Истинный шедевр Луцио

           Вот уже третий день Луцио страдал бессонницей. Не какими-то там нервными состояниями, а просто – бессонницей. Бессонницей, от которой сна просто нет, и не хочется, когда Морфей, столь радушно принимающий гостей, игнорирует само твоё существование, предоставляя тебя самому себе. Когда бессонница – не есть болезнь, но есть отсутствие сна.
           Вот уже третий день и третью ночь Луцио высекал в своей мастерской женскую фигуру из рослой мраморной глыбы. С каждым прикосновением стамески облик женщины становился все реальнее, фигура женственнее, контур четче, линии мягче. Скульптор же наоборот словно старел и увядал на глазах – мешки плотно укрепились под глазами, морщины пронзали кожу, в уголках рта появились гусиные лапки, а веки сморщились, напоминая своим рельефом гармонь. Никто бы не мог подумать, что тридцатилетний мужчина вообще способен довести себя до такого состояния. Кожа стала бледной, напоминая мрамор, который он обрабатывал. Лик был пугающ и зловещ среди теней, пляшущих от света.
           Изящный стан молодой девушки словно пытался выбраться из каменной глыбы, куда её заключил злой волшебник много тысячелетий назад. На мраморную спину ниспадали длинные волосы, заканчивающиеся где-то в районе лопаток, тонкая шея плавно перетекала, уходя волной в острые ключицы. Аккуратная фигура, будто вытесанная не скульптором, но божеством притягивала взгляд и прельщала воображение.
           Луцио довершал последние штрихи, обрабатывая ноги девушки. Небольшие и аккуратные стопы выглядели сошедшими со страниц сказок о волшебных принцессах и заколдованных туфельках. Крохотный подъем и бесконечное изящество в одной маленькой стопе достойной пера поэтов и лириков.
                ***
           Под пламенем свечей мраморная кожа девушки выглядела живой. Казалось, что вот-вот отроются её глаза, изящные ноги спустятся с постамента, пробудившись от векового сна. Луцио заворожено смотрел на неё и не мог поверить происходящему. Такая близкая и такая недосягаемая, её красота влюбляла в себя. Скульптор подошёл и провёл рукой по гладкой талии девушки, даже на ощупь напоминающей настоящую, но мертвенно-холодную.
           На лице скульптора пробежала улыбка, но глаза всё также были полны печали. «Почему ты не живая? Почему?» - едва шевеля губами, шептал Луцио, продолжая гладить девушку. Подойдя к столу с инструментами, он начал искать старые записи, но те словно канули в лету, утонув в грудах мусора. «Всё не то, всё не то!» - свирепо воскликнул он, резко отбросив в сторону стамеску. Сзади послышался шорох. Луцио обернулся, статуя по-прежнему неподвижно высилась на постаменте.
           Левая рука. Скульптор помнил каждое действие, каждый нажим, каждый шлиф, каждую выточенную деталь. Рука статуи словно отодвинулась на несколько сантиметров от тела, а пальцы неестественно топорщились. Нет, он не мог сделать этого. Но тогда почему это произошло? Луцио внимательно осмотрел руку статуи. Ничего, – словно изваяние таким и было всегда. «Странно» - подумал он и пошёл поднять стамеску. Держа в руках инструмент, ещё раз взглянул на статую. Ничего.
           «А что если?» - промелькнуло в голове скульптора, и он бросил стамеску ещё раз. Статуя продолжала неподвижно стоять. Громко выругавшись, он резко развернулся в сторону стола и вновь услышал шорох. Луцио повернул голову – статуя стояла в вывернутой позе, словно пыталась рвануть мраморное плечо вперёд. Глаза мастера, волосы, кончики пальцев, всё наполнилось страхом. Дрожащей рукой, не отрывая глаз от статуи, он сделал резкое па вбок и, о чудо, рука девушки словно пыталась повторить его движение. Ещё один взмах, другой, третий – мрамор поддавался рукам художника всё легче и легче.
           Глаза Луцио наполнились слезами восторга. Вот он – творческий гений, истинный шедевр, искусство во плоти, высшая точка мастерства. Словно кукольник, работающий с марионетками, он дергал за воображаемые ниточки, управляя руками, плечами, головой, телом девушки. Дар, волшебный дар, спустившийся с самого неба на него – скромного одинокого скульптора, прожигающего свою жизнь в бесконечной работе с неблагодарным камнем. Скульптора, не видевшего живой девушки в своем доме, не ощущавший ничего кроме холодного мрамора уже много лет.
           Осторожными шагами он подошёл к статуе, боясь теперь не происходящего, но того, что происходящее закончится. Двигая пальцем словно дирижёр, Луцио поднял руку девушки и принялся гладить себя по голове. «А мрамор бывает не так уж и холоден» - подумал он, довольно ухмыльнувшись. Гладкие пальцы аккуратно проводили по его волосам, ласково и нежно, словно это было собственным желанием девушки.
           Луцио подошёл ещё ближе. Едва шевелясь от накатывающего удовольствия, он приказал статуе обнять его. Губы статуи приблизились к нему, вытягиваясь для поцелуя. «Да, мрамор действительно не так уж и холоден» - вновь подумал скульптор. Рука статуи приподнялась и зарылась в его волосах, после чего, спускаясь по щеке, опустилась на шею. Такого приказа не было. «Что-то не так» - промелькнула мысль в голове Луцио до того момента, как мёртвая мраморная хватка девушки резко сжала ему шею. Вторая рука легла на сердце, готовое вырваться из груди. Он начинал задыхаться, но статуя продолжала держать, несмотря на все его движения и попытки это остановить. Лицо девушки, нежно и ласково улыбающееся расплывалось в глазах, растворяясь в странной дымке, ноги слабели и подкашивались.
           В одно мгновение всё остановилось. Статуя неподвижно стояла на своём постаменте, у подножия которого лежал бездыханный скульптор. Лицо напоминало белый мрамор, а глаза впервые за три дня закрылись. Луцио уснул.