Укрепление дружбы с нацистскими бонзами. ч. 21

Укрепление дружбы с нацистскими бонзами.

Накануне  Великой Отечественной войны


Рассмотрим теперь, как развивалась дружба и сотрудничество Маннергейма с главарями гитлеровского «тысячелетнего рейха».

«Прошло всего пять месяцев после окончания Советско-финляндской войны, как в
сотрудничестве между Герингом и Маннергеймом наступил новый этап.
Он был судьбоносным для Финляндии, поскольку положил начало вовлечению
страны в осуществление Германией подготовки агрессии против Советского Союза.
Этому финские историки и мемуаристы уделяли особое внимание, указав прежде всего на важный исходный момент: речь шла о конфиденциальном обращении
Геринга к Маннергейму летом 1940 года. (Йокипии М. Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940—1941 гг. Петрозаводск, 1999)

Сам К.Г. Маннергейм рассказал об этом в своих мемуарах так: «Контакты Германии и Финляндии начались с того, что я 17 августа 1940 года получил от посла Финляндии в Берлине телеграмму, в которой меня просили на следующий день утром лично прибыть на аэродром Малми и получить письмо, которое привезет важное, названное по имени лицо…
Когда я прибыл на аэродром вместе с министром обороны Вальденом и генерал-лейтенантом Хейнриксом, оказалось, что также был приглашен для встречи и министр иностранных дел Виттинг. Прочитав письмо, я изложил его содержание обоим министрам: меня просили принять в тот же день немецкого подполковника Вельтьенса, который получил задание передать послание рейхсмаршала Геринга…».


Тут требуется небольшой комментарий к самим обстоятельствам  этой странной  встречи.
Обратите внимание, что для того, чтобы встретить какого-то  «подателя письма»,  рано  утром на аэродром тайно и ЛИЧНО прикатили: сам Маннергейм, министр обороны Финляндии, начальник генштаба, да еще и (независимо от них) также лично министр иностранных дел Финляндии Виттинг (о приглашении которого на эту встречу не знал и  сам Маннергейм!).
Интересно, что Маннергейм почему-то не называет фамилию этого «важного лица», которая была сообщена ему в телеграмме   посла из Берлина.
Кем было  это «важное лицо», ради встречи которого с утра пораньше на аэродром тайно  приехали такие важные персоны так и осталось тайной.

  Да и содержание письма, если верить Маннергейму, было просто смехотворным. В своих мемуарах Маннергейм утверждает что: «меня просили принять в тот же день немецкого подполковника Вельтьенса, который получил задание передать послание рейхсмаршала Геринга…».

Вы можете во все  это поверить?!
Вся военно-политическая «верхушка» Финляндии, по телеграмме  посла из Берлина, тайно (!!!) рано утром выезжает на аэродром, чтобы встретить какого-то важного курьера, который всего лишь передает  Маннергейму (лично) письмо, в котором к маршалу содержится просьба принять немецкого подполковника (!!!) который, в свою очередь, передаст маршалу письмо от его друга Геринга.

Зачем для встречи этого «важного курьера» нужно было вызывать на аэродром главу МИДа,Министра обороны  и  начальника финского Генштаба, понять просто невозможно.
Тут Маннергейм, в своих мемуарах,  явно «темнит» и недоговаривает о чем-то важном.
Похоже, что в качестве «важного лица» тогда в Финляндию прилетал  либо сам Риббентроп, либо кто-то особо уполномоченный  от германского МИДа, иначе объяснить необходимость личного прибытия на аэродром финского министра иностранных дел Виттинга нельзя. А вот какой между ними состоялся разговор, и какие были приняты решения, остается только
догадываться. Во всяком случае, темнит с этой встречей  Маннергейм не случайно.


Поклонники Маннергейма любят рассказывать сказку о том, как он, якобы, в 1942 году не стал встречать  самого Гитлера (прибывшего к нему на 75-летний юбилей), сказав, в своем кругу будто бы, фразу, что не к лицу мол, маршалу встречать ефрейтора.
Как видим, в 1940 году и сам финский маршал, и остальные его сподвижники запросто и без всяких церемоний, ездили встречать на аэродром какого-то курьера, а потом Маннергейм у себя дома (!) принимал даже не главу союзного государства (кем был для него Гитлер в 1942 году), а всего навсего «какого-то»  подполковника (по сути дела еще одного курьера), который привез ему  письмо от Геринга.
Вот как об этом говорит сам Маннергейм:
 
«В тот же вечер подполковник Вельтьенс появился у меня дома и передал привет от Геринга. Тот хотел узнать, может ли Финляндия подобно Швеции разрешить транспортировку через свою территорию снабженцев, а также отпускников и больных, следующих в Киркенес (в Норвегию) и оттуда. К тому же Вельтьенс информировал, что у нас имеется теперь возможность получить военное оборудование из Германии».

В своих мемуарах, впоследствии,  Маннергейм утверждал, что он не давал положительного ответа на решение вопроса о допуске немецких войск на территорию Финляндии,сославшись на отсутствие у него необходимых для этого полномочий.
Более того, он в них подчеркивает, что это скандальное решение это принимал ЛИЧНО Рюти: «На это я ответил, что считаю своим долгом сообщить о нашей беседе премьер-министру Рюти, который исполнял обязанности главы государства во время болезни президента Каллио.

Когда я вечером того же дня посетил Рюти, исполняющий обязанности президента поручил мне дать рейхсмаршалу через его посланника  положительный ответ на вопрос о сквозной транспортировке. Это я и сообщил Вельтьенсу, когда он утром следующего дня пришел ко мне».


Тут нужен краткий комментарий. Маннергейм, сочиняя свои мемуары, уже  после окончания Второй мировой войны, прекрасно понимал, что тайное решение о пропуске гитлеровских войск через территорию нейтральной Финляндии, было грубейшим нарушением  официально провозглашенного нейтралитета и фактическим военным союзом с Германией.
 
За это деяние страны-победительницы запросто могли призвать виновных и к персональной ответственности.
 
А этого ОЧЕНЬ не хотелось ни маршалу, ни Р. Рюти.
Не случайно, на послевоенном судебном процессе (1946 года) в Хельсинки, где судили  финских виновников войны,  премьер-министр Р. Рюти перекладывал на Маннергейма свою ответственность за утвердительный  ответ Герингу по этому вопросу.
Скорее всего, в курсе этого решения были оба руководителя Финляндии, а вот отвечать за него категорически не хотелось ни Маннергейму, ни Рюти, вот и «валили» друг на друга ответственность …

Современный  историк указывает, «после войны в Берлине нашли рапорт Вельтьенса, где он информировал, что обсуждал вопрос переброски войск, в том числе и с Рюти». (Мери В. «Карл Густав Маннергейм — маршал Финляндии». Стр.158).

Тут надо бы, хотя бы  кратко, вспомнить об этом (совершенно забытом ныне) Хельсинкском процессе 1946 года.
Особенностью судебного процесса  над   военными   преступниками   в   Хельсинки  являлось то, что военный трибунал состоял из юристов Финляндии.
Это был очень важный  момент:  финны сами судили своих  финских преступников, но, разумеется, была опасность того, что финские судьи прямо или косвенно могут способствовать смягчению политических или военных  акцентов.
Поскольку к уголовной ответственности привлекались высшие руководители Финляндии: президент Рюти, глава правительства военного времени премьер-министр Таннер, Рангель, Линкомиес, Рамсай, Кивимяки, Хеннрикс и др., предполагалось, что подсудимые и их защита все свои усилия направят на доказывание тезиса об оборонительном характере войны Финляндии против СССР.
Прогноз советской стороны обвинения оказался верным.

«Для того  чтобы опровергнуть эти утверждения, были использованы  показания  полковника германской армии Бушенгагена о его приезде в Финляндию незадолго до начала войны.
Вызванный из подмосковного лагеря немецкий военнопленный генерал-майор Бушенгаген был допрошен руководством ГУПВИ НКВД СССР о причинах его поездок в Финляндию. Бушенгаген  подробно рассказал о результатах выполнения поручений генерального штаба Германии.
Суть этих поручений состояла в том, что в феврале, апреле и в начале июня 1941 года Бушенгаген вел переговоры с начальником генерального штаба Финляндии генералом Хейнриксом о заключении тайного военного соглашения против СССР. Эти переговоры завершились разработкой и утверждением оперативных планов войны против СССР под названием «Голубой песец», «Северный олень» и «Чернобурая лисица», являвшимися по существу частями общего стратегического плана ведения войны Германии против СССР, известного под названием «Барбаросса».
Бушенгаген согласился письменно и собственноручно изложить все известные ему факты об участии генерального штаба Финляндии в подготовке и нападении на СССР.
Заявление Бушенгагена на имя Советского правительства о тайных связях Финляндии с Германией до войны накануне нападения на СССР через Союзную контрольную комиссию в Финляндии было передано в распоряжение трибунала  в   Хельсинки  и вслед за тем 15 января 1946 года опубликовано в советской печати.
В своем заявлении Бушенгаген подробно описал содержание доклада начальника генерального штаба Финляндии генерала Хейнрикса в конце декабря 1940 года в Цоссене (близ Берлина) о советско-финской войне 1939–1940 гг. Именно в это время начальник генерального штаба Германии генерал-полковник Гальдер на совещании в Цоссене излагал план «Барбаросса». После совещания финский посол в Германии Кивимяки в помещении посольства Финляндии в Германии, на Фондерхайт штрассе в Берлине, дал ужин, который прошел под знаком дружбы и традиционного (!!!)  германо-финского братства по оружию.
Ценность заявления Бушенгагена состояла в насыщенности его конкретными фактами, что позволило доказать на  суде   в   Хельсинки  необоснованность тезиса о неучастии Финляндии в совместной подготовке с Германией войны против СССР.
Заявление Бушенгагена было подкреплено еще двумя заявлениями на имя правительства СССР, полученными от фельдмаршала Паулюса, занимавшего с сентября 1940 года по январь 1942 года пост заместителя начальника генерального штаба Сухопутных сил Германии и от генерал-майора авиации фон Фалькенштейна, работавшего примерно в тот же период в оперативном отделе генерального штаба ВВС Германии.
И Паулюс, и Фалькенштейн были хорошо осведомлены о характере военных отношений Германии и Финляндии в 1940–1941 гг. Оглашение на  суде   в   Хельсинки  заявлений Бушенгагена, Паулюса и Фалькенштейна лишило подсудимых финских военных  преступников  их основного защитного аргумента». (Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.) — М.1997)


Вернемся к рассказу о предвоенной дружбе и сотрудничестве гитлеровской и финской «верхушки.
Российский историк В.Н. Барышников, говоря о визите  подполковника Вельтьенса, отмечает: «…это был секретный визит, и здесь всё проходило очень тайно. И более того, потом,  когда уже после окончания войны состоялся суд над виновниками вовлечения Финляндии во Вторую мировую войну, все открещивались от того, что они вели эти переговоры с Вельтьенсом. И это не случайно. Потому что начались с этого момента тайные военные переговоры между Германией и Финляндией, причём эти переговоры проходили именно на военном уровне, и об этом не знали ни президент, ни парламент.
Это к разговору о демократии, которая тогда существовала.
А что же касается военных переговоров, то здесь сыграл большую роль именно эмиссар Маннергейма полковник Пааво Талвела, который был направлен в Берлин для тайных переговоров, и он тоже там встречался с Германом Герингом».

Скорее всего, в Германии, при создании плана  «Барбаросса», стали задумываться о северном фланге: как разместить германские войска на севере для наступления на Ленинград и как привлечь Финляндию в качестве воюющей страны вместе с Германией. В это момент Геринг, видимо, и предложил, чтобы в Финляндию был послан его эмиссар подполковник Вельтьенс с тем, чтобы зондировать почву для размещения германских войск на территории Финляндии и затем одновременно решать уже вопрос о привлечении и финских вооружённых сил, как соучастников гитлеровской агрессии.

После возвращения в Берлин Вельтьенс в докладе  Герингу отразил явную
заинтересованность финского руководства в возможном участии  Финляндии в войне против Советского Союза на стороне Германии.
 
Финский историк доктор Хейкки Яланти пишет: «Согласно устному докладу Вельтьенса, Маннергейм и Рюти сказали ему, что с возникновением войны с Советским Союзом Финляндия будет сражаться до последнего человека» (Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940—1941.Hels.-Lahti.S 150)

Как явствует из всего проиcшедшего, Геринг не ошибался в своих замыслах, адресуя Вельтьенса именно к Маннергейму, видя в нем ключевую фигуру в решении проблемы с Финляндией, являвшейся важным северо-восточным флангом в войне против СССР.


В качестве ответственного за подготовку конкретного соглашения с Германией и его практическую реализацию Маннергейм  привлек находившегося в отставке генерал-майора Пааво Талвела, который был известен весьма враждебным отношением к Советскому Союзу, показав это в боях в Карелии в 1921—1922 гг. изатем во время войны 1939—1940 гг.
Назначение Талвела состоялось 21 августа в довольно необычной ситуации.
Маннергейм пригласил его на обед, в ходе которого обсуждалась сложившаяся обстановка.
 
Талвела записал в своем дневнике об этом так: «Эта неделя была судьбоносной неделей для Финляндии. 
Тогда мы сделали поворот, перейдя на сторону Германии».
(Talvela P. Sotilan elama. Muistelmat 1. Jyvaskyla, 1976. S. 235.)

Н.И. Барышников подчеркивает:
«Скрытно, не являясь официально военным, Талвела получил распоряжение
взаимодействовать с немецкими представителями при осуществлении переправы из
Германии в финские порты Вааса и Оулу тремя группами более 5,5 тысячи войск вермахта,  с использованием соответствующих транспортных средств. Договоренность об этом была оформлена техническим протоколом, который подписали немецкий майор и финский подполковник.


Так, за спиной финского парламента и без ведома почти всего состава правительства на территории Финляндии стали высаживаться немецкие войска. Об этом не знал даже министр внутренних дел Э. фон Борн. В свою очередь и Гитлер, как писал профессор М. Йокипии, «игнорировал собственное министерство иностранных дел и проводил важные решения в жизнь через военных (Геринг — Вельтьенс — Маннергейм)».(Йокипии М. «Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940—1941 гг».стр. 116)

 Позже, лишь 22 сентября 1940 года, было официально подписано германо-финляндское соглашение о мнимом «транзите» немецких войск.

В.Н. Барышников подчеркивает: «…документ, который потом появился в Финляндии, носил характер соглашения о транзите между Германией и Финляндией о проходе немецких войск через финскую территорию в Норвегию. Транзит – это было прикрытие. На самом деле, речь шла о размещении немецких войск, через финские порты они должны были прибывать в Финляндию и затем двигаться в Лапландию для того, чтобы занимать там позиции…

Финляндия оказалась единственной страной в мире, которая добровольно открыла свои границы для немецких войск, причём без подписания какого-то серьёзного военного соглашения.
То есть шла подготовка к нападению на Советский Союз, шли оперативные планирования генштаба, а договора, собственно, о том, что Финляндия является союзником Третьего Рейха, так и не было.
Это вообще парадоксальная вещь, за которую потом стали хвататься, оправдывая свою политику».

Этот факт  тоже стоит особо отметить.
Он хорошо демонстрирует, что главную роль в реальной политике и стратегии страны играют не какие-то формальные договоры и соглашения, которые,при необходимости можно просто проигнорировать, а ИНТЕРЕСЫ ее правящих кругов и то,какую страну (или блок стран) они считают наиболее сильным и влиятельным в этот момент.
Так и действовали лидеры Финляндии тогда. Они снова (как и в 1918 году) сделали ставку на Германию (только уже не на кайзеровскую, а на гитлеровскую). 
И основания для этого у них были достаточно весомые: летом 1940 года гитлеровская Германия была в зените своей славы и могущества: мощнейшие в Европе, вооруженные силы Франции были разгромлены вермахтом всего за 40 дней. 
Вишисткая Франция подписала перемирие и де-факто поддерживала с Германией дружеские отношения.
Английский экспедиционный корпус (по сути дела вся тогдашняя сухопутная армия Великобритании) лишь  чудом «унес ноги» на свой остров, оставив вермахту  тысячи  пленных, все свое тяжелое вооружение и снаряжение.
На европейском континенте  практически все крупные страны были либо открытыми союзниками Германии (Италия, Венгрия, Румыния, Словакия, Испания, Норвегия и т.д.),  либо поддерживали с ней активную торговлю и дружеские отношения (Швеция, Швейцария, Португалия). 
Казалось, что в Европе не было силы, способной противостоять Гитлеру, и Финляндия охотно примкнула к будущему победителю мировой войны.
 
О том, как далее развивались события,  рассказывает  Н.И. Барышников:
«4 ноября 1940 года Маннергейм решил вновь направить Талвела в Германию. Он через три дня был уже там, но Геринга опять не оказалось на месте, и пришлось ожидать его. Между тем в Берлин приехал В.М. Молотов для переговоров с Гитлером, в ходе которых одной из проблем сразу стал вопрос о появлении немецких войск в Финляндии.

Талвела тем временем пытался вести соответствующий зондаж, встречаясь с некоторыми из тех лиц, кто соприкасался с приближенными к Гитлеру. 20 ноября, беседуя с советником Гитлера по морским делам адмиралом О. Шниевиндом, Талвела сказал ему, что по поручению Маннергейма имеет задачу проинформировать руководящих деятелей Германии о военном положении Финляндии. «После того, — сказал он, — как мы получаем уже от Германии оружие, и немецкие войска продвигаются через Северную Финляндию, мы обретаем смелость, поскольку судьба Финляндии неотделима от Германии.
В силу этого надо, чтобы военные проблемы Финляндии интересовали и Германию,
особенно в том отношении, где интересы требуют взаимности».
 
При этом Талвела, сославшись на обдумывание Маннергеймом способа защиты
Аландских островов, высказал идею, чтобы «немцы оккупировали один из островов Аландского архипелага» (Talvela P. Sotilan elama. Muistelmat 1.Jyvaskyla, 1976. S.247).

«ПОСЛЕ этого Талвела 22 ноября возвратился в Финляндию, чтобы доложить о содержании беседы с германским адмиралом. Это он сделал встретившись с Маннергеймом, а также с Рюти, Вальденом, Виттингом и Хейнриксом. После второй беседы с маршалом тот вновь распорядился направить Талвела в Берлин.

7 декабря генерал прибыл в Германию, чтобы попасть на прием к Герингу. Там он через два дня имел встречу в финляндском посольстве прежде всего с представителями вермахта, ведавшими разведкой и непосредственно касавшимися в своей деятельности Финляндии.
Среди них были генерал-лейтенант К. Типпельскирх, полковник Э. Кинцель, генерал от инфантерии В. Эрфурт. В это время заканчивалась работа по составлению плана «Барбаросса». За день до подписания его Гитлером (18 декабря) Талвела встретился с начальником генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковником Ф. Гальдером.

После беседы с Талвела,  тот записал в своем служебном дневнике: «Я просил
дать сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении». (Гальдер Ф. Военный дневник. М.,1969. Т. 2. С. 306).

Уже по одной этой записи не трудно понять, что предусмотренное планом «Барбаросса» участие Финляндии в агрессии против СССР имело место уже в виде предварительного согласия с финской стороны», -  подчеркивает Н.И. Барышников.
 
Продолжим его рассказ о предвоенном сотрудничестве Финляндии и Германии:
«18 декабря Талвела был принят Герингом в его рабочем кабинете в присутствии
офицера связи между ним и Гитлером генерала К. Боденшатца, а также Вельтьенса.
Беседа длилась более часа.
 
Излагая Герингу то, что было согласовано с Маннергеймом до отъезда в Германию, Талвела, в частности, сказал, что «у Германии в конфликте с Россией едва ли есть более естественный союзник, чем Финляндия.
Финляндия всегда была противником России, является она таковым также в настоящее время и будет всегда оставаться таковым».

В свою очередь Геринг, говоря об акции Вельтьенса, связанной с его поездкой в Хельсинки, и начавшемся «транзите» немецких войск, с удовольствием констатировал, что Финляндия ответила положительно, и с этого момента решилась судьба Финляндии. Затем он особо подчеркнул: «После этого Финляндия оказалась в сфере интересов Германии.
И вы, генерал, можете сказать маршалу, что Финляндии больше нечего бояться».

Вот так и были  и расставлены все акценты. Обе стороны откровенно расписались во взаимной симпатии, совпадении своих стратегических интересов и наличии общего врага, которым и гитлеровская Германия и маннергеймовская Финляндия считали Советский Союз.


«Возвратившись 20 декабря в Финляндию, Талвела доложил Маннергейму о результатах поездки, а уже через два часа после этого информировал президента. Вечером он в хельсинкском ресторане «Сеурахуоне», находясь в обществе Маннергейма, Вальдена и Хейнриксаеще раз поведал о своем пребывании в Германии, сообщает  Н.И. Барышников.
 
«На следующий день в оперативном отделе генштаба Финляндии сочли возможным сделать первые наброски плана участия финских войск в агрессии против Советского Союза, имея в виду последующие предстоящие контакты с германским военным командованием.
 
Талвела тогда был упоен достигнутым успехом при выполнении тех функций, которые ему поручил маршал как связному с Герингом. В своем дневнике он 1 января1941 года записал: «Надеюсь, что наступивший год принесет возможности вместе с Германией разбить рюсся (презрительная кличка русских  у финнов – коммент.). Тогда, может быть, осуществится моя давняя мечта о Карелии». (Talvela P. Sotilan elama. Muistelmat 1.Jyvaskyla, 1976. S.267)

Тоже очень показательная и откровенная запись в дневнике  приближенного и «правой руки» Маннергейма, не правда ли?! Когда нам в очередной раз будут рассказывать о «миролюбивой Финляндии», которая – де летом 1941 года «вынужденно» напала на СССР (в союзе с Гитлером),очень полезно будет вспомнить об этих строчках.
 

Маннергейм же решил уведомить Геринга о своих чувствах признательности ему.
Направив 7 января письмо рейхсмаршалу, он выражал благодарность за то, что тот идет навстречу надеждам, выраженным Финляндией.  (Reimaa M. Puun jkuoren valissa.Hels.-Keuruu, 1979. S. 245).

О некоторых дипломатических и военных аспектах сотрудничества Германии и Финляндии накануне начала Великой Отечественной войны, довольно подробно было рассказано в этой главе: http://www.proza.ru/2010/06/29/816
О том, как встречались Маннергейм и Гитлер летом 1942 года, в самый разгар этой страшной для нас войны, речь пойдет позднее.



В качестве завершения  рассказа о предвоенной дружбе гитлеровский и финских «верхов», отметим еще несколько важных моментов.
После проделанной Талвела работы,  Маннергейм поручил начальнику генштаба
Хейнриксу заниматься непосредственно согласованием оперативных военных планов
Финляндии с командованием вермахта.
«Он уже с конца января 1941 года начал обсуждать в Германии с Гальдером конкретные вопросы подготовки финской армии к боевым действиям против Советского Союза совместно с немецкими войсками. 30 января Гальдер записал в своем военном дневнике о достигнутой договоренности по поводу скрытого проведения мобилизации в Финляндии и нанесения финской армией удара на ленинградском направлении.
Происшедшее 30 января финский военный атташе в Берлине полковник В. Хорн на-
звал «знаменательным днем в истории Финляндии» (Гальдер Ф. Указ. соч. С. 343; Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 159).

Продолжались  контакты между Герингом и Маннергеймом через доверенных лиц.
В феврале 1941 года, когда по указанию Геринга в Финляндии находился главный
квартирмейстер германских ВВС генерал-лейтенант Х.Г. Зейдль, дважды состоялись его встречи с Маннергеймом.
Тогда обсуждались практические  вопросы  об использовании немецкой авиацией финских аэродромов.  По словам профессора М. Йокипии, «внимание Маннергейма к генералу Зейдлю было очевидным». Ему маршал церемониально вручил правительственную награду — Большой крест Белой Розы.
«Для ведения завершающих переговоров по оперативным вопросам с представителями германского командования Маннергейм сформировал делегацию,которую возглавил начальник генштаба генерал Хейнрикс. Переговоры состоялись 15—28 мая в Зальцбурге и Цоссене с В. Кейтелем, А. Йодлем и Ф. Гальдером. В ходе обсуждения планов совместныхопераций была достигнута договоренность о том, что финские войска вступят в боевые действия против Советского Союза через две недели после нападения на него Германии».

Это ОЧЕНЬ важный момент. Сейчас либеральные историки стремятся уверить нас, что причиной вступления Финляндии в войну стала бомбардировка Хельсинки 25 июня 1941 года. На самом деле, ВСЕ договоренности о вступлении Финляндии в войну были достигнуты ЗАДОЛГО до этой бомбардировки.

«Уже через день после начала германской агрессии были отмеченызаслуги куратора Финляндии Геринга. 24 июня 1941 года финский посланник в Берлине вручил ему изящный памятный знак, которым награждались заслуженные авиаторы военно-воздушных сил. Принимая эту награду, Геринг заверил финское руководство, что Финляндия теперь получит с лихвой все «что захочет».
 
При этом было добавлено, что она «сможет взять и Петербург», хотя его следует полностью уничтожить, так же, как и Москву.
Телеграмма относительно сказанного Герингом была  направлена посланником в Хельсинки президенту Р. Рюти.
Копия ее адресовывалась и маршалу К.Г. Маннергейму (Ulkoasiainministerion arkisto. 12 L. Sahko Berliinista Helsinkiin, 24.6.1941).

Таким образом, не приходится сомневаться в том, что финское руководство хорошо понимало, к какому результату приведут вступление Финляндии в войну и действия ее войск на ленинградском направлении. Вряд ли поэтому есть основание приукрашивать личность Маннергейма и приписывать ему чуть ли  не любовь к Ленинграду, как этоиногда делают его биографы, отсеивая реальные факты», - подчеркивает российский историк Н.И. Барышников.

Остается лишь присоединиться к его мнению.


На фото Гитлер и Маннергейм, Финляндия, 1942 год.

Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/29/816