Промысел 1 4 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/27/494


 Кин вышел из оврага, понял, прибавил в весе. Ноги не хотели повиноваться, голова гудела. Теперь, отдав сестру и проспав соплеменников, охотник остался один на один с произошедшим накануне. Надо было подвигаться ближе к кругу Котти или бежать. То и другое казалось немыслимым. Добровольно отдаться в руки непонятно какого создания нелепо. Бежать, ещё нелепее. Мгновенно переместившаяся на такое расстояние женщина, настигнет везде. Тогда придётся признаваться в трусости и глупости. Первый охотник сравнивал ощущения на Белом Острие с теперешними и понимал, быстрее лучше, чем медленнее. Следовало поспешить с принятием решения. Выбора не было, хотя казалось, что есть. Кин обогнул большой костёр с укрытыми до осени атрибутами брачных игр, и увидел жену. Приёмная дочь повелителя колдунов распластала последнюю свечную заготовку, уложила нить.
«Где твой отец?»
Спросил Кин. Отец явился, отдал мешок с вещами женщины. Первый охотник видел, руки Котти дрожат, а глубокие внимательные глаза изливают неподдельное горе. Слов не было. Ида сделала почти то же, что Кин перед выходом на отмель, коснулась губами глаз повелителя, дотронулась пальцами до лба, груди и плеч. Родоначальник племени Синих Камней взвалил увесистый мешок на спину, и супруги покинули Серое Плато. Атт с мужем ушли к западу, люди Излучины к югу, Нокку же предстоял путь на северо-восток. В ту сторону дороги не было, не намечалось даже тропы, ведь стойбищ за треугольником не разбивали. Сбегающая к западу река часто меняла русло. Кин месил влажную глину, раздвигал кусты и не оглядывался. Женщина никуда не денется, а денется, будет легче. Вчера жена родоначальника племени Синих Камней пообещала снять заботы, и муж отодвинул обязанности. Только одна забота не снималась. Первый охотник пытался сформулировать нужду. Опустошённый разум не хотел слушаться. Прошло время, пока Кин-Нокк понял, мучает голод. В мешке Котти довольно еды, но кругом мокро. Надо оглядеться, поискать какое-нибудь приличное дерево, чтобы не класть пожитки в грязь. Женщины нигде не было. Мало того, сзади Кин видел только свой след. Первый охотник в недоумении повёл рукой вокруг и наткнулся на прозрачное яйцо, которое стояло рядом, опираясь неизвестно на что.
«»Ты как тут?»
Яйцо тихо засмеялось.
«Есть хочешь?»
Спросило оно, и Кин узнал родной голос.
«Что за наваждение?»
Спросил он, в свою очередь.
«Погоди, мы оба устали. Левее, за рощицей лежит сухой и тёплый обломок скалы, пойдём туда».
Кин повиновался, а чтобы не потерять разума и прозрачного предмета, обнял обеими руками, прижался всем телом. Сразу стало легко, глина не хватала за ноги, груз мешков не тянул книзу, и если оглянуться, можно было заметить, след почти исчез.
Поверхность торчащего над глиняной кашей Камня оказалась пригодной, чтобы лечь, и Кин не замедлил распластаться восковой пластиной. Яйцо растянулось рядом, предварительно избавило от налипшей на обувь грязи. Когда сделалось, охотник не понял.
«Как мало нужно для счастья, - сказало Яйцо, Нет воды, но отсутствие легко поправить. «У первого охотника не было сил разглядывать, чем наливалась вода, и развязывался мешок. Донельзя измотанный путник лежал на локтях, был признателен за то, что перед ним появились лепёшки, орехи, сушёные плоды, мёд и горшок с водой.
«Мяса нет, но можно добыть».
Кин промычал нечто утвердительное, и через малое время почувствовал запах. На камне лежал глиняный черепок, в нём запечённая птица, совсем горячая.
«Где твой костёр, Яйцо?»
Удивился первый охотник приречья.
«Зачем знать теперь?»
«Когда же знать?»
«После того, как выспишься и придёшь в себя».
«Я не приду, пока не узнаю, где ты было, и куда девалась женщина».
Яйцо застонало, точно проникающий под полог круга ветер.
«Ничего никуда не девается, охотник. Я спать хочу. Вопросы же способствуют бессоннице».

\
Путь Эйи длился десять дней. На первой же ночёвке Атт поняла, охотники беспечны, как дети. Круг разбили под навесом скалы, ограничили большими камнями. Объяснили неразумным: так затем, чтобы укрыться от нападения. Атт считала, в случае нападения бежать тоже некуда, и, Заметив, что женщины уединяются с мужьями, позвала Мейса за круг.
«Я не хочу ночевать у костра. - Заявила дочь Повелителя Воды. - Ваши охотники бывают в здешних местах не каждый год и не знают, стоянка опасна».
«Скажи этим сама, женщина».
«Будет смешно, если меня послушают».
«Что ты предлагаешь?»
«Мы с тобой, охотник можем уйти и спать на том камне. Если вода взметнётся, успеем предупредить людей».
«Как взметнётся?»
«Река часто меняет русло. Не знаю, как часто, только про наводнения постоянно говорят. Выбранное место похоже на ловушку, если будем сидеть без опаски, потонем, как грызуны в норе».
Мейс и без того весь день был на седьмом небе от счастья, а теперь одним толчком прыгнул на восьмое и на девятое. Действительно, жена стоила двух охотников. Договорились спать по очереди, Атт вечером, Мейс после полуночи. На следующей стоянке сделали то же. Так и пошло. Вождь Эйи навестил сына, увидел, Мейс сидит рядом со спящей женщиной, подивился такому времяпрепровождению, однако ни о чём не стал спрашивать. Сам Пойст Эйи овладел женой в первую же ночь брачных игр, до того, как выбрал. Днём двое вели себя безупречно, шли тихо, не касались друг друга, потупляли глаза. Сын и женщина были откровенно довольны, по дороге возились, как дети, в одном мешке не спали. Поведение казалось странным. На девятую ночь остановились в ущелье. Деться друг от друга было некуда. Привычка спать в определённые часы взяла своё. Жена Мейса уснула, лишь только очертили круг, и проснулась за полночь. Муж погладил маленькую руку, влез в мешок. Атт съела оставленный ужин, села караулить. Привыкшая к лесу и речному простору женщина первое время не умела оценить слышимые в горах звуки, потом прислушалась, запомнила, научилась понимать. Однако, сначала появился запах. Сестра первого охотника приречья знала, как пахнет хищник, но такого резкого запаха чувствовать не приходилось. Зверь был либо очень большим, либо очень близко. Атт стиснула в ладони рукоять ножа Чернобрюхих, прижалась к отвесной стене и превратилась в сгусток чувств. Зверь прыгнул сверху. Лезвие вошло снизу в левое подреберье. На таком расстоянии промахнуться было трудно. Откатив кнопку, Атт вернула нож в рукоять и с левой руки успела метнуть второй, костяной, который попал в висок упавшей на спящих людей мёртвой туши. Третий нож женщина приречья умудрилась вымазать в крови, когда выскочившие из-под убитого зверя охотники завопили на голоса. Многократно усиленный эхом, поднялся страшный шум. Мужчины кричали, женщины плакали. Мейс держал жену в объятиях, глотал слёзы и не стеснялся. Огромный Амбо, гроза горных троп, убитый женщиной Излучины, лежал у костра людей Эйи. Четыре года назад беда случилась впервые. С нижнего стойбища начали пропадать дети. Колдуны говорили, такое наказание бывает за гордость матерей, охотники утверждали, зверь стар, не может поймать другой добычи. Как бы то ни было, оба предположения сходились. Амбо был хромым. Об увечьях узнали, изучая следы после гибели соплеменников. Теперь видели, зубы зверя гнилые, съеденные. Главный колдун племени тоже не сомневался в причине появления людоеда возле нижнего стойбища. Хранитель впервые ходил на Серое Плато, чтобы отдать старшую дочь, внимательно наблюдал женщин, которых брали, и поражался отличию новопринятых от соплеменниц. Все матери и жёны Эйи некогда жили в иных племенах. Старое правило давно забыто. Теперь женщины представляют противостоящий охотникам, монолит. В отрезанном самодостаточном хозяйстве мужчина неуклонно утрачивает позицию основного добытчика, иной раз от жены зависит принятие решений. Перекос настораживал хранителей, заставлял задуматься, но изменить положение не удавалось. Мужья не замечали или не возражали. Охотникам уж того было довольно, что в круге тепло, дети сыты, женщина умеет успокоить взбудораженную плоть. Атт, несомненно первая во всём, не вошла в племя, а вышла замуж. Без дозволения Мейса ступить не смела, говорила лишь с мужем, безупречно делала то, что требовалось, не лезла, куда не звали, и именно эта женщина убила Амбо. Охотники освежевали тушу, разрезали на мелкие куски, каждый отдельно сожгли в жарком огне. Конечно, заметили, где вошёл и вышел нож. На вопросы Атт отвечала, от страха не помнит, что и как было, жалась к мужу. Теперь Мейс не отходил от жены ни на шаг, чувствовал недомолвку, удвоил внимание. В мешок он залез вместе с ней. Перед утром, когда Атт проснулась, муж прижал коленом и, касаясь губами уха, тихо-тихо прошептал?
«Чем ты его?»
«Одни останемся, покажу».
«Покажи теперь.»
«В мешке не поймёшь, выйдем, обратят внимание.»
«Оружие - нож?»
«Да. Брат добыл в реке».
«Почему не хочешь показать сейчас?»
«Я же сказала, не поймёшь достоинств, пока не попробуешь кидать».
 Мейс почувствовал, за ними наблюдают, замолчал. До рассвета охотник вдыхал запах женщины, и сердце плавилось тихой радостью.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/27/549