Часть II. Глава 6 - Таня

Савёловский вокзал. Электричка. У окна сидит Наташа в джинсах и свитере. Рядом – Михаил Сергеевич.
- Дядя, почему ты уволился из нашей школы? – спросила Наташа.
- Нашёл место получше. Я ведь не знал что ты найдёшься.
Это была неправда. Михаил Сергеевич уволился уже тогда, когда стало известно в какую школу пойдёт Наташа.
- Ты должен знать мою двойницу…
- Может. Но я не помню. Я в их классе только год проработал, - и это тоже была неправда.
- Дорогая моя девочка, - снова заговорил Апраксин, - скажи мне пожалуйста, вот у тебя семья интересовалась своей историей – это видно. Ты знаешь историю своей прабабушки. Почему же никто из вас не попытался наладить связи с остальными Апраксиными?
У Наташи пересохло в горле. “К чему он клонит?”
- Я… не знаю. Жили как-то и жили. Мне даже в голову не приходил такой вопрос.
Наташа нервничала. Она отвернулась и стала смотреть в окно. Электричка шла на полном ходу, проезжая леса, поля, дачные участки и целые сёла, то с аккуратными кирпичными домиками, то со старыми, обветшалыми хижинами.
Апраксин, опустив голову, то рассматривал свои квадратные ногти, то сплетал пальцы, то клал руки на колени. Он молчал, и это молчание пугало Наташу. Кто знает, о чём он думает?
- А как Татьяну Семёновну по фамилии? – спросила она, надеясь разговорить его.
- А… что? Татьяна… Она Рыбина, - и Апраксин снова погрузился в свои мысли.
Дачный дом Михаила Апраксина находился недалеко от усадьбы в Ольгино. Это был маленький домик, построенный в советские времена. Он принадлежал дочери Татьяны Семёновны – Марине, но она редко здесь появлялась. Зато сама Татьяна с сестрой Ольгой жили в этом доме постоянно, несмотря на солидный возраст. Ольге было 88 лет, а Татьяне – 93. Ещё сюда ездили дети и внуки старшего их брата Игоря.
Апраксин и Наташа пересели с электрички на автобус. Меньше, чем через час, приехали. Их встретил радостный лай Жучки.
Двор был небольшой, деревьев много, но все они относительно молодые. За салатового цвета домом виднелся огород.
Приезжие вошли в дом, положили сумки на пол. Их встретила грузная старая женщина в цветном платье или халате, подвязанном каким-то тряпичным ремешком. От женщины пахло пирогами. Наташа почувствовала, что везде пахнет пирогами.
- Здравствуйте, мои дорогие! Здравствуйте, мои хорошие! – обрадовано заговорила женщина.
- Здравствуйте, тётя! – начал Апраксин. – Знакомьтесь: это Галина Игоревна; это Наташа.
- А кто ж она будет? – спросила баба Галя.
- Родственница, сухо ответил Апраксин.
- Ну, идите в комнату. Скоро обедать будем.
Апраксин провёл Наташу в маленькую комнатку с фанерными стенами, маленьким окошком и тремя высокими кроватями.
- Располагайся, чувствуй себя как дома, - весело сказал Михаил Сергеевич. – Я пока схожу в магазин.
Он вышел. Наташа прилегла на одну из кроватей. Её мучило желание увидеть других обитателей дома, но она боялась. Боялась себя, что не выдержит.
Наконец, она решилась и встала с кровати. Вышла во двор, села на скамейку за домом. Через огород, тяжело опираясь на палочку, шла старая женщина. Глубокие морщины избороздили её лицо, волос из-под косынки не было видно. Глаза её, прежде красивые, казалось, выцвели от времени. На старухе было чёрное, с красно-жёлтыми цветками, платье. Ноги её, обутые в валенки, медленно переступали по земле.
Наташа, не отрывая глаз, смотрела на неё. Губы девушки дрожали, на глаза наворачивались слёзы. Старуха приблизилась к ней.
- Здравствуй, бабушка! – дрожащим голосом громко сказала Наташа.
- Добрый день, доченька! – скрипящим голосом ответила та. – Кто ты такая?
- Меня зовут Наташа. Я приехала с Михаилом – внуком Ольги Семёновны.
- Наташа… да… А я – Татьяна Семёновна.
По щекам Наташи покатились слёзы.
- Садитесь, бабушка, - двигаясь, предложила она.
- Подай мне руку, доченька.
Наташа взяла руку старухи – холодную и жилистую. Кряхтя, бабушка села на скамейку рядом с Наташей.
- Э-эх, старость не радость, Наташенька, старость не радость. Я смотрю на тебя – такая же когда-то была.
Наташа поняла, что Татьяне Рыбиной хочется поговорить. Она внимательно слушала.
- Сколько тебе лет, доченька?
- Шестнадцать.
- Совсем молодая ещё! А меня в твоём возрасте замуж выдали. Прожили десять лет, троих детей нажили. Потом муж мой Ванечка умер, я снова замуж вышла, за Митрия Рыбина. Родила Поленьку – оба от фашистов погибли!
По морщинистой щеке старухи покатились слёзы. Наташа смотрела в никуда.
- С третьим мужем не расписывались, а дольше всего прожили. Он три года как умер. Петр Иваныч… - продолжала бабушка.
- Та-тьяна Семёновна, у вас была сестра Наталья… - проговорила девушка.
- Наташенька? Да, была. Я плохо её помню – было мне четыре года, когда она погибла. Говаривали, и не погибла она вовсе, а пропала. Пошла к матери любимого убитого – да и не вернулась.
Наташа тяжело вздохнула. Вскоре позвали обедать. Было всего 5 человек – Апраксин, Наташа, Галина и Татьяна с Ольгой. Наташа часто смотрела на старую Татьяну, которая проливала суп на скатерть из-за того, что у неё дрожали руки. После обеда девушка закрылась в комнате и долго плакала. И никто этого не заметил. И никто об этом не знал. Кроме Апраксина.
Через некоторое время в комнату постучали. Наташа открыла. Пришла Татьяна Семёновна.
- Что же ты, доченька, не сказала мне, что жива была Наталья, в ты правнучка её? – досадливым тоном спросила она.
- Я… я так растерялась… - оправдывалась Наташа. Она поняла что Апраксин всё рассказал.
- Вот, держи, - говорила старуха, протягивая девушке сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги. – Это давно, я ещё девочкой была, передала мне Лизавета. Она жена брата возлюбленного бабушкиного… Э-эх, давно это было! Наказывала не читать и не давать никому, кроме деток Натальи, если будут такие… Если нет, чтоб в могилу с собой унесла. Я всё точно исполнила.
Татьяна Семёновна села на диван и как-то странно согнулась. Из её груди изошёл сдавленный хрип. Наташа взяла её за плечо и потрясла. Старуха не реагировала. Беспомощно опустившись на колени, Наташа положила голову ей на колени и долго так сидела. Потом вышла во двор, отыскала Апраксина и сказала: “Татьяна… умерла”.
Вызвали ритуальный автобус, тело отвезли в городской морг. Ольга Семёновна за несколько часов постарела ещё больше. Галина Игоревна в голос рыдала.
Недалеко от села, где была сейчас Наташа, находился большой пруд. Вокруг него – лес. Под одним из деревьев сидела сама Наташа Апраксина. Она медленно разворачивала желтый старый листок. Синими чернилами почерком Ефросиньи Матвеевны Петровой было написано следующее:

«Здравствуй, Наташа!
Пишу это, надеясь выручить тебя. Если ты читаешь это письмо, значит тебе удалось вырваться из этого адского стекла! Но это не навсегда. Ты должна освободиться от своего тяжкого бремени навсегда. Ты помнишь, я видела, что случилось с тобой в тот несчастливый день.
Зла я на тебя не держу – в том, что случилось с Алексеем, царство ему небесное, ты не виновата. И я хочу выручить тебя.
Целый месяц я пыталась выведать правду у этой старой ведьмы Зинаиды. Я узнала, что, если в годовщину твоего заключения в зеркало посмотрит девушка твоего возраста, то временно ты освободишься. Это самое время дано тебе, чтобы найти ключ, серебряный ключ с буквами Лорд МГ. На обратной стороне зеркала есть скважина. Вставь в неё ключ, поверни два раза против часовой стрелки – рама откроется. Достань зеркало, само стекло и дай разбить его своей избавительнице. Ты освободишься.
Как это действует, я не знаю, мне всё карга рассказала, но ей можно верить. Где искать ключ точно не знаю, но он  “ходит” по местам, где жили “его люди” – так говорила Зинаида.
Надеюсь, Наташенька, ты получишь это письмо в возрасте, когда можно пожить еще и поживешь на белом свете вволю… Если нет, то душа твоя, светлая и чистая, попадет на небеса.
По расчету моему, кроме тебя никто не может получить это письмо. С Лизаветой передам его через несколько лет сестренке твоей, Танюшке с наказом передать его тебе, если объявишься или как будто твоим детям, в лице которых, как я думаю, и появишься ты когда-нибудь. Также скажем ей, чтоб никто больше не смог его получить и прочитать.
Я ей верю, твоя Танечка – прелесть. Желаю тебе удачи, Наташенька.
Твоя Ефросинья Матвеевна.
5 ноября 1915»

Наташа еще раз перечитала письмо и стала смотреть в небо. «Поздно! – вырвалось у нее. – Поздно… Подумать только… Мне 105 лет… А Таня для меня жила, ради меня, сама не догадываясь, милая…»
На следующий день, проснувшись рано утром, Наташа пошла в старую усадьбу.

2004