Миражи сознания. Глава 2

Прошел уже час с начала экзамена. Я решила начинать принимать студентов, поскольку и двадцати минут хватило бы на списывание проштампованных всюду ответов на вопросы по философии. Бывают такие моменты, когда скука перерастает в нечто более оформленное, в какую-то неопределенную ярость, которая вырывается совершенно случайно и не в самые удачные минуты. После пары двоечников, которым я натянула в зачетках по четверке, ко мне подошла одна неприятная особа из породы круглых отличников-зубрил.
- Татьяна Витальевна, можно? – спросила она.
Очки скрывали в ее крошечных глазах замешательство, натянутая улыбка выдавала полное незнание предмета. Я вытянула из ее рук зачетку и пробежала глазами предыдущие оценки – Мария Романова, типичный представитель неиспорченных сессий. Сплошные пятерки! Естественно, кому захочется брать на себя лишнюю ответственность и ставить неприятные для студента оценки.
- Прошу, - скомандовала я.
Девчонка вздрогнула, поправила очки и с важным видом приступила к изложению.
- Итак, первый вопрос. Философия субъективного идеализма. В отличие от объективных идеалистов (Гегеля и других), которые считали, что первичная по отношению к материи идея существует сама по себе как объективная реальность, независимо от сознания человека, сторонники субъективного идеализма были убеждены в том, что: во-первых, единственной реальностью является идея; во-вторых, что идея существует только в сознании человека, то есть сознание человека является существенной реальностью, вне которого ничего не существует.
Она готова была и дальше тараторить, бегло считывая со своего экзаменационного листочка информацию, которую даже не понимала, но я прервала ее.
- Давайте не будем спешить. Во-первых, что такое субъективный идеализм? Своими словами, пожалуйста.
- Э-э-эм, это, - в глазах девчонки пеоявилась паника, - Субъективный идеализм – это…
Она начала рассматривать свой листочек, как последнюю надежду, пытаясь вычитать там четкое определение, но очевидно, его не находила. Я заметила, как начали раздуваться ее ноздри, не то от гнева, не то от страха. Экзамен по философии был у них последним в этой сессии, и мне было понятно ее желание поскорее отделаться от назойливого предмента. Он сдается всеми и без труда – налил воды и готово.
- В общем, субъективный идеализм – это когда люди думают, что идея важнее всего, - оторвавшись от своего листочка, гордо бросила мне студентка.
- Важнее чего?
- Ну-у, важнее… - она снова уткнулась носом в бумагу со своими ответами, словно изучала какие-то важные библейские письмена, которые могли бы перевернуть миропонимание всего человечества, - В общем, когда люди верят только в то, что они думают.
- А как вы это понимаете?
- Я не знаю, они там вообще странные все были, а можно я со второго вопроса начну?
- Пожалуйста.
- Вопрос второй. Экзистенциализм (экзистенциональная философия Сартра, Камю, Хайдеггера). Экзистенциализм — направление философии, главным пред­метом изучения которого стал человек, его проблемы, трудно­сти, существование в окружающем мире.
Она снова принялась бубнить текст со своей бумажки.
- Давайте сразу своими словами. Начнем с Сартра.
На ее лице снова появилась паника, теперь уже смешанная с безнадежностью.
- Сартр автор таких романов, как, - она быстро бросила взгляд в свой листок, - Тошнота, Слова, Мухи. Он был сторонником экзистенциализма, то есть направления философии, в котором все внимание уделялось проблемам человека.
Ее запас мыслей снова иссяк и она поспешила в очередной раз воспользоваться своими подсказками.
- Может быть, этот лист бумаги мешает вам сконцентрироваться? – спросила я.
- Нет, что вы!
- Давайте мне его сюда, может быть, вспомните что-нибудь из того, что успели списать.
Сквозь очки в ее глазах я заметила слезы.
- Мне он не мешал, - грустно произнесла Романова, начав заламывать руки.
- Продолжайте.
- Сартр считал, что важнее всего проблемы человека.
После странного мычания, издаваемого студенткой, наступила пауза. Я ждала некоторое время, а потом мое терпение куда-то бесследно испарилось.
- Значит так, давайте начистоту, Мария. Вы не рассказали ни одного вопроса, видя ваши предыдущие успехи в учебе, я могла бы поставить вам «отлично», - в глазах девчонки появилась жадность, она вздохнула и сжала губы в радостном ожидании, - Но… я на это не пойду. Просто не могу, простите. Я ставлю вам тройку с огромной натяжкой.
Романова вскочила с места и начала вырывать у меня зачетку.
- Не надо, пожалуйста, давайте я все пересдам! – взмолилась она.
- Послушайте, вам уже завтра нужно закрыть сессию, вы не успеете выучить столько материала за ночь. Давайте лучше встретимся в последнем семестре, пары-тройки лет вам должно хватить, чтобы выучить такой паршивый предмет как философия.
- Нет, Татьяна Витальевна, умоляю, не ставьте!
- Вы совершенно незнакомы с материалом, я не могу не поставить вам оценку, пересдадите позже, когда освоите.
- Зачем вы так со мной? – в голосе студентки пробивались всхлипы, она готова была закричать на всю аудиторию – Почему в вас так много злости? У вас что, ПМС?
- Мария, ваши замечания крайне неуместны.
- Ну а что бы вы чувствовали на моем месте? – еще сильнее повысила голос Романова.
- Я ничего не чувствую сейчас. Не думаю, что это изменилось бы, будь я на вашем месте. Во мне ничего нет. Совсем ничего. Ни злости,  ни сочувствия, ничего из того, о чем стоило бы рассуждать. Я заявляю это, потому что это честно, по крайней мере, это честно по отношению ко мне. Вы же можете продолжать врать себе сколько угодно, что вы не пусты, либо утешаться моим признанием – это ничего не изменит, в вас тоже нихрена нет. Все иллюзии, которые мы (да, и я тоже когда-то) питаем относительно этой жизни – лишь мерзкое и вонючее скопление бессмысленных оборванных фраз, лживых обещаний себе и другим, ничего не меняющих поступков. Это все нужно, чтобы вы думали, что что-то есть, а вы что-то из себя представляете. На самом же деле, все, что вас окружает вне зависимости от воплощения, формы, размера, совершаемых действий, все это – иллюзия. А теперь ступайте! Тройка, без разговоров!
- Я буду жаловаться на вас нашему декану! – вскричала Романова, по ее круглым щекам катились крупные слезы, она почти ничего не услышала из того, что я говорила, но столько агрессии в этой тихоне я ранее не встречала. Студентка яростно выхватила свою изуродованную тройкой зачетку и выбежала из аудитории.