Дом

После успешного бизнес проекта, который сулил немалые барыши, остались грустные воспоминания, съёмная квартира и долги. Год жизни в мечтах принёс таких результатов, от которых, собрав остатки разума, пришлось срочно бежать за лучшей долей "в деревню, в глушь, в Саратов".

У кого нет собственного жилья на собственной земле, - тот ненормальный идиот, успокаивал я себя, ввязываясь в очередную авантюру развесистой мечты. Не без помощи старшего поколения была куплена собачья конура под видом человеческого жилища. (эта будка стрелочника, досталась нам по цене загородной виллы) Половину кухни занимала печка, которая дымила как паровоз, на остальных двух квадратных метрах стоял стол с дыркой в столешнице и две необъезженные табуретки, которые скрипели на все голоса и сбрасывали с себя людей, как дикие мустанги неопытных седоков.

Полторы комнаты, на первый взгляд, напоминали партизанскую землянку, на второй - были несовместимы с жизнью. Пауки и мыши заняли круговую оборону во всех углах. От нашего вторжения поднялась вековая пыль, а когда мы дружно чихнули, на нас упала часть потолка и со стен осыпалась штукатурка. Сверчки затихли, соседская кошка заглянула в окно и засмеялась, а мыши нецензурно обозвали нас дураками. Супруга Таня села на порог, три раза уронила голову об косяк, и заплакала на меня от горькой обиды.

Во дворе, злые силы, годами возделывали джунгли из крапивы и конопли. Этот зелёный атрибут сельского хозяйства, стоял стеной и пугал незнакомых прохожих дикой жизненной силой и внезапными всплесками интеллекта. Трава говорила пьяными голосами незнакомых людей, смеялась и плакала соседскими детьми, шевелила сочными верхушками, гавкала, мяукала и негромко материлась. Зверские акты насилия собачьих над кошачьими, это самая безобидная крестьянская увертюра, что нам предлагалась к ежедневному прослушиванию.

Мы долго искали в зарослях колодец, сказали, что он должен быть где то рядом, но нашли утоптанную, обжитую полянку с подобием дастархана. Аборигены приносили туда деревенские новости. Они ежедневно, как на работу, приходили, рассаживались по чурочкам, извлекали из себя вместе с "мерзавчиками", "жуликами", килечкой и прочим хлебом, ещё и духовную пищу в виде жареных фактов местного значения. Это был клуб по интересам, лента конопляных новостей.

- Петровна-то, слыхал? - и смеясь рассказывали про любвеобильную продавщицу

- Морозов совсем плохой... - и спорили сколько осталось не старому ещё мужику Коле Морозову коптить белый свет.

Виды на урожай, цены местных сельмагов, кости соседей и политиков были дочиста вымыты экспертами от сохи.
Всю эту идиллию пришлось вырвать вместе с корнями, хоть и жалко, но покой дороже, решили мы и наконец-то нашли
колодец, правда совсем не там, где показывал прежний хозяин.

Приусадебный участок имел адрес и номер дома, но в народе прозывался "На чурочки", "Крапивные ебе.ня" и ещё два раза не печатно. У дома была своя история, он оброс мхом, сорняками и легендами. Говорят, что во времена своей молодости, до революции, дом был похож на настоящую сибирскую избу, высокую, светлую и богатую. Пятистенок под железной крышей, с деревянными, массивными, рублеными воротами и крепкой калиткой под навесом. Кулацкий особнячок среднего достатка запирался на кованные засовы. Отдельного внимания заслужили обитые толстой жестью глухие ставни, с металлическими штырями. В специальные отверстия, железяки проходили сквозь стены и запирались изнутри, придавая дому загадочный вид неприступной крепости.

Эти самые ставни, однажды сделались причиной набега залётных воришек. Именно залётных, потому как своих разбойников не водилось, а кто и был, так не полезли бы, потому как за три дня до их скоропостижного, ночного визита, в дом переехала многодетная семья о восьми душ и все местные об этом хорошо знали. Новые хозяева продали всё, что было, залезли в долги, но купили таки деревянное счастье квадратных метров на зависть соседям. А уж как сами радовались, можно только догадываться, ибо ютились до этого на "шешнадцати аршинах". В новой хате было - шаром покати, зато шестерым парням от трёх до четырнадцати лет, пустота отзывалась весёлым эхом. Не было даже кроватей, спали на полу, вповалку, ели стоя за неоструганным, наспех сколоченным тесовым столом. О неустроенности никто не поминал, барахло, дело наживное.

Домушники присмотрели дом на отшибе. Нарядный, значит есть чего взять, и махнули через забор. Попробовали дверь - только взрывать. Через крышу не решились, неизвестно, что там за потолок. Подломили ставенки, промучились до рассвета, но распилили кованину, выставили стекло и влезли в окно. Двое в сером. Третий ждал на стрёме и удивился как скоро парочка корешей вышла уже через дверь, тихонько матерясь.

Старшим из братьев был Лешка, его налётчики и разбудили. Дали немного денег и наказали - передай батьке, чтоб ставни снял. Посмеялись над дрожащим от страха пацаном, объяснили, что они, дескать, добрые разбойники, а другие влезут с надеждой на богатый улов, и от обиды накостыляют по шее, за напрасный риск и зря потраченное время.

ДядьЛексей всю жизнь рассказывал эту историю. И никогда одинаково. Легенда, конечно, обросла подробностями, но общий смысл именно такой.

Вот какая нам досталась "хата с мезонином".

пы. сы.
кстати...мои наивные надежды на мелкосрочный ремонт и небольшую перепланировку выросли в одиннадцать лет нервных потрясений. теперь я псих и моё невольное хобби стало образом жизни.