Статуэтка глава 5

 После примерно получасового мытарства Эдуард, видя, что отчуждение начальника не проходит, начал думать: — «Наверно лучше уйти, мы уже и так засиделись, — правда, ему не хотелось уходить на такой ноте, но помня отзывы сослуживцев о Флоре, решил: — Кажется, Флору не понравилось, что я пригласил сына, поэтому лучше уйти и встретиться с Максом в другом месте». И Эдуард, поймав паузу, выдохнул и сказал:
— Наверное, нам пора! Нам надо еще заехать к … — он на секунду замялся, пытаясь придумать к кому, но, под пронзительным взглядом хозяина, не смог этого сделать, поэтому продолжил:
— Э…э… да это и неважно. Извините, если что не так. Мы, наверное, пойдем.
Флор почти явственно с облегчением вздохнул и прохладно произнес:
— Да хорошо. Как знаете.
Снежана, осознав, что вечер заканчивается, моментально расстроилась, но возразить не посмела.
Все поднялись из-за стола и прошли в прихожую. И тут раздался звонок в дверь. Это приехал Максимилиан.
Флор, скривив губы от раздражения, открыл дверь и впустил незваного гостя.
— Всех приветствую! Тысяча извинений! Я всего на минуту, — только зайдя, экспрессивно и раскованно начал Максимилиан, ни капли не стесняясь своего нежданного вторжения.
Это был привлекательный синеглазый шатен лет двадцати-семи с изысканной и непринужденной манерой поведения. То, что он нравится женщинам, можно было не ошибившись, заключить при первом же взгляде на него.
— Прошу прощения, что так врываюсь, — извиняясь, произнес он и, достав из папки бумагу, вручил отцу:
— Отец, вот документ, ознакомься и подпишись.
Эдуард, досадуя, что они не успели уйти, взял документ и стал поспешно читать.
Максимилиан, дожидаясь, пока тот прочтет, огляделся, на секунду задержав взгляд на Снежане. Он заметил ее сразу, как только вошел и был просто сражен ее красотой, но виду не подал. А сейчас, пользуясь паузой, пока отец читал документ, подумал, стараясь не смотреть на Снежану: «Интересно, кем она приходится хозяину: дочерью или кем-то еще? Удивительно хороша! Для жены слишком юная, хотя кто знает.... Надо будет спросить у отца - он наверняка в курсе».
Внезапно у него зазвонил телефон, достав который, Максимилиан быстро ответил:
— Алло, да нет, попал в «пробку». Через минуту выхожу, — и, закрыв аппарат, задержал в руке, заметив, что отец прочитал документ. Собираясь подписать, Эдуард полез в карман за ручкой. Ручки в кармане не оказалось, и Максимилиан, на секунду положив телефон на тумбочку, достал свою и подал отцу. Эдуард подписал документ. Максимилиан положил его в папку, проговорив:
— Ну, вот и все! — но, столкнувшись с тяжелым взглядом Флора, едва заметно дернулся и снова извинился:
— Еще раз простите за вторжение! Сам не ожидал! — говоря, нечаянно перевел взгляд на Снежану и снова непроизвольно задержал, безотчетно поддавшись очарованию девушки, подумав: «Что-то в ней есть такое … очень необычное», - но, поймав себя на чуть навязчивом интересе, отвел глаза. Затем рассеянно взял с тумбочки телефон, положил в карман и направился к двери, перед выходом корректно обронив:
— До свидания, — дверь за ним закрылась.
Эдуард не сказал сыну, что они тоже собираются уходить, зная, что тот спешит и не сможет подвести их. Он думал просто взять такси. Поэтому они с Таисией оделись и, еще раз поздравив Снежану, откланялись.


Когда они ушли, Снежана едва сдерживала слезы: все кончилось так быстро. Это был первый день рождения, который дядя соизволил отметить ей, но она даже не успела прочувствовать это. Ей было больно, что все получилось так неучтиво, и раздражение Флора повлекло поспешный уход гостей.
«А сейчас еще будет выговор» — с тоской заподозрила она, настроение было окончательно испорчено. Вспомнив прежнюю обиду на дядю, Снежана загрустила, и, как всегда в такие моменты, ей захотелось побыть одной. Она направилась к лестнице, надеясь успеть проскочить к себе, пока дядя не начал выговаривать, но Флор ее затормозил:
— Подожди, — сказал он, когда она сделала шаг на ступеньку.
Сжавшись от испуга, Снежана подумала: «Значит, начнет претензии прямо сейчас» — и, робко взглянув на дядю, удивилась, заметив, что тот смотрит достаточно мирно. Также спокойно он предложил:
— Пойдем, посидим еще немного. Я хочу кое о чем поговорить.
Показалось странным, что Флор приглашает вернуться к столу. Обычно он не церемонился, когда хотел отругать и не подбирал для этого место.
«Наверное, будет нотация, о которой он предупреждал с утра...» — вспомнила Снежана, не поверив видимому спокойствию Флора, и неуверенно остановилась. Ей хотелось подняться к себе, но она знала: раз опекун что-то предлагает - избежать этого не удастся.
— Хорошо, Флор, — печально согласилась она, почувствовав привычный страх, неизменно посещающий, при малейшем недовольстве родственника. — Если хотите.
Они прошли в гостиную и сели за столик: Снежана на диван с одной стороны стола, а Флор с другой. Снежана мучительно напряглась, и с опаской посматривала на дядю: «Сейчас начнет грузить меня длинными нравоучениями...» — страдала она.
Но Флор в этот раз был необычно добродушен. Он снова налил ей фужер шампанского, а себе немного коньяка в бокал и сказал:
— За тебя! — подняв бокал в ее сторону.
Машинально сделав пару глотков, Снежана с нарастающим недоумением следила за дядей, а он, выпив коньяк и чуть помедлив, произнес:
— Снежа, знаю, ты расстроена… но Эдуард сам виноват. Он должен был дождаться моего согласия - насчет адреса.
Снежана вздрогнула, услышав нетипичную для дяди фразу, и с недоумением подумала: «Он решил обсудить со мной свой поступок? Похоже, оправдывается? Это что-то новое...».
Уяснив, что догадка о причине раздражения дяди была правильной, и Флор разозлился из-за ее поспешности, Снежана робко заметила:
— Но, дядя… ведь это я назвала адрес. А Эдуард принял как разрешение.
— Да… верно…, — после легкого раздумья согласился Флор, не слишком строго заключив: — Тогда, значит, ты слишком поспешила.
— Наверно, — выдохнула Снежана, опустив глаза: «Вот сейчас точно начнутся упреки». Боясь выдать волнение перед очередным выговором, приготовилась, но услышала:
— Ладно, забудем об этом.
«Да что это с ним сегодня? — она приоткрыла рот от изумления. — Дядя предлагает забыть о том, что его разозлило? С чего бы это? Обычно каждый подобный случай он готов помнить до глубокой старости, а чтобы я забыла о своем проступке, - этого не должно быть в помине... За это, я была бы в его представлении последней дурой и овцой…», — недоумевала она, а Флор, чуть поколебавшись, еще более неожиданно предложил:
— Давай лучше еще выпьем.
После таких слов девушка вне себя от удивления рассматривала Флора: «Он, конечно, выпивает… иногда… немного… за обедом, и то редко, но чтобы предлагать мне и не один раз: такого… еще не было! Неужели он все-таки пересмотрел свои взгляды в отношении меня? Даже не верится...», — не зная, что думать, стала медленно пить шампанское (оставшееся в фужере), с недоумением и интересом разглядывая родственника. Не решаясь озвучить предположение, поскольку хорошо помнила реакцию, последовавшую у Флора за завтраком, когда она задавала подобный вопрос, Снежана ждала, что скажет дядя. И он, чуть помедлив, словно подогревая и без того возросший интерес, произнес:
— Снежа, я хочу сделать тебе подарок.
— Подарок? Мне? — изумилась Снежана, совсем не ожидая такого.


Да. Посиди, я сейчас приду, — он вышел из-за стола и направился к себе. Через пару минут вернулся, держа в руках маленькую бархатную коробочку. Загадочно улыбаясь, подошел к Снежане и сел… рядом с ней: очень близко, вплотную. Вздрогнув, девушка машинально отодвинулась, испытав неловкость и ошеломление: «Да что с ним такое? Мало того, что он никогда не дарил мне подарков да еще так церемонно, он никогда не подходил ко мне так близко...».

Не отреагировав на изумление подопечной, не пожелавшей сидеть впритирку, Флор торжественно открыл коробочку. И Снежана, не веря, что все происходит наяву, с восхищением увидела великолепный бриллиант в платиновой оправе и почувствовала, как перехватило дыхание. Бриллиант был восхитительный: большой, круглый. Сделанный в виде подвески на широкой хитросплетенной платиновой цепочке. Такой, что невозможно было оторвать глаз. Синеватый и холодный он, переливаясь, засверкал в полумраке гостиной. Впечатление потрясло.

— Это бриллиант? — спросила Снежана, замирая от восторга.

— Да!

Она замолчала в изумлении.

Флор и раньше покупал ей вещи, но это нельзя было расценить как подарок. Опекун делал это, когда считал необходимым обновить ее гардероб. Они ехали в магазин, и Флор выбирал несколько платьев, блузок или других вещей - но исключительно на свой вкус и покупал сразу. Как-то он купил Снежане даже несколько драгоценных украшений, правда, простеньких. Такие походы в магазин проходили скучно. Вещи, которые покупал опекун, были дорогие, но не те, какие Снежана хотела бы видеть в своем гардеробе, но возразить она не имела права. А главное: те покупки Флор не обставлял как подарок.

И сейчас, изменив своим принципам, он впервые делал Снежане подарок и сразу великолепный. Украшение было ослепительным, похоже, старинным и эксклюзивным.

— И это мне?

— Да.

— И можно взять его в руки?

— Да, он теперь твой.

— Но по какому поводу?

— У тебя же день рождения.

— Но вы никогда не дарили мне подарков?

— А сейчас решил подарить....

И Снежана, успокоившись объяснением, медленно и осторожно взяла бриллиант. Держа на ладони, несколько секунд любовалась им.

— Примерь, — предложил Флор, наблюдая за ней.

Подчиняясь оживлению от подарка, Снежана встала и прошла в прихожую к зеркалу. Флор последовал за ней. Возле большого зеркала в широкой резной раме, Снежана положила бриллиант на тумбочку. Начала, было, расстегивать бусы из хрусталя, красовавшиеся на шее, но дядя, заметив это, галантно и мягко отстранил ее ручки от застежки, и сам помог расстегнуть. Затем, взяв бриллиант, надел вокруг шеи Снежаны. Это было удивительнее, чем предыдущие нетипичные для Флора действия. Сегодня он делал все так, будто был учтивым кавалером, будто всю жизнь любезно ухаживал за подопечной, предупреждая малейшее желание. Будто никогда не внушал Снежане обиды и страха, которыми до сего дня была наполнена ее жизнь.

учтивость дяди поразила племянницу, но, поглощенная примеркой, она не слишком сосредоточилась на ней. Немного найдется женщин, хоть на минуту не забывших обо всем на свете, примеряя такое восхитительное украшение. Снежана, глядя в зеркало, в восторге рассматривала подарок, отключившись от всего.

Цепочка, на которой висел бриллиант, легла ровно вокруг шеи. А сам бриллиант, придавал красоте Снежаны необыкновенную завораживающую глубину. Свет в прихожей был сильно приглушен, но это лишь усиливало загадочность впечатления.

— Ты очень красива, Снежа, — сказал дядя, рассматривая ее.

— Правда? — изумившись неслыханному для дяди комплименту, переспросила она.

— Да, — серьезно ответил он, заглядевшись, и спросил, имея в виду украшение:

— Тебе нравится?

— Да. Это бесподобно... — прошептала Снежана, любуясь бриллиантом, таинственно оттеняющим ее обаяние. Она уже хотела повернуться к дяде, чтобы поблагодарить за его великолепный дар. Но… в этот момент… ощутила на… попе большую, горячую и властную руку Флора. Она вздрогнула: дядя никогда не позволял себе такое, он, наоборот, всегда избегал прикосновений. Поэтому в первое мгновение ей показалось, что это мираж или случайность. Она застыла, не веря в происходящее, думая, что он вот-вот уберет руку. Но нет, его рука, медленно заскользив по платью, оказалась на талии, и он резко и властно повернул Снежану к себе.