Часть II. Глава 8 - Гости

Осенний холодный ветер срывал разноцветные – жёлтые, рыжие, красные – листья с деревьев и швырял их по небу из стороны в сторону. Вдоль дороги росли высокие вечнозелёные ели.
В Москву на машине ехали Апраксин и один из его братьев. Наташа отправилась домой ещё пару дней назад. Михаил Сергеевич хмуро вглядывался в серую даль. Он усиленно о чём-то думал.
На железнодорожном переезде шлагбаум закрылся прямо перед машиной Апраксиных. В сторону города проехала полупустая электричка. Михаил Сергеевич увидел, как из норы в земле с одной стороны дороги выбежала большая чёрная крыса и засеменила прямо под шлагбаумом вслед за “железной гусеницей”. Через некоторое время в обратном направлении проехал тепловоз. Вскоре крыса снова показалась на дороге. Она бежала за тепловозом.
“И чего ей дома с семьёй не сидится?” – подумал Апраксин. – Охота за поездами гоняться!” Он задремал. Проснулся, когда подъезжали к МКАДу. У метро брат высадил его.
Но Апраксин не поехал домой. Он вышел на метро на несколько остановок раньше и пошёл по улице к чьему-то дому. Михаил Сергеевич вошёл в подъезд, поднялся, остановился у двери вишнёвого цвета, позвонил.
Ему открыла женщина лет тридцати – тридцати пяти, выглядевшая значительно моложе. Она была одета по-домашнему – в розовые с синими цветами лосины и зелёную длинную футболку. На кухне был слышен шум воды. Из комнаты доносился звук от телевизора. К женщине подошла восьмилетняя девочка в нарядном бледно-жёлтом платьице.
- Здравствуй, дядя Миша! – звонким голосом воскликнула она, увидев Апраксина.
- Привет, Шурочка! Вот, держи конфеты.
Он насыпал в её сложенные вместе ладошки пригоршню “Мишек”. Девчушка убежала.
- Здравствуй, Маша! – сказал Апраксин женщине.
- Здравствуй. Миш, извини, ты не вовремя. Андрей пришёл за Сашей.
- Он в комнате?
- Да.
- Какие проблемы, я посижу на кухне!
- Ну проходи.
Апраксин прошёл через прихожую, зашёл на кухню, сел на край новенького диванчика. Он слышал, как в прихожую из комнаты кто-то вышел.
- Чай будешь? – спросила Мария у Михаила.
- Буду.
В кухню заглянул Андрей – бывший муж Маши. Он неодобрительно смерил взглядом Апраксина.
- Мы пошли, - сухо бросил он.
Мария вышла в прихожую. “Пока, мамочка!” – долетел до Михаила голос Саши. “Пока, доченька”, – ответила Маша. “До свидания!” – сказал Андрей. Входная дверь захлопнулась.
Мария зашла на кухню.
- Ты откуда? – спросила она.
- Только что с дачи. Бабушкина сестра умерла – хоронили.
- Мои соболезнования…
- Ты-то как?
- Я как? Ты сам знаешь.
- Ради бога, подожди ещё немного! Может, месяц, ну максимум-два, - умоляющим голосом произнёс Апраксин.
- Да что у тебя за дело такое? – со слезами спросила Маша.
- Правда, я не могу сказать. Но всё движется по плану. Если так и будет продолжаться, через два месяца мы подадим документы.
- Если так будет продолжаться, мы вообще не поженимся!
- Боже мой! Ну я же не виноват, что встретил её!
- А она может обойтись без такого пристального внимания с твоей стороны?
- Она может, я – нет. Поверь мне, скоро она уедет, или что-то в этом роде.
- Я скоро начну ненавидеть её. Но это недопустимо, я – её учительница!
- Хорошо. 17 сентября Наташа будет вынуждена уехать. 17 сентября – примерно через неделю. Будет вынуждена. Но в любом случае, она если и задержится,  то не надолго.
- Миша, оставь ты её! Миша, у меня будет ребёнок.
На некоторое время в воздухе воцарилось напряженное молчание. Апраксин посмотрел на женщину обреченным, умоляющим взглядом. Наконец он взбодрился и сказал:
- Всё будет хорошо, Маша! Я очень рад! Я постараюсь двигать своё дело быстрее.
Зазвонил телефон. Мария ответила.
- Алло, здравствуйте, Мария Викторовна! Дядя Миша у вас?
“Тебя”, - сказала она,  обращаясь к Апраксину. Через несколько минут он положил трубку и неловко пробормотал: “Мне пора. Идти. Домой.” Потом также неловко собрался, попрощался и ушёл.
На трамвайной остановке стоял трамвай, двери ещё были открыты. Михаил Сергеевич побежал к нему. Он был уже в пяти метрах от трамвая,  когда двери со скрипом закрылись и, посигналив, он двинулся с места.
“Вот, за трамваем не угнался, - подумал Апраксин, а я похож на крысу, но ещё больше – на свинью”.

У Наташи были гости – Рита, Стас и один из “братьев” Рома. Своему дяде она звонила, чтобы познакомить его с Ритой, которую он, казалось, избегал.
Несмотря на произошедшее несколько дней назад несчастье, желание пригласить к себе друзей пересилило Наташу.
Стас и Рома, семнадцатилетний блондин с зеленоватыми глазами, были очень удивлены, увидев Риту. Много фотографировались, девушки путали их так,  что долго нельзя было разобраться, кто есть кто.
Сама Рита старалась держаться,  как ни в чём не бывало. То, что узнала она недавно, казалось, полностью выветрилось из памяти. Но это было не так.
Пришёл Апраксин. Воспользовавшись тем, что внимание от неё было немного отвлечено, Рита ушла из кухни, где сидела молодёжь и осторожно, чтобы её никто не заметил (Апраксин и Наташа зашли в его комнату), прошла к самой Наташе.
“Шкаф!” – почему-то мелькнуло у неё в голове. Рита открыла дверцу и совершенно инстинктивно раздвинула одежду. У стенки стояла картина девушки с пионом. Рита откинула её на пол – что-то, завёрнутое в покрывало, было в самой глубине шкафа.
Не раздумывая, оглянувшись на дверь, Рита приоткрыла край покрывала и увидела… знакомое зеркало. На нём был нарисован жирный крест уже помадой бежевого цвета. В коридоре послышались шаги. Рита быстро закрыла зеркало, поставила картину обратно.
В комнату вошла Наташа и увидела Риту, стоявшую в растерянности перед открытым шкафом. На лице её застыло вопросительное выражение.
- Извини, - стала говорить Рита.  – Я просто думала… Ну снова переодеться в тебя! И увидела картину. Мне о ней даже друзья говорили.
- Ты нашла что одеть?
- Можно это?
Рита показала на юбку, в которой Наташа в первый раз появилась в Москве.
- А почему ты держишь портрет в шкафу? – с неподдельным любопытством спросила она.
Теперь настала очередь Наташи оправдываться.
- Так, хотела повесить, но не успела. Убрала, чтоб не пылился.
- Можно посмотреть?
- Иди пока на кухню, я принесу. Или просто достану…
Рита вышла.
“Она знает? А может, совпадение? Но она – не страшно, а другие…” – думала Наташа.
На кухне сидели трое – Апраксин пришёл из своей комнаты.
- Здравствуй, Рита, - сказал он.
- Да это не Рита, это Наташка! – воскликнул Рома.
- Я – Рита!
- Да врёт она всё, - сказал Стас.
Вскоре зашла Наташа.
- Знакомься,  дядя, это Рита, - сказала она.
- Да, я вспомнил её, - промямлил Апраксин, вставая со стула. – Наташа, подойди-ка сюда.
Они вышли в коридор.
- Слушай-ка, - начал Апраксин, - Мне сейчас надо уехать. Ночевать дома не буду – квартиру оставляю на тебя. И чтобы было всё в порядке.
- Хорошо, дядя.
Потом он позвал Рому “на пару слов” и долго говорил с ним о чём-то на улице, после чего сам купил шикарный букет цветов и торт, а Рома, извинившись перед друзьями, уехал домой.
- Хотите я вас нарисую? – спросил Стас у подруг.
- Давай! – Рите хотелось, чтобы нарисовали её портрет.
- Посмотритесь только в зеркало, как это будет выглядеть…
В комнате Апраксина в горизонтальном положении висело большое прямоугольное зеркало. Неохотно обе девушки подошли к нему. Стас стоял рядом.
Вот они стоят, настолько похожие друг на друга, и рассматривают своё отражение. Вдруг Рита видит, как в зеркале между ними появляется ещё один человек, мужчина.
Он очень красив, но мрачноват. Серые холодные глаза опущены вниз, ноздри тонкого носа то поднимаются, то опускаются, уголки бледно-розовых губ опущены. На плечи его спускаются пряди длинных белых густых волос, тщательно вымытых и расчёсанных. Одет он в иссиня-черный длинный пиджак, краёв которого не видно. Бледные руки сложены в замок, на бледных тонких запястьях серебряные грубые браслеты.
Рита зачарованно смотрит то на себя,  то на человека,  то на Наташу,  отражение которой снова поменялось. Длинные тёмные вьющиеся волосы, зелёные глаза, ярко-розовые, но не накрашенные, губы.
- Идём! – раздался голос Стаса где-то за спиной.
В последний момент Рита замечает на пиджаке человека в зеркале металлическую пряжку, на которой готическими буквами выгравирована надпись “Lord Christian”.
К своему удивлению,  Рита отнеслась ко всему спокойно, как будто ожидала увидеть что-то подобное. Наташа, в свою очередь, наоборот встревожилась. Вместо красавца-мужчины она увидела дряхлую сгорбленную старуху. Волосы её клочьями торчат из непокрытой головы, лицо, невыразимо страшное, всё в морщинах, одного глаза нету, и вместо него черная гноящаяся дырка.  Нос старухи острый и осунувшийся: нижняя челюсть беспомощно отвисла, обнажая несколько чёрных кривых зубов. На ней клочьями висит старая грязная кофта, прикрытая подпаленной с одной стороны и изъеденная молью жилеткой на меху. На бёдрах еле держится старая, изорванная чёрная юбка. Коричневыми костлявыми руками с негнущимися пальцами с чёрными ногтями, она придерживает вываленный в навозе фартук.  Ноги старухи босы и изранены,  по ним медленно струится исчерна-бордовая кровь. К левой ноге привязана массивная железная, местами ржавая цепь с огромной гирей на конце.
На самом деле девушки стояли у зеркала не более двух минут,  хотя им обеим это показалось вечностью.
- Ну что, я нарисую вас? – спросил Стас.
- Ой нет,  вскрикнула Рита. - Я вспомнила – мне пора домой!
- Ну вот! – вздохнул Стас.
“Она видела!” – подумала Наташа, но решила не задерживать одноклассницу.
Рита пошла домой. Стас заметил,  что настроение Апраксиной резко изменилось.
- Да в чём дело? – спрашивал он. – Ты как отошла от зеркала – сама не своя стала! Не привидение же ты там увидела!
- Нет,  всё нормально. Просто думаю, Рита не хочет дружить со мной.
- Не расстраивайся.  У тебя же есть я! Кстати, где твой дядя?
- Ушёл. К… любимой женщине.
- С ночёвкой и горячим завтраком?
- Видимо, да. Оставайся у меня.
И Стас остался. На всю ночь.

2004