Карлица

Устроить ребёнка в детский сад оказалось совершенно нереальным дело! Марина, склонная всё вокруг идеализировать, искреннее считала, что когда подойдёт нужный возраст ребёнка, 3 года, она просто придёт в Управление образования и ей дадут путёвку. И вот, когда время пришло, и сама Марина тоже пришла, ей было сказано, что стоять в очереди ей придётся минимум лет 5. То есть в школу ребёнок попадёт раньше, чем в детский сад.
Ужас! А ведь Марину ждали на работе. Теперь ей придётся выбирать одно из двух: Или увольняться, или что-то придумать.
Маринка пробежала во все ближайшие к её дому садики. Общаясь с заведующими, она со слезами просила места в садике, предлагая, насколько возможно, свои услуги: «Может быть вам нужен ремонт? У моего мужа – золотые руки. Он всё починит, всё сделает, всё исправит! Может быть, вам нужен педагог на дополнительное образование? Я могу в субботу и воскресенье приходить! Научу детей шить, вязать, плести из бисера!». И вот, в одном садике ей сказали, что им нужен ночной сторож. Марина была счастлива! Работа сторожа с 18-00 вечера до 06-00 утра. Замечательно! Маринина работа была с 08-00 утра до 17-00 вечера. Следовательно, она прекрасно будет успевать и подрабатывать сторожем! И ребёнок будет пристроен в садик.
Так и началась история, о которой Марина вспоминала со страхом даже по прошествии многих лет.
Садик был светлый, чистый, красивый. Ребёнок был счастлив, посещая его. Но вот ночью что-то случалось. В садике становилось угрюмо, одиноко. Ночевала Марина в подсобке, на раскладушке. Прямо над ней была группа детей подготовительного к школе возраста. И в этой группе постоянно происходили какие-то непонятные шумы. То быстрые шаги, то звуки падения. Много раз Марина поднималась смотреть, что именно там происходит. Но группа была пустой! Однажды даже включилась пожарная сигнализация. Марина отключила её, предварительно тщательно всё осмотрев. Нет, ничего не горело!
Однажды ночью отключили отопление. И Марине пришлось перенести свою раскладушку на второй этаж и устроиться там. Там хотя бы был обогреватель!
Поставит раскладушку среди детских кроватей, Марина улеглась. Но уснуть ей не удалось. Что произошло – непонятно. Однако у Марины вдруг заныло всё тело, ломились кости. Глаза слипались под тяжестью век, но при этом не закрывались. Марина невыносимо хотела спать, но спать не могла. Разве так бывает? Видимо, бывает…
Так прошло полночи, в бесплодных попытках уснуть. Марина достала из-под подушки сотовый телефон, посмотрела сколько времени, устало вздохнула и перевернулась на другой бок. Теперь её лицо было как раз напротив двери, которая вела из спальни в саму группу детского сада. И Марина увидела её! Да, она стояла в самом проходе, в косяке двери, и смотрела на Марину. По виду это была женщина, но исключительно маленького роста, ничуть не выше 6-летнего ребёнка. Фигура её была какой-то квадратной: что плечи, что талия, что таз – одинаково широки. Одета карлица была тёплую кофту и длинную, до самого пола, юбку. Голова была плотно укутана платком. Настолько плотно, что совершенно не было видно лица. Поняв, что Марина её увидела, карлица бросила к ней. Она бежала очень торопливо, маленькими шажками, путаясь в юбке. Из-под юбки выглядывали огромные для её роста ступни, обутые в валенки. Марина не видела её выражения лица, но знала, что оно искажено злобой. Она почти физически ощущала нечеловеческую ненависть, которая исходила от карлицы. И вот карлица подбежала к ней, протянув вперёд руки с толстыми короткими растопыренными пальцами. Марина понимала, что карлица желает вцепиться ей прямо в лицо. Она вскочила и протянула руки для защиты. Но карлицы уже не было. Вернее, не было видно. А воздух по-прежнему был пропитан злобой и ненавистью, которые источала карлица.
Не смотря на боль в костях и суставах, на то, что тело её почти не слушалось, Марина встала, собрала постель и спустилась вниз.
Лишь только Марина оказалась в привычной для себя подсобке, наверху вновь послышалась беготня. И в этой беготне была какая-то радость, какое-то чувство свободы. Марина поняла, что своим присутствием она стесняла карлицу. Что карлица согласна терпеть кого-то в этом здании, но никого рядом с собой, на территории, которую, видимо, считала своей. Уснуть Марина так и не смогла. Утром, на работе, она весь день пила кофе, отчаянно борясь со сном.
В последующую свою ночёвку Марина слышала карлицу. Она боялась её, но знала, что та не тронет, пока Марина сама не придёт к ней. А карлица бегала по группе уже не стесняясь, уже словно говоря: «Я знаю, что ты знаешь про меня. Я не стесняюсь тебя! А ты – молодец, потому что не приходишь ко мне!».
 Утром Марина проснулась от того, что кто-то её позвал. Голос был странный, звонкий, почти детский, но принадлежал явно взрослой женщине. «Марина, - крикнул он задорно, - вставай!». Марина послушно вскочила, и лишь тогда поняла, что она здесь – одна, что будить её, по сути, некому. Марина посмотрела на телефон, оставалось ровно 5 минут до звонка будильника. «Слушай, ты! – прокричала в отчаянье Марина, - не надо меня будить! Я сама проснусь!». В ответ раздался смех. Такой тонкий, такой тихий, что было непонятно, смеётся ли кто-то, или в ушах звенит.
Вернувшись домой, с Мариной случилась истерика. «Я никогда, никогда больше не пойду в этот садик! Я лучше уволюсь, я буду сидеть дома, но я туда не пойду!», - кричала она мужу. Муж понял её и сказал, что с этого дня в садике будет ночевать он. На том и порешили. Муж тоже не раз слушал шумы, беготню, падение в группе. Но относился к этой спокойно. «Конечно, - думала Марина, - он ведь не видел и не слышал её!».
Даже спустя долгие годы, когда ребёнок пошёл в школу, когда Марина стала матерью во второй, а потом в третий раз, ужас пережитого не оставил её. Иногда, совершенно неожиданно, в любой, даже самый неподходящий по ситуации момент, перед глазами Марины возникал образ карлицы. И в душе появлялся знакомый, отчаянный страх.