Промысел 1 1 4

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/27/28

\
 Неожиданность - половина горя. Другая половина не оставила надежды на спасение. Кин глянул, обратился в небыль. Кругом по периметру подушки висели Чернобрюхие, орудовали длинными блестящими полосами, отрезая небольшие куски травы, уменьшали плавсредство с ловкостью, невиданной. Кин по достоинству оценил ножи Чернобрюхих, и понял, бежать некуда, в воде не спастись. Вряд ли короткие костяные резаки способны противостоять столь многим более прочным орудиям, да и что станешь делать, если на тебя полезут сразу со всех сторон, снизу тоже. Ты охотник, а не птица, чтобы оторваться от поверхности, оставить ни с чем нападающих. Гибель стала очевидна разуму, но яростная, могучая, наполняющая до краёв тело и душу Кина жизнь, заставила видеть иное. Охотник заметил, с одной стороны клочья летят менее удачно. Проявилось нечто, не поддающееся ножам, способное самостоятельно держаться на воде. Круг нападающих разомкнулся. Кин понял, ширина предмета незначительна. Довольно скоро помеху отрежут и отбросят. Не вполне отдавая отчёт, а скорее, повинуясь первозданному инстинкту выживания, человек, до той поры точно рассчитывавший местоположение центра плота, прыгнул к разрыву в строю нападавших. Плот перевернулся, оставил без работы большинство Чернобрюхих , накрыл остальных. В свалке Кину удалось выхватить у противников пару ножей. Охотник пробил плот на середине, пробкой выскочил наверх. Бегать быстрее, чем плавать, особенно, если ты не ластолапый. Кин несколько раз выпрыгнул, пробежал, перевернул… А напоследок выдернул из травы пару длинных жердей отрезал и оседлал бревно, или что там было. Положение приняло новый оборот. Бешено работая ногами, Кин ударами сверху не давал врагам подобраться на достаточное расстояние, и понимал, что способен продержаться так сколь угодно долго. Вода не позволяет Чернобрюхим ударить в полную силу, человек же разит без промаха. В поединке против многих охотник преуспел и, наконец, заметил, нападавшие отхлынули.
Кин осмотрелся. Поплавок продвигался довольно быстро, увлекаемый стременем Великой Реки, нрав которой отличается суровостью. Теперь предстояло, перебить течение, пристать к какому-нибудь берегу. Чтобы лучше управлять плавсредством, пришлось бросить мокрые палки, лечь, загребать ногами и руками. Нёсший Кина продолговатый предмет легко поворачивался, повиновался воле седока, только никак не мог выскочить из главного потока. Сначала было намерение достичь песков на малом повороте, потом на большом. Однако предосенние маловодье вскрыло опасные камни. Шипение мчащихся меж преградами струй слилось в распластанный рёв, не суливший добра. Прижаться к чужой стороне тоже не получилось. У вершины крутой излучины под вогнутым берегом стерегли суводи. Не вдруг замечалась вертушка, предупреждала дрожью. Поток устремлялся вниз вдоль оси, образуя на поверхности воронку. Следовало до предела напрягаться, толкать воду. После порогов первого рукава надежды вывернуться из стремени не осталось. Приходилось глядеть, как мелькают стойбища, проносятся бесполезные косы, острова, осередки. Полную власть над человеком взяла Великая река, только позволила созерцать красоту мира, да считать плавно текущие часы последнего дня не успевшей надоесть жизни. Чернобрюхие жили на реке несколько дольше Кина и давно поняли то, что охотнику, пока, было неведомо. Течение, резко меняющее направление, свивающееся в жуткие водовороты, где даже рыба не владела своим телом, стремилось к неизбежному, Люди называли место Белым Остриём. Охотники Излучины бывали здесь, загоняя зверя, любовались сверкающими в постоянно вспучивающемся потоке радужными струями. Кин не раз видел попадавшие сюда вывороченные с корнем деревья и знал, что любой предмет, угодивший в перекрестье ярких дуг, обречён разбиться о камень. Именно на его изломе и дробились радуги. Если же удавалось по глубокой воде миновать зуб, плывущий предмет попадал в ограниченный отвесными скалами треугольный залив. Здесь поток натыкался на непреодолимое, резко уходил вниз, в русло-тоннель, образовывал чудовищный пенный вертун, расщеплявший громадные выворотни так, что крупных обломков не оставалось. Кин жил по другую сторону гигантской излучины, где течение было спокойным. Охотник знал, ниже, за большим и малым поворотами, река распадается на множество мелководных рукавов, и не догадывался, что основное русло идёт через Белое Остриё, а потому до последней минуты не видел ни зуба, ни входа в треугольник. Когда внезапно над водой прямо перед глазами вырос окружённый сверкающими бликами зловещего вида одинец, Третий раз за сегодняшний день неминуемость смерти стала данностью. Кин-Нокк даже не успел испугаться, ведь то, на чём сидел, резко взлетело вверх, выскочило из воды и взмыло над грозящей глыбой. Как удалось подпрыгнуть, не укладывалось в рамки понимания. Дальнейшее было очевидным. Даже если оплетённая водорослями пробка способна пружинить с невероятной силой, удержаться на ней при таком развитии событий шансов нет. Однако прежде чем неминуемые события успели развиться, Кин-Нокк, первый охотник племён приречья почувствовал удар в поясницу и, увлекаемый неведомой силой, вылетел, точно умело брошенный голыш, шлёпнулся на горячую полированную поверхность площадки Белого Острия.

\
Непонятно как совершённый взлёт и падение несколько оглушили, но человек не разжал ног. Зачем в минуту опасности бросать то, что спасло тебе жизнь! Рождённый в племени Излучины Нокк не был вхож в круг живущих за гранью обыденного разума, однако знал: если Творец создал законы, должны быть исполнители. Любой предмет, явление, живность имеет душу. Охотник уважал невидимых глазом насельников обитаемого мира и усвоил: мирозданье принципиально не враждебно человеку. У природы есть чудовищная сила, у человека способный пользоваться ею разум. Охотник просчитал: среди постоянной опасности выгодней видеть в природе союзника, нежели сопротивляться. Так в противоборстве с водой помогает сушащий одежду ветер, в противоборстве с ветром и морозом, - шкура зверя. Если вовремя найти союзника, беда не беда. Злоупотребляющие властью хранители знаний кончают плохо, умеющие предвидеть поведение зверей и погоды охотники выживают. Было очевидно: в мире нет сверхъестественного. Создатель, единственный, безусловно разумный из сущих, всё поставил по местам. Только люди однажды возомнили себя самостоятельными, утратили полную картину и делят нераздельное, не соглашаются признавать собственное невежество. Кин понимал: то, что называется нечистой силой, суть - обычный страх. Если его раскормить, человек превращается в безмозглый мясной мешок, орудие любого преступления. В природе Страх работает, как предупреждение, редко парализует волю. Вот и теперь, уцелевший при ударе о камень охотник воспользовался мгновенной передышкой, расслабился, дал отдых телу, понял, нет серьёзной раны, вскочил на ноги.
Белым Остриём называлось довольно просторное, лишённое растительности, приречное плато. Здесь мог бы уместиться десяток другой стойбищ, но ни кто не рисковал селиться на почти зеркальной, отполированной дождевыми потоками, поверхности без какого-либо признака почвы, трещин или углублений. Кину, почему-то, казалось: Белое Остриё вырезали из камней жившие некогда люди великаны. Колдуны говорили: место проклято, и каждый там подвергается смертельной опасности. Насчёт опасности Кин почти не сомневался. На охоте приходилось учитывать особенность Белого Острия. Добыча любым способом избегала того направления. Когда удавалось загнать в гигантский сужающийся лоток, зверь скользил по сходящему наклоном каменному зеркалу и, если вовремя не забрать на обычную почву, неминуемо скатывался в воду.
 Нокк с Излучины, всё-таки, был скорее охотник, нежели добыча и скатываться не собирался. Оплетённый колючими водорослями продолговатый предмет лежал концом к реке и скатываться не собирался, а прямо перед Кином стоял человек и скатываться не собирался. Первый охотник приречья сразу вспомнил: Мойи, неделю назад вручивший избранницу брат жены. Мальчик глядел беспечно, почти весело, сматывал верёвку из стеблей минтеле, пьющего вьюна. Кин любил нежное с виду, необычайно прочное неприхотливое растение, способное выживать на холодных приречных скалах и безводных солончаках. Минтеле было всё равно, чем пить, длинным, свешивающимся в бешеный поток стеблем или проникающим глубоко внутрь грунта тонким корнем. Плоды вьюна, кисловатые и прохладные, долго хранились свежими под плотной гибкой кожурой. Кин сказал бы: шапка Чернобрюхих сделана из листа минтеле, но лист прочен, пока жив.
«Если ты чернобрюхий, зачем попал в мою ловушку?»
Спросил рыбак.
 «Если ты Мойи, зачем охотишься на реке?» спросил Кин, в свою очередь, снимая шапку и перчатку, повернув ладонь кверху в знак мирных намерений.
«Река большая. Если здесь твои угодья, я уйду».
Претендовать на Белое Остриё в качестве охотничьего угодья было всё равно, что занять облако для стойбища. Кин понял: в своих оснащённых ножами чулках не сможет ни только двигаться, но и переступить с ноги на ногу. Первый охотник сел, начал разуваться. Мойи с возрастающим любопытством и восторгом разглядывал Кина.
«Ты - Нокк, взявший мою сестру! Я узнал тебя. Моё имя Тонд.»
«Как ты охотился, Тонд?» Спросил Кин, чтобы отодвинуть разговор о сестре.
«Очень просто. Остриё на конце действительно остро, загнуто кверху. Там удобно сидеть совсем близко от воды, хватать петлёй рыб, когда перескакивают камень».
«Как петлёй?»
«За жабры и плавник. Маленькие ускользают, а самые большие попадаются».
Сердце Кина начало тихонько оттаивать после общения с доставшимися на прокорм страху мужчинами соплеменниками, казалось, в мире не осталось людей, одни прихвостни чернобрюхих. Тонд доказывал несостоятельность вывода. Сесть у самого острия, свесить ножки в жуткую пену мог несомненный человек.
«Где же твоя добыча, охотник?»
«В воде, можешь посмотреть».
Кин не без опаски подполз к краю обрыва. Действительно, загнутое кверху остриё кончалось невысоким круглым столбиком. К нему был привязан сетчатый мешок, в котором шевелилась рыба.
«На той стороне такое же торчит, смотри. Если натянуть сеть, как для птиц, только большую, можно прокормить целое племя». Пояснял тонд,
«главное, найти охотников».
«Не получится».
«Почему?»
«Страшная вода, я видел. И верхом не докинуть, далеко».
«Если зимой по льду?»
 «Один раз натянешь, рыба зайдёт, а вытянуть как?»
«Я думал, может в других племенах есть головы, умнее моей?»
«Есть, колдуны! Живо вразумят, поселишься в той сетке и вылезать не захочешь».
Тонд захохотал, разбудив многозвучное эхо треугольника.
«Я думал, ты, охотник, громадная рыба. Вот, принесу такую в стойбище, все от зависти лопнут и пойдут на лов».
«Хорошо, что я не рыба. Иначе тебя поставили бы у костра за промысел на реке. Как ты, Мойи умудряешься скрывать такую добычу, или ваши старейшие закрывают глаза?»
«Вернее, не успевают их открыть. Я старший при восемнадцати сёстрах. Брат отца, вместе с женой, угодил в камнепад, оставил нам десять ртов. Отец потерял в мороз ноги, и теперь добывает только детей. Так что моя добыча не достигает костра».
«Как потерял ноги?»
«Защемился в жёлтых камнях, и колдун Пинно отпилил почерневшие стопы. Отец искусный косторез, Моти, слыхал наверно, девочек учит. Я не считаюсь пока охотником, только и могу, что рыб ловить».
Ты великий охотник, Тонд Мойи, я сказал. Ваши старейшие ошибаются, не признавая тебя, только на реку не ходи. Старый Котти ждёт повода, чтобы начать войну между склонами и берегом. Даже здесь, на Белом Острие, опасно. Если спросят о рыбе, скажи, взял у Кин-Нокка с Излучины, А чтоб твоя охота была успешной, я дам тебе нож, который принесёт удачу».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/27/51