ЛЧ ч 1 Гл 19 Общество социальные институты индивид

       Всё шло как-то совершенно ровно, и ни один преподаватель, ни в одном учебном курсе особых открытий, тем более переворота, не произвёл:  лекции как лекции, тривиальны - всё как всегда.
       Нет, профессорский состав здесь, конечно, солидный, ведь этот университет - один из первых шести, основанных ещё в царской России в начале девятнадцатого века; здесь успела сложиться интеллектуальная элита, пусть и значительно прополотая сталинскими репрессиями, но теперь уже начало семидесятых годов двадцатого века, времени стабильности, когда стало возможно выполнение и такого грандиозного плана, как строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. В царской России этот проект был определён как технически невыполнимый, но теперь он стал возможен, и к середине семидесятых годов эта стройка стала всесоюзной ударной, нацеленной далеко в будущее - в двадцать первый век. Так почему же, наряду с экономическими достижениями и социальной защищённостью граждан, в советской образовательной системе утвердился идеологический догматизм, ограничивший научный поиск в сфере социальных и политических наук однообразием парадигмы толкования всех прошлых, настоящих и возможных событий истории? Философия, которая в любом обществе в любую эпоху должна нести духовную и интеллектуальную ответственность за успешное существование социума, его будущее, являющаяся субстанцией любой идеологии, сама оказалась зажата в лапы утлого догматизма и политического утилитаризма. В светском обществе, где церковь отделена от образования, каковым и было советское государство, где именно философия ответственна за определение духовных ценностей, она сама попала в лапы двуликого Януса, влекущего общественное сознание в тупик. Кажется, какой пустяк... история, социология, философия... Оказалось - нет, не пустяк. И обман скрылся не в абстрактных формулировках идеалов, а в противоречиях между ними и реальностью. Идеология - необходимый, тонкий и сложный инструмент выживания любого народа и государства - перестала справляться со своими функциями; граждане стали пытаться самостоятельно выбраться из пубертатного возраста противоречий - общество стало очень медленно «атомизироваться». Государственный аппарат, теряющий способность адекватно отвечать на вызовы истории, стал незаметно приближать к распаду одну из великих держав мира. 


       Это была эпоха Брежнева. Но ведь не хлебом единым жив человек, и Ева терпеливо ждала, где среди застывшего клише промелькнет хотя бы тень смыслов, ради которых она пришла сюда. Конечно, она сама не смогла бы сформулировать, чего же, собственно говоря, она ищет? Каких ответов, и на какие вопросы ждёт? Может быть, на факультативе по социологии их отыщет? Однако кроме холодных схем, манипулятивных техник и плоских практик ничего не нашла и там. В обществе, где главным социальным образованием стал чиновничье-партийный аппарат, внимание к остальным социальным институтам приобрело формальный характер, порождающий противоречия между целями и результатом, народом и элитой, уже теряющей свою духовную, волевую и интеллектуальную элитарность: фундамент всего социального здания стал гнить «с головы», подменяя социальные науки околонаучными экспериментами факультатива. А может быть, подобные процессы происходят во всём мире? А может быть, философия всегда обречена быть всего лишь служанкой... всё-равно чего: идеологии, религии, футурологии, социологии, политики, искусства, морали? Всегда и везде.


         А юноши группы, потока? Она и сейчас-то толком никого из них не знает, а через пару лет никого и не вспомнит - карьеристы в галстуках: дети интеллектуальной элиты города, села или рабочих кварталов. Штамп, штамп и штамп. Самые «умные» группировались, а так как самой сильной группой по-прежнему оставалась Партия (и им уже не важно, какая), они стремились попасть туда как можно быстрей, чтобы начать карьеру ещё здесь, в университете. Впрочем, и карьера карьере рознь: ведь уважает же она планы Татьяны;  уважает потому, что Татьяна создана для науки.
       - Ты слышала новости о Виталии, - спросила Еву Валентина.
       - О каком Виталии? - Ева смутно припомнила невзрачного юношу c потока.
       - Того, кто тайно встречался с девушкой из Аргентины.
       - Конечно, мы то об этом все всё-равно знали.
       - Помнишь, какая она яркая была? Он же, всегда подтянутый, хорошо воспитанный, даже слишком для столь молодого человека. Оказывается, когда Изабель оказалась беременна, он повез её, якобы познакомить с родителями; они вышли из электрички на одной из станций области. В одном из озёр, в общем-то недалеко от родного поселка, он её и утопил.
       - Избавился от неё, потому что связь с иностранкой поставила бы крест на его карьере.
       Наступило тягостное молчание.
       - И что она нашла в нём?
       - Она была из бедной, многодетной семьи; и ей очень нравилась наша страна и наши люди.
       Девушки замолчали.

       Вот она, реальная - глобальная - изнанка социологии: общество, социальные институты и индивид.