Лирика

Василий проснулся внезапно, словно от удара по голове, и никак не мог понять, где он и почему, собственно. Жены рядом не оказалось, и это было настолько непривычно, что Василий растерялся. Обычно он всегда просыпался раньше супруги, тихонько собирался на работу, стараясь не разбудить её и ребёнка, и в темноте покидал квартиру, иногда обнаруживая впоследствии, что надел грязную рубашку или разного цвета носки.

- Лиза! – позвал он. Никто не ответил. До такой степени никто, что Василию даже показалось, будто в квартире он находится совершенно один.

Василий взглянул на часы и увидел, что уже почти десять.

- Проспал, что ли? – пробормотал он в страхе, но уже в следующее мгновение к нему начало возвращаться осознание себя во времени и пространстве. Сегодня была суббота, и они собирались вместе с женой и Мишкой ехать на дачу. Предполагалось, что Василий начнёт заливать фундамент под сарай, Лиза прополет грядки, а Мишка вдоволь попутается у них под ногами. Вчера вечером Василий задержался допоздна на работе, составляя квартальный отчёт, а когда добрался-таки до дома, то все уже спали, или, по крайней мере, делали вид, а на плите его ждал остывший ужин. Но вот, однако, он проснулся и практически готов ехать, хотя и нельзя сказать, что очень горит желанием.

- Куда они подевались? – пробормотал Василий, надел тапочки и прошёл на кухню, где и обнаружил записку от жены: «Вася, я вчера слышала, как ты пришёл. Трудно было не услышать - ты спотыкался обо всю мебель сразу. Мне стало тебя очень жалко, почти как ту собачку – помнишь, которую при нас задавило трамваем. Ты слишком много работаешь и совсем не отдыхаешь. Поэтому мы с Мишкой решили устроить тебе выходной, а сами едем на дачу. Без сарая мы, так уж и быть, можем ещё некоторое время обойтись. У тебя два дня. Можешь заниматься, чем хочешь. Твоя Лиза».

Василий сел на табуретку возле стола. Перечитал записку ещё раз. Задумался. В принципе, он был согласен, что ему давно уже требовался отдых. Сна не хватало, нервы никуда не годились. Как-то раз он накричал на столб, в который врезался по пути на работу. Орал так яростно, что столб от испуга не смог возразить ни слова. Но выходной свалился на Василия слишком неожиданно, и он совершенно не представлял, куда его девать. Легко сказать «занимайся, чем хочешь». А «чем хочешь» - это чем?

Для начала Василий нашёл зубочистку и как следует поковырял в зубах. Давно собирался это сделать, но никак не мог выбрать время. Потом разогрел в микроволновке еду, поел. Заметил, что в раковине лежит ещё некоторое количество грязных тарелок и даже этому обрадовался – можно было немного отложить раздумья о том, на что потратить день.

Он пустил воду, капнул на губку жидкости для мытья посуды и принялся тереть тарелку, на которой налипла белая слизь неизвестного происхождения. Губка была старой, драной и едва не разваливалась на куски. Её вид напомнил Василию о том, что и сам он уже далеко не молод. «Вот так трёшься обо всё вокруг и постепенно стираешься до конца», - грустно подумал он, отложил чистую тарелку и взялся за следующую.

На очередной тарелке он заметил, что мурлыкает про себя не очень связные обрывки фраз:

- Посуду моешь, губку трёшь… А всё ж когда-нибудь помрёшь… Вот так проснёшься поутру… Туру-туру, буру-буру…

Он замер. Побормотал ещё чуть-чуть. Потом отложил губку, вытер руки и направился в комнату. Там достал из принтера листок бумаги, нашёл ручку и записал, шевеля при этом губами и после каждой строки закрывая ненадолго глаза:

      «Посуду мою поутру,
      Стирая губку понемногу.
      Когда-нибудь и я помру,
      Но жив пока – и слава богу».

Василий перечитал написанное несколько раз и уставился в потолок.

- Ведь это что же получается? - сказал он вслух. – Стихи? Получается, я поэт? Всамделишний? И стихи-то не простые, а философские. В этом-то я уверен. Если про смерть, обязательно философские. Даже похоже на хокку.

Василий точно не знал, что такое хокку, хотя, кажется, когда-то их читал. Или читал, что такие существуют. Или слышал упоминание. Но уж наверняка ни одного не помнил. При слове «хокку» возникал в воображении разве что смутный образ прыгающей в никуда лягушки. Или в молоко? Позвольте, а какая разница?

Итак, он написал первое в своей жизни стихотворение. Сие событие взывало к незамедлительным и решительным действиям. Нечасто же в голову приходят хорошие мысли, а чтобы довести их до воплощения – так этого и вовсе шиш дождёшься, тем более от себя. Надо было кому-то показать. Лучше всего - целому миру сразу. Но как?

Ответ напрашивался сам собой в виде компьютера, стоящего тут же и мозолящего глаза. Василий Интернетом не увлекался. Заходил раз в месяц на «Одноклассники», иногда смотрел в сети фильмы. На большее ни времени не было, ни интереса. Но для целей массового обнародования свежесотворённого шедевра Интернет наверняка подходил лучше всего.

Василий включил компьютер и начал поиски сайтов, связанных с литературой. Довольно скоро наткнулся на один, который ему сразу понравился. Сайт был красочным, всё на нём моргало и крутилось. Особенно понравился Василию цветастый фон, на котором сиреневым курсивом отображались стихотворные строки. Выложить свои произведения оказалось проще простого, а читать полученные отзывы и паче того.

«То, что надо», - решил Василий, создал сообщение и одним пальцем, пыхтя, набрал сочинённый текст. Затем потребовалось выбрать из предоставленного списка жанр. Василий с удовлетворением нашёл среди возможных вариантов «Философская лирика»,  нажал кнопку «Отправить» и внутренне успокоился. Долг был исполнен. Теперь шедевр никуда не мог пропасть.

Василий уже собирался было вернуться на кухню, чтобы домыть посуду, как вдруг заметил, что в браузере под его сообщением появилась цифра «1».

- Это что ещё? – не понял Василий. – А! Отзыв уже кто-то написал! Удивительно…

Он открыл сообщение и с удивлением прочёл:

«lisichka88: Ничё так стих. Сегодня вечером свободен?»

Василий нахмурился. Он не понимал, что это могло означать. К счастью, на оставленный комментарий можно было написать ответ. Так что скоро под сообщением Лисички появилось «VasiliyPet: Свободен. А что?»

VasiliyPet означало самого Василия, потому что псевдоним Vasiliy на сайте оказался кем-то нагло занят, а когда Василий решил назваться VasiliyPoet, то буква “o” отчего-то не нажалась.

Через пару минут Лисичка ответила: «Своди меня в ресторан, а потом, если понравишься, ко мне поедем».

Василий изумился. Открывшаяся перспектива его нисколько не радовала. Лизы ему во всех отношениях хватало через край. Да и воспитан он был совершенно не в том духе, чтобы изменять жене с первым попавшимся представителем сетевой фауны.

«Я женат и ничего такого делать не собираюсь», - твёрдо написал он.

«Ого! А зачем тогда стих выложил?» - незамедлительно отреагировала lisichka88.

Василий задумался, пытаясь сформулировать своё возвышенное отношение к литературе, но его отвлекло сообщение от другого пользователя, с ником AnfisaEgorovna: «Глубоко возмущена вашим стихотворением. В каждом его слове чувствуется нескрываемый атеизм и одержимость плотскими страстями. Особенно меня выводит из равновесия пренебрежительно-негативное выражение «помру» и слово «бог», написанное с маленькой буквы».

Василий почесал голову, встал со стула, потом снова сел, пробормотал: «Да что же это такое? Это что-то совсем не это получается же…» и принялся усердно писать ответ: «Уважаемая Анфиса Егоровна! К сожалению, я совершенно не разбираюсь в вопросах религии. У меня для этого пока что совершенно не было времени, да и потребность до сих пор ни разу не возникала, уж не говоря о желании. Я обязуюсь при первой же возможности подумать о том, что Вы написали, а пока спешу Вас заверить, что я ничего оскорбительного для таких религиозных людей, как Вы, совершенно не имел в виду».

Через пару минут Анфиса Егоровна разразилась текстом на  целый экран, где, не стесняясь в выражениях, излагала своё отношение к «воинствующим богоборцам» и «похотливым самцам, погрязшим во блуде». Заканчивалось послание, впрочем, предложением покаяться, пока не поздно, и ознакомиться для наставления на путь истинный с произведениями самой Анфисы Егоровны, выложенными на этом же сайте.

Василий ткнул в указанную ссылку и, выбрав наугад стихотворение из огромного списка творений поэтессы, прочитал длинный и не очень хорошо рифмованный текст о том, как неблагодарные люди пренебрежительно относятся к отправлению религиозных обрядов. В частности, там были такие строки:

      «А то на исповедь придут,
      Да перечислят только мелочь,
      Но те грехи, что душу жгут,
      Оставят в тайне – гордыню, например,
      Или похоть, или стяжательство,
      Или даже убийство порой
      При отягчающих обстоятельствах,
      И прочий разврат и разбой».

Заканчивалось стихотворение смачным описанием обугленных костей грешников, которые

      «Горят в геенне до предела,
      Пока не станут угольком,
      И лишь собачка их поела
      Огромным праведным ротком».

Василий крякнул и стал вспоминать из школьного курса теорию стихосложения, чтобы аргументированно отрецензировать стихотворение Анфисы Егоровны, отдав ему должное в смысле искренности и добрых побуждений, но указав на очевидные технические и художественные недостатки.

Однако не успел он сформулировать и первой фразы своего ответа, как на сообщение Анфисы Егоровны ответили: «lisichka88: Бабуся, если вы сами уже в маразме, не смущайте человека. Видите, он и так-то стесняется, что стих написал, а тут вы ещё со своими нравоучениями».

AnfisaEgorovna не заставила себя ждать, ответив: «Изыди, блудница вавилонская! Я твою сатанинскую натуру за семьсот километров чую. Вы все, небось, с одной оргии убежали».

Лисичка воззвала к чувствам Василия: «Молодой человек, что же вы позволяете этой умалишённой честную женщину оскорблять?»

Василий и сам уже чувствовал необходимость вмешаться, поэтому написал: «Дамы! Давайте не будем ссориться! Поверьте – я хорошо отношусь к блудницам и совсем наоборот».

На это он получил два злобных комментария с обеих сторон, но ответить снова не успел. На его стихотворение пришёл очередной отзыв:

«K-remen: Стих на первый взгляд хороший. Но на второй он попахивает пособничеством врагам и предательством национальных интересов. Чувствуется сразу, что автор не очень хорошо относится к своей Родине. Мрачное отношение к жизни, неудовлетворённость и мещанство выдают этого горе-философа с головой. А знает ли автор, что наша армия до сих пор является сильнейшей в мире и хоть сейчас готова лечь на амбразуру?»

Василий почесал голову и ответил:

«Спасибо за отзыв. Я, собственно, не хотел сказать ничего плохого о России. Не об этом стих. Все же живут и умирают, независимо от места рождения. Я к России отношусь хорошо. Насчёт армии спорить не буду, хотя сам в ней служил довольно недавно и знаю, что состояние её в некоторых отношениях оставляет желать лучшего. Не совсем понял, зачем всей армии ложиться на амбразуру, тем более на одну, но уверен, что если этого потребует необходимость, то это само собой разумеется».

Скоро он получил ответ: «Из-за таких, как ты, предателей, в нашей стране закрываются заводы, а по телевизору показывают безголосых дебилов. Я в армии не служил, но не сомневаюсь, что мы ещё найдём по ракете, чтобы пустить каждому такому, как ты, в лоб».

Василий вскочил, походил по комнате, чувствуя одновременно и необходимость объяснить, что он ничего плохого не хотел сказать своим стихотворением, и абсолютное бессилие это сделать.

- Ну, хорошо, - сказал он, возвращаясь за клавиатуру. – Попробую.

«Уважаемый К-ремень!» - написал он. - «Я очень хочу, чтобы Россия была сильной страной, чтобы заводы работали, а кроме дебилов, по телевизору показывали кого-нибудь ещё. Я хочу, чтобы все люди, с любыми взглядами, даже такими, как у вас, чувствовали себя здесь хорошо. И я не понимаю, что в моём стихотворении показалось вам непатриотичным. Я вообще не думал о какой-то конкретной стране, когда его писал».

Он перечитал написанное и остался доволен, решив, что это успокоит его оппонента. Однако через несколько секунд в разговор вмешалась Лисичка: «Вы под дебилом кого имели в виду? Не того, случайно, о ком я думаю? Не троньте его! Он суперпевец! Он лучше всех! Я для него готова на что угодно, причём совершенно бесплатно!» Скоро к разговору подсоединилась и Анфиса Егоровна: «Совсем стыд потеряли! Разврат прямо у людей на глазах. И про заводы попробуйте тут ещё повякать! У нас пока в городе завод работал, никто в церковь не ходил. Дьявол ваши заводы придумал, и машины там на адском огне работают».

Василий вздохнул и уж решил было, что без него разберутся, но скоро увидел новый отзыв: «Proniknovenny: Я это перечитал семьсот шестьдесят один раз, пока не понял, что же тут такое имеется в виду. Хорошо ещё, что я знаю, что такое акростих. В первых буквах строк вашего четверостишия зашифровано слово «ПСКН», что созвучно аббревиатуре ФСКН, обозначающей федеральную службу за контролем наркотиков. А вчитавшись в ваши строки внимательно, понял, что вы скрыто рекламируете какое-то сильнодействующее наркотическое вещество – видимо, замаскированное под жидкость для мытья посуды. И говорите что, дескать, не стоит переживать из-за того, что наркотики укоротят вашу жизнь – живы же пока, получаете удовольствие, да и ладно. Но мы вас раскусили, гражданин. Скоро я к вам приеду. Я уже начал расшифровывать ваш ip-адрес. Я уже совершенно точно установил, что в нём присутствуют ровно три точки».

Василий взволнованно перечитал на всякий случай свой стих и убедился, что не видит в нём ничего наркоманского, а затем сел писать ответ.

Шло время. Этому не было конца. Комментарии оставляли всё новые люди с причудливыми никами. Никому из них стихотворение не нравилось, но это Василий ещё мог бы понять. Главное – все они высказывали чудовищные претензии, непонятно на чём основанные и не имеющие отношения к тексту. Выразив своё мнение, они получали отпор от прочих членов сообщества, а затем набрасывались на них, сцеплялись в клубок и грызли друг другу горло.

Каких только комментариев Василий не прочитал!

«Я ещё не встречала на этом сайте такой апсолютной безграмотности. Я поместила ваш текст в программу Office World, и она потчеркнула мне два слова».

«Вы откровенный расист. В вашем стихотворении не упоминается ни одной национальности, а это значит, что вы с предубеждением относитесь сразу и к неграм, и к евреям, и к азиатам, не говоря уже о малочисленных народах Крайнего Севера».

«Стих – вирус. Я его на диск C в файл сохранил, и у меня сразу винт накрылся».

«Рассмотренная концепция мира недостаточно полна. В ней абсолютно отсутствуют потусторонние силы, а их нельзя недооценивать даже в экзистенциальном бреду».

«Мужик, ты лох. Нет такого слова - «понемногу». «Ногу» должно быть отдельно».

Василия уже успели обвинить в тупоумии, косноязычии, гомофобии и, напротив, гомосексуализме, мужском шовинизме, сатанизме и почечной недостаточности. Его называли ренегатом, дегенератом, копирастом, либерастом и патриотом, а его стих – сомнительной поделкой, унылым говном, провокацией и профанацией. Василий защищался, как мог. Объяснял, увещевал, оправдывался. Пытался примирить дерущихся и остановить склоки, но это приводило к ещё большей драке. К любому слову кто-нибудь мог придраться и начать новый виток эскалации конфликта.

Около трёх часов ночи Василий, полностью обессиленный, дополз до кровати и свалился спать. Его губы при этом шептали: «Я сейчас всё объясню…»

Под утро, когда над дальними домами на востоке чуть забрезжило зловещее Солнце, Василию приснился сон. Начался он с того, что в дверь его квартиры позвонили. Василий встал с кровати, отчётливо сознавая, что он спит, и всё происходящее вокруг – совершенно нереально, хотя его квартира казалась практически такой же, как и обычно, только видел он её будто бы сквозь тонкую синеватую звенящую дымку.

Он открыл дверь и уткнулся взглядом в невысокого человека в сером костюме. Тот словно выступал над сном и казался чуть более настоящим, чем окружающий его воздух.

- Здравствуйте, Василий Николаевич, - сказал гость. – Извините за поздний визит, но такая уж у меня работа.

При этом тонкие губы незнакомца вроде бы и шевелились, но как-то не вполне в такт произносимым словам.

- Здравствуйте, - промямлил растерянно Василий. – А вы, собственно, кто?

Незнакомец достал из кармана красную корочку и, развернув, продемонстрировал Василию. Тот успел разглядеть только слова «майор» и «безопасность», после чего корочка быстро вернулась в карман его собеседнику. «Электрик, должно быть», - решил Василий, переварив тяжёлое слово «безопасность» своим спящим, не способным к ясному мышлению мозгом.

Майор, будто почувствовав неуверенность Василия, прошёл мимо него и направился на кухню, где и занял одну из табуреток, при этом не отрывая от Василия пристального взгляда своих блёклых, но пронзительных глаз.

- Присаживайтесь, - сказал он, и Василий обрадовался тому, что ему разрешили сесть на его же собственную табуретку.

- Не будем ходить вокруг да около, - сказал майор. – Нам точно известно, что вчера вы опубликовали на одном из литературных сайтов некий текст. Вы же не будете это отрицать?

- Не буду, - согласился Василий и почувствовал, что табуретка под ним шатается.

- Текст этот, - продолжил майор, - послужил разжиганию религиозной, межнациональной, межрасовой и межвидовой розни, что, как вы понимаете, дело серьёзное и вполне является поводом для реагирования.

- Межвидовой? – переспросил Василий.

Майор нахмурился, и его тонкий длинный нос словно бы образовал одну прямую строгую линию с узким серым галстуком.

- Не все, с кем вы общались, на самом деле являлись людьми, - пояснил он. – Но не это главное. Мы на данный момент не можем однозначно утверждать, что вы сознательно создали описанную ситуацию. Но, как вы понимаете, этого и не требуется, чтобы привлечь вас к ответственности.

- К ответственности? – испуганно прошептал Василий и подвис, пытаясь в красках представить себе значение этого слова.

Майор встал, взял из шкафчика над раковиной кружку с изображением летучих мышей и налил себе воды из-под крана.

- Вы позволите? – спросил он, усаживаясь снова за стол.

- Вообще-то это жены… - пробормотал Василий. – Да-да, конечно.

Майор отпил немного воды и отставил кружку в сторону.

- Мне, знаете ли, рисунок понравился, - сказал он. – Летучая мышь давно считается символом разведки… Так вот. Ваш текст мы проанализировали очень внимательно. И составлен он, чёрт побери, мастерски.

- Спасибо, - сказал Василий.

- Не за что, - ответил майор. – Придраться практически не к чему, все слова русские, смысл кажется очевидным, ни один известный шифр не выявлен. И даже нашему анализу на авторство его подвергнуть не удалось. Вы знаете, что такое главный предложный спектр?

- Нет, - честно признался Василий.

- Если не вдаваться в подробности, - пояснил его собеседник, - это частота употребления предлогов «в», «на» и «с». По этой характеристике можно довольно точно определить, принадлежат ли два разных текста одному автору. Но в вашем случае эта методика не работает. Поскольку в тексте нет ни одного из этих предлогов.

Майор смотрел на Василия, не моргая, и слово бы ждал ответной реакции.

- Я не хочу ничего утверждать, - сказал он через минуту. – Но всё это вместе настораживает, и без внимания ваш поступок оставлять нельзя. Вы же понимаете, что наша работа в том и заключается, чтобы предотвращать. Если, скажем, на вас на улице нападут и убьют, то вам уже безразлично будет, поймает ли полиция преступника. Надо  опережать противника минимум на шаг. Собрались вас оскорбить – оскорбите первым. Собрались ограбить – ну, вы понимаете.

- А кто же противник? – уточнил Василий.

- Да кто угодно может оказаться, - сказал майор. – Вы же не знаете заранее, что человек подумает в следующую минуту. А если он может в следующую минуту что-нибудь подумать, то он как раз и есть потенциальный противник.

- Я хочу сказать, - попытался защититься Василий, - что я ни в чём не виноват. Я просто написал стишок. Ну, вы же видели, что в нём нет ничего преступного.

- Верю, - кивнул майор, и Василий разглядел на его макушке заметную плешь. – Но я не могу полагаться на свои субъективные ощущения. А факты таковы, что текст провокационный.

- Что же мне делать? – спросил Василий.

- Вам решать, - ответил майор. – Но если вы решите неправильно, то предупреждаю - мы всегда начеку.

- И всё-таки я не могу понять, что не так, - вздохнул Василий. – Это ведь просто безобидное четверостишие…

- Э, нет, - майор изобразил улыбку, впрочем, не очень добрую. - Не надо недооценивать современные технологии. Знаете, до чего дошло? Скажем, могут наши враги посадить в Австралии дерево. Вроде бы тоже абсолютно безвредный поступок. А у наших солдат потом понос в самый неподходящий момент.

- Да ну? – не поверил Василий.

- Кибернетика, - заверил майор. – А уж что может враг простым словом сделать, я и вовсе молчу. Дохлых крыс даже из могил поднимают… - Он вгляделся в лицо Василия и, видимо, почувствовал сомнение. - Что, не верите в технологии? А вот сумел же я к вам в сон проникнуть. Это как?

Майор снова взял в руку кружку и отпил немного воды, после чего вдруг стал бледнеть, растворяясь в зыбкой дымке сна, и Василий проснулся.

Утро за окном было недружелюбным, серым. Тучи покрывали всё небо, а под небом стояли такие же серые дома. Василий некоторое время сидел в постели, то ли пытаясь вспомнить детали сна, то ли, напротив, выбросить его из головы. Наконец Василий  сделал и то, и другое, встал, оделся и сразу направился к компьютеру.

Открыв вчерашний сайт, он увидел, что число адресованных ему комментариев перевалило за тысячу. Переборов желание их прочитать, Василий открыл своё стихотворение, а затем без тени сомнения удалил текст. Комментарии, впрочем, остались, но к чему они теперь относились, было непонятно. Вполне возможно, что толпа продолжила бы дальше обсуждать пустоту и спорить друг с другом просто потому, что испытывала в этом потребность, но Василия это уже не касалось.

Он вздрогнул от того, что в двери квартиры провернулся ключ. Выглянул в прихожую и увидел Лизу и Мишку.

- Привет, папа! – закричал Мишка и бросился к нему. Василий поднял его на руки, улыбнулся, слегка подбросил вверх, а потом опустил на пол.

- Привет, - сказал Василий, поцеловав жену. – А я думал, вы вечером приедете.

- Да там дождик начался, - словно извинилась Лиза. – Ты уж извини, я тебе два целых дня обещала. Просто скучно нам без тебя. Мишка всё кричит: «Папа, папа». Я уж и решила вернуться.

- Ну и молодцы, - сказал Василий.

- Чем занимался? – спросила Лиза, скидывая босоножки.

- Да сам не знаю, - ответил Василий. – Ерундой всякой.

Он помог Мишке раздеться, по его просьбе включил мультик, а сам с Лизой пошёл на кухню.

- Что-то ты даже посуду не вымыл, - сказала она, включая чайник. - Ну ладно, ладно. Рада, что отдохнул. Хм. А где моя кружка?

Лиза поискала на столе, в мойке. Кружки не было.

- Ладно, найдётся, - сказала Лиза. – Другую пока возьму.

Но Василий в душе был уверен, что не найдётся.

- Кстати, - спросил он, – а почему у тебя на кружке летучие мыши? Это же символ шпионов, насколько я знаю.

- Каких ещё шпионов? – не поняла Лиза. – Это мне подруга подарила на Хэллоуин.

- Что за подруга? – уточнил Василий.

- М… Лена, рыжая такая.

Василий нахмурился. Он не помнил никакой рыжей Лены в подругах у жены, да и в целом объяснение происхождения шпионской кружки показалось ему неубедительным. Но он не подал вида и спросил:

- Ну, как там на даче?

- Нормально, - сказала Лиза, разливая чай, и принялась рассказывать про сорняки.

Скоро подбежал Мишка, продемонстрировал Василию новую машинку.

- Это когда вы успели купить? – удивился Василий.

- Да в электричке продавали, - ответила Лиза.

Василий, разумеется, не поверил насчёт электрички, повертел машинку в руках и подумал, что в ней вполне могли разместить микрофон или даже камеру. Вот, к примеру, в фаре – самое подходящее место… Пожалуй, стоило ночью обследовать все игрушки.

Он допил чай и вернулся к компьютеру. Пролистал список авторов на вчерашнем сайте. Ткнул в одного из них, выбрал стихотворение и прочитал:

     «Взрыв могучий и прекрасный
     Разбросал частички мира
     По субстанции неясной
     Межпланетного эфира.
     И среди кусочков этих
     Я – рассеянный, но целый,
     На неведомой планете
     Ощущаю бренность тела».

Василий насторожился. Первым делом проверил, не образуют ли первые буквы строк нечто неприличное. Попробовал буквы попереставлять. Максимум, что получилось – ВОМПИРЯН. Звучало подозрительно, но недостаточно угрожающе, чтобы стать весомым обвинением. Это разозлило Василия окончательно. Он яростно кликнул мышкой ссылку «Оставить рецензию» и написал: 

«Отвратительно. У вас недоброкачественная рифма и очень кривой размер. Кроме того, я точно вижу, что вы замыслили недоброе. Скорее всего, вы шпион и провокатор. У меня нет доказательств, но я их обязательно найду. Трепещите!»

Василий сидел за клавиатурой, злобно дышал и думал, не добавить ли чего-то ещё, но вдруг услышал рядом с собой голос Лизы:

- Ого. Это твоё?

Василий обернулся. Лиза держала в руках листочек с его стихотворением, подобранный, видимо, с пола.

- Ну да, - сказал он, насторожённо наморщив лоб. – А ты почему интересуешься?

- Да так, - ответила Лиза. – Примитивненько, конечно, но для первого раза неплохо. Я рада, что ты увлёкся хоть чем-то, кроме работы. Всё-таки надо куда-то стремиться в этой жизни.

Василий скрипнул зубами.

- Это всё лирика, - сказал он. – Главное – быть начеку.

Лиза рассмеялась.

- Смешно, - сказала она. – К тебе и чувство юмора вернулось за время нашего отсутствия? Ладно. На кухню пойду. Кто-то же должен, наконец, помыть эту несчастную посуду.

Василий снова уставился в монитор и продолжил просматривать чужие стихи. Наверняка в Интернете оставалось ещё много сомнительных вещей, которые ни в коем случае нельзя было оставлять без внимания. Не напрасно ведь даже великий русский писатель Козьма Прутков говорил «Бди». Впрочем, едва возникнув в памяти Василия, и сама фигура Пруткова вызвала у него подозрения. Уж не псевдоним ли это, часом? И если так, то достаточно ли благонадёжный человек за ним скрывается? И человек ли? Василий поклялся мысленно, что до Пруткова доберётся лично, а коли чуть только что не так, то без колебаний привлечёт к ответственности. Пока не поздно.


Май 2014, Мытищи.


Рецензии
Вечер добрый!
Мне понравился Ваш сочный рассказ, Сергей.
Многое даже очень правдоподобно. Написан с тонким юмором. Спасибо!
Но я, как настоящий рецензент, а не только потребитель чужой интеллектуальной собственности, обнаружил даже явную описку. Так, пустяки, но всё же ...
Это строка: "- Нормально, - сказала Лена, разливая чай, и принялась рассказывать про сорняки"
Вроде бы, в этой строке должно быть имя жены героя - Лизы, а не (Лена).
Это, если от конца рассказа, то восьмая строка за стишком.
Пишу - понравилось.
Удачи Вам пожелаю!

Генна Влас.

Генна Влас   28.03.2017 22:59     Заявить о нарушении
Спасибо, поправлю. Имя по ходу написания менял пару раз, просочился предыдущий вариант.

Сергей Бушов   29.03.2017 07:09   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.