Промысел 1 3 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/27/111

\Паводок вошёл в силу. С высокой водой ледоход прошуршал довольно мирно. Где-то ниже нового рождения Великой Реки, далеко на севере лёд образовал торосы, перекрыл русло. Рукава стали очень глубоки, зеркало Белого Острия оказалось под водой. У стойбища же в основании излучины было спокойно. Течение устало, как племя после смуты. Дни стояли яркие, ветреные, предвещали скорый спад воды. Кин всё чаще ловил себя на мысли, то время приближается, и холод подкатывал к горлу. Первый охотник вовсе перестал бывать на людях, хотя соплеменники искали общения, выказывали участие, неподдельную благодарность. Главный колдун оказался прав. После похорон вождь, в присутствии «Слово имеющих», предложил потомку Нокка остаться. Закон нельзя нарушить дважды, ответил Кин, а теперь жалел, что вылетело слово. Яйцо, казалось, понимает всё. Ночами, Кин чувствовал, отдаёт человеку избыток сил, догадывался, не будь рядом диковинного создания, каждая минута тех дней показалась бы невыносимой.
«Ты боишься, охотник?»
Спросило Яйцо первое, о чём оно само спросило.
«Да».
«На новом месте будет стойбище и люди, чего же бояться?»
Я боюсь потерять тебя».
Вырвалось у Кина.
«Не потеряешь, если не уйду».
«Ты можешь не уйти?»
Кин понял, болезнь колдуна заразна. До сих пор сын Над жил отдавая. Исполненный избытком первых, не заботился иметь, что бы то ни было. Признав за смертью право, брать своё, с потерей жены смирился бы, если б женщину взяла смерть. Мнение людей не было ценно, ведь он мог дать им больше, чем они ему. Любовь матери, Атт, дружба и привязанность Тонда, безоговорочное уважение Кея и вождя вызывали ответную благодарность, воспринимались, как норма, вроде света дня, тепла собственного сердца, или очага. Яйцо хотелось иметь. Присущий завету первенства, инстинкт подсказывал, нужно отдать, но, представив момент отдавания, Кин чувствовал, рассудок мутится и не соглашается душа.
Соплеменники, между тем, собирали первого охотника на новое место, комплектовали утварь, посуду, скатывали войлоки для новых жилищ, готовили оружие. С Кином уходил Вейт. Таково желание родича и благословение рода. Маленький колдун тоже собирался в дорогу. Тайс плакала по сыну. Женщина не хотела отпускать любимого мальчика с Кином, видеть одиноким. отец благословил. Кей сказал, взять или не взять жену, решает племя. Если Эйст не спознается с духами, будет добытчиком, а мальчик им будет, можно не сомневаться, вождь нового племени позволит взять. Хранитель, Колдун, буквально – «магди», стучащий. Умение стучать не было препятствием для какой бы то ни было деятельности, колдун мог быть и вождём, и охотником, правда, так случалось редко. Обязанности хранителя большого очага не позволяли совмещать многое. В маленьком стойбище совмещать придётся. Кей радовался, что внук станет у истока нового племени. Конечно, вождём Эйсту не бывать, наверняка найдётся кто-то старше, опытней, но колдун и охотник из наследника хранителя рода получится не самый последний.
Начался массовый перелёт водоплавающих, верное предзнаменование брачных дней. Акватория реки, сколько хватало глаз, заполнилась птицами. Одни спаривались, ухаживали друг за другом и отлетали устраивать гнёзда, другие, сбивались в стаи, летели дальше на север, а на их место прибывали новые клинья.
Первый охотник приречья разослал мальчиков в пять близ лежащих стойбищ с зовом пятерым приятелям сформировать ватажки, уйти к Синим Камням. Шестым позвал безногого Моти. Вождя племени предложение смутило. С одной стороны, не было причины отказать в дозволении перехода на новое место, с другой, отдать бессильного человека с двумя десятками ртов в придачу было бесчестно. Но Кин позвал, и Мойи отпустили. По высокой воде отправили имущество. Вейт повёл караван. Кин с охотниками побежал берегом, чтобы перехватить плоты у верхнего поворота. Груз перенесли через водораздел и оставили дожидаться, пока северный склон окончательно просохнет. На транспортировку ушла неделя. Вернувшись домой, первый охотник не обнаружил яйца там, где оставил. Оно лежало вдоль стены, втоптанное в глину.
«Почему ты здесь?»
Кин отряхнул оболочку от грязи.
«пришлось упасть. Люди решили, одно крепление кривовато, и заменили его».
«Тебя бросили?»
«Нет».
«Тебя брали в руки?»
«Нет, меня ни кто не заметил».
Кину стало больно. Всего Три ночи оставалось ночевать в родном стойбище. Отправляя вещи, хотел отправить и яйцо, но побоялся утратить. Теперь нужно было уходить на Серое Плато . Как быть с яйцом? Во время брачных игр оно потеряется, если вздумают перенести мешок Кина. Яйцо, конечно, не позволит взять себя кому бы то ни было и упадёт снова. Где тогда искать? И вдруг, как лезвие Чернобрюхих, блеснуло некогда сказанное слово: Странное существо не хочет уходить. Кин давно заметил изменения в поведении Яйца. Конечно, голос не появился, но с некоторых пор ему стало не всё равно, каким концом к верху стоять в стене. Когда нужно было встать, идеально ровное брёвнышко несколько тончало с одной стороны, и Кин понимал, эту вниз. Речь тоже изменилась, казалось, говорит человек или некто, способный образно мыслить. Прежде ответы походили на фразы колдуна в озарении, короткие, предельно сжатые и конкретные. Яйцо научилось смеяться.

\
Раз Кин спросил о жизни в реке.
«Там было долго». Сказало Яйцо.
«Ты видело что-нибудь?»
«Очень немного».
«Чернобрюхие кто?»
«Эти, скорее племя, нежели стадо».
«Почему ты так думаешь?»
«Общаются с помощью слов».
«Схожи с нашими?»
«Да, охотник, Отличаются, конечно. Связных звуков довольно мало, но всё ж слова, а не сигналы, как у животных».
«Есть голос?»
«Да, вроде рыбьего, человек его не слышит».
«Ты слышишь?»
«Могу воспринимать».
«Ушами?»
«Нет».
«Чем же?»
«У меня есть орудие, изменяющее звук».
Охотник понял. Трубка Тонда изменяет звук дыхания до рёва.
«Шапка Треугольноголовых тоже орудие».
Сказал Кин.
«Покажи!»
Попросило Яйцо. Кин вынул нож перчатку и шапку.
«Я не понимаю, что там. Покажи как-нибудь иначе».
Кин надел шапку на верхний конец Яйца. Оно, как-то странно зашуршало, засмеялось, или бормотнуло, почти голосом, непонятные слова:
«Инвентарный номер, скажи на милость!»
«Что такое?»
«Удивление, охотник! Покажи рукавицу. Ну да, восемь пальцев…»
«А у тебя сколько?»
«Ты же видишь, я круглое и пальцев нет».
«Сколько пальцев у того, кто внутри тебя?»
«Вылупится, тогда спрашивай».
Чему ты смеялось?»
«Собственной беде, чему ещё может смеяться яйцо».
Кин не понял, как шапка из реки связана с положением, в котором оказался обитатель яйца, и спросил напрямик.
«Чернобрюхие, враги вашему племени?»
«Не знаю, враги ли. На друзей, по крайней мере, не похожи».
А люди?»
Яйцо задумалось. Кин глядел. Если бы у длинного предмета были руки, сказал бы, рисует помогающие найти ответ знаки.
«Люди, теперь, по крайней мере, безопасны».
«Где ваше стойбище?»
«Далеко».
«Хочешь, я отнесу тебя домой?»
«Не хочу».
«Тебя выгонят?»
«Не донесёшь, охотник, очень далеко, человеку не по силам».
«Если бы вернулось, приняли бы?»
«Да».
«Что было бы за нарушение закона?»
«Не позволили бы нарушить второй раз».
Яйцо задавало много вопросов, внимательно выслушивало, не перебивая. Кин рассказывал до мельчайших подробностей, что и кому должно делать на брачных играх.
Так Яйцо узнало, кто становится первой невестой, какие имеет преимущества.
«Если охотников или женщин оказывается больше,- рассказывал Кин, - вожди отставляют младших. Наш обещал, будет возможность, на правах младшего отставит меня. Тогда я смогу уйти из рода, не взяв жены. Такой расклад греет».
Кин сказал, греет, но чувствовал, утешение слабое. Нокк с Излучины на состязании охотников станет первым. Отказать себе в удовольствии победы нельзя. Если первой невестой окажется сестра, право выбора будет реализовано. И вдруг озарило: Наверняка найдётся женщина, не желающая иметь мужа. Есть любящий мужчина, а племя не благословляет союз! Такую пару видно сразу. Можно выбрать и позвать любимого на новое место. Стало легко на сердце. Яйцо не знало решения Кина, и радовалось, что груз уныния упал с души охотника. Зато Атт серьёзно загрустила. Кин замечал, сестра места себе не находит, будто старуха перед смертью, планомерно обследует стойбище, поминутно останавливаясь, вглядывается в привычные предметы то под одним углом, то под другим. Родственники не докучали вниманием. Подруги сторонились необычной невесты, справедливо предполагали – такая женщина либо оттолкнёт сильных охотников от ватажки Излучины, либо оттянет всё внимание на себя. Дан и Вейт видели то же, одновременно чувствовали позыв отставить дочь. Как бы ни старались хранители, какая бы молва ни бежала, но вид повреждённой кожи не добавлял уверенности в счастливом исходе сватовства. В новом племени наверняка найдётся пара досужих глаз и тройка языков, способных испоганить жизнь девочки.

\
Тонду на этих играх не кого было выдавать замуж. Накануне Мойи прибежал согласовать, что брать для стойбища.
«Хочешь взять жену?»
Спросил Кин, оставшись наедине с непризнанным охотником.
«Зачем?»
«Все так делают».
 Девки съели меня до печени! Жена сгложет остальное!»
«Одна не съест».
«Сказал бы, ещё одна».
«Как ещё?»
 Очень просто: Пока всех ни отдам, не смогу оставить отца».
«Отдашь, некогда будет жить».
Тонд задумался, но скоро отмахнулся от вопроса, точно от мухи у лица.
«Ты, охотник, не доверяешь Создателю мира. Только Предвечный Отец даёт людей племенам».
Кин, действительно, сомневался, что Создатель даёт. Зачем было, дав, сразу отнимать? Понятно, ответа не найти прежде, нежели разрешатся узы смерти. Тогда смысла нет приписывать Создателю установленный людьми порядок. Яйцо возразило, у них говорят, браки совершаются на небесах. Значит, объяснило Яйцо, либо положены в жизни две женщины, либо не положено ни одной. Кин совсем запутался, только понял,
 Мойи в заместители мужа не годится.
«Ты когда-нибудь обнимал женщину, Тонд?»
«Целыми днями не разжимаю объятий».
«Что скажешь?»
 «Девки - каменная осыпь, не знаешь, где настигнет».
Яйцо засмеялось.
«Кто там?» Изумился Тонд.
«Ветер в войлоках».
«Надо же, ветру смешно, а ты предлагаешь мне позабавиться!»
Ветер всегда смеётся, Кин же струхнул порядком. Вокруг не было ничего окончательного , даже покой длился мгновения. Встал вопрос, куда девать Яйцо, когда в круг войдёт женщина. Пусть чужая жена не станет делить с родоначальником племени Синих Камней постель, но в замкнутом пространстве двум не разминуться и не утаить третьего.
«Что мне делать с тобой, Яйцо? Последний вечер скатывается в реку!»
«Оставь. Если захочешь, вернёшься».
«Не хочу оставлять!»
«О чём же спрашиваешь, охотник? Делай то, что хочется! Я полностью в твоей власти».
«Ты без меня погибнешь?»
«Теперь нет».
Кин понял, опасность миновала. Втоптанное в глину яйцо пролежало пять дней. Больше в защите обитатель оболочки не нуждается.
Своего отца первый охотник приречья помнил смутно, только взгляд и голос, да, ещё, слова:
«Не следует огорчаться от потерь, гордиться обретениями, прикипать душой к имеющимся благам. Время скажет, отнято или добавлено».
Неоднократно жизнью довелось убеждаться в правоте завета. Теперь охотник сомневался. Обретение Яйца казалось странным, утрата - болезненной. Если яйцо - действительно, утрата, было, о чём жалеть. Второй раз не встретиться мыслящее существо, рядом с которым можно неделями молчать и не тяготиться, отсутствовать и чувствовать единение. Как объяснить такое, Кин не знал, но ценил дороже оружия под рукой, огня, воды и воздуха.
«Я хочу остаться с тобой».
«Каждому своя жизнь, человек».
«Зачем гонишь меня, яйцо?»
«Ты, охотник, жил и был счастлив».
«Надеешься вернуться к своим?»
«Точно так же, как ты надеешься полететь к звёздам?»
 Я не птица, и звёзды далеко».
«Наше стойбище гораздо дальше, у меня не хватит сил вернуться».
«Зачем велишь уйти?»
«Ты жил без меня и был счастлив».
Снова образовался круг. На этот раз ни какое признание вины не помогло бы выйти вон, и Кин решил выполнить волю обитателя Яйца.
Последнюю ночь первый охотник сидел без сна. Яйцо лежало в объятьях человека, уронив то, что считалось головой, на плечо. Казалось, не возможно надышаться мгновениями близости. Кин ласкал лицом и руками скользящую пористую поверхность, слёзы катились и катились. Мнилось, голова к утру превратится в сухую корку. Слов не было. Да, Кин-Нокк фактически высидел, согревая у сердца, неведомую живую душу. Теперь надо отпустить. Родоначальник нового племени вспомнил о матери, сравнил. Умеющая производить на свет людей отпустила первого охотника без слёз. Конечно, у Над был муж, сыновья и внуки. Кина ждали люди, готовые с ним поселиться в отдалённом краю. Яйцо казалось без надежды одиноким.
«Есть у тебя кто-нибудь кроме меня?»
«Да, охотник».
«Как имя этого?»
«Создатель мира».
«Он есть у всех».
«У меня только он».
«»Чего ты больше всего хочешь, Яйцо?»
«Быть с тобой».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/27/123