Глава 7. Она

      Он шел туда, хотел и куда ему нужно было. Но мысль о ней никуда не уходила. Малейшее желание задуматься о работе или нашем с вами деле, дорогой читатель, приводила всегда героя к ней, к заметочке. Стараясь забыть, или отложить это невероятное желание на потом – это дело безуспешное. Воспоминания о ней никогда не мешали и не давали ряд проблем Тониану, а наоборот, способствовали продвижению во всем. Разум не давал покоя, а сердце манило в тихий и любимый уголок.

      Раскинув свое кромешное тело на давно уже излюбленном диване, Гамиль Тониан читал странноватое письмецо: «Сегодня я вспомнил, свой маленький советский союз, когда увидел знакомую фотокарточку. Маленький мальчик улыбается и смотрит на меня, точнее туда, откуда сейчас, то есть, тогда должна была вылететь птичка, но чуда не происходило. Только свет ослеплял и он не видел, как она улетела, но камера уловила горячий взгляд и радостную улыбку того момента, когда должно было произойти чудо. Пожелтевшая от старости бумага, сейчас таких не делают, напомнила о счастье, которое больше никогда к нам не придет, вновь не повторится. Так печально, что не может быть все так просто, как тогда. Мы с тобой все играем в игры, где многие правила нам не понять, даже после финала, наступает следующий вид игры. Я больше так не могу, прощай мой милый друг. Жаль, что ты не увидишь того момента, когда я смог и осмелился сделать шаг к тебе. Прощай…»

      Вглядываюсь в каждую буковку, он то поднимал его на вытянутые руки вверх, то подносил близко к лицу, то махал им перед собой. Внезапно его мимика и жесты окаменели, и Гамиль откинул его в сторону. Кинул свой взор на заметочку и улыбнулся. За что и получил подушкой в лицо. Милую ухмылку она не переносила, особенно, когда они баловались над каким-нибудь делом. Она сидела рядом на полу и ждала хоть какого-то слова, а тот в свою очередь молчал. Впервые Тониан задумался не о том, что касается дела, а чего-то странного, что никогда не происходило. Рука самопроизвольно вспорхнула, и внешней стороной ладони провел по ее лицу. Едва касаясь, пальцы не спеша пробежали от виска, по щеке до подбородка по левой стороне лица и рука уже зависла там. Большим пальцем коснулся уголка ее губ и слегка преобразил ее улыбку, подняв уголок чутка выше и в сторону. Какая-та буря эмоций нахлынула на них в ту самую минуту. Неистовое желание появилось у героя взять и поцеловать это милое создание, но этого не произошло. Очнувшись, Тониан сказал нелепые слова, которые разрушили прекрасные минуты этой идиллии.

      – Что это за письмо? И почему именно мне ты его дала прочитать? – серьезным взглядом и грубоватым голосом прозвучал вопрос.

      – А…а! Вот такую предсмертную записку хотел написать Маузер, но самоубийства не было, – удивленно заметочка произнесла, кое-как сформулировав ответ, – Гамиль, что это было?

      – Минута человеческой слабости. Извини, я не сдержался. Надеюсь, больше такого не повторится. Давай вернемся к нашим «баранам».
Заметочка встала, опершись руками о диван, так чтобы они находились по бокам Тониана, едва приобняв. Гамиль еще глубже вдавился в диван, прикусив нижнюю губу и не отводя своего взгляда от ее глаз. Ее кудрявые рыжие волосы стеклись по лицу героя так, что создали маленькую комнатку для двух пересекшихся взглядов. Странновато улыбалась наша красавица, так как он ее научил, одним уголком губ. Она медленно опускалась вниз, ближе к Гамилю, а он наоборот, все больше пытался вдавиться в диван. И вот, тот самый момент, когда губы находятся на особо опасном моменте, где происходит мгновенное мимолетное отключения мозга двух объектов, она слегка коснулась его губ и пролетела ближе к уху, шепнув:

      – А давай, ты расскажешь все свои догадки, а я прильну на твоей груди, слегка приобняв. Так сказать, погреюсь…

      Тониан слегка успокоился и задумался о некоторых вещах, просто уйдя в себя, растворившись в собственных иллюзиях и снах наяву. Отрекшись от бренного тела на секунду, войдя в привычный транс, вспомнил вновь детскую травму, когда ребенком бегал по заброшенному заводу и впервые заочно познакомился с Тихим и Страховым. Учащённое дыхание и не понятное осознание того, что произошло. Маленький мальчик опешив, после выстрела, вжавшись в себя полностью, ждал не понятно чего. Лишь спустя несколько часов, успокоившись, побежал быстро с этого места. Бежал он сломя голову, не оборачиваясь по сторонам, как будто за ним гналась стая диких голодных волков, не жравших месяца два. Пробегая через кусты – ломал их напрочь, пролетев через забор, который перелазил минут двадцать, то ли тридцать, и пулей оказался за пределами видимости того здания. Перестав бежать, его за плечо схватил Страхов.

      Гамиль резко панически вздернулся и испуганным взглядом посмотрел на заметочку, которая приобняв его, теплым и нежным клубочком пристроилась на груди.

      – Ты чего? – мило спросила она, – Ты на несколько минут задремал, я не стала тебя будить. Мне иногда кажется, что ты не спишь вообще, и пытаешься избегать приятные вещи. Никакого внимания не уделяешь себе. Это же так?

      – Я бы хотел понять, зачем тебе знать лишнюю информацию? – Тониан нелепыми движениями пытался избавиться от объятий ее, извиваясь как дождевой червь, – Не думаю, что тебе понравится моя жизнь…

      Вжавшись левым боком в спинку дивана и медленно выползая от заметочки, Тониан думал о сне, а точнее, зачем это подсознание вспомнило. Слегка стекся с дивана, наблюдая недовольно нахмуренное лицо нашей героини.
      
      – Чего? – посмотрел Гамиль на нее, и проследовал на кухню, иногда, перестреливаясь взглядами.

      Подойдя к кухонному столу, Тониан оперся на него двумя руками. Немного продышавшись, взял стакан и набрал холодной воды из-под крана. Глоток леденящей водички был как раз кстати. Только первая капля упала на язык, так сразу же, мозг проснулся от сна жареного бифштекса, как будто битой изо льда дали по затылку. Только закрутились мелкие шестеренки, запыхтел стальной аппарат из серой жидкости, сразу же на показ вылетели разнообразные мысли. И первой из них стала, как это ни странно для нашего мужчины-героя, девушка, лежащая на диване в зале. Гамиль больше всего боялся этого.

      Нельзя сосредоточиться на каких-то мелких деталях и вещах по делу, когда другой образ и мысль об одном и том же крутится в голове. Закрываешь глаза, представляешь всю картину происходящего, доходишь до финальной ноты, где открываются и даются все отгадки, а тут вдруг, взгляд. Взгляд солнечный и блистающий, но дело в том, что он втирается в память, как в кожу въедается и впитывается угольная пыль, и легкие наполняются тяжелыми частичками черной массы, просто вы больше не можете дышать полной грудью, слегка задыхаясь. Прикосновение руки вдоль шеи, и повторяющаяся фраза: «Я хочу, чтоб ты всегда был рядом. Но тебя нет рядом, хотя ты со мной. Будь сейчас здесь, а не как обычно в своих мечтах и мыслях» Открывая глаза, все пропадает. Пропадает вся сцена, что должна была дать обстановку всего происходящего, пропадает нежное прикосновение и фраза, будоражащее сознание нашего героя. Гамиль достает сигариллу, эту великолепную смесь из ароматических трубочных и сигаретных табаков, завернутую в настоящий приятный лист табака, закуривает и погружается в вишневую тайну. Почему его терзает эта женщина, он и до сих пор не понял. Но страх этих влечений к одной и той же особе не дает покоя, дабы мешает Гамилю найти девушку, племянницу Георгия Михайловича.
      
      Сделав глубокий вдох, вместе с небольшим туманом, что издает дым от сигариллы, наполняя легкие вишнёвым ядом, но это навряд ли. Не считаю, что курение может помочь герою, но они точно его медленно убивают. Вдох за вдохом делает острый удар ножом в легкие, но делая это нежно и незаметно, просто этого не замечаем. Эти маленькие солдатики, что уютно разместились в пачке, и ждут своего часа для удара копьем, а в один прекрасный момент уничтожат и начнут плясать на его прахе. Счастье им приносит нечто невообразимое, но мы их сами принимаем на веру и душу, как что-то величественное, с золотой кромкой и бегущим быком на пачке, намекая, что у нас нет проблем, только затянись. Легкость? Нет! Вспоминаются строчки следующего характера: «Раз, два… В глазах тоска».

      Гамиль поднял голову вверх и увидел хлопья падающего с неба снега, что лениво и нехотя спускались на землю, никуда не торопясь. Легкая темень пришла в нашу округу, и вздохнули фонари своим белым светом, слегка заморгав. Брусчатка была покрыта воздушной взбитой подушкой, пока еще не спрессованного тяжестью собственного веса снежинок. Зеленая трава играючи пробивалась сквозь легкую вуаль белизны. Странное ощущение вкралось в сердца нашего общества, вроде бы месяц ноябрь, а зима еще не наступила, как это было предыдущие года, что были ранее. Хлопья падали вниз в большом количестве, напоминая нам о незабываемом замороженном состоянии, что рано или поздно придет. Тониан ради развлечения набрал легкие воздухом и выдохнул огромное облако, завивающееся клубками неуправляемыми белыми рукавами.