Наказание за плен

                СЛЕДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ НА ОМУТНИНСКИХ ТРОПКАХ.
                (Украина - Германия – Вятка  или Довгаливка – Карл Беккер – станция  Озерница).

                Миллионы людей с оккупированных территорий были угнаны в Германию на принудительный  труд, в годы национал – социализма. Труд, чаще выполняемый в бесчеловечных условиях. Осознавая свою  историческую  и моральную ответственность, за эти события, правительство ФРГ, немецкие предприятия учредили в 2000 г. Фонд «Память, ответственность и будущее».
                Цель Фонда – быстрое  оказание финансовой помощи работникам и другим жертвам национал  - социализма. В  настоящее время его получателями стали наследники тех, кто не дожил, но доказал своё участье в принудительных работах.
 
                Благодаря  сохранившимся документам, Андрей Давыдович Яровой из Омутнинского района попал в список  Фонда. На первый транш  из Германии  купил двум дочерям по паре мешков сахара и муки. Ещё две внучки в вузах, внук – в Чечне, есть кем гордиться, а значит, кому помочь. Вот изумления было: «Откуда  у деда столько денег появилось?»
                В село Довгаливка Винницкой области на Украине, оккупанты пришли через два месяца после начала войны. Андрею исполнилось 15 лет. В начале того лета  ему доверили пасти колхозных жеребят. Кто жил в деревне, знает, какое это счастье – кони! В семье росли семеро ребятишек. На селе было принято трудиться вместе с взрослыми  каждые каникулы, начиная  с первого класса. Колхоз  немцы не разогнали до осени, потому что нуждались в хлебе, и других продуктах. Через год молодёжь погнали в Германию. За отказ грозили расстрелом. Сбегал, прятался, сдавался  обратно временной  власти, что бы спасти от  неволи сестру и опять сбегал. Даже прошёл через немецкий суд. Окончательно сгребли  весной следующего 1943 года. Привыкших к тяжкому сельскому труду, пришельцы  выявляли умело, быстро, чтобы заменить  отправленных на фронт собственных работников.   

                В ГЕРМАНИЮ……,  -  ПО ПРИНУЖДЕНИЮ.
           Вместе с другом односельчанином  Трофимом оказались на  ферме  Карла Беккера. У хозяина имелся  опыт общения с русскими, когда отбывал свой плен в 1916 году. Ребята  сменили  пленных французских солдат. Хутор процветающего фермера расположился по склону горы, вблизи  границы с Францией, В шестидесяти километрах,  Дюссельдорф. Чуть ближе к долине жил другой бауэр - Отто Шмидт, у которого трудились польские сверстники. «На груди у них  крепилась метка  «Р» - поляк, у нас,  «О» - остербайтер. Полякам жилось хуже. Особенно -  с едой. Прижимистый оказался хозяин. Как могли, помогали: печёную картошку, яичницу, хлеб прятали для них  в условленном месте. Дочь хозяина не расставалась с фотоаппаратом и одаривала своими снимками всех подряд. Так остались запечатлёнными лучшие друзья по невольничьей жизни: Трофим, польский друг Ян Ярош -  красавец и певец из  Кракова. Жив ли, друг? Вот бы откликнулся!  Как дать весточку о себе?». 
                На господском дворе обитали две лошади, 8 коров, 6 телят, 6 – 8 свиней, кое какая мелочь. Работа знакомая: пахать, сеять, косить, возить сено или навоз, заготавливать в господском лесу дрова. Власти обязали хозяина поставлять в город картофель. Определённую долю урожая он должен был  реализовать в городе. Эту работу также поручили Андрею. Приходилось развозить  на лошади  мешки по списку и указанным адресам постоянных покупателей.                Ещё  одну работу делили на  четверых. Доили по две коровы вместе с  хозяйкой и  снохой хозяина – женой единственного сына.
За всю работу  платили  20 – 25 марок. Единственный сын хозяина воевал на Восточном фронте. Поэтому поражения или победы  на фронте, служили барометром отношения семьи к работникам. Чем крепче доставалось немцам на фронте, тем злее хозяин. Жили в крошечной комнатке, которую каждый день проветривала, иногда убирала старушка – мать хозяина.
                Хлеб, как  дома - на родине, в то время – по талонам. Хозяйка чуть добавляла к нему собственной выпечки.
           Дом и ферма для скота  Карла Беккера  укрывались под одной крышей. В доме жили хозяин, его жена и мать, дочь, жена сына. Чистота и порядок всюду. Поэтому, привычного  спутника скота – запаха, нет. Моча животных  стекает в закопанную железобетонную ёмкость, и тут же  перекачивается насосом  в большой накопитель. Оттуда  на лошади  бочка с брызгалкой   удобряет сенокосные угодья хозяина. Помимо того, покос расчерчен через пять метров канавками,  где  течёт вода из горного ручья.
        Фекалии  быстро убираются вручную.
        Собранная осенью картошка, тут же моется, варится, засыпается в девяти кубовую железобетонную ёмкость для корма свиньям на всю зиму.
          Воз с сеном заезжал под крышу дома – фермы, а дальше электромотор воздухом гнал его  на сеновал до зимы.
          Кому передать ферму в старости? Вопрос, мучивший Карла Беккера с приближением войны к концу. Сын получил  на фронте  ранение. После капитуляции  Германии его нашли в госпитале с отмороженными в России ногами. После этого отец  швырнул  каменный бюст фюрера  в пропасть, с криком: «Гитлер, капут!»

                ПО КАСАТЕЛЬНОЙ, МИМО РОДИНЫ.

            Бывших  подневольных третьего рейха американцы собрали в апреле 1945   первоначально в свой лагерь. Потом передали в  английский накопительный , где собралось  25 тысяч человек. Оттуда  по 2 тысячи человек в день вывозили в Восточную Германию, в советскую зону оккупации. После 3 месяцев работы в военном городке, машинами повезли на родину через Польшу, Белоруссию. По пути и при пересадке в ж-д  вагоны некоторые успели дать дёру. Остальные ехали  до Москвы полные надежд увидеть родных, побывать дома. В столице узнали: «Родина мобилизует на 6 месяцев в трудовую армию. Вас повезут в Кировскую область!». Так  в составе одной из рот оказался Андрей Яровой  в Белореченске. Бывшим невольникам Германии, напомнили, что они на военном положении, но одёжку оставили прежней. Ботинки и пиджаки, уже в ноябре не спасали от морозов. Спасибо за военный паёк, да кое - какие деньги. Ровно через полгода, отцы – командиры исчезли,  подарив, 250  трудармейцев Омутнинсмкому леспромхозу без права выезда. Документов – то нет! Несколько ребят, соскучившись по родным, пытались уехать на родину. Дальше Москвы не добрались. Ловили, отдавали под суд.
                КОРНИ  НА ВЯТКЕ.               
      Паспорт, с ним первый отпуск,  Андрей Давыдович  получил через три года. На Украине, после лет засухи и военной разрухи, зверствовал голод.  Спасением для  родителей и братьев оказалась ткань (мануфактура), которой отоваривали в Белореченске по 6 метров на каждую заработанную тысячу. Жуткий  дефицит для того времени  на Украине обменивали на хлеб.    Накопившихся  80 метров ткани, у отпускника, хватило, чтобы спасти родных от голодной смерти .Горькая  доля нужды вернулась к  состарившимся братьям, живущим  сегодня на Украине, да помочь, к сожалению, нечем.
            В 1949 году встретил Анну Григорьевну. Вместе уже 55 лет. Внук отслужил в  Чечне, другой работает в Свердловске, две внучки учатся в вузах, две взрослые дочери –  имеется,  кем гордиться, а, значит, кому помочь.
                На первый транш  за подневольную работу в Германии, купил дочерям по паре мешков сахара и муки,  чем вызвал невиданное удивление: «Где же, отец, столько денег взял?». К сожалению, на пенсию, заработанную за 52 года добросовестнейшего труда, позволить себе купить такое количество всего  невозможно. Уже нет сил, чтобы до конца убрать следы пожара, который  случился в неказистом доме, где живут состарившиеся супруги. Выстроить свой дом у молодого и сильного, не было времени – всё отнимала работа.
                Помощи  от посёлка Белореченск, где живут, ждать бесполезно. Он становится пристанищем  собирателей летних даров леса, и  прибежища пенсионеров да жителей посёлка Восточный   на случай коммунальных неурядиц в посёлке Восточном. Благо, тепло и воду можно добыть своими руками.
            

                Но надежда умирает последней!