Как я ходил в армию

КАК  Я ХОДИЛ В АРМИЮ.
Ребята из нашего украинского филиала решили отметить 5-летие со дня образования своей фирмы и пригласили на эти празднования, которые должны были развернуться в Крыму, меня и директора.
Значит самолетом до Симферополя. «О -, подумал я,- побывать в Крыму и не посетить место  своей службы? Ни за что. Сначала - в Школьный».
 Так как в/часть, в которой я служил, находилась в нескольких километрах от аэропорта, а первой нашей точкой базирования являлся Севастополь, дорога пролегала мимо  и  о том чтобы потешить мою прихоть возражений не было.
И вот перед взором открылись пейзажи , запечатлевшиеся в памяти больше двух десятков лет назад. В груди ностальгически сжалось. КПП! Ворота гостеприимно распахнуты –заходи кто хочет! Где же бойцы, где проход через будку с раскрытым красным пропуском. О-ба-на, в домике КПП – киоск с пивом. По банке в руку и вперед, к офицерской общаге, туда где прошли два незабываемых года.
Жаль было лето, я был без шапки, иначе непременно снял бы ее стоя перед руинами дома. Я, конечно, был в курсе, что часть расформирована, осталась только жилая зона, но видеть все это своими глазами…
И в памяти словно закрутились катушки с пленкой на жужжащем кинопроекторе…
Заканчивался 1982 год. Благополучно вернувшись из Питера после Высших академических курсов МВД СССР, я не подозревал, какая каверза ожидает меня на родине, в столице солнечного Татарстана. Правда были какие-то сообщения от близких, будто приходят по мою душу повестки из военкомата, будто ждут меня в Армии для отдачи долга. Но какая армия может быть для опера, для сотрудника уголовки, когда погоны и так на плечах!
В общем, этой ерундой я не грузился. Встреча с женой, которою фактически не видел несколько месяцев после свадьбы, Новый год, перед которым вернулся, грядущая работа загружали все сознание. Узнал, что часть знакомых попало под армейский замес, и кто уже отправился служить, а кто и собирался со дня на день. Одним из таких ребят был Рашид Шарафеев. С ним, с Ильдарчиком Габбасовым и Валерой Жидких (Паниковским) связана история незабываемой поездки по Кавказу. Но это, как говорится, другая тема. На проводах Шарафея мы «порыдали» друг  у друга на плечах, я искренне посочувствовал как ему не повезло. Не в пример мне…
…Но происки работников военкомата продолжались…  Шквал повесток, звонки. Весь в непонятках, я сунулся  к своему шефу, начальнику отдела уголовного розыска  Паше Каракашяну.
-Какие вопросы,- сказал он, - сейчас съездим в этот гребанный военкомат, и все решим!
Сказано – сделано. Сели в машину, доели.
-Я сам схожу, посиди. – похлопал шеф по плечу.
… Прошло минут двадцать...
Пашино выражение лица оптимизмом, с каким он направился к машине, не обнадеживало.
-Ты, знаешь, Володя, - Паша почесал свою макушку  -  как то все сложно, брат. Ты попал в приказ призыва, подписанного  министром обороны Устиновым, а он покруче нашего МВД-эшного Федорчука. Короче, обратно отозвать не могут – придется менять место службы.
Что, как, какая, блин, армия!!!
Дернулся туда – сюда. В министерство. Там за голову схватились – как же меня уволить из органов, нет такой статьи: «в связи с призывом в армию». 
Похоже я был таким первым и последним. Где то что-то сбойнуло, бюрократический аппарат не сработал, и загремел я в Армию!
К тому времени, многие мои однокашники уже сменили цивильную одежду на армейские сюртуки. Кто в Енисейске, кто в Уссурийске, кто на Байконуре, кто еще в какой дыре нес свою участь «двухгодичника». После непростого увольнения из ментовки, с  тоской в душе, переживая, что меня опять ждет разлука с молодой женой, я отправился в чистилище судеб молодых душ гражданских – в военный коммисариат.
-Крым, Симферополь. -Капитан с завистью посмотрел на меня. –Повезло, тебе, лейтенант.
Тогда я не осознавал, что действительно мне повезло, что судьба уготовила мне пару лет жизни, которые останутся в памяти особым местом, особым культом, временем молодого беспечного гусарства.

Гл.1
В Крыму до этого события я побывал один раз, лет десяти. Родители, прихватив брата и меня,  выехали в отпуск, в Ялту.  Была это вторая поездка к морю, после Кавказа и Сочи. Теперь уже на ЮБК – южный берег Крыма. По малости лет память сохранила в воспоминаниях обрывки, единственно, что четко сохранилось – это бегство из крымского рая. Внезапно вспыхнула эпидемия холеры, заметались слухи о закрытии Крыма на карантин, народ ломанулся по домам.  Выехать было невозможно, билетов не было. Каким то чудом родители добыли билеты до Нижнего. А из него до Казани добрались на супер-пупер крылатом волжском «Метеоре»  с ракетными турбинами – «Буревестнике». Рев этого уникального плавучего средства, которое неслось со скоростью бешеного поросенка, доносился километров за 10 до его появления. Проломив, при швартовке, брызгогасителями дебаркадер на одной из пристаней, «Буревестник» благополучно доставил нас домой.
На этом путешествия к Черному морю  благополучно закончились и следующий раз бескрайнюю водную лазурную долину я увидел благодаря неизвестному чиновнику, отправившему меня отдавать долг Родине в Крым.
Из вещей, которые могли понадобиться в первое время службы,  в чемодан попал кассетный магнитофон «Весна» с еже принадлежащими ему кассетами, ментовская фуражка (для прикола) и туалетные принадлежности со сменой белья. Верх мой состоял из популярной шапки-менингитки, шикарных вельветовых джинс «Монтана», приобретенных у фарцовщиков в Москве за 220 советских рубчиков, и плаща на овчинной подкладке. Зима, январь, однако.
Прямого паровоза не было, а посему попилил я до Симферополя с пересадом в Харькове …
От Харькова в голове осталось мало что, куда-то съездил, что-то посмотрел, да и все. Следующей станцией назначения был уже Симферополь, со своим знаменитым вокзалом, с часами на башне и… вратами службы в Советской Армии.
Гл.2
Симферополь – Симферополем, а конечным пунктом значится в/ч 14109, как говорится, ищите концы в комендатуре.
Добрый чин из нее обстоятельно разъяснил, что добраться до части можно с автовокзала маршрутом до Сак или Евпатории. Не знала сея душа, что ходит до Школьного вертушка от рынка, четыре раза в день, туда-сюда. Но это я узнал чуть позже, а пока ломанулся на автовокзал, поражаясь по дороге, как это один троллейбус обгоняет другой.  Одно из чудес Крыма – скоростные междугородние троллейбусы.
В связи с тем, что рейсовый автобус до Сак, высадил меня на шоссе, от которого влево уходила ветка дороги до части, пришлось, волоча чемодан, тащиться до части по ней километра два. Мимо проносились в нужном  направлении легковушки, но мою поднятую руку  - игнорировали. «Недобрые тут люди» - думал я. Западло было подвезти без минуты сослуживца.
Доковыляв до КПП с воротами со звездами, я получил ориентацию направления дальнейшего следования – до штаба части. Так как штаб находился уже на служебной территории части, то топать пришлось минуя еще один КПП, с еще одними воротами. Как оказалось за первыми воротами располагалась жилая зона, с жилыми домами, общагами, магазинами, гостиницей и прочими культурными заведениями, а за вторыми уже то, что называлось армией – казармы, столовая, рабочие станции, штаб, солдатские чайные. Плац, прости Господи, чуть не забыл!
На проходной штаба веселый молодой лейтенантик, с повязкой «помощник дежурного», радостно мне улыбнулся.
«Земеля»  с курса!
- Что, и ты Брут, попался – приветствовал он меня. – Топай к кадровику на второй этаж, к старлею Андрею.
Кадровик, молодой парень с тремя звездочками на погонах, встретил гостеприимно. Пораспрошал: что, откуда. Узнав о последнем месте работы – слегка удивился. Получив разрешение, представил меня командиру части, полковнику Филипову.  Определилось место моего пребывания в части – отдел номер 12. Командир отдела (он же по совместительсту командир роты) подполковник Василенко. Андрей по телефону сообщил ему о новом пополнении, т.е. обо мне, сказав, что сегодня он, т.е. я устроюсь с проживанием, а завтра представлюсь по всей форме.
После этого отправил устраивать в общежитие.
Гл.3
Общаг в части было две. Номер один – холостяцкое, номер два – семейное.
В холостяцком обитали одинокие как кадровые офицеры, так и двухгодичники. В семейном же кадровых не было. Успешно нашедшим свою половинку кадровым офицерам (в основном они были после «можайки»), тут же подыскивали квартиры, а в семейной общаге продолжали маятся молодые пары прапорщиков. Им быстро квартиры не обламывались!
Комнаты в общагах были двух вариантов – побольше, метров 18, и поменьше – около 12. В холостяцом варианте большие апартаменты предназначались на три души, малые на две. В семейном – уж как получиться.
Первое мое пристанище было на первом этаже, соседями оказались двое летюх с «можайки», прослуживших по году.
И так – я в Крыму.
Вечером выяснилось, что я не одинок, что наших тут хватает.
Одногруппник Насим Аминов – посочувствовал моему распределению в 12 отдел. Замполит – зверь. Посоветовал переведись куда-нибудь, если будет возможность. Утро вечера мудренее, доживем до завтра.
Полноценный день моей службы начался с появления меня там, куда послали накануне. Перед очами товарища подполковника Василенко. Коротко доложившись, что прибыл к месту несения службы (уж не знаю насколько по-военному), был допрошен: кто, откуда. Узнав, что перед ним опер, товарищ Василенко напрягся и сказал, что такие офицеры просто жизненно необходимы в 7 отделе. Что он переговорит с товарищем начальником седьмого отдела и меня непременно будут ждать там с распростертыми объятиями. А пока могу идти отдыхать.
Слова Василенко насчет отдыха попали на плодородную почву. Как выяснилось, моя персона оказалась невостребованной ни там, ни там. А пока паны дерутся…
И начался у меня отдых. Длительный.
Постепенно освоился на месте: где столовая, где магазины, где помыться, как до города добраться, как домой звонить.
Гл.4
Сложно в нынешнее время осознавать себя без трубки мобильника, без скайпа, вай-фая и прочих средств связи и общения на расстоянии. В 80-х наличие городского телефона считалось роскошью, подключения ждали годами. Были спаренные номера, через блокиратор, на одной паре два номера. Если соседи разговаривали, то у тебя телефон уже не работал и соответственно наоборот. На улицах стояли телефонные будки с автоматами по 2 копейки. Кинул двушку и болтай сколько влезет.
«Стоит мужик в будке, трубку к уху прижал и молчит. Потихоньку очередь из желающих позвонить собирается. Пять минут проходит – молчит мужик, десять – молчит, двадцать- молчит, зараза. Толпа гудит, стучит ему – сколько можно стоять просто так! Мужик – тихо, тихо, не мешайте с женой разговаривать».
Вроде 2 копейки, невесть какие деньги, а жаба душила, душа жаждала халявы. Кто специальную монетку пользовал, с дырочкой на нитке. Опустил, дождался когда соединилось, а потом как рыбку подсек и вытащил. Не всегда получалось, правда. Срывалась наживка. А еще можно было опустить монетку, а так как она в приемник попадала только после соединения абонента, дождаться промежудка между гудками, хлопнуть по рычагу, отменяя разговор… вроде бы. Но гудок вызова продолжался, связь не нарушалась, а монетка благополучно возвращалась к хозяину! Мелочь, а приятно!
Связь с другими городами осуществлялась, как правило, заказом через междугородку, если не было с городом автоматической связи. А была она только между крупными городами. В Казань из Школьного можно было дозвониться из двух мест. С местной почты, имевшей две кабинки, или с симферопольского главпочтампа. Брался бланк заказа телефонного разговора, заполнялся, передавался оператору. Затем начиналось томительное ожидание, когда пригласят в кабинку. Это в случае, когда тебя ждали на том конце провода, кто- то  был дома. А если нет?
Гл.5
Меня никто не тревожил, я тоже. Почти каждый день выбирался в Симферополь. В выходные, когда кто-то из казанских не был занят в нарядах или сменах, составлял компанию им.  Был проведен по местным злачным местам.
Юным отрокам ношение формы было  в новинку. Форма в то время служила залогом успеха и надежности и посему, красивые молодые офицеры, привлекали своим видом девушек. Я среди этих пареньков, затянутых в портупею, выделялся цивильным гражданским пятном с минингиткой на голове. 
На дворе февраль. Время  - не сезон, но как же не съездить в Ялту? И вот на супертроллейбусе, в один из дней я отправился знакомиться с Южным берегом Крыма.
Атлас автомобильных дорог, выпуска 1985 года, и сегодня услужливо распахивается на 114-115 странице. Странице, где карта УССР.Крымская область. Алушта, Гурзуф, Ялта, чуть дальше Ливадия… Сколько раз позднее я проезжал по этому шоссе. Дорога постепенно запоминалась все лучше, повороты, подъемы, отбойники. Где можно было притопить, а где лучше притормозить.
Пока же,  первый раз, меня нес туда экспресс с усами на крыше.
Пусть совсем не жарко,
и солнца нет на небе,
пусть пустынны пляжи,
и руки леденеют.
Но море пред глазами,
Волну по пирсу мечет-
Казанского парнишку,
Быть может, заприметит.
Вот оно Черное! Красота! Наконец снова вижу бесконечный морской горизонт. А впереди еще два года! Отличное начало службы. И что я напрягался по этому поводу?
Гл.6
В итоге месячишко пролетел насыщено и плодотворно. Согревала мысль о скорой встрече с женой, которая заканчивала последний курс института, писала диплом и была на 6 месяце. И вот месячишко она могла себе позволить, чтобы навестить меня. Это было замечательно. Но возникал один вопросик. Где мы будем жить. Не в холостяцкой же общяге.  Такие вопросы решал местный босс – командир части, полковник Филлипов.
Пошел к нему. Так и так, нужна временно комната. Отец-батюшка проникся, проявил заботу. Дал указание выделить комнатенку в семейном общежитии, побеспокоился – на чем спать будем. Молодец все-таки. Озвучил мысль, что этот вопрос поможет решить начальник отдела, где я служу. Звонок подполковнику Василенко вызвал у того удивление, что у него в подразделении, оказывается, числится такой офицер как я! Он у думать забыл обо мне. За что и получил пистон от высшего руководства. Я в свою очередь выслушал, все, что обо мне думает Василенко.
Кровати с матрасами и бойцами, которые доволокли весь этот скарб до комнаты, правда выделил. А куда деваться – приказ!
К встрече жены я был готов, но, с этого дня пришлось являться на службу. В гражданском.
Итак, вельветовых джинсах, ботинках – носок/каблук/платформа, плащ,  минингитка на голове, в таком образе я предстал перед Василенко, который определил меня в отделение, к майору, помимо которого в нем числились: старый капитан, которому уже не светило получить на погоны два просвета, старлей и летеха, а также взвод бойцов в  количестве душ пятнадцати.
Отделение обслуживало самую большую станцию в части., огромную. почти сорокаметровую тарелку. На станции в это время работы не велись. В связи с чем, личный состав активно использовался для несение нарядов. Выбор нарядов для офицеров моего ранга, не в пример нарядам в женском гардеробе, был скуден. Начальник патруля по части, дежурный по роте, помдежурного по части и уникальный наряд – ВАИ.
Появление меня в роте сначала вызвало прилив энтузиазма со стороны коллег, т.к. я являл собой прекрасную кандидатуры по затыкаю этих всевозможных нарядов, но… чуть позже вызвал горькое разочарование и недовольство. Виной тому послужила моя гражданская, нет не позиция, - одежда! Дело было в том , что вещевой склад не мог меня обмундировать, не было оммуниции  моего размера. Вагон с этим барахлом был на пути из Одессы, и моими молитвами быстро не ехал. Не отправишь же меня в гражданке в патруль!
Мало того, майор, заметив  меня на утреннем построении части, взвился от бешенства, и рекомендовал, в лучшем случае, дальше казармы не показываться. Пистона от Филипова получать не хотелось. И потянулись нудные денечки времяпровождения на станции – в изучении матчасти.
Один раз я даже забрался на верхотуру этого сооружения. Громадина. Наверху, под тарелкой, были подвешены два металлических ящика, две комнаты, в которых, во время дежурства, коротала время смена. В рабочем положении антенна поворачивалась на 45 градусов, соответственно и ящики принимали позу – коробок на ребре. Чтобы бойцы чувствовали себя «комфортно», в этих ящиках лежаки были приварены тоже под 45 градусов. Учитывая, к примеру, летом температурку за 30 градусов, и находясь в металлическом коробе без окон, можно представить теплую рабочую атмосферу. 
Наконец, среди однотипных дней, на календаре подкрался праздничный день. Прилетела жена! Начальство благосклонно разрешило встретить супругу. И вот, после радостной встречи в аэропорту, я презентовал  жене наши 12 метровые хоромы с  двумя, составленными койками из казармы. В любом случае это было лучше, чем райский шалаш. Удобства в виде умывальников и сортира на пару кабинок и кухня, с собственными электрическими плитками, в конце коридора.
К сожалению, насладится путешествиями по Крыму, за время присутствия жены в этот приезд, удалось не во все выходные. Пришел вагон с обмундированием. Меня стали одевать. Шинель, плащ, плащ-палатка, китель, брюки, галифе, сапоги, ботинки, портупеи, фуражки, рубашки, галстуки, белье теплое, обычное. И это не считая заказанного парадного мундира с шинелью! Я стал как все. В роте, на графике дежурств, тут же появилась моя фамилия с большим количеством крестиков. Коллеги облегчено вздохнули.
Холостяцкий период жизни накладывал свой отпечаток. Непременным коротанием вечеров служил «преф».  Проигравший на следующий вечер обеспечивал процесс игры пивом.
По выходным «господа офицеры» отправлялись гужбанить в Симферополь. Либо в пицерию, что рядом в ЦУМом, либо в пивбар, был такой в подвале (официанты развозили на столиках пиво с закуской, и все запоминали. Потом счет приносили), либо просто брали вина и квасили на свежем воздухе.  Иногда ходили в кино, иногда выезжали на море.
Гл.7
Начались походы в наряды. Я был удостоен чести:
1. ходить в патруль, т.е. топать с утра до ночи по части с двумя бойцами. При этом большую часть времени проводилось в солдатской чайной, где мои бойцы набивали брюхо, или в общаге, где я занимался своими делами, в мой патруль дрых на диване в холе,
2.быть направленным в ВАИ комендатуры Симферополя, где было два варианта. Первый сидеть в дежурке ВАИ и круглосуточно отчитываться каждые два часа в Округ, что происшествий нет, второй выходить на улицы города со страшной повязкой на рукаве – «ВАИ» и полосатой палкой.
Наличие этих двух атрибутов переполняло собственную значимость до краев, после чего начиналось глумление над всем транспортом, несшим на себе символы армейской принадлежности. Взмахам Волшебной полосатой палочки повиновались все. Наличие на моих погонах двух, а чуть позже трех звездочек, при общение в части в товарищами майорами и подполковниками расставляло все строго по рангу. Он начальник – я дурак. Здесь же, на дороге, наличие звездопада на двух просветах ничего не значило. «Так-гнусавил я, постукивая по голенищу своей палочкой, - документики… откроем капот… а это что у вас? Что?! Документиков нет! Тааак. На штрафстоянку, в комендатуру!».  В это время побледневший полковник, нарезал круги вокруг  такого важного фрукта как я, и заикаясь бормотал: «ну товарищ, лейтенант, ну товарищ, лейтенант…».  А у меня была разнарядка, от самого Коменданта! , план по задержанию транспортных средств. Показатель работы! «Иначе – грозный взгляд Коменданта во время инструктажа  останавливался на мне – пеняй на себя!». В общем, дежурство проходило весело .
3.третьей разновидностью нарядов – было дежурство на заброшенной площадке. Такая же огромная антенна, которую обслуживало наше отделение, но уже не работающая по старости. Тем не менее имущество требовало сохранения, а потому  на эту площадку отправлявля ежесуточный наряд в количестве офицера и трех бойцов.
На данное мероприятие мне посчастливилось попасть один  раз. Было это в сентябре, когда ко мне уже перебрались жена с дочкой и Шура Репин пригнал машину.
Крымский сентябрь время шикарное. Солнечно, тепло. Впереди сутки ничего не делания. Что бы как-то занять себя на площадке я постарался подготовиться. Телевизор, книги и прочие безделушки, которые могли пригодится при нелегком процессе несения службы, сложил в «жигули» (до площадки было около километра, не тащится же пешком), туда же определил бойцов и… принял пост.
Жара была градусов 30, форма в таком случае - явно излишняя. В связи с этим, время я коротал в плавках. Пользуясь моей безграничной демократичностью, бойцы тоже недалеко ушли от меня. Единственное условие, которое я перед ними поставил – бдить с вышки и в случае приближения к объекту  посторонних личностей тут же предупреждать.
Эх, бойцы…
С проверкой нагрянул начштаба Филипов маленький.  Мой боец на вышке благополучно дрых. Картина маслом – не ждали! Что было с бедным начштаба! Все кары небесные в мой адрес. И желтый билет, и что он меня сгноит на губе и прочее, прочее. Товарищ подполковник бушует, а я пред ним в трусах. Ладно кондратий не хватил его. Как то неудобно даже было… Больше туда меня не посылали.
Но это знаменательное дежурство произошло в сентябре, а в начале лета, сразу после того как побывал в Казани в заслуженном отпуске, я был откомандирован в распоряжение командного пункта части (КП).
КП штатно состоял из начальника КП, трех дежурных офицеров и нескольких бойцов. Работу они делали важную, держали руку на пульсе части, были ребята серьезные и ответственные.
Меня же прикрепили для того, чтобы помочь в оформлении всевозможными стендами, самым важным из которых был стенд перевода части в боевую готовность. Т.е. огромное панно, метров 5 в длину и 1,5 в высоту должно было иметь много включающихся лампочек, которые обозначали тот или иной этап в развитии процесса боевой готовности каждого подразделения, отдела части. Собиралась эта монументальная конструкция на «современной» элементной базе – реле.
Идейным руководителем был капитан Серега, один из дежурных КП.
В мою задачу входила сборка этого монстра: монтаж ламп, тумблеров, реле. Работа была не пыльная, в отделе не появлялся, мозг никто не выносил. Начальник КП был подполковник…, нормальный мужик, без армейских закидонов.
Помню, когда часть посетила большая группа высоких проверяющих чинов во время учебной боевой тревоги, и заявилась на КП, я ползал на полу на коленях допаивая последние проводки. На появление генералов была попытка встать и поприветствовать папах, но мне сказали: «не отвлекайтесь, работайте, работайте».
В июне, в связи с выслугой и непосильными служебными обязанностями, получил на погоны еще по одной звезде и стал нарекаться старлеем.
Незаметно подошел сентябрь – время вывоза семьи на место дислокации мужа.
Попытки вышибить, какую-никакую квартиру, успехом не увенчались. Руководство благосклонно выделило для проживания комнатенку 12 метров в общаге для семейных. На втором этаже, над той самой комнатой, в которой проживали по первому прилету жены. Поместился диван, холодильник, шкаф и детская кроватка, высланные контейнером из Казани.
С трудом выбив несколько дней, чтобы слетать за женой с дочкой, я благополучно задержался в Казани несколько больше положенного. За что и получил по прибытии очередной втык.
И потекла моя семейно -служебная жизнь.
Гл.8
Служебная длилась недолго.
На носу был день рождения Комсомола. Славного помощника КПСС. От каждого отдела требовался памятный сувенир. Недолго думая я предложил замполиту отдела сделать чеканку на эту актуальную тему. Идея была принята благосклонно и  через несколько дней воплощена в жизнь.
Этот момент оказался переломным в моих армейских похождениях.
«Нам такие люди нужны- сказал начПО (начальник Политотдела, вторая фигура части).
Вызванный пред очи самого подполковника Дивержиева, я получил предложение (а по сути приказ) быть переброшенным на другой фронт работы. А именно на строительство музея части. Даже не столько на строительство (здание то было выделено), сколько на создание экспозиционной части музея, в котором были пока только голые стены.
Я сопротивлялся недолго. Миг по сравнению с этим – вечность.
В штате музея, кроме меня, оказались капитан, паренек из «пиджаков» («пиджак» - студент гражданского ВУЗа перешедший на последнем курсе в военный ВУЗ), пара прапоров и десяток бойцов.
Официально, приказом по части, эта группа была освобождена от: построений, нарядов, дежурств. Подчинялась начПО.
Капитан, помельтешил месяц-полтора, и подался на куда-то на восток, зарабатывать выслугу лет. Таким образом в этой зондеркоманде я остался за старшего.
Служба закончилась. Единственным атрибутом осталась форма. Это как ЦСКА например, или ансамбль песни и пляски. Вроде в армии, а вроде и нет.
Начался творческий процесс. В здании музея было три больших зала, холл, подсобные помещения.
Определились так:  в  холле оформление потолка в виде знаков зодиака, первый зал – общая история Вооруженных сил СССР, второй зал – история развития космонавтики, третий зал – посвящен части.
И работа понеслась.
В первом зале потолок собирали из объемных металлических треугольников, формированных на приспособе.  Резались, пробивались отверстия, гнулись. Это сейчас изобилие всевозможных отделочных материалов, а в условиях жудкого всеобщего диффецита , приходилось изощряться и на ровном месте делать конфетку. Дивержиев личным примером, стоя на стремянке, показывал бойцам как надо собирать потолок!
Стены покрывались планшетами, обтянутыми бумагой, которая красилась в тот или иной тон водоэмульсионкой. На планшеты располагались фотографии, тексты и прочие материалы.
Экспонатов реальных был мизир, обходились своими силами. Из меди сварганил копию ордена Боевого Красного Знамени, поместил в красную розетку. Получилось неплохо. НачПО спросил – нас за это не привлекут? ;.
Прапорщик Толя Ересько (начальник столярки) по фотографиям (которые я нащелкал в местном музее) мастерил макет пулемета максима. Шедевр! Для этого ездил в Симферопольский музей, нафоткал с разных сторон «максимку». По фотографиям и изтотавливали.
Неплохо получились и две  небольшие диарамки: подвиг Александра Матросова и оборона Брестской крепости.
Перед рисованным панно располагались объемные детали вылепленные из глины и раскрашенные, какие то предметы делались из подручного материала.
Во втором зале по периметру  располагались огромные копии картин Леонова и Соколова посвященные космосу. Писал их один из бойцов команды, выпускник художественного училища на полотнах, изготовленных из листов ДВП, обратная сторона которых, имитировала структуру холста.
Мои попытки приобщения к высокому искусству выразились в картине изображающей Гагарина. Вроде тоже неплохо получилось.
Во втором зале планировалась композиция «выход в открытый космос». При мне не воплотилась в жизнь, как было потом – не знаю.
Короче, ежедневно, с 9 до 6, с перерывом на обед с 12 до 14, иногда и чуть побольше, шел творческий процесс. Суббота, воскресенье – святое – отдых.
Коллектив, в основном, подобрался ответственный и творческий. Ребята дорожили своим местом, подходили к работе по совести. Не обходилось без курьезов. Замполит отдела, куда я был приписан, сосватал бойца. Я с бойцом побеседовал: судя по его разговорам – таких как он, умельцев, поискать. Разрядник авиамоделизма, талантлив от бога. Что ж, такие нам нужны.
Первое задание – сделать модель самолета, оказалось последним. Редко у кого я еще встречал такое физиологическое основание происхождения роста рук. У его «табуреток» по жизни одна ножка, просто обязана была оказаться короче!
К началу работы в музее теща расщедрилась  и отдала в наше распоряжение знаменитую «копейку» ВАЗ 2101. Перегнал в Крым ее мой товарищ по БКД, службы в угро и учебе в Питере, Шура Репин, компанию которому составил Паша Пухов.
Судьба их сложилась в дальнейшем по перестроечному. Пухов, тоже сотрудник угро, уволившись в период начала кооперативного бизнеса, запутавшись в кредитах, свел счеты с жизнью. Шура Репин, дослужившись до намнача угро Советского района, тоже подался в бизнес, который особенно тогда был полностью криминальным, вошел в группировку «Севастопольские» и закончил свой непростой жизненный путь расстрелянным в Москве, на Воробьевых горах.
Водительские права к тому времени были только у жены. Мне же пришлось записываться на курсы. Курсы были только в Симферополе. Первый раз я приехал на теорию. Понял что смысла никакого нет мотаться 2-3 раза в неделю по вечерам .
Второй раз приехал на вождение. Женщина-инструктор,  лет 45, после 10 минут моего вождения, сама сказала, что мне нет смысла учиться тому, что уже умею делать.
В итого, больше на занятия я не ездил.
Теорию в ГАИ само собой сдал, на практическом экзамене была хохма. Нас , четверых экзаменующихся, засадили в одну машину. Машина была от автошколы, инструктор предупредил: аккумулятор разряжен, заглохнет – не заведется!
Умник, один из нас, принялся учить: «я тут 4-й раз, все знаю. Что бы сдать надо тихо ехать, т.к. если тихо едешь, то лучше ориентируешься на дороге.»
Едем. Центральная улица. Этот «водила» катит со скоростью километров 20. Сзади выстраивается процессия. Инспектор интересуется, а что это мы так медленно движемся? Паренек пошел на 5-й раз. Возможно сдал…
В части на каждую частную машину имелся пропуск. Пропуски находились у дежурного по части. Пропуск можно было  взять либо вечером, после 18, либо в выходной. Днем выдавался только служащим, которые ходили в смену, и только на вторые сутки после дежурства.
Учитывая мой ненормированный график работы, иногда хотелось съездить в город, или на море. Т.к. пропуск мне не давали, делали так. Доезжали до КПП, перед воротами жена садилась за руль. На глазах взбешенных дневальных проезжали ворота, за ними пересаживались и … ехали дальше.
Однажды чуть не уперлись в ворота. Жму на педаль – тормозов нет! Ладно дорога на подъем была. Остановились в полуметре. Вытекла тормозуха. Потек цилиндр.
Барабан прилип намертво. Ни кувалдометр, ни отмочки-примочки не помогали. Сбить удалось, подняв машину и разгоняя и тормозя барабан. Конструкция авто познавалась опытным путем.
Как то, во время движения, кажется в Евпаторию, потек тосол. Оказалась крякнула помпа, развалился подшипник. Попытки приобрести новую, или найти, ходя бы подшипник, успехом не увенчались.  Не подкачали умельцы. Расточили корпус, впрессовали другой подшипник. Помпа это проработала, я думаю, до утилизации авто.
Спасибо теще. Машинка позволила за время службы объездить Крым вдоль и поперек. От Тарканхута до Феодосии, от Ялты до Джанкоя.
Подходил к концу срок. Дивержиев перевелся в Голицино, новому  начПО на  музей  было начхать. Тут же пошли попытки привлечь меня к дежурствам. Оставшиеся месяцы удалось отбиться. Впереди ждала гражданская жизнь. Правда службой назвать мою работу в музее можно было с трудом. Но форму, во всяком случае, я носил.
Эти два года до сих пор вспоминаются с теплотой, и не только потому, что мы были молоды, полны сил, мечтаний, стремлений. Они действительно пролетели необычно, своеобразно. Многим «двухгодичникам» есть чем поделиться. Кто запускал ракеты, кто собирал кедровые орехи, кто квасил «шило». Я создавал музей. Музей, которого нет.

Жаль, что развал СССР повлек за собой развал части. А в свете последних событий  - к войне.
Но будем оптимистами, все наладится!