Сто первый, трудовой для...

                ВОСПОМИНАНИЯ КАЙСКИХ ЛЕСОВ.
   
       Стремление больше узнать о жизни военнопленных Второй мировой  уводило  меня в эти леса каждое лето, пока была надежда встретить хоть одного участника  событий. В полу заброшенных глухих  посёлках до 2010-х годов  ещё находились  свидетели тех далёких лет. 
      Немцы, австрийцы, итальянцы, венгры, румыны , …... ждали здесь окончания Второй мировой войны и  свидания с родиной, которая отправила их в этот ужасный поход.
      Когда то на месте посёлка Восточный ещё рос лес Каждую зиму после крестьянской страды,послевоенные лет пять власть сюда собирала отвоевавших  мужиков со всей области, для расчистки площадки для будущего строительства химкомбината. На середине улицы деревни Филипповка, вокруг  большого костра, лесорубы нарисовали громадный многоугольник из сосновых стволов в три – четыре обхвата. Над костром висел чудовищных размеров старинного литья  котёл, из которого в обед каждый получал кому, сколько надо  наваристого мясного супу  Хлеб выдавали утром на весь день в бараках. Ложка за голенищем валенок или сапог, миска, но чаще  котелок, прошедший  по всем  фронтам,где воевал хозяин.               
      Вместе со всеми погреться  и заправиться супом садился высокого роста, худощавый, пожилой, сохранивший военную выправку мужчина. Одетый, как все, в  сильно поношенные армейскую шапку, фуфайку  сапоги, обращал внимание хорошей выбритостью лица. На нём часто проступала едва  заметная бледность. После еды кто – ни будь, из мужиков делился с ним табаком и  пересаживался поближе перемолвиться словом. Звали его Николай Петрович. Но все знали: это не настоящее имя. Настоящее, немецкое произносилось так трудно, что его никто не решался выговорить,  поэтому не запомнили. Молва лишь ходила, что не рядовым  служил в вермахте. 
НКВД определило Николая Петровича в механики местной  МТС. Техники – машин и тракторов за время войны осталось совсем мало. Поэтому главным занятием  Николая Петровича, стали усилия,  вернуть к жизни омертвевшие по деревням за войну конные жатки, косилки, грабли, сеялки, плуги. Так он ходил из деревни в деревню послевоенные года три. Память не сохранила дату, когда ему разрешили вернуться на родину.
      Фоном к картине о жизни военнопленных, стали  для меня воспоминания Николая Васильевича Кашина из Белореченска, встречу с которым подарило лето 2003 года. Впрочем, к посёлку прицепилось облако имён, отразивших его функциональное назначение в разное время: станция Озерница, Бисеровский леспромхоз, 74 – й  километр. Последнее название – отражение местности в умах невольников, побывавших там в те годы.
        «В 16 лет,  после ремесленного, отправили меня работать на железную дорогу. Война шла второй год. Голод был страшный. Заболевший человек долго не мучался - умирал.  Пайкового хлеба не хватало. За килограмм картошки приходилось работать смену. Да ещё,  беспредельшики - уголовщина  принуждали отработать за них. Как – то не отпускали с работы четверо суток, пока не упал.
      В 1942 году в механическом цехе Омутнинского завода остались шестеро мужиков из 90 рабочих. Остальные – женщины и подростки. На моём паровозе рулила 26 – летняя девушка.
      В « Вятлаг», на 132 километр, мы водили состав за дровами для завода. Военнопленные там валили лес, пилили швырок, грузили по вагонам. Морозы в те годы стояли,  каких ныне уже не бывает. Немцы всегда просились в кабину  погреться. Начальство запрещало, а мы  всё – равно впускали. Одёжа больно не надёжная на них  была. Сильно мёрзли. Они, отогревшись, тут же начинали  помогать: бросали дрова в топку, закачивали воду. Иногда просили закурить. Я не курил. Они хвалили, улыбались, хлопали по спине. Потом   военнопленные появились на заводе, в депо. Для ремонта паровозов перестали вызывать мастеров из Нижнего Тагила.
       Среди австийцев и немцев очень  мастеровые мужики встречались. Раз начальство устроило себе в Октябрьские праздники в ноябре, выходной на три дня. Немцы на  эти  трое суток пожелали остаться в цеху. Они втащили туда старый локомобиль, который привезли откуда то из лесной узкоколейки в утиль для переплавки. Нашли к нему колёса, котёл, трубы, даже исковерканный ржавый манометр  в той же горе  утиля. Весь этот хлам вычистили, отрихтовали, залудили и расставили по местам. Корпус раскрасили в белые и чёрные полосы. Котёл и трубы  выделили жёлтой и красной красками . Ночью выкатили машину под окна администрации.
         Директор удивился первым рабочим утром после выходных: "Кто  успел купить?"  Узнав, наградил мужиков дополнительными талонами на питание. Локомобиль, верно, служил заводу несколько лет. Потом, за ненужностью , продали другому предприятию. Как – то под  Новый год  вырубили Мефистофеля из 3 – мм толщины листа железа. Раскрасили и с поздравлением  поставили на видном месте».
Первый раз в своей жизни, сливочное масло я попробовал в 17 лет, когда пришёл лечить зубы к врачу из лагеря для военнопленных. Был 1947год.


         Белореченск подарил мне тем летом ещё одну встречу. Девяностолетнюю Т.Я Медведеву внуки привезли на выходной день из города  повидаться с  родным  домом. « Этот дом – третий, который построила своими руками. Муж на фронте  погиб. Я осталась с пятерыми  малышами. Что бы их спасти, вырастить, дала себе зарок: не селиться в бараках, любой ценой держать корову. Директор леспромхоза знал  моё положение. Знал, да зверем был. Только отстроюсь, переводит работать на другой участок. Так вот здесь на Озернице третий раз  выстроилась. Не успел перевести.Засудили, слышала.
  Военнопленных привезли ночью, в канун Октябрьских праздников 1945 года. Три больших барака, столовая,  кухня, больница со стационаром, и ещё много чего настроили  им до приезда за высоким забором – зоной с проходной вышками. Ихние офицеры,  врачи скоро стали ходить в посёлке без охраны, свободно. О том, что я одна управляюсь с пятерыми детьми, узнала  врач немка из военнопленных. Лет тридцать пять ей было.Она русские слова путала с немецкими, но понять её речь было можно. Ой, несчастная, как она плакала, когда видела моих ребяток. Причитала: «Когда увижу своих милых? Доживу – ли?» Трое  маленьких у неё остались в Германии.
За неделю накопит сахару, сгущенного молока, хлеба и тихонько приносит моим ребяткам.А они и рады, прыгают, никогда не видали такого. Но о гостинцах из зоны никому ни разу не проболтались. Продукты запрещали им, военнопленным,  выносить за забор.Ох, нашла ли  несчастная баба своих ребяток? Писать  из Германии для нас не велено было из никому из них. В  1947 г. всех военнопленных от нас отправили  домой»
       Колодец с питьевой водой, вырытый военнопленными, до несколько заросших травой могильных холмиков остались Белореченску напоминанием о далёких годах

   СТО ПЕРВЫЙ …ТРУДОВОЙ,   ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ.

          Слова « хозрасчёт», « самоокупаемость» светятся в тумане  бесчисленных: « хозорган», « хозобслуга», «хозфонд», « валовые суммы» и других терминов, придуманных наскоро.
 Весь набор бухгалтерских знаний призван  на службу сообщаением, которое  начальник  лагеря, привез из Москвы весной 1945 года: « На совещании представителей лагерей  всей страны, вопрос трудового использования военнопленных, поставлен очень резко. Нужно сделать всё, что нужно, именно в летний период».
Секретарь партийной организации Управления добавил: « Ставится вопрос о производстве ширпотреба, который бы имел рынок сбыта».
        Все работы в лагере  делились на основные, прочие основные и вспомогательные. В первом списке  находились 73 самых тяжёлых , для физически крепких, выносливых   людей : лесорубы, вальщики, подносчики брёвен, трелевщики, грузчики брёвен в вагоны и другие, связанные с лесоразработкой. Планы объемов  по ним разрабатывались и спускались из Москвы.
         Во втором списке 18 наименований, требующих   основательных  навыков и знаний, например,  шорники, ремонтники паровозов, стекольщики.       
         Наконец, последний, третий список  из 36 пунктов включал рабочих  ширпотреба, погончиков, все с-х операции вплоть до собирания колосков, прополки грядок, уничтожения мотыльков и грызунов на полях.
     Почти все военнопленные 1943 года   попали  в лагерь  из госпиталей.  Среди 5948 военнопленных, прибывших в   Кировскую область  за первую
половину года, врачебные комиссии  нашли  127   человека здоровыми..
     Многие  переболели сыпным  тифом, туберкулёзом  всех форм, пневмониями.  Большинство перенесли  обморожения,  весь набор хирургических и терапевтических  последствий на фоне массовой дистрофии и авитаминозов, полученных  в условиях фРОНТОВОГО  окружения.
      После лечения , врачебная комиссия определяла степень трудоспособности: 100%,80% и 50%.Соответственно присваивалась категория 1,2 и 3.   
         Ко времени поставленной  Москвой  задачи, военнопленные, способные на её решение, сосредоточены в первом, третьем и четвертом отделениях ЛАГЕРЯ №101. Там находятся люди со 100% трудоспособностью. Там нет больных, нет смертности,
Производительность  их труда  по итогам 1944 года,  составляет  однако,
не более 40 % от норм местных лесорубов. При наполненности лагеря военнопленными в среднем 4 тысячи ,  на работу , за квартал, выходили 400,700,1450 и 450 человек.
       785 военнопленных  вынуждены отправиться  обратно на лечение , из лагеря в  СГ - № №3171 и 3007  п. Рудничный.  87 человек ИЗ НИХ  спасти не  удалось         
 Это при том, что лагерь располагал собственной лечебной базой:амбулатории, стационары,оздоравливающие группы и впоследствии, даже отделения.
        Второе отделение, например,  наполнено оздоравливающим контингентом – ОК. Термин, который придуман в лагере для  переболевших, военнопленных, которых надеются вернуть ХОТЬ К КАКОЙ - НИБУДЬ  к трудоспособности.
Стационары отделения переполнены.  Ставится вопрос об открытии   нескольких  дополнительных СТАЦИОНАРОВ , уже при отделениях.
. Впрочем, в стационары фактически превратилась часть бараков при некоторых отделениях. В одних военнопленных лечат врачи. В других  бараках зимой 1944 – 45  г., ослабевшие люди сидят настолько безвылазно, что  некоторые,  за ненадобностью,  меняют шинели, пальто, фуфайки на табак. Как не оправдавшие себя, ликвидированы  оздоравливающие группы  на 7 – 8 дней, которые пытались создать, чтобы реабилитировать к труду людей,  после болезни.
       Пятое отделение с немногочисленным  контингентом  первой категории трудоспособности переводят в с. Лойно,  в надежде организовать ещё одно полноценное подсобное хозяйство с производством молока и мяса. Опыт  1944 году научил не надеяться на  продуктовые склады НКО, в Кирове. В третьем и четвёртом кварталах случались перебои в поставках  продуктов.
      Восьмое отделение госпиталя  занято сельхозработами. Работавшие  там военнопленные, за свой труд получают  продукты питания.
     Кроме того, со дня организации лагеря, имеется ОРБЩЕЛАГЕРНОЕ  подсобное хозяйство. Там выращивают овощи, картофель, горох, фуражное зерно  для,  содержащихся в нём,  лошадей, коров и свиней. Там же растят усладу для мужских душ – табак.
  Девятое и десятое отделения летом 1945 года на стадии наполнения контингентом, поэтому производственные задания для них невелики.
       О шестом и седьмом отделениях только раз упоминается, что они участвуют в социалистическом  соревновании лагеря и вклада в выполнение планов не делают.
Сборный отряд  для немногочисленных  нарушителей дисциплины всех отделений, назван штрафбатом. О нём  весной 1945 года  вскользь упомянуто: « Работает хорошо на раскорчёвке пней   по полям  подсобного хозяйства».

 Военнопленным, после повторного, иногда третьего лечения в стационаре,  категория трудоспособности   врачебной комиссией  меняется с первой на вторую, либо со второй на третью. Их переводили в ОК.
 Основное занятие ОК: сельхоз. - , хоз - работы  по  лагерю. Со временем, в этом контингенте  появляются не трудоспособные военнопленные.
   ОК работает в мастерских  по ремонту одежды и обуви. В 1943 году отмечается очень хорошая работа портных и сапожников второго отделения.
 Кроме  починки одежды из военного утиля , они шьют сотни  новых  наволочек и полотенец, тапки для прогулок,  стационару, , фуфайки рабочим  лагеря.  Мастерская приносила  50 рублей дохода ежедневно за счёт выполнения заказов населению посёлка  и сотрудникам лагеря.но, в начале 1945 г мастерская  обгорела. В  ней сгорели все  квитанции на выполненные наряды. В связи с этим событьем исключён из партии, осужден на  три года бухгалтер второго отделения.
            
        ******
       Компетентность наших  врачей, лечивших военнопленных в  советских  спец госпиталях,(так назывались госпитали для в/п) неоднократно проверялась врачами Германии в  последние годы, по просьбам родственников,   не вернувшихся после войны военнослужащих. Заключения однозначны: «Лечили грамотно».
 Не подлежит сомнению принципиальность врачей, выставлявших в комиссиях категорию трудоспособности военнопленного, перед отправкой в лагерь.  Где  причины трагических исходов для военнопленных лагеря?
Мне кажется ответ, достаточно исчерывающий, дают изученные мной  протоколы партийных собраний и бюро лагеря № 101 а так же  спецгоспиталей №№ 3171 и 3007в п. Рудничный  Кировской области. Упомянем, что собственное население области, как и всей страны, в это время недоедало,  трудилось с невиданным нашему времени напряжением,  а медицинскую помощь получить часто не могло.   

           *****
         Итак, в лагере при каждом отделении имеется врач с помощниками: фельдшером, медсестрой. Ему дано право привлекать в  помощники врачей из военнопленных, которые находятся  в  отделении, а также открыть в отделении местный стационар по согласованию с мед частью лагеря.  В обычном режиме он обязан вести амбулаторный приём, привлекая к нему помощников.
Лекарства, инструменты, средства  гигиены и  санитарии имеются.
    В конце 1944 года,   приказом Управления, врачам запрещено отлучаться из отделений,  ни под каким предлогом.
  Приём врачами  должен вестись ежедневно, без выходных. Им вменено следить за качеством  приготовления пищи, диетическим питанием, приготовлением хвойного витаминного отвара, нуждающимся обеспечить своевременный приём лекарств.
       Кроме того, врач обязан следить за санитарным состоянием жилых помещений, окружающей территории, санитарной обработкой людей – регулярностью бань раз в  10 – 12 дней. В случае необходимости, организовывать уничтожение клопов, тараканов,  вшей. Он должен следить за чистотой белья, в которое одеты военнопленные, соответствии их  рабочей одежды погоде и сезону года. При необходимости, потребовать от начальника отделения помещение для сушки белья одежды отработавших военнопленных.
   Лучшим доктором, отвечающим перечисленным требованиям, считается доктор Савинов.
     Смертность по лагерю за третий и четвёртый квартал 2,7 %. В декабре умерли 14, в январе 1945 – 8 военнопленных. В феврале Управлением лагеря объявлен приказ  № 288 « Об улучшении физического состояния военнопленных». Отмечено, что состояние здоровья военнопленных усугубилось  тяжёлыми работами, которые пришлось выполнять по приказу  из Москвы.
       Военнопленные, прибывающие с фронтов, и распределительных пунктов
   числятся больными гриппом. При обследовании, обнаруживается  пневмония, вообще весь набор болезней  связанных с переохлаждением , грязью, нервными  истощением. Все -  в состоянии дистрофии. Большинство, приходится отправлять в госпитали.
        Как  результат влияния  климата, перенесённых болезней и фронтовых тягот, военнопленные   очень тяжело переносят сезонные  колебания температуры и влажности. Угнетает серое, мышиное, небо без солнца.Дожди.
 Особенно тяжело  выходцам из тёплых стран: Италии, Венгрии, Румынии. Переход от зимы  к лету  люди переносили не легче, чем -  от лета к зиме.
 В январе  45 г. положение с питанием улучшилось, а в марте доподлинно известно наличие в лагере американской помощи. Продуктами забиты склады:  мука, мясо, рыба, крупы, тушёнка, сгущёнка, яичный порошок в количествах, которые потребовали срочного вмешательства ревизионной комиссии лагеря.
    Рабочий контингент выводится на работы при температуре не  ниже 25 градусов мороза. Отменены ночные смены. Категорически запрещено  использование оздоравливающего контингента на основных работах,
удлинение смен. Запрещена  переброска военнопленных без нужды  из  одного отделения в другое. Однако, в силу, каких - то  причин продолжается обмен военнопленными  между лагерями.
        Оздоравливающему контингенту разрешено не выходить из бараков. Некоторые так засиделись, что не видят необходимости в зимней одежде. Шинели, шапки, другие вещи меняют на табак
     К весне 1945 г. количество трагических исходов увеличивается. Причём внезапных  « 21 мая четверых военнопленных принесли с работы на руках. Одного  - мёртвым. Те четверо  тоже умерли на другой день. В целом по лагерю, за месяц не стало 24 (28) человек».


          МЕЧТЫ МОСКВЫ И РЕАЛЬНОСТИ КАЙСКИХ ЛЕСОВ.
        «Мечты» предполагают: « планы». А вот это слово  – кувалдой разбивающее  любую логику с аргументами. Планы должны реализовываться.   Деньги не имеют  функциональной роли. Суммы, выражающие затраты государства на содержание  лагеря  - символы, ценой бумаги, на которой написаны.  Люди, имеющие, в лучшем случае, общее среднее образование да несколько месяцев курсов, бухгалтеры наполняют цифры  смыслом,  собственного  разумения.
 Эти цифры не несут  общепринятого смысла, который отражает  стоимость работ, продуктов, вещей. Цифры  вначале   красятся в политический цвет, потом  наполняются  таким же  содержанием Всё  зависит  от  ступеньки   на  лестнице поднимающейся из Кайских лесов до Отдела по делам военнопленных и Интернированных при  НКВД СССР.
                ***
       В августе  подводятся первые итоги  выполнения поставленных весной  из Москвы планов.
      За первое полугодие,  на содержание лагеря  военнопленных  израсходовано 3500 тысяч рублей. Военнопленными заработано 1300 тыс. рублей. Чтобы окупить содержание лагеря, каждый  из них, находящихся в лагере, должен заработать 200 рублей.

         *Цифры, позволяют нам, предположительно, определить число       военнопленных в первом полугодии 1945 года, находящихся в лагере № 101 (3500 000 : 6 ): 200 =  приблизительно  2917 человек  Ра считанная условная зарплата военнопленных приблизительно  составляет 70 рублей. Любопытно, что предложений по сокращению расходов в лагере, не упоминается.

    
           Что мешает выполнению намеченного плана?
 «Военнопленные не расставлены на рабочих местах в соответствии с имеющимися у них специальностями.  Их продолжают  перебрасывать из одного отделения в другое. Командировочные -  17% от заработанных лагерем сумм.
 Инструмент, которым пользуются на  работе в лесу, на сельхозработах тупой, не отлажен, старый. Но даже его, не хватает.
 Каждый день военнопленные долго стоят на разводе утром.
В некоторых отделениях до работы приходится шагать  до 4 км.
 В других  -  долго   ждать вагонов, которые доставят к месту работы.  Где – то,  столько же – для загрузки готовой продукцией. Бывают дни, когда участок  работы не готов, либо работы нет».
      Собрание  находит  и вину бухгалтерии в невыполнении планов: « Прогрессивка в  лагере не используется. Нормы выработки и расценки не контролируются. Инспекторы по труду, как правило, люди безграмотные даже в написании своего имени. Бухгалтеры в растерянности от вопроса, как  учитывать   работу, на подсобном хозяйстве, хозработы по лагерю, в колхозах.
 Должны ли засчитываться  в самоокупаемость суммы, заработанные  там? Они ничтожны, но продукты, которыми рассчитываются  председатели, имеют цену жизни колхозников, которые умирают от недоедания. Для ремонта и строительства в лагере не хватает, либо вовсе нет: гвоздей, тёса, стекла, краски, извести.
Сдерживает работу  отсутствие лошадей».
      На один из лесных участков привезли трофейных немецких  тяжеловозов. Бригада рабочих ездила за ними в латвийский порт Лиепая.
 Радость оказалась недолгой. Климат быстро сгубил животных.
Дольше служили лохматые, рыжей масти лошадки, прозванные «монголками», которых привезли с Дальнего Востока.
    Но самым крупным препятствием к выполнению  планов, конечно же, стало физическое  состояние военнопленных. Уже к маю второе отделение вновь  до скученности забито  больными. Там скопилось к отправке 40 больных туберкулёзом.
   Уже в  июле выход на работы  по лагерю сократился на 21 %., а план на третий квартал, спущенный Москвой, увеличен в 5 раз.
   Расходы на содержание лагеря сократились на 20 %, но всё равно государству  перечислено лишь 64 %  от суммы, израсходованной на содержание лагеря.
 Попытки партийной организации расставить  на ответственных местах коммунистов и комсомольцев  результатов не дают: « До сих пор, я следила за работой военнопленных, что бы они были здоровыми. Как я могу руководить ими на подсобном хозяйстве, если сама не знаю: в чём должна заключаться их работа?», - говорит медсестра – комсомолка  Бякова. 
      Начальник  второго отделения,  занятый проблемами оздоровления военнопленных не заметил воровство со склада продуктов. Он говорит: « Я не знаю, каким должен быть ширпотреб, и где его реализовать. У меня нет  возможности избавиться от  смертности. Но воровства в отделении не будет. Обещаю».
       С весны  1945 года   не ладятся дела пятого отделения под руководством нового начальника Панкратова. Село Лойно  находится примерно 40 километрах  от п. Рудничный, и столько же от железной дороги. Туда  перевели   96  коров, принадлежащих лагерю. Районное руководство заверило, что имеющегося там сена хватит до начала выгула. К собственному трудоспособному  контингенту    добавляют ослабленных, прочти нетрудоспособных людей. Надежда, на свежее  молоко и мясо, которое должно укрепить людей.
     К сожалению, сена оказалось не так много. Часть коров пришлось резать, менять на телят в колхозе и у населения.
 На закрытом партбюро замполит отделения жалуется: « В пятом -  пьянки, драки, воровство. На кухне заправляют военнопленные, которые кормят всех, кому хочется. На складе скопились излишки продуктов: 300 кг капусты и 260 кг других продуктов. Панкратов часть  капусты отправил своей семье. Потребовал бухгалтера списать. Та отказалась. Он её выгнал, и посадил бухгалтером военнопленного».
     Системы контроля над  расходованием продуктов в лагере нет.
       На складе второго отделения  проведена книжная проверка наличия хранящихся  продуктов питания. Первоначально недостатков не обнаружено. 
Внезапно  нагрянувшая комиссия, обнаружили  отсутствие  свыше 100  кг различных продуктов. Бросились в глаза свёртки с крупой, рыбой, мясом, кому – то приготовленные. Часть туш мяса, рыбы хранилась в воде. Подмочены крупа, сахарный песок. Выяснилось, что свёртки приготовлены для лейтенанта Буркова. Он,  даже за уборку своей квартиры расплачивается 3 – 4 кг хлеба.
     В третьем отделении накопилось160 кг излишков хлеба. Руководство отделения в счёт кухни, выписали яичный порошок, сало, муку для проведения праздничного вечера 8  Марта.
 Выяснилось, что  ещё в 1943 году на некоторых складах продукты выдавали без весов, на глазок.  В  октябре 1944 года, трёх  вахтёров, комсомольцев  едва не отдали под суд . На привезённых  ими  со станции подводах,  «не оказалось до полу килограмма  : копчёного  и простого мяса, колбасы, лапши; 36 коробок  спичек,несколько пачек   перца, лаврушки». Деревенские парни , только что призванные на службу в НКВД, в недоумении:  «Вы же видели, что мешки не вскрыты. Как мы могли взять?» 

 На собрании 7 июня парторг лагеря говорит:  «Продуктов в лагере много, а количество больных увеличивается, и смертность растёт. За присвоение одной продуктовой карточки в посёлке. РК ВКП (б)  отдал человека под суд. От голода в посёлке умирают дети и старики. Нашим сотрудникам дано право кушать в столовой. Некоторые получают паёк. И всё равно хищения. Коммунисты продаются за 300 г. яичного порошка. Военнопленные всё видят. Видят и молчат. Придёт время, и они скажут»

Здоровье, питание, одежда, жильё, организация труда военнопленных – вопросы, которые занимают большую часть времени на собраниях. Но, первыми - всегда стоял вопрос агитационной – массовой работы с личным составом, и военнопленными. Материал для бесед с военнопленными, в виде инструкций поступал  сверху. В отчётах перечисляется количество бесед с сообщениями Сов информбюро, в честь праздников, и других. В беседах обсуждаются условия жизни, права, законы в СССР и странах, где у власти фашисты.
 «Фашистской дури, привитой им на родине, в них ещё хватает», - попытка навести мосты политрука с кем – то из немцев. Другие ищут встреч с русской литературой.
 В лагере имелась библиотека, книги из которой одалживаются для военнопленных, которые лечатся в двух госпиталях посёлка. Поступают  и газеты местная «Кировская, правда», из центральных « Известья», « Правда». Обсуждают рассказы стихи из газет: Шолоохова, Эренбурга, Симонова
Но самими востребованными остаются газеты народных языках: итальянском, венгерском, немецком, румынском. Среди военнопленных находятся чехи, словаки, поляки, австрийцы. Большинство – рядовой состав, за незначительным исключением младших и среднего звена офицеров. Упоминаются  не6сколько десятков концертов  в исполнении военнопленных.         Среди военнопленных имелось много талантливых исполнителей  музыки,  пения,  декламации, даже национальных танцев.
 Часть музыкальных инструментов, настольных игр, оборудования для спортивных развлечений им предоставлено. Другую  -  они изготовили сами.
     В октябре 1945 года упоминается заграничная командировка одного из офицеров. Начало репатриации. Радость возвращения домой, на родину, к близким  людям.

На 1 марта  1947 года в лагере находится 1841 военнопленный, в основном  нетрудоспособного контингента. Они ждут нарядов МВД.