, тебе никто не поверит. Если тебе все же удастся убить меня, твое положение не изменится, разве что к тебе будут относиться строже: подержат несколько недель в карцере, потравят собаками, изобьют до полусмерти, но умереть тебе не дадут, а для тебя это будет самым страшным наказанием после всего, что ты узнал от меня и до чего не смог додуматься сам. Итак, ты все понял? Я хочу, чтобы мы наконец показали всем наши настоящие лица. И если даже нас пристрелят как бешеных псов, я хочу устроить кровавый фейерверк. Я хочу, чтобы мы с тобой ни в чем себе не отказывали и хоть раз в жизни устроили настоящий Кошмар.
  Итак, ты готов?
  Бесков лишь кивнул головой.
  У меня до самой последней минуты оставались сомнения, все ли я делаю правильно. Но, в конце концов, это была игра, в которой был огромный риск и ничем не перекрываемые ставки.
  Я взял его за руку, чувствуя ее дрожь и ледяной холод, аккуратно вставил ключик в гнездо замочка и повернул его. Бесков вскинул руку и выхватил у меня ключ, чтобы отстегнуть вторую кисть. Это было очень резкое движение, и на какой-то миг адреналина в моей крови прибавилось.
  -А теперь сядь, как прежде. Только положи наручники на середину стола, - сказал я Бескову.
  Тот сделал так, как я ему велел.
  -смотри на дверь и будь готов к Прыжку. Не промахнись!
  Он повернул голову к двери, и я нажал кнопку.
  Через несколько долгих секунд дверь начала открываться…
  Мы замерли в предвкушении Большой Крови. И чей-то Голос взывал нас без страха начать дело.