Место под Солнцем. Глава 8. Первая ссора

Клементина видела, что ее жених скучает. Он явно чувствовал себя неловко, в нетерпении считал дни, когда они обвенчаются и смогут, наконец, отправиться в путь. Это было так очевидно и так неприятно!
Но Клементина старалась не отчаиваться. В конце концов, так ли странно, что человек, привыкший к бурной, веселой жизни при дворе, скучает в их тихом доме? Она старалась развлечь его, как умела. Звала с собой на прогулки, водила по оранжерее.
Она очень старалась.

Граф де Лоранс же, наблюдая за своей невестой, не переставал удивляться. Ему казалось, он готовится взять в жены неведомое, дивное существо – забавное и совершенно непонятное. Он не знал, чего от нее можно ожидать. И подозревал, что это незнание до определенной поры спасает его.

Когда Северак примчался к нему два дня назад с видом загадочным и поманил за собой, он пошел следом, предполагая, что сейчас увидит нечто неожиданное. Но он и представить себе не мог, что обнаружит свою невесту в конюшне, с интересом наблюдающей за тем, как протекают роды у кобылы.   

Северак и Лоранс прошли по проходу между стойлами, до самого конца. Они шли тихо, мимо дремлющих лошадей – туда, откуда доносилась какая-то беспокойная возня. Дойдя до последней пары денников, остановились. Справа от входа, в довольно просторном и светлом загоне на боку лежала лошадь. Между задних ног ее уже виднелись, обтянутые перламутрового цвета оболочкой, ножки жеребенка. Кобыла беспокоилась, всхрапывала, то и дело вскидывала голову, оглядывала свой бок, снова роняла голову на покрытый соломой пол. Клементина уговаривала ее, улещивала, обещала, если та будет терпелива и послушна, принести ей гостинец из кухни, лепетала что-то нежное и до крайности несуразное.
Вообще говоря, то обстоятельство, что внутри этого старого, крытого соломой, будто бы придавленного к земле, сооружения, выглядевшего снаружи весьма жалко, все так превосходно устроено, - удивило Оливье де Лоранса ничуть не меньше, чем присутствие Клементины в конюшне в такое неподходящее время. Потому он не дал возможности Севераку сразу обнаружить их, - прижал палец к губам. Какое-то время стоял - оглядывал помещение. Потом долго в раздражавшем его смущении смотрел на невесту.

Клементина не видела вошедших. Сначала сидела на корточках у головы лошади, прижав подбородком к коленям стопку чистых салфеток. Потом, когда кобыла начала подниматься, вскочила, прислонилась спиной к добела отмытой деревянной перегородке, которая одна теперь отделяла ее от жениха и его друга.
Замерла, следила за роженицей.
- Давай! Давай, милая! Постарайся еще немного! – приговаривала.
Заметив, что пузырь, обтягивающий рождающегося малыша, никак не разорвется, вдруг вскричала:
- Нико! Помоги ему скорее! Он же задохнется!
 Конюх, чьего присутствия мужчины вначале не заметили, появился откуда-то из дальнего, закрытого от взглядов Северака и Лоранса, угла. Встал рядом. Не обратил, казалось, на их появление ни малейшего внимания. Скользнул только взглядом по господам и снова посмотрел на Клементину.
Забрал из рук девушки сложенные в стопку салфетки, пробурчал добродушно:
- Шли бы вы отсюда, госпожа. Все идет так, как и должно идти. Не позднее чем через полчаса крошка родится. Тогда и посмотрите на него.
- Ты говорил, что она будет жеребиться ночью.
- Обычно так и происходит, - лениво отозвался конюх. – Но ваша красотка, госпожа, не могла вас не порадовать. Ради вас, уж будьте уверены, она решила разродиться днем. Вы ведь так этого ждали!    
Клементина кивнула, засмеялась негромко.
- Обещай мне, что позовешь меня, как только он родится. Я хочу видеть, как малыш будет вставать на ножки!
- Обещаю, госпожа! Обещаю! – конюх улыбнулся снисходительно. – А теперь бегите отсюда.

Порывисто развернувшись, Клементина наткнулась взглядом на мужчин. Кокетливо повела плечиком, закраснелась. Снова засмеялась.
- Я не ожидала вас сейчас здесь увидеть.
- Для нас встреча с вами тут, сударыня, тоже сюрприз, - с неодобрением проговорил Оливье де Лоранс. – Вам не кажется, что это вот – он повел рукой в сторону кобылы, - зрелище не вполне подходящее для девицы?
Брови Клементины взлетели. Она молчала, открывая низкую дверь загона, молчала, медленно проходя мимо них. Наконец, остановилась, обернулась. Посмотрела в глаза Оливье де Лорансу.
- Боюсь разочаровать вас, господин де Лоранс. Но я выросла в деревне. И многое из того, от чего ваши драгоценные девицы в Париже падают в обморок, у меня не вызывает ни малейшего смущения. Это вот – передразнила она жениха, в точности повторяя его жест, – в том числе.       

*

Они вышли из конюшни несколько удрученными. Клементина, которая чувствовала свою вину за эту всеобщую растерянность, размышляла недолго. Едва они сделали несколько шагов по залитому солнцем двору, она развернулась к ним лицом, выставила ладошку, едва коснулась камзола своего жениха.
- Послушайте! Знаете что? Хотите вишен?
- Прошу прощения? – Оливье де Лоранс ошалело уставился на Клементину.
Она тряхнула головой.
- Сейчас.
Бросилась через двор к помещению кухни, слетела по неровным ступеням, едва не столкнувшись с поднимающейся ей навстречу кухаркой, исчезла за тяжелыми дверями, ведущими в кухню.
Вернулась довольно быстро – с миской в руках, наполненной крупными черными ягодами.
- У нас в саду есть несколько деревьев с ранней вишней.  Я еще утром  увидела на кухне полный таз ягод. Так что добыть их не составило никакого труда. Давайте посидим вон там, - она махнула в сторону большого раскидистого дерева, под которым были разложены две овечьи шкуры, - поедим вишен. Подождем, пока родится жеребенок. Я так долго ждала! Очень хочу на него посмотреть!
- Вы предлагаете мне сидеть на этих грязных шкурах? – Оливье де Лоранс, кажется, в самом деле, не мог взять в толк, о чем она говорит.
Она замерла, пытаясь изобрести ответ, который не отдалил бы их еще больше.
- Что вас так шокирует, мой друг? – засмеялся Северак. – Я, например, уже воспользовался вчера такой приятной возможностью. И, должен признаться, полчаса, проведенные в тени это чудного дерева, были очень даже…
- Вот и прекрасно! Продолжайте получать удовольствие! – вскипел де Лоранс. Повернулся и пошел прочь.
Клементина сунула миску с вишней Севераку, бросилась за женихом.
- Подождите! Что вам не нравится?
Он остановился. Взял ее двумя пальцами за подбородок, заглянул в глаза:
- Вы, действительно, такая простушка, какой представляетесь? - спросил недоуменно.
Не дождавшись ответа, обошел Клементину и направился в сторону дома.

*

- Бросьте огорчаться, малышка, - Северак запустил руку в миску с вишней.
Он, в самом деле, с удовольствием расположился на одной из шкур, прислонился спиной к стволу дерева. Потянул Клементину за юбку.
- Садитесь. Если ваш глупец-жених предпочитает проводить все свободное время в доме, это его право. Мы же замечательно отдохнем на свежем воздухе.
Клементина села рядом. Долго хлопала ресницами, пытаясь сморгнуть пелену с глаз. Потом спросила:
- Я, правда, кажусь глупой?
Северак наклонился вперед, чтобы видеть ее лицо.
- Вы выглядите замечательной, доброй и очень красивой девочкой. А дураком, говоря откровенно, выглядит этот ваш напыщенный господин де Лоранс, хотя я и не должен был бы так говорить.
Он улыбнулся:
– Скажите, Клементина… А вам в детстве родители что-нибудь вообще запрещали?
Она задумалась. Потом посмотрела на него лукаво.
- Да. Было кое-что.
- Что же, например?
- Плеваться вишневыми косточками.

Северак молчал мгновение-другое. Потом разразился хохотом.
- Плеваться косточками? И хорошо вам это удавалось?
- Весьма, - Клементина тоже засмеялась.
Положила в рот вишню, разжевала, проглотила кисло-сладкую мякоть. Потом вытянула губы и отправила гладкую косточку прямо в прогуливающуюся на расстоянии полудюжины шагов курицу.
Та удивленно вскинулась, дернулась, заквохтала. Успокоившись, снова продолжила ковыряться в земле.
- Есть! – засмеялась Клементина. – Впрочем, курица – ерунда. Мне случалось попадать и в более подвижные мишени.
Северак улыбнулся.
- Я в детстве предпочитал рогатки.


*

- Что на вас нашло, в самом деле?

Когда, насмотревшись вдоволь на только что родившегося жеребенка, они распрощались с Клементиной на пороге конюшни, Северак тут же направился в комнату к Оливье де Лорансу. Он понимал, что не должен вмешиваться. И все-таки не мог промолчать.
- С какой стати вы набросились на вашу невесту с этими дурацкими претензиями?
- Какую из претензий вы имеете теперь в виду? – холодно осведомился Лоранс.
Он был взбешен. И лучше бы Северак сейчас не вставал на его пути.
- Ну, если говорить откровенно, то все. Но последняя – пахнет особенно дурно. Разве вы не понимаете, что ваше поведение оскорбительно?
Лоранс расхохотался.
- Дурно пахнет? Замечаю ли я? Да я с ума схожу от дурного запаха! От запаха чеснока, который эти люди употребляют при каждом приеме пищи, лука, от отвратительного сидра! А этот навоз, которым пропахло все кругом! Как вообще можно дышать этим воздухом? Моя невеста водит меня по оранжерее и радостно щебечет о «цветочках, которые ждут ее прихода», - скривился он, подражая интонациям Клементины, - а я борюсь с одним желанием – вынуть из кармана платок и закрыть им нос, чтобы не чувствовать этого пропитавшего все вокруг запаха! Я жду-не дождусь, когда же все, наконец, случится, и мы сможем покинуть это… с позволения сказать, родовое гнездо. Я стараюсь убедить себя, что пути назад нет, и я должен выполнить волю короля и жениться на этой молоденькой дурочке, а в это время ее отец вызывает меня к себе в кабинет и пытается добиться от меня обещаний, что я буду любить и беречь его «великолепный цветок». «Мое дитя,  - говорит он, - заслуживает самого лучшего». И смотрит так, будто далеко не уверен, что меня можно считать тем самым «лучшим»! Еще немного – и я брошусь бежать отсюда, позабыв о данном мною слове чести, а тут являетесь вы со своими наставлениями. Не приставайте ко мне сейчас с этими глупостями, сударь! Это может плохо кончиться.
- Ну, перестаньте, - примирительно протянул Северак. – В конце концов, хозяева замка также могут быть вами недовольны. Им тоже, должно быть, не слишком приятно видеть, как вы воротите нос от всего того, что составляет их жизнь. Вы же воспитанный человек, Оливье де Лоранс! Просто вы необычайно раздражены в последнее время. Чем, позвольте вас спросить?
Лоранс взглянул на Северака с недоверием. Уселся в кресло, закинул ногу на ногу.
- Да у меня с того самого времени, как я стал мужчиной, не было такого перерыва в общении с женщинами. Две недели с лишним!
Северак смотрел на него, раскрыв рот. Потом расхохотался так громко, что Лоранс поморщился, демонстративно прикрыл ладонями уши. Когда в комнате, наконец, наступила тишина, отнял руки.
- Что, хотел бы я знать, вы находите в этом смешного? – рассердился.
Северак вернул лицу серьезное выражение, однако в уголках его губ все еще пряталась улыбка. 
- Нет-нет, ничего. Но я рад, если вся проблема в этом. Венчание ведь назначено на послезавтра? Так что нам всем осталось терпеть ваше дурное настроение всего один день.
Оливье де Лоранс пожал плечами:
- Зато вы, я смотрю, не испытываете никаких неудобств. Или вы нашли тут красотку, которая спасает вас от накопленного… раздражения?
Северак хмыкнул. Покачал головой:
- Разве я позволил бы себе соблазнять прислугу в доме вашей невесты?
- Вот именно, - скорбно кивнул Лоранс. – Кстати о настроении… Что это вызывало такое веселье у вас, пока вы рассиживались в компании с будущей графиней де Лоранс под этим дурацким деревом? Чем вы там занимались?
Северак улыбнулся.
- Плевались вишневыми косточками.