Литературное общество Арзамас

«Арзамасское общество безвестных людей», знаменитое тем, что в него входил А.С.Пушкин, – одно из первых литературных обществ в России Оно объединяло сторонников Н.М.Карамзина (1766–-1826) в ходе их литературной и общественной полемики с А.С.Шишковым и его литературным обществом «Беседа любителей русского слова».

Борьба шишковистов с карамзинистами начала оформляться ещё с конца 1790-х гг., когда Н.М.Карамзин вернулся из путешествия по Европе и привёз оттуда дух революционной Франции, который, несомненно, угрожал патриархальным основам и национальным традициям в понимании Шишкова и его сторонников. Карамзин, описывая Европу, видел в ней приятное будущее России. Шишков защищал вечные ценности национального характера, протестовал против влияния одной национальной культуры на другую.

Два полюса литературной борьбы были противопоставлены друг другу даже географически. Карамзинский кружок составился в Москве, главным образом, из выпускников Благородного пансиона при Московском университете. Шишковисты объединялись вокруг Российской Академии, открытой в 1783 г. в Петербурге.
Шишков выступал против языка молодёжи, засорённого галлицизмами, т.е. неоправданными заимствованиями из французского языка. Он обвинял Карамзина и его сторонников в разрыве с национальной традицией и с национальным языком. Карамзин в полемику, однако, не вступал: он писал свою знаменитую «Историю Государства Российского», блестяще владея русским языком, приближенным к современному.

Превосходным полемистом был близкий друг Карамзина Иван Иванович Дмитриев, в начале XIX в. уже заканчивавший свою литературную карьеру, хотя про¬жил он ещё долго (1760 – 1837, октябрь). В полемику были вовлечены московские и петербургские журналы, в том числе и «Вестник Европы», который в ту пору издавал Н.М.Карамзин. В ходе полемики возникло памфлетное противопоставление поэта и рифмача, графомана. На сторону будущих «арзамасцев» переходит петербуржец К.Н.Батюшков. В сатире «Видение на брегах Леты» (1809) он чётко распределил литераторов прошлого и современников в две группы: поэтов истинных и графоманов.

Кружок петербургских сторонников А.С.Шишкова в 1807-10 гг. соби¬рался в доме у Г.Р.Державина. Это общество и было основой «Беседы люби¬телей русского слова». Её первое официальное заседание прошло 21 февраля 1811 г. Участниками «Беседы» были также И.А.Крылов, А.С.Хвостов и Д.П.Горчаков (ему-то в 1828 г. Пушкин пытался приписать авторство «Гавриилиады»), драматург А.А.Шаховской, поэтесса А.П.Бунина (родственница Жуковского) С.А.Ширинский-Шихматов, а также Д.И.Хвостов, имевший репутацию графо¬мана. Программа Шишкова была выраженно консервативной. Он рекомендовал искать нужные для выражения мыслей слова в церковнославянских книгах, а если такое слово там отсутствовало, то он призывал создавать новые слова из старых корней. Например: вместо фортепиано – тихогромы, вместо галоши – мокроступы. Такой пуризм вызывал насмешки карамзинистов, и они даже сочинили пародийную фразу, которую мог бы, по их мнению, присвоить Шишков: «Хорошилище грядет по гульбищу с позорища на ристалище в мокроступах», то есть «Франт идет по бульвару из театра в цирк в галошах».

В идейном отношении академик Шишков был против либеральной позиции Александра I в первые годы его царствования. К 1810-11 гг. в обществе распространя¬лись антинаполеоновские, антифранцузские настроения. Правота, казалось, была на стороне Шишкова, который выступил в печати с переводом двух статей Лагарпа (французского критика) о преимуществе древних языков над современными.
Друг В.А.Жуковского Д.В.Дашков выступил с полемикой, справедливо доказывая отсутствие тождества между русским и церковнославянским языками; он объ¬яснил, что язык – это непрерывно развивающееся явление; не без яда он показал неточность шишковских переводов, обилие в них галлицизмов, – словом, незнание противником не только французского, но и русского языков.

Одновременно выступил и В.Л.Пушкин, обратившись с посланием к Жуковскому (1810), в котором он сформулировал основные положения программы карамзинистов: писатель должен руководствоваться просвещенным вкусом, который нынче – с появлением Карамзина и Дмитриева – испытал «час великих перемен».
Неправильно было бы называть «Беседу» классиками, а карамзинистов романтиками. Скорее наоборот: в эстетике «беседистов» были черты, свойственные общеевропейскому романтическому течению, неприемлемые для ра-ционалистической критики сторонников Карамзина. Однако романтизм «Беседы» был лишён историзма как одного из главных качеств романтического сознания.

Несмотря на внешнюю организованность и торжественность «Беседы», с самого начала в ней уже чувствовался душок распада. Общество было крайне неустойчивым: и Державин, и Крылов, и Хвостов относились к теории Шишкова скептически. А один из членов «Беседы» – С.П.Жихарев – со временем перешёл в «Арзамас».

С 1801 г. в Санкт-Петербурге образовалось Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. В нём, как и в неофициальном кружке А.Н.Оленина, под одной крышей собирались будущие «беседчики» и «арзамасцы». К 1810 г. «Беседа...» числила Вольное общество уже среди своих противников. В 1812 г. Д.В.Дашков выступил в «Обществе...» с речью в честь Д.И.Хвостова. Речь была насквозь иронической, двусмысленной, она была признана оскорбительной. И Дашкова выгнали. Но сам приём иронической похвалы был найден и не раз позже использовался членами «Арзамаса».
Литературная полемика была прервана войной 1812 г. Самое значительное патриотическое произведение «Певец во стане русских воинов» было создано «карамзинистом» В.А.Жуковским. «Беседа» проиграла на своей территории: громоздкий аллегорический «Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества» не заслужил ничего, кроме провала. Однако заседания «Беседы» продолжались.

В 1815 г. выходит из печати комедия А.А.Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (т.е. Лейпцигские – они и названия городов переводили!). Шаховской был давним противником В.Л.Пушкина в литературной борьбе. Новая комедия вызвала бурю ответных эпиграмм, памфлетов В.Л.Пушкина, П.А.Вяземского, Д.В.Дашкова, Д.Н.Блудова. Сатира последнего «Видение в какой-то ограде» была связана с впечатлениями от провинци¬ального города Арзамас. Воспитанник Академии Художеств, женившись, приехал на жительство в Арзамас, открыл там частную школу живописи. Вяземскому это показалось смешным. Молодые карамзинисты выбрали Арзамас как символ русского захолустья и русской дикости. С тех пор и пошло – общество «Арзамас».

На общем собрании 14 октября 1815 г. в кабинете С.С.Уварова (будущего министра просвещения и заклятого врага Пушкина) присутствовали Жуковский, Блудов, Дашков, Жихарев, А.И.Тургенев. Как видим, кроме Жуковского, никто из них не оставил заметного следа в истории русской литературы (не считая ещё А.И.Тургенева, но тот запомнился не как автор, а как человек, близкий семье Пушкиных и участвовавший в устройстве будущего поэта в Лицей, и он же провожал Пушкина в последний путь).

«Арзамасское общество безвестных людей» было ориентировано на полемику с «Беседой» и просуществовало, пока она жила. Организа¬ция представляла собой пародию на организацию «Беседы»: ирония в похвалах взятым «напрокат» в «Беседе» «покойникам» (на самом деле – здравствующим), каламбуры, «галиматья» (сочетание несочетаемого, «антивкус»), подчеркнутая литературность речей, рассчитанных на вовлечённость слушателя в предмет, о котором идёт речь. Жуковский, бессменный секретарь «Арзамаса», вёл шутливые протоколы в гекзаметрах. Символом своих заседаний арзамасцы избрали красный якобинский колпак: он обозначал принципы духовной свободы, духовного   равенства и братства, сохранившиеся в отношениях между «арзамасцами» и многие годы спустя. На каждом заседании съедали арзамасского гуся.

К числу пародийных элементов относились и шутливые обряды при приёме в «Арзамас» новых членов. Известен рассказ о том, как принимали Василия Львовича Пушкина. Там был и мороженый арзамасский гусь, и «шубное прение» (т.е. прение под шубами) в честь комедии Шаховского «Расхищенные шубы» и т.п. Протоколы каждого заседания подписывались присутствующими членами «Арзамаса». У каждого из них было прозвище, взятое из баллад Жуковского. Сам Василий Андреевич имел прозвище Светлана (по одноимённой бал¬ладе). Александр Иванович Тургенев – Эолова Арфа (по одноимённой балладе). Петр Андреевич Вяземский – Асмодей. Александр Федорович Воейков – Две огромные руки (из баллады «Адельстан»), или Дымная печурка (из баллады «Пустынник»). Он написал сатиру на современных ему литераторов «Дом сумасшедших» и работал над ней чуть ли не в течение десятилетий, пополняя свою коллекцию «пациентов». Современная писательница Наталья Ильина – его прямой потомок. Константин Николаевич Батюшков – Ахилл (по одноимённой  балладе). Денис Васильевич Давыдов – Армянин (из баллады «Алина и Альсим»).

Сам Карамзин в «Арзамас» не входил и прозвища не имел, но именно его друзей и родственников, а также их друзей и родственников объединял «Арзамас». Одним из восторженных приверженцев партии Карамзина был его друг и ровесник Василий Львович Пушкин. К его деятельности и личности у «арзамасцев» установилось добродушно-ироническое отношение. Поэтому прозвище В.Л.Пушкина менялось несколько раз в зависимости от его успехов на поприще борьбы с «Беседой»: Вот, Вот я вас, Вотрушка, Вот я вас опять. Его неприличная сатира «Опасный сосед» (1811) – продолжение полемики с Шаховским. Комедия именно этого драматурга (соавтора, между прочим, Грибоедова) нашлась, по Василию Львовичу, в борделе: «Прямой талант везде защитников найдёт». Герой сатиры – Буянов, «в пуху, в картузе, с козырьком»,  знаком нам теперь только по пятой главе «Онегина».

Его племянник, Александр Сергеевич, даже описывая Вяземскому последние дни дяди, не оставил арзамасского шутливого тона. Якобы, когда он зашёл к умирающему, Василий Львович из последних сил произнёс: «Как скучен Катенин», – как раз только что вышли его статьи. И тогда якобы Пушкин вышел из комнаты, чтобы дать дядюшке умереть исторически, т.е. на щите, с воинственным кличем на устах. Это было уже в 1830 году.

А.С.Пушкин был самым младшим по возрасту членом «Арзамаса». Он был принят в общество, ещё находясь в Лицее, но уже участвуя в литературной борьбе, поэтому прозвище ему дали Сверчок (из баллады «Светлана»). В.Л.Пушкин обратился к нему с посланием, но племянник ответил стихотворением «Дяде, назвавшему сочинителя братом»: «Нет, нет, Вы мне совсем не брат – Вы дядя мне и на Парнасе». Кроме почтительности, здесь явственно читается намёк на то, что они в литературе принадлежат к разным поколениям (что-то вроде базаровского «явление архаическое, его песенка спета»).

Первое опубликованное в печати стихотворение А.С.Пушкина появилось в 1814 г. в журнале «Вестник Европы», издаваемом тогда уже В.Измайловым. Послание «К другу стихотворцу» затрагивало животрепещущую тему поэта и его места в обществе. «Арзамасские» стихи Пушкина – одни из немногих документов общества, дочитать которые хватит терпения у нашего современника. Сатира 1815 г. «Тень Фонвизина» была направлена против литературных противников «школы Карамзина». В том же году была написана эпиграмма на Шишкова, Шихматова, Шаховского: «Угрюмых тройка есть певцов...» В «Собрании лицейских стихотворений» сохра¬нилась эпиграмма на трагедию Ширинского-Шихматова. Послания А.Пушкина «К Батюшкову» («Философ резвый и пиит») 1814 г. и «Городок» 1815 г. виртуозно воспроизводят стиль Батюшкова, его излюбленные образы. Послание 1815 г. «Батюшкову» («В пещерах Геликона») несёт на себе следы полемики А.Пушкина с К.Батюшковым о выборе тем для поэзии и написано, по-видимому, по следам спора двух поэтов во время посещения Батюшковым Лицея.

Послание «К Жуковскому» (1816) – одно из первых свидетельств установившейся личной и литературной приязни Пушкина и Жуковского. Испрашивая благословения у старшего товарища на издание стихотворного сборника, Пушкин говорит всё же совершенно определенно: «Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел». «Послание к Жуковскому» (первая редакция – 1816 год) вызвало бурю среди старших друзей-поэтов. В.А.Жуковский: «Он мучит меня своим даром, как привидение». «Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастёт». (Не это ли было истинной целью и не в этом ли заключалось значение литературного общества «Арзамас»? По-моему, ради одного этого стоило быть этому обществу.) В ответ П.А.Вяземский писал: «Стихи чертёнка-племянника чудесно хороши. ”В дыму столетий” – это выражение – город. Я всё бы за него отдал, движимое и недвижимое. Какая бестия! Надобно нам посадить его в жёлтый дом, – не то этот бешеный сорванец всех заест, нас и отцов наших. Знаешь ли ты, что Державин испугался бы ”дыма столетий”?» Таковы были рецензии членов общества «Арзамас» на стихи товарища.

Ведущий пушкинист современности В.С.Непомнящий в радиопередаче о лицейском Пушкине высказал предположение о том, что каждый из старших поэтов видел в стихах Пушкина себя, свой стиль, свои образы. Секрет в том, что это были идеальные, исправленные «литературные портреты» стилей Батюшкова, Жуковского, В.Л.Пушкина, Вяземского – какими могли бы быть их стихи, обладай они талантом А.С.Пушкина. Дружеские, литературные связи сближали юного Пушкина с «Арзамасом». И в этой связи особенно примечателен тот факт, что именно Г.Р.Державин под впечатлением «Воспоминаний в Царском Селе» (1815), «в гроб сходя, благословил» Пушкина на поэтическое творчество, – а ведь он не входил в «Арзамас», но увидел в стихах лицеиста «себя». Узкие рамки общества «Арзамас» не стесняли «Сверчка».

В послании Пушкина «А.И.Тургеневу» (1817) воспроизведён портрет «деятельного ленивца». Отражая реальные черты Александра Ивановича, с точки зрения его друзей по «Арзамасу», стихотворение содержит концепцию «лености» как атрибута поэтической натуры. При этом Тургенев, по его собственному признанию, ежедневно бранил Пушкина за леность и неподобающие поступки. Тот отшутился: «Поэма никогда не стоит улыбки сладострастных уст». Однако ж 26 марта 1820 г., в Великую пятницу, настал тот высокоторжественный день, когда арзамасская «Светлана» (т.е. Жуковский) признал себя «побеждённым учителем» «победителя-ученика» – в связи с окончанием первой поэмы А.С.Пушкина «Руслан и Людмила». Поэма вызвала большую литературную критику и полемику. Новаторский характер её был признан. Начинался новый этап развития русской литературы и русского языка – пушкинский.

«Арзамас» собирался ещё по инерции и после того, как в связи со смертью Державина в 1816 г. «Беседа» приказала долго жить. В качестве новых «арзамасцев» появились будущие декабристы Н.И.Тургенев – Варвик (по одноимённой балладе), диссидент николаевской эпохи, брат А.И.Тургенева, затем Михаил Фёдорович Орлов – Рейн (из баллады «Адельстан») и Никита Михайлович Муравьёв – Адельстан, или Статный Лебедь (из баллады «Адельстан»). Ориентированные больше на политику, чем на литературу, они уже во вступительных речах призывали к расширению сфер деятельности. Просвещение, единение, уничтожение рабства становятся центральными темами разговоров и споров в «Арзамасе». Возрождается мысль о журнале, в котором ведущее место должна была занять политика. Но прав Жуковский, говоря: «”Арзамас” строился на буффонаде и умер, когда захотел быть серьёзным». Сам Василий Андреевич поступил учителем в царскую семью, другие «арзамасцы» разъехались из Петербурга. Дальнейшие события развели бывших соратников порой на диаметрально противоположные позиции в обществе.

Однако новые литературные круги группировались благодаря арзамасским дружеским связям. Новый – пушкинский – центр привлекал прогрессивных литераторов, унаследовав от «Арзамаса» культ точного поэтиче¬ского слова, дух литературного озорства и литературной игры, стихию «легкости» и «весёлости». В этом смысле можно утверждать, что пушкинские «Литературная газета» и «Современник» – наследники «Арзамаса».