Промысел 1 2 5

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/27/92

\И когда стойбище превратилось в окружённый непроходимой снежной кашей маленький островок, грянуло неизбежное. Добыть мясо или рыбу стало невозможно. Большая группа охотников с последней свежиной, села на нижнем мысу, другая не смогла вернуться с отрога, осталась ждать ледохода. Люди в стойбище принялись есть заготовленные запасы и заболели животом. Событие было рядовым, сезонным. Тихо страдали все, кроме первого охотника, его матери, Атт, Кейя, колдунов, Тайс, старших матерей, Эйста и других, бывавших в круге Кина. Стойбище взбесилось. Споры о том, кто правильней колдует и колдует ли вообще, переросли сначала в ссоры, потом в мелкие стычки. Наконец, буйная истерия охватила ни чем не занятых людей. Но способные носить оружие мужчины оказались не подверженными психозу. Несмотря на диарею, охотники зорко следили за происходящим, аккуратненько отделяли не участвующих в смуте от взбудораженных соплеменников. Отец Эйста велел насельникам своего круга усесться в соответствующем положении. Выполнили все, кроме хозяйки. Тайс с выпученными глазами, слюнявой пеной на губах, не обращала внимания на текущие по ногам чужие испражнения, волчком вертелась в бурлящей толпе, визжала, указывала поминутно на круг Кина. Старшая мать унимала женщин, пыталась вывести вон из свалки, но сама угодила в центр круговорота, упала и была затоптана на смерть. Заметили обезображенную хранительницу, с выпавшим языком и вздутым животом, лишь когда безумье схлынуло. Колдуны тоже были там. Одни, как главный, заводили толпу, другие пытались образумить сородичей и получали своё. Пожар смуты достиг пика. Следовало уронить круг событий. Так всегда делают в Бассейне Великой Реки. Предельно проста противопожарная безопасность .Расстояние между жилищами позволяет ликвидировать единичные возгорания. Соседние круги страдают редко. Беспощаден только лесной пожар. В мороз люди ставят жаровни под пологами. У ротозеев среди ночи войлоки загораются .Трудно выскочить из обречённого на падение внутрь огненного конуса, но даже ребёнку известно, что конструкция жилища позволяет насельникам круга спастись возле домашнего алтаря. Следует растворить сомкновение верхних колец, бросить наклон во вне, сделать стоячий огонь стелящимся далеко от станового камня. Кин сунул яйцо в очаг, отпустил крепления. Дымоход расширился, стены стали отвесными, опорные брёвна превратились в готовые опрокинуть сооружение рычаги. Пленник круга видел, охотников намного меньше, чем подверженных бешенству хозяек и дочерей. Однако «Имеющие слово» попадали не в такие переделки. Стараясь не привлекать внимание, Кин наблюдал, как звереет толпа. Сзади, можно было видеть, мужчины по одной, две оттесняют женщин, связывают и укладывают в кругах. Подвластная безумию человеческая масса потери единомышленниц не замечала, но скоро должна была разобраться, что к чему, и броситься на разгром жилищ. Кин понял, способные прокормить и защитить добытчики виновным первого охотника не считают. Такого количества союзников Нокк не ожидал. Положение за зиму изменилось. Вождь не даром занимал место, и, Обязанный обеспечивать сохранность племени, казалось, предусмотрел подобный поворот событий.
«Гляди сам».
Тихонько приказал Ойн Кину, как имеющему слово. Первый охотник приречья глядел до тех пор, пока пришёл час. Полог круга взорвался с треском. Главный виновник смуты вожделенной целью стал на пороге и дико рявкнул. Толпа обернулась, бросилась на жертву.
Кин ступил внутрь, завязал войлоки, выглянул в дымоход. Воронка безумья втянула жильё мнимого тайнознатца , сделала центром, расслоилась. Образовалось два круга: внутренний, противники, внешний, сторонники. Эти, последние, дико выли, но перестали предпринимать активные действия. Самое бы время разойтись по домам, только захваченные безумием люди превратились в сгусток животного любопытства того, которое толкает зверя в капкан вопреки страху смерти. Женщины внутреннего круга с голыми руками бросились на стены, потом, невесть откуда, появились ножи и топоры. Крепления затрещали, подпоры покачнулись. Прежде, чем спрыгнуть, Кин увидел, в коридор между двумя кругами встали охотники, образовали третий. Теперь перевес оказался на стороне реальной власти. Осталось обессилить и локализовать смуту. Потомок Нокка схватил пропитанную жиром вязанку хвороста, насадил на копьё, сунул в горящий очаг. Огромный факел вспыхнул, толпа шарахнулась. Старые войлоки, иссохшие за многие годы, подожжённые одномоментно слеги и брёвна креплений опрокинулись наружу, охладили пыл нападавших. Первый охотник приречья стоял в огненном кольце, знаковой фигурой праздника лета, в зимней одежде, вращал на длинном древке целый костёр. Было хорошо видно, внешний круг рассыпался пылью, а безумные женщины внутреннего оказались в руках охотников, визжали и дёргались, но сделались безопасны. Кину ничего не грозило. Обычно состоящая из сена, обглоданных костей, способных гореть обломков хвороста подлога стала песчаной. Давно, ещё в ночь странного огня, хозяин круга скормил яйцу горючую составляющую. Теперь удалось обезопасить себя, окружить пылающими войлоками, брёвнами каркаса. Тут-то отличился главный колдун. Хранитель, видимо заранее, принёс на большой костёр остатки огненной жидкости, поднял над головой полупустой бочонок, шагнул к роковой черте. После Кин пытался и не мог понять, на что рассчитывал этот человек. Осталось тайной, каким образом безумец собирался погубить первого охотника . Кин, конечно, догадывался, зло бессмысленно, хоть изобретательно на выдумки, но столь безрассудного поступка до сих пор не доводилось видеть.
«Пропадай!» Закричал колдун, прицелился, плеснул жидкость в направлении Кина. Огнеопасные пары, стекающие со стенок капли вспыхнули, бочонок выпал из рук, изливая раскалённую смерть. Человек превратился в мгновенно прогоревший факел, точно подрубленный, рухнул на чёрный вытоптанный снег, начал кататься, визжать от боли.
Лишённая вожака, смута тотчас сникла. Люди, отрезвев, притихли. Только несчастная Тайс продолжала реветь и бесноваться, пока без сил не упала на руки мужа.
Перед смертью растрескавшись, заживо корчится наст.
Ждёт тепла и любви настороженно дремлющий лес.
На утёсе свисает над бездной подтаявший пласт,
Хочет громом обрушить притихшее эхо окрест.
Как перловица створки, раздвинула стремя река,
Обнажила грозящий лихим половодьем оскал.
А вверху, точно льдины, бесшумно скользят облака,
Задевают боками неровности пиков и скал.
По-над вечером морщится до синя вымытый свод,
Чуть дрожит дом шальных неприютных и стылых ветров.
Россыпь звёздная бережно смотрится в зеркало вод,
Уплывая, струится тропой незнакомых миров.
От заката звенит паутина ажурных ветвей,
До рассвета гудит на реке молодой низовик.
Хрустом снега отмечена лёгкая поступь людей
Непонятен и жалостлив птиц перелётных язык.
Над сырым полукружьем сплывающих к руслу долин,
Опушённым костлявой намёткой раздетых кустов,
Неприметной для глаза тропой пробирается клин,
чтобы выбрать исконное место у трёх валунов.
Год за годом торопится с юга, вернуться сюда,
Шаг за шагом проверить на прочность прибрежный припай.
Проникая сквозь тёмные щели клокочет вода,
Гнётся лёд ноздреватый под тяжестью сомкнутых стай.
Вечерами неласков усталым случайный приют,
Голодающим негде по суледи пищу добыть.
Только вновь на тугое крыло перед светом встают
И уходят туда, где настигнет весна, может быть.
«Глупыши, для чего улетаете вы от тепла,
От солёных и терпких в неистовой лени краёв
Возвращаясь в гнездо , где однажды природа дала
Из родной скорлупы вам шагнуть на порог холодов,
Ощутить гулкий страх, ясный свет, силу лёгкую крыл,
До предела познать бесконечный небесный простор,
Равнодушно глядящий, ведь есть он и будет, и был
Будто вы, неизменно голодный и на руку скор?»
 Так сказал человек, не имеющий права летать,
Обречённый лишь взглядом стремиться за птицами вслед.
Им иные намеренья, чаянья, поступь и стать.
Бесполезен нелепый вопрос, очевиден ответ.
Разом вырвалось слово, внезапно рождённая мысль
Облекла опереньем случайно метнувшийся звук,
И притихшие на ночь пернатые в миг сорвались,
Описав над водой неожиданно правильный круг
А на крапчатом льду, там, где серая стая спала,
Облизнувшись лукаво на дальний костра огонёк,
Пожирающий мох и стволы, и коренья дотла,
Одураченный хищник под выстрелом замертво лёг.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/27/101