Из тени. Воскресная зарисовка

 
Говорят, можно до бесконечности смотреть на две стихии: огонь и воду.
       Май, особенно его последняя декада, выдался сухим и жарким. Народ потянулся к водоемам. Мы тоже отправились на пруд в одном престижном, закрытом для простых смертных, местечке. День с утра обещал тридцатиградусную жару, поэтому хотелось запастись на несколько часов тенью. На берегу нашли уютную длинную скамью, на ножках в виде мягких львиных лап, со всех сторон окруженную зеленью.

        Справа от легкого ветерка каждым лепестком дрожит осинка, они кружатся вокруг своей оси, как тысячи плящущих на карнавале сердечек, пытаются уйти в свободное парение. Но кто-то наверху крепко держит их невидимыми ниточками, не отпускает и не дает им свободы до осенней поры. Над осиной возвышается почти неподвижно крона мощного дуба. Его фигурные листья зелены еще не в полную силу, они напоминают листья нежного молодого салата. Ветер ударяется о громаду ствола и теряет силу. Ему никак не удается раскачать этого гиганта, и он отправляется искать тех, кто менее сопротивляется его натиску.

     Но особенно хорош был над нами зеленый шатер орешника. Ветерок медленно качает ветвями, и они плавно, словно сказочное опахало из перьев экзотического павлина, опускаются перед глазами, на мгновение закрывая нас от остального мира. Когда они снова поднимаются вверх, зеркальный блеск воды открывается во всей красе.

    Видели ли вы картины, нарисованные на водной глади? На темной поверхности пруда отражается весь зеленый мир: белые стволы берез и коричневато-зеленоватые кроны сосен, зыбко качаясь, опускаются в его глубину, между ними размытыми мазками виднеются небесные просветы. В причудливых облаках легко узнаются сказочные герои: рыцарь в доспехах,   придерживающий одной рукой нетерпеливого скакуна, а другой держащий грозный меч; огромная черепаха несет на себе высокий белый панцирь и плывет с несвойственной ей скоростью; целая группа собачек-пуделей  исполняет цирковые номера...

    Резкий порыв ветра безжалостно смывает рябью только что законченную картину, сорвав и бросив в воду лепестки отцветающего каштана. Теперь целая армада белых корабликов устремляется к другим берегам. Среди этих карликовых суденышек внезапно появляется большой белый флагман — это  чайка низко летит над водой в поисках мелкой рыбешки. Наконец, они достигают намеченного пути и исчезают. Наступает затишье. Слюдяная поверхность застыла в немом ожидании. Кажется, что кисть утомленного зноем художника не способна больше творить.

       Однако в следующую минуту ветер-купец щедро вознаграждает Творца и  бросает в воду горсть бриллиантов. Они рассыпаются миллионами сверкающих точек, и, обгоняя друг друга, катятся вместе по  зыбкой ряби пруда, бережно снимая тончайшую сетку-вуаль с молодеющей на глазах воды.

      Завороженный этими видениями, вдруг с удивлением вглядываешься и протираешь глаза: неужели дождик радостно пляшет? Нет! Это крохотная мошкара в безветренную передышку зароилась над гладью пруда, задевая ее своими невесомыми крылышками. На мелководье в прибрежной траве плещутся в прогретом песке мальки, дерзко выныривая на поверхность, чтобы схватить  присевшего отдохнуть на травинку и зазевавшегося комарика. Кажется, по тонкому зеркалу льда носятся наперегонки плавунцы-конькобежцы, выполняя невероятные виражи, ускользая от проплывающих внизу рыбешек и дразня их.

       Над всем этим великолепием один за другим с кряканьем и шумным хлопаньем крыльев пролетает селезень за уткой. В укромном месте, на другом берегу, опустились в тихой заводи, искупались, встряхивая красивыми головками и затихли.

             Тишина и умиротворение наполняют все существо, незаметно внутренние пружинки ослабевают, раскручиваются и отпускают с души неясную тревогу. Еще раз оглядывая этот райский мир, утверждаешься в мысли: «Все, созданное Творцом нашим, божественно и неповторимо».