В местах не столь отдаленных

(глава из повести)

– А вы знаете, милая Роза, ровно двадцать пять лет назад я тоже был в этих краях. И в той же роли. Правда, табельщиком в леспромхозе я тогда не работал. Проклятый царизм платил ссыльным пособие. Хорошо я тогда зиму провел. Книжки читал, газеты мне присылали. Детишек у одного промышленника в гимназию готовил... Больше не ради денег, а так, из азарта...
Карл Бенедиктович Прусис – маленький, верткий, неопрятный старичок (стариком он был с виду, хотя и не по возрасту) – с утра пошел в чайную, но, заметив на двери замок, плюнул на него и поплелся через весь поселок к Марте Лидеке. Подолгу оставаться один он не мог. Вместо хозяйки дверь открыла Роза Шейкина – немолодая некрасивая девушка со сложным характером. Кажется, Прусис был единственный мужчина, кто решался обращаться к ней "милая".
– Приятно теперь вспомнить, – продолжал Карл Бенедиктович. В ожидании Марты он уже с полчаса развлекал Розу своей болтовней – Бывало, какого гуся с Адольфом Абрамовичем подстреливали. Он тогда тоже в ссылке был, работал врачом на приисках. Адольф Абрамович, а не гусь. Теперь ведь, после первой пятилетки, и гуси все куда-то передохли... А с выполнением второго пятилетнего плана, глядишь, и рыба исчезнет...
– Карл Бенедиктович! – угрожающе перебила Роза – Я уважаю ваше революционное прошлое, но то, что вы сейчас говорите, это... контрреволюция!
– Конечно, контрреволюция, милая Роза. Я же сослан на десять лет за контрреволюционную пропаганду. Значит, я должен ее вести, чтобы показать справедливость советского суда.
Вошедшая Марта рассмеялась. Прусис тоже захихикал, радуясь, что его шутка понравилась.
– А вот и наша хозяюшка! – воскликнул он, вставая и пожимая ей руку – Правда, я хотел пойти в чайную, но теперь нисколько не жалею. Общение с вами лучше всякого чая...
– Погодите немного, будет и чай, – успокоила Марта и заглянула в ведро – Вода кончилась... Вы не будете так любезны, Карл Бенедиктович...
– Не буду, не буду! – Прусис даже взвизгнул от собственного  остроумия.
В сенях снова послышались шаги. Вошел высокого роста широкоплечий чернявый молодец – бывший рабочий-текстильщик Кузьма Алексеев.
– Что, воды принести? – вместо приветствия спросил он, не дожидаясь ответа, взял ведро и вышел, провожаемый одобрительными женскими взглядами.
– Вот так-то, Карл Бенедиктович! – упрекнула Марта. Но Прусис нисколько не смутился.
– Что Карл Бенедиктович?.. На то у него и силища, чтоб воду таскать. А попробовал бы он каждый день писать потрясающие передовицы. Дудки! Это мог только Прусис. Мною зачитывалась вся страна.
– Видать, мало зачитывалась, раз вы здесь, – огрызнулась Марта.
– Настоящий пролетарий – он во всем пролетарий! – невпопад подала голос Роза. Эта запоздалая фраза перевернула мысли Прусиса и погасила назревавшую ссору.
– Настоящий... – проворчал он – Все мы когда-то были настоящими. Вон, поп с обедни идет. Счастливый поп! Его сослали – он теперь здесь своему Богу служит. А мне, может, каждую ночь редакция снится... В этом пакостном местечке даже газеты нет! А впрочем, если потакать нашим старческим капризам, то меня и Виктора следовало бы сослать куда-нибудь в Вену. Или Париж. Там есть всё – и издательства, и полпредство...
"Виктор" (с ударением на последнем слоге) была старая, еще юношеская подпольная кличка Голлера – некогда видного деятеля оппозиции, а ныне, как и они, политссыльного. Кто-то из товарищей, чуть ли не сам Прусис, окрестил его так на французский манер за холеный европейский вид.
Алексеев принес ведро воды и поставил на лавку возле двери, неудачно плеснув на порог.
– Спасибо, Кузьма.
– Вот, почта приходила, – он протянул Марте письмо.
– Письмо? Странно... Да я и не жду ни от кого...
Подойдя к окну, она прочитала адрес и, заметно смутившись, опустила руку с конвертом. Все выжидающе замолчали.
– Может, нам лучше уйти? – спросила Роза, сгорая от любопытства.
– Не надо... – Марта вскрыла письмо и, отвернувшись к окну, стала читать. Оно оказалось коротким.
– Вот как странно... – повторила она – Это от Сандомирского... Он уже побывал в Москве, а сейчас в разъездах по Сибири. Через неделю доберется из Новинска сюда... Но как он узнал, где я?
Прусис хмыкнул, выразительно удивляясь её наивности. Остальные молчали. Марта задумалась, с тревожным недоумением вертя письмо.
– Он получил освобождение, – решил Прусис – Это может означать только две вещи: или меняется курс, и мы все скоро станем свободными или... курс изменил Владислав...
Марта напряженно ждала продолжения, но старик, замолкнув, только многозначительно пыхтел.
– Думаете, он стал предателем? – не выдержала она – Но это невозможно! Сандомирский – сильный человек!
– Он был сильным, – согласился Прусис – Однако, после того, как моя железная Раечка разоблачила меня в моей же газете, я уже ничему не удивляюсь. Когда вы виделись в последний раз?
– Шесть лет назад, как и вы...
– И вестей никаких не было?
– Откуда ж?
– Вот видите, дорогая Марта! А за это время сломились многие. Я ничего не знаю про Сандомирского, но за это время сломились многие.
– Перестаньте, Карл Бенедиктович! Я не буду ничего слушать, пока не увижусь с ним сама.
– Что ж, ждать по крайней мере недолго, – пожал плечами тот.
– Надо сообщить Голлеру, – вспомнила Марта – Владислав пишет, что хочет повидаться со всеми.
– Я могу сходить! – охотно подхватила Роза ее идею.
– Нет, лучше вместе.
Женщины стали собираться, чтобы навестить Адольфа Абрамовича Голлера, который по занятости и из-за плохого здоровья несколько отдалился от прежних товарищей и жил особняком. Однако, ожидаемый приезд мужа Марты Владислава Сандомирского – когда-то знаменитого оппозиционера, касался всех обитателей маленькой троцкистской колонии. Естественно, за Мартой и Розой увязался Прусис.

ПОЛНЫЙ ВАРИАНТ ПОВЕСТИ "В МЕСТАХ НЕ СТОЛЬ ОТДАЛЕННЫХ" ОПУБЛИКОВАН В КНИГЕ Т. НИКОЛЬСКОЙ "КРОВЬ БЕЗ ПОЧВЫ" (СПБ., 2013).