Промысел 1 6 2

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/28/60


Гора, на которой предполагалось стойбище, оказалась действительно благодатным местом. Пиковая точка, где пробили источник, лежала чуть выше приоткосной бровки. Ида объяснила Кину, как привязать жильё к местности, чтобы в случае расширения посёлка или совершенствования строений, было удобней переносить тропы, класть канализацию. Приречный холм сверху, точно панцирем, окутан глиной. Следовало, планируя, учитывать особенности грунтов, беречь каждое дерево, каждый естественно сформировавшийся бугорок. . Армированная корнями почва - залог сохранности рельефа. Так сказала представительница племени оседлавших молнию, и Кин поверил. Надо было засыпать основания кругов. Ида предложила принести речной гальки. С берега вверх по склону заструился толстый каменный поток. Путь камней кончался там, где велела насельница яйца, перемещался на новое место, даже не разбрасывал пыли. Чем дольше родоначальник наблюдал процесс транспортировки, тем больше терялся и мельчал в собственных глазах. Ему на такой объём работ понадобилось бы целое лето.
«У вас всё переносят подобным способом?»
Спросил Кин, когда насыпали пятнадцать подложных подушек.
«Конечно нет! Пользоваться таким стволом в населённом месте, то же, что махать копьём в мешке».
«Нам не повредило?»
«Здесь нет других орудий, охотник. Люди нашего племени имеют много. Чрезмерное вмешательство сломало бы все».
«Если орудий много, человек превращается в придаток собственных изделий?»
«Положи на место дёрн, охотник».
«Зачем? Сама положи».
«У меня устали руки».
«Устали почему? Ты ничего не делала руками».
«Трудно сгибать и разгибать оболочку».
«Положи своим орудием».
«Не получится, охотник. Трава должна стать ровной, будто не трогали. Нужно чётко совместить срез, подсыпать снизу песок, выправить уровень, аккуратно поливать края, иначе пришедшие люди начнут задавать вопросы».
«Твоё орудие здесь не годится?»
«Тут нужны человеческие руки и внимательный взгляд».
Кин так и не понял, правду она сказала, или придумала работу назойливому ребёнку, но выполнил с усердием. Кончив, первый охотник приречья обнаружил, горячая рыба ждёт на невесть откуда явившемся глиняном поддоне.
«Чем ловила! Где взяла?»
Спросил и поймал себя на мысли: источник вопросов бездонен, если не ограничить крышкой снисхождения. Ида устала. Женская фигура деформировалась в вертикально стоящее яйцо, легла странным образом: не завалилась на бок, а сплющилась, утолстившись, потом сделалась шаром, растянулась на траве. Кин почувствовал усталость души, закрыл глаза, притих, сосредоточившись на привычных звуках и запахах леса.

\
За кругом никто не ночевал. Донни тихо дремал, пожимал губами сосок жены. Самка постигла радость обитания в руках самца, не хотела иного, даже обеды отдавала мужу. Мир сжался до размеров мешка, и когда всплыл, Просящая Пить доверчиво сползла вниз.
«Засохни!» Рявкнул Донни, затянул верёвку. Несколько минут плыли в бурдюке. Женщина засохла. Охотник шарил руками по стенкам, надеялся схватиться за проплывающее мимо дерево. Удушье наступило скоро. Донни вздёрнул жену за плечи, сомкнул её ладони под своими лопатками, повернулся на спину так, что махор оказался над лицом, и ослабил узел. Вода не хлынула. Поставив руки колесом, для удержания объёма растопырив ноги, Донни с ужасом ощущал, как от столкновений с проплывающими и неподвижными предметами выходит воздух. Каждый повод для толчка мог при других обстоятельствах стать спасением, теперь грозил гибелью. Но вот равновесие установилось.
«Засохни!»
Буркнул Донни умиротворённо. Стало ясно, выхода нет, а есть лишь вход в непонятное. Время шло, вода мягко шелестела, жена дышала, сердце отстукивало удачу! Несмотря на полное онемение конечностей, Донни был доволен. Наконец под затылком зашуршали камни. Предводитель недорослей нижнего конца развязал верёвку, высунулся и сел. Рассвело. Затянутое равномерной серой ватой небо не позволяло определиться во времени. Вокруг, сколько хватало глаз, лежала река. С юга и востока берегов не было видно, далеко на западе, у самого горизонта, белела меловая коса. Севернее пунктиром зеленели и чернели острова. Банка, на которой очутились люди, была два шага в длину, четыре в ширину. Ждать здесь чего бы то ни было казалось бессмысленным, даже опасным. Донни понял, чернобрюхие рано или поздно появятся и наведут порядок в своих владениях. Набрав как можно больше воздуха, охотник стянул зев, завязал натуго мешок, столкнул в воду. Просящая Пить закричала. Донни бешено работал ногами, продвигался довольно быстро. Женщина перестала кричать, а до выбранного острова было ещё далеко. Но муж своей жены был, всё-таки, Донни, а не Митто с тремя ногами, хотя теперь тихо позавидовал третьей ноге, толстой суковатой палке. С ней задача значительно облегчилась бы. Пришлось ослабить верёвку, прихватить край зубами, и высвободив, пустить в ход руки. На острове Робинзон с Третьего Рукава подсчитал ресурсы. Кроме кожаного мешка и обеспамятевшей женщины, у него была войлочная подстилка, меховое одеяло и всё.
«Иди сюда!» Мурлыкнула жена, очнувшись.
«Засохни». Ответил муж.
«Почему?»
Вылезай, пошли, здесь опасно».
«Почему?»
«Дура!»
Донни вытряхнул женщину, собрал тряпки, пошёл прочь от воды. Привыкшая к тесноте уроженка ущелий не поняла, зачем кончилась прекрасная жизнь, и муж изменил отношение, поплелась следом. Островок, вопреки ожиданиям Донни, оказался маленьким. Дальше, разделённые протоками, соединённые выступающими грядами, лежали такие же острова. Матёрого берега не было видно. На вершине холма испод ног вспорхнула птица, и человек не промахнулся, сшиб ладонью. В траве обнаружилось гнездо с кладкой. Донни позвал жену.
«Ешь, сказал добытчик, пока не потеряла силы». Разорвав руками птицу, муж отделил мясо, отдал женщине, а кожу с перьями и кости проглотил сам. Донни привык есть много. В желудке звенело, но кормил жену. Инстинкт подсказывал, следует делать именно так. Повелитель Огня воды не знал и не жаловал, только добыть искру было не из чего. Обшарили островок. Птичьих гнёзд больше не попалось, возможности укрыться от нападения и ветра, тоже. Надо было уходить.
«Давай полежим!» позвала Просящая Пить, прижалась к Донни. Охотник не оттолкнул женщину, не выругал, а тихо втолковал, лежать не получится. Попытка добровольно посадить жену в мешок встретила сопротивление, только сила за сильным, и Донни справился с поставленной задачей. Зима дружно стала, своевременно ушла. Грязный лёд скатился с северных склонов, ветер высушил южные. Заплесков мокрые острова не имели. Вязкий глей, предвестник топи,  планомерно слил дно с уреза до полутора метров глубины, хватал за ноги. Возможности спуститься для оттолкновения не было нигде. Приходилось двигаться ползком, растирая пузом гниль. И на склоне лета вода Великой Реки прохладна, в пасмурную погоду, как правило, тянет низовой ветер. Теперь же серая рябь изломанных волн означала переменную круговею, грозящий со всех сторон сквозняк. Донни умел не стынуть, даже выбравшись из полыньи. Тем не менее доплавался до стойкой посинелости. На третьем по счёту островке улыбнулась удача. В непригодном для костра сыром кустарнике наломали толстых прутьев. Согнув, и скрепив между собой, Донни смастерил каркас, позволивший превратить мешок в мягкостенную бочку. Изрядно продрогшая женщина ехала в ней и вовремя передышек не торопилась вылезать. К полудню Донни начал замечать, размер островов увеличивается, местность становится ниже и площе, почва мягче, мокрее. Предводитель буйной команды не привык ходить один. Вождь Третьего Рукава, если бы знал, что стало с недорослем, несмотря на дружеские отношения, от всей души вмазал бы силачу Анди за то, что не научил мальчика определять время и страны света. Жизнь равнодушно вмазала сама, лишила сына. Считая, что движется прямо, Донни, тем временем, аккуратненько заворачивал к западу и только поэтому не угодил в трясину. За день трижды нашли змеиные и птичьи кладки. Поймать взрослую особь не случилось. К вечеру бывшая безмерно далёкой меловая коса оказалась, вот она. Отсюда завиднелся голый обрывистый берег. Течение между косой и берегом было чрезвычайно быстрым. Начало смеркаться, Донни не рискнул плыть в темноте, привязал к поясу стягивающую зев мешка верёвку, ногами обхватил жену, уснул, как убитый, уткнувшись лицом в жёсткий, остро пахнущий грунт. Знакомый каждому охотнику запах крови поднял на ноги. Было темно, мокро, холодно, плечё саднило. Опасность окружала со всех сторон. Донни рявкнул так, что отхлынул дождь, не разбирая направления, замолотил кулаками во всё, способное принять удары. Скоро молотить стало не по чему, появилась возможность осмотреться, вернее, ощупаться. Мешок не был пустым. Просящая Пить на вопросы не отвечала. Муж нашёл источник кровяного запаха и примёрз душой. У женщины не было левого запястья. Донни перетянул верёвкой руку выше локтя, зубами оторвал угол одеяла, примотал к обрубку мехом наружу. Больше делать было нечего. Оставалось ждать рассвета. Чернобрюхие, видимо, решили, бодрствующий Донни обнаружит опасность прежде, чем речные воины достанут ножи, попыток нападения не повторяли. Женщина очнулась, здоровой рукой гладила лицо мужа. Охотник же порявкивал и понимал, пока есть возможность звучать, опасаться нечего. К рассвету дождь стих, ветер улёгся. Вода в реке поднялась, коса почти исчезла. Нагнувшись, Донни увидел рыб. Отнерестившиеся безвольные туши плыли по течению, вероятно утратили способность жить, но в руки даваться не спешили. Всё-таки Донни схватил пару толстоспинных созданий и съел сам. Теперь, казалось, от сохранности сил охотника зависит жизнь. На самом деле, для двоих в реке жизнь зависимости утратила. Голодные, голые, раненые, люди были обречены. Просящая Пить смотрела на мир глазами без белков. Такой, исполненный невыразимой муки взгляд Донни видел у подстреленной птицы. Тогда охотник просто выколол глаза, тушку повесил головой вниз, спустил кровь. Теперь же готов был сцедить свою по капле, только бы сохранить жизнь жены и всё же собирался прожить чуть дольше, чтобы умеющие ласкать глаза пустыми растопырками не пялились в небо. Надо было двигаться дальше. Обречённый надеяться человек предположил, что где-нибудь, да попадётся стойбище, решил не сдаваться, толкнул мешок, плюхнулся следом. Вода обожгла, холод подступил к сердцу. Странный тандем буксирным рёвом огласил пустынные воды, ввернулся в стремя, набрал скорость, двинулся туда, где Великая Река родится снова. Время длилось. Пришло понимание, стойбища не будет, возможности пристать к берегу, тоже, и, когда окончательно растворилось сознание, стало тепло.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/29/115