Мне надоело 3

                Мне надоело  3

     Мы не встречались две недели.
     О, что только я не делала.
      Прилетел Миша Годес из Израиля. Тот самый мой одноклассник, который вот уже года три является моим любимым, моим вдумчивым читателем, каким-то волшебным образом заменив мне интеллектуального Эдди на свое восторженное "кто как не ты, несешь людям любовь". Удивительно, что среди бесчисленных комментариев (иногда на мои десять строк - двадцать) я ни разу не выбрала ни одного для цитаты, и мало того, я не помнила такого одноклассника. А тут он мне еще написал, что встречается с женщиной, с которой он познакомился по Интернету, она живет в небольшом городке в пригороде Мюнхена (А Эдди у меня живет в самом Мюнхене, и называет его каменным мешком), русскоязычная, как принято выражаться в Европе, именно в Праге, и не могли бы они встретиться со мной,  в Праге, и погулять, и побродить, и попить, и попеть.
     Я, когда их увидела у себя непосредственно перед станком, захотела попеть - потому что Наташа - румяная, ясноглазая, русая - вся светилась от счастья, а Миша Годес, хоть и был неузнаваемым пышным атлетом, в глубине глаз смотрел на меня четырнадцатилетним мальчишкой, бог мой, сорок лет! Это даже не тридцать, как с однокурсниками, и это  вообще необъяснимо. По крайней мере, я с удовольствием согласилась повести их назавтра в один из готических ресторанов, охотничий зал, прямо под Старомаком. Надо же. Я сама не была в нем после дня рождения Миши, почти три года назад, когда впервые привела туда Али. Он тогда  осудил меня за мотовство.
     Ничего не изменилось. Тот же огромнейший медведь гризли, те же японцы посередине арочного зала, тот же квартет - контрабас, гитара, аккордеон и скрипка, мы заказали фирменный суп с потрошками, салат, оливки и свиное колено. Мы там гурманили часа четыре, и заплатили тысячу триста крон.
     Вернее, заплатил Миша и сказал:
     - Недорого. У нас бы было дороже.
     - У нас тоже, - поддержала Наташа.
     Необъяснимо. Чем дальше, тем она больше светилась. Под конец они оба мне показались олимпийскими богами. И у меня защемило сердце. И я позвонила Али, и сказала, что жду его на Моджанах, он может приехать хоть тотчас:
     - Ты с ума сошла, - сказал Али, - двенадцатый час ночи.