Рассказы

П О Р Т Р Е Т
В то время я работал в технологическом отделе строительного треста. На обед большинство работников треста ходили в ближайшую столовую, ходил туда и я. Как-то так получилось, что за одним столом оказался я со старшим диспетчером нашего управления, с Николаем Ивановичем. Мы разговорились и после обеда в трест шли вместе.

Николай Иванович был высокого роста и с пышной шевелюрой на голове несмотря на преклонный возраст. Говорил он спокойно, уверенно, логично и слушать его было довольно приятно.

Совершенно случайно разговор зашел о репрессиях тридцатых годов.
– Жестокое было время. Жизнь человеческая ничего не стоила. – Сказал Николай Иванович, – Никто не знал что с ним произойдет этой ночью, никому не было известно будет ли он утром дома или в тюремной камере. Человека забирали в НКВД по клеветническим измышлениям недоброжелателей, по абсурдным анонимкам (например, «патриот» доводил до сведения, что его сосед «японский шпион», а этот сосед на карте Японию не найдет!) или в результате «плановой чистки общества» от врагов народа! Аресты производили обычно ночью. Приезжала автомашина крытая «летучка», в народе ее прозвали «черный ворон», человека забирали и он, как правило, исчезал навсегда. Ты был в то время пацаном и, если что-то и знаешь об этих событиях, то, наверняка, поверхностно, а я пережил много тревожных ночей, но слава Богу обошлось!

Когда заходит речь о тех временах, всегда вспоминаю один оригинальный случай.
Я родился и жил в небольшом городе на Волге и был в нашем городе драмтеатр. В этом театре работал художник, в обязанности которого входило оформление сцены, конечно же в зависимости от содержания спектакля. Ставили в этом театре одно время пьесу, в которой за спиной важного царского чиновника висело изображение царя во весь рост. Со временем зрители потеряли интерес к этой пьесе, во время ее демонстрации зал был почти пустой, и художественный совет исключил ее из репертуара театра. Большая часть декорации была использована в других пьесах, а портрет царя художник на всякий случай сохранил и поставил его в кладовой, где у него хранился всякий хлам. Художник решил, а вдруг опять начнут ставить этот или аналогичный по содержанию спектакль, а портрет этого олуха уже готов! Со временем он забыл про эту картину, но кто-то не забыл, а возможно и подглядел ее в том чулане и написал в НКВД анонимку: так, мол, и так, пьесу не ставят,а он портрет хранит – видимо дорог ему царь!

Когда в НКВД анонимке уже дали ход, один из чекистов, друг художника, прочитал ее случайно и скорей к художнику. Спрашивает:
– Это правда? Спектакль не ставят, а ты все царя хранишь? Может пригодится и не надо будет еще раз его рисовать? За эту лень ты возможно жизнью поплатишься! Об этом подумал? Короче говоря, я у тебя не был, ничего тебе не говорил! Запомнил? А теперь думай!

Друг ушел, а состояние художника не надо описывать,но его можно себе представить!
Проходит сколько-то времени, в кабинет директора театра заходят работники НКВД, спрашивают работает ли в театре художник по фамилии такой-то. Директор сказал что работает.

– Вызовите его сюда. Кстати, вы можете нас с ним на какое-то время оставить в этом кабинете?
Через некоторое время пришел художник и пошел допрос: где вы родились, есть ли родственники за границей, кто ваши родители и прочее и тому подобное. И так минут двадцать! В конце больше уделили внимания его работе и в частности оформлению того злополучного спек-такля снятого с показа.
– А портрет царя сохранился?
– Да.
– Покажите его.
Повел художник гостей в кладовку. Пришли, открыли дверь. Действительно есть портрет, но висит царь на стене вниз головой. Наверху, в районе ног, полотно небрежно проткнуто огромным металлическим крюком, на котором картина собственно и висит. Часть царской головы, возле пола, завалена всяким хламом.
– Уничтожьте эту картину! – сказал старший из чекистов и они уехали.
Вряд ли кому удавалось выкрутиться из подобной ситуации!
Когда художник узнал об анонимке, то понял, что ему пришел конец! Выхода нет, нет и пути к спасению! Уничтожать картину уже поздно, скажут почему так долго хранил. Оставить ее на прежнем месте и рассказать в свое оправдание все как есть! Не поверят!

Много он перебрал вариантов и только к утру понял, что есть только один вариант и он им воспользовался. Надо было выразить пренебрежение к царю и к портрету – это у него получилось!
Николай Иванович помолчал и сказал:
– Видно судьба его такая. А еще, ведь недаром говорят: безвыходных положений не бывает! Если тебе трудно, то думай!

---------

 
С И Б И Р С К И Й  Т У З Е М Е Ц

Родителей у Льва Борисовича не было – они погибли в автокатастрофе, когда ему было всего лишь три года. Воспитывала eго тетка, сестра матери, вдова. Жила она в постоянной нужде. Наследство от родителей ему не досталось, потому, что они были студентами, жили в общежитии и располагали скромными материальными благами.

Когда он подрос и окончил десять классов, тетка, полушутя-полусерьезно ему сказала:
– Ну что ж, Лева, родители тебе в наследство оставили еврейскую фамилию и смекалку, остальное добывай сам!

   Он окончил кооперативный институт и после его окончания устроился на работу экономистом в солидную торговую базу. Все складывалось как будто бы неплохо, но международная обстановка накалялась, Гитлер распоясывался, захватывал чужие территории и безжалостно уничтожал евреев. Лева почувствовал, что он может напасть и на Россию и тогда Льву Борисовичу будет конец!

Хорошенько подумав Лев Борисович решил заблаговременно замаскироваться под немца, тем более, что в таком случае ему не надо менять даже фамилию. Занимаемая должность оказалась  в данном случае как нельзя кстати и поменять национальность в паспорте оказалось совсем несложно. И вот он немец!

Фашисты действительно пошли войной на Россию, а советских немцев выселили в Сибирь и Льва Борисовича тоже. Немцев на фронт не брали и eго это вполне устраивало.

  Закончилась война и он был бы непрочь вернуться в западную часть СССР, но не тут-то было! Немцам, как известно, еще много лет не разрешали туда выезжать. Он решил: выход только один – надо переделать в паспорте национальность в обратную сторону, надо опять стать евреем!
Но как это сделать? Он теперь не экономист крупной торговой базы, а всего лишь мелкий клерк незаметного домоуправления.
И все же надо крутиться! Под лежачий камень вода не бежит! Он раскопал в своих домашних архивах некоторые, хотя и не совсем убедительные, но документы, и стал осаждать паспортный стол местной милиции. Лев Борисович в первую очередь познакомился с начальником отдела, с майором, показал ему имеющиеся справки, но тот отказал ему:

 – Без вас хватает мороки, да и бланки паспортов у нас в дефиците. А справки ваши не могут служить основанием для замены паспорта.
Тогда Лев Борисович решил зайти к начальнику с тыла: он познакомился со всеми работницами паспортного стола, он лез им в душу как только мог, покупал цветы, шоколад и постоянно не уставал твердить:
– Я иудей, я еврей! Вы посмотрите: разве я похож на немца? Поговорите с майором, убедите его заменить мне паспорт!
Женщины принимали подарки, мило улыбались, сочувственно выслушивали его, но ничего не делали.

Не оставил без внимания и майора – навещал его раз в неделю, все с той же просьбой.
В конце-концов он так всем в отделе надоел, что однажды, во время какого-то юбилея они уговорили начальника все же выдать этому назойливому Льву Борисовичу новый паспорт.
 
– Он мне самому уже надоел до чертиков! Как придет, присылайте ко мне этого зануду!
Через некоторое время забрали у него имеющиеся справки и выписали новый паспорт, а счастливый Лев Борисович при этом присутствовал и постоянно как заведенный твердил:
– Я иудей, я еврей, а не немец!
 
  Наконец, он получил паспорт и помчался домой, а по дороге решил еще раз убедиться, что его страдания закончились. Он раскрыл паспорт, заглянул в графу национальность и обмер: там было написано «индей»! Он примчался к майору и спешно рассказал о роковой ошибке. Майор взял паспорт, долго в него глядел, потом взял ручку, что-то написал, промакнул написанное, закрыл паспорт, вручил его Льву Борисовичу и сказал:
 – На тебе, Лева, новый паспорт и уходи, но если ты еще хоть раз вернешься, то уйдешь отсюда со своим старым, «немецким» документом! Понял? Ты свободен!
Лев Борисович вышел в коридор, открыл паспорт и прочитал подправленную запись: «индейский еврей»!

  Лев Борисович был ошарашен! Мелькнула мысль, что такого народа на Земле нет и он будет единственным представителем, только-что зародившегося племени!

  Вперед он сильно расстроился, а потом, немного подумав, пришел к выводу:
– А почему бы и нет? Зато не немец!
  Сунул новенький паспорт в карман и пошел прочь весело насвистывая!


----------

 
Н Е П О С Р Е Д С Т В Е Н Н О С Т Ь

Управляющий трестом был явно не в духе. И было отчего!
Он чувствовал, нет – он знал – план горит!
Нет плана, значит не будет жизни! Вызовы «на ковер» в главк, требование изыскать резервы, иными словами сделать приписки, а, следовательно, небезопасная игра в прятки со Стройбанком, разносы на всех партийных уровнях и т.д. и т.п. Но время еще было в запасе: надо расшевелить руководство подразделений и аппарат треста!

  В такт своим мыслям он широкими шагами проследовал в свой кабинет. Был семнадцатый час и он, связавшись с главным диспетчером, поручил ему изыскивать руководителей подразделений. Прошло минут двадцать, но не последовало ни одного звонка.

  Управляющий отложил почтовую корреспонденцию и связался с диспетчером:
– В чем дело? Почему нет звонков?
– Анатолий Иванович! Уж не знаю как это объяснить, но обзвонил все одиннадцать подразделений и ни одного руководителя на месте нет!
– А чего тут удивляться? Это так мы хотим иметь план! Еще рабочий день не кончился, а всех с рабочих мест как ветром сдуло! Я надеюсь аппарат треста еще не исчез? Пригласи всех в мой кабинет и сам заходи.

  Вскоре весь огромный кабинет управляющего был заполнен инженерно-техническими работниками управления.

  Анатолий Иванович обрисовал обстановку, какая сложилась с выполнением плана. Подразделения как никогда обеспечены материалами, техникой, рабочей силой, а если судить по ежедневным сводкам, то месячный план будет провален. Чем это можно объяснить? Только недобросовестным отношением к своим обязанностям руководителей подразделений и плохим контролем со стороны управления треста.

 – Сейчас на моих часах шестнадцать сорок пять, иными словами, рабочее время. Давайте хотя бы бегло переговорим с первыми руководителями наших подразделений.
 
  Начинайте –дал он команду главному диспетчеру, сидящему за пультом-коммутатором, – и включите громкоговорящую связь, чтобы все присутствующие слышали содержание наших разговоров.

  В нескольких СМУ трубку так и не подняли. В одном ПМК трубку взяла уборщица и сказала, что в конторе кроме нее никого нет. Потом опять ряд звонков без ответов.

  Положение было явно нешуточное, но управляющий, разглядывая присутствующих, в душе ликовал. Они неравнодушны к происходящему и, наверняка, сделают для себя соответствующие выводы.

Будучи заранее проинформирован главным диспетчером, он не надеялся разыскать хотя бы одного руководителя на своем месте, но все же решил деловое шоу довести до конца.
Вызвали завод железо-бетонных конструкций, где директором был молодой, двухметрового роста гигант, Морозов Геннадий Иванович. Телефон взял дежурный мастер и сказал, что Морозов уехал, а куда не сказал,
 – Никто не знает где руководитель, – возмутился управляющий, – только я знаю! Звоните ему домой!
  Диспетчер набрал номер. Не сразу, но телефон кто-то взял и вдруг все услышали голос мальчика:
– Кто это?
Все знали, что у Геннадия трехлетний сын, Павлик. Он специально так назвал сына, чтобы получить сходство с именем и фамилией героического Павлика Морозова.
 
 Управляющий это знал и спросил:
  – Павлик, это ты?
  – Да.
  – А где папа? – коварно спросил Анатолий Иванович и в ответ услышал:
  – Он какает.
 
 Все застыли. В кабинете воцарилась абсолютная тишина
  Управляющий медленно положил трубку и после небольшой паузы произнес:
  – Все свободны.
  На другой день это событие было известно на всех строительных площадках!
Долго еще при встречах Геннадию пришлось выслушивать разного рода колкости и розыгрыши, но он выбрал для своего спасения пожалуй единственно правильный курс – шутил вместе с насмешниками и лишь кое-когда говорил:
  – Что вы хотите, ребенок, а ведь я в это время над раковиной руки мыл.
        Но кому это надо было!?


----------

 
П Р О П А Ж А

В жизни каждого человека может наступить черная полоса – период невезения и неудач. О настроении в такой период говорить не приходится. Нечто подобное в тот предновогодний день творилось и со мной.
  – Все! – категорически заявил мне друг Виктор. – Вечером ты будешь рядом со мной и я не позволю тебе хандрить!

Виктор аккордеонист и ему предстояло вечером создать праздничную атмосферу в небольшом заводском клубе. Перспектива для меня не ахти какая, но это было лучше, чем оставаться наедине со своей хандрой и я согласился. Виктор был изобретательным на выдумки человеком и я не раз оказывался жертвой его розыгрышей. Ему это доставляло колоссальное удовольствие, а я, зная его добрые намерения, все ему прощал. Виктор был жизнерадостным, неунывающим в любой обстановке. Рядом с ним всегда было легко и весело.
Как и предусматривалось регламентом новогоднего вечера, клуб был открыт в двадцать часов, но публика начала сходиться лишь за час до наступления Нового года, то есть в клубе мы были одни. Время надо было убить и Виктор, чтобы заполнить паузу что-то с энтузиазмом мне рассказывал, причем все свои повествования он старался начинить юмором, чтобы разогнать мое плохое настроение.
  Потом он предложил:
  – Давай играть в «чет-нечет»!
  Игра простая, известная всем с детства. Она не требует больших умственных усилий и значительных атрибутов, а потому мы взяли пару стульев, уселись друг против друга и приступили к игре, для которой требовались разменные монеты, а они были как у меня, так и у Виктора. Мы по очереди, тайно от партнера, прятали в кулак монеты, а соперник должен был отгадать четная сумма в кулаке или нечетная. Спрятанная сумма копеек и была выигрышем или проигрышем. Игра простая, но она, обычно, сопровождается психологическими воздействиями на противника, маленькими хитростями и азартными спорами, чем и достигается ее привлекательность.

 Я через минут сорок заявил, что пора закругляться, мол, надоела мне эта возня с копейками и Виктор в последний раз открыл кулак, двадцатикопеечная монета неизвестно по какой причине встала на ребро, покатилась по ладони вниз, куда-то упала и... исчезла! Да, да! Исчезла!

  Перед тем как описывать дальнейшие события, скажу несколько слов о самом клубе. Зал его невелик, в центре стоит наряженная елка, у стен – скамейки. Сценой служила слегка возвышенная над полом зала дощатая площадка. С трех сторон она примыкала к стенам, а четвертая сторона выходила в зал. Вместо рампы по краю площадки набит невысокий деревянный бортик. Полы в зале и на сцене выполнены добротно: сухие шпунтованные доски тщательно подогнаны, зашпаклеваны и покрашены масляной краской. На сцене стояли два наших стула, и, кроме того, в одном углу были сложены горкой десятка два таких же стульев, а в другом стояло пианино.

  Итак: монета исчезла в полном смысле этого слова! Не было звука удара монеты об пол, не было звона, не было самой монеты! Мы огляделись сидя. Монеты не видно. Приподняли ноги. Под ногами ее не было. Встали, подняли стулья на которых сидели и с ними в руках отошли в сторону. Результат тот же! За пределы сцены монета укатиться не могла – помешала бы рампа.
  – Так где же она? – вслух соображал Виктор.
  – Да черт с ней, с этой монетой! Невелика потеря! – пытался я отвлечь Виктора от поисков, но надо было его знать!

  – Речь идет не о ее ценности, а где она? – сказал Виктор и продолжил поиски, а я уселся верхом на стул и наблюдал за его действиями. Он медленно и очень внимательно обследовал весь пол сцены. Монеты не было. Удивляясь, он молча пожал плечами, сел на свой стул, задумался, а потом видимо решил действительно прекратить поиски и заговорил о чем-то отвлеченном, но уже через некоторое время его глаза стали шарить по полу. И вдруг какая-то догадка осенила его! Он нагнулся и ощупал отвороты своих брюк, но опять разочарование! Тогда он сбросил полуботинки и пытался что-то вытрясти из них, но там ничего не было! Ощупал носки. Ничего! Виктор обулся, походил медленно по сцене, глядя под ноги, и подошел ко мне:

  – А может она в твоей одежде? – спросил он.
  – Отвяжись! Вот тебе двадцать копеек и успокойся! – ответил я ему, но не успел опомниться как он уже приступил к обыску. Теперь были ощупаны штанины моих брюк, были обследованы мои ботинки, но монеты опять не было!

  – Непонятно, – бормочет он, – куда же она делась?

  Он уселся на стул с отрешенным видом и по выражению его лица можно было догадаться, что этот человек потерял в жизни все!

  Я не принимал участия в поисках монеты и она меня не волновала, а вот Виктора не мешало бы вывести из транса!
  Через некоторое время он подошел к штабелю стульев и стал с интересом под него подглядывать. Потом на коленях, при помощи какой-то палки, пытался оттуда извлечь что-то невидимое. Не удовлетворившись результатом, он решительно поднялся и стая перетаскивать стулья на новое место. Во время этого занятия он очень аккуратно ступал по полу, высоко задирая ноги, словно опасаясь, чтобы ничего не прилипло к подошве обуви, а так как это действо совершалось молча, то у меня сложилось мнение будто я попал на спектакль театра пантомимы!

 Наконец, склад стульев был разобран, а площадь под ним тщательно исследована, но монеты не было и там! Но Виктор был неугомонен! Стулья были водворены на свое прежнее место и поиски продолжались! Опять он как лунатик бродил по сцене и что-то искал, и вдруг... перед ним пианино!

  – А может она там? – сказал Виктор, глазами пока-зывая под пианино, – Давай оттащим.
  – За двадцать копеек я такие тяжести не буду таскать! – ответил я, по-прежнему сидя верхом на стуле. – Да и найдется ли там даже эта мизерная сумма?

  Виктор походил возле пианино примериваясь, потом ухватился за выступ и перемещение началось. Я всегда считал и считаю, что пианино лучше слушать, чем таскать. Ах, как я был прав! После немалых усилий тяжелый музыкальный инструмент был отодвинут от стены настолько. чтобы человек хоть и с неудобствами, но мог туда проникнуть. Виктор решительно пролез в этот пыльный промежуток, прижался спиной к побеленной стене и коленями отодвинул пианино в нужное ему место, но монеты не было и там. Пианино надо было поставить на место, что он и сделал. Потом он зашел за занавес, поочередно с себя что-то снимал, чистил и чертыхался. Было понятно что пыль не желает покидать его одежду, а Виктору это не нравилось.

  Позже, когда он ходил по залу и играл на аккордеоне и когда танцевал под радиолу с девушкой – глаза его на полу искали монету! Я пытался его всячески отвлечь от этих бесполезных и бестолковых поисков, но все мои усилия были тщетны!

На следующий день, сидя за праздничным столом, Виктора как и вчера волновало исчезновение монеты и он ударился в воспоминания об этом таинственном случае.
Я тоже вспоминал: вот монета скатывается с ладони Виктора, случайно влетает в промежуток между пальцами моей правой руки, которая лежала у меня на колене, паль-цы невольно сжимаются и удерживают монету от дальнейшего падения. Мгновенно оценив создавшуюся ситуацию, я ради хохмы, небрежно сунул руку в правый карман и монета осталась там. Дальнейшие события вам известны.

Уж очень серьезно Виктор отнесся к событию, поэтому я не стал за столом рассекречивать этот «таинственный случай». А как хотелось! Но я боялся из-за такой ерунды потерять друга и промолчал.

  Предсказание Виктора однако сбылось: на новогоднем вечере рядом с ним мне было не до хандры!


----------
 
И Н Д И В И Д У У М
 
Давно замечено, что человек вживается в любую окружающую обстановку, привыкает к сложившейся ситуации, какая бы она не была. В то же время, у каждого человека формируется свой внутренний мир, сложенный из индивидуального восприятия политического, экономического, морально-эстетического, физического, культурного и пр. окружения, которые становятся основой его характера, манеры отношения к себе подобным, своих взглядов на жизнь и др. Ежедневно, вращаясь в кругу знакомых и незнакомых людей, друзей, сотрудников –  мы не придаем значения оригинальности каждого из них. Попробуйте более глубоко вникнуть в их душу, внутренний мир, обратите внимание на их повадки, привычки и вам станет ясно, как многогранна, неиссякаема по своему содержанию, по причудливости наша, казалось бы, обыденная жизнь.

  Я попробую представить вам одного из таких Гомо-сапиенс. Возможно, что познакомившись с ним вы скажете:
  – Ничего особенного!
  А я и не собирался изобразить его необыкновенным. Есть одно единственное к нему требование: он должен быть самим собой!

  Виктор работал слесарем формовочного цеха. В его обязанности входило обеспечение бесперебойной работы оборудования, не очень хитрого по конструкции, но, по его мнению, страшно ломкого.

  Если у механизмов была склонность к аварийности, то у Виктора к исчезновениям. Оборудование опять вышло из строя, а дежурный слесарь вновь исчез! Бегали по цеху, по бытовкам, по кабинетам админздания, пробовали отыскать его дома (он жил по соседству с заводом), но все тщетно! Слесарь пропал! А Виктор в это время заберется, например, в давно бездействующий отсек формовочного конвейера и что-то увлеченно зарисовывает, периодически делая замеры штангелем или рулеткой. Наконец его находят за этим занятием. Но не подумайте, что Виктор будет просить извинения у этих бедолаг-поисковиков, которые уже потеряли часть дневного заработка из-за аварии и пропажи слесаря, а теперь пребывают в плохом расположении духа! Нет! Он не меняя позы обвинит их, этих неудачников, в безделии и в отсутствии у них элементарных способностей по части устранения поломок, а также отругает этих бедолаг за то, что они своим безрассудным поведением только что прервали его очень разумную мысль, довершение которой дало бы государству довольно ощутимую прибыль, во всяком случае она превысила бы доход от бесперебойной деятельности этой нервной бригады.

  Наконец он с достоинством покидал место технического вдохновения, осуществлял ремонт и вновь исчезал.

Виктор был рационализатор. Не тот энтузиаст, который по воле случая раз в год делал какое-то миниоткрытие. Нет! Этот малообразованный человек был от рождения гениален. Он находил остроумные, упрощенные, экономичные технические решения, которые не могли разглядеть многие другие, образованные люди.

  За месяц он подавал десятки рацпредложений от незначительных до довольно существенных. Он ходил с блокнотом в руках по цехам и постоянно был занят какими-то мыслями. На заводе его можно было увидеть не только в дни его дежурства, но и в любые другие, притом как в дневные, так и в ночные смены.
Благодаря Виктору завод по части рационализации занимал передовые позиции среди предприятий Главка. А Виктор получал существенную ежемесячную добавку к зарплате, разнос на планерке. Он постоянно фигурировал в приказах по заводу в которых отражались гонорары за очередные усовершенствования и взыскания за его непредсказуемый стиль работы. Его бы освободить от слесарщины, назначить бы на должность главного рационализатора, но, во-первых, он не имел достаточного образования, а во-вторых, такой должности не было в штатном расписании завода, поэтому его только оставалось воспринимать таким, каким он был: полезным и неудобным.
Отношение к Виктору со стороны работников завода самого различного ранга было неоднозначно. Иные, имея ввиду его фанатичную рационализаторскую деятельность и систематическое нарушение трудовой дисциплины, непрочь были увидеть его на административном "эшафоте" другие же, основываясь на тех же аспектах, восторгались его способностями и считали, что ему можно многое простить.

 Последних было больше и Виктор это знал.
Среди его ярых поклонников и защитников был мастер открытого формовочного полигона, Васин Анатолий. По отчеству его никто не величал, вероятно потому, что был еще достаточно молод. По поведению зачастую он был просто непредсказуем! Вот уж кому действительно "покой не снился"! Его действия и словесные выкрутасы порождали порой анекдотичную ситуацию. Был у Анатолия большой недостаток: вся его командная речь на полигоне была круто сдобрена нецензурными словами, однако его подчиненные на это уже перестали обращать внимание. Так как Анатолий был беззлобен, справедлив и честен по отношению к своим подчиненным, то эта его слабость расценивалась не более чем потребность в связке слов. И все же он был оригинален!

  Как-то я застал его стоящим на стенке раскрытой пропарочной камеры, в то время как на дне ее рабочие выполняли ямочный ремонт. Один из рабочих, обращаясь к Анатолию, протянул в его сторону руки в изодранных рукавицах и говорит:
  – По норме я месяц должен обходиться рабочими рукавицами, но прошла всего лишь неделя и вот они на что похожи!

  В ответ Анатолий спокойно заметил:
  – Я уже три года здесь хожу заложив руки в брюки, а карманы не меняю. Работай!
 
  Если учесть, что вся эта остроумная тирада была щедро украшена элементами мата, то нет необходимости говорить о том, что через короткое время это "нечто" стало достоянием всего завода!
Вот этот мастер и был почитателем Виктора, а обожал он его за сообразительность и за способность практически просто разрешать любые, казалось бы сложные проблемы.                Однажды, совместно, они совершили поступок, который навсегда останется в памяти работников завода.

  Виктор шел домой, а путь его проходил через полигон Анатолия. Они столкнулись и как всегда, у них завязался разговор. И тут Виктор увидел сборное железобетонное кольцо, изготовленное на полигоне.

  Виктор что-то посоображал и говорит:
  – Вот такое кольцо мне очень нужно дома.
  – Нужно, так бери! – щедро предложил Анатолий.

  Хоть двор Виктора и был рядом, но уж очень тяжелое кольцо, поэтому о ручной доставке его к желанной цели не могло быть и речи! А кольцо хотелось бы заиметь.
Тогда Анатолий говорит:
  – Возьми полукольцо, оно легче. Погрузим тебе на спину и пошел!
  – А как мы его погрузим?
  – А как обычно – башенным краном!
  Так и сделали: погрузили Виктору полукольцо на спину и он отнес его домой!
Весь завод облетала весть о титаническом подвиге Виктора. Все дались диву: как он осилил такую ношу? Ведь ее вес был близок к 150 килограммам!

  Вскоре об этом вспомнили на производственном совещании у директора завода, а причиной тому послужило таинственное исчезновение происшедшее в главном фор-мовочном цехе. В каждом пролете цеха работало по четыре мостовых крана. Из соображений безопасности, между участками деятельности кранов устраивалась "мертвая зона" в которую груз подать было невозможно: на подкрановых путях были установлены ограничители. Но в то же время, иногда возникала острая потребность передать изделия из одного отсека в другой и тогда выручала массивная площадка на колёсах, которая загружалась в одном из отсеков, а разгружалась в смежном. Такая площадка на заводе была лишь одна поэтому ее по мере необходимости перебрасывали по всему заводу при помощи тех же мостовых кранов.

  И вдруг случилось невероятное: площадка, или как чаще ее называли – тележка – исчезла! С завода ее, вне всяких сомнений, не вывозили, в цехах ее нет!
И тут вдруг высказал свое осторожное предположе-ние мастер Васин Анатолий:
– А может ее Виктор унес домой?

  Эта предпосылка была столь неожиданна, абсурдна и столь же злободневна, что мрачная планерка превратилась в веселое шоу!

  А тележку потом обнаружили. Оказывается, ее в ночную смену по необходимости перебросили в арматурный цех и завалили вновь поступившей арматурой.

  Однажды мне удалось узнать и о непроизводственной стороне жизни Виктора. Произошло это в ночную смену, когда на дежурстве я оказался вместе с Анатолием Васиным. Мы наладили работу на своих участках и, убедившись, что производственный процесс пошел по нужному руслу, пришли в диспетчерскую и, чтобы скоротать время, заговорили о том, о сем. Перескакивали с темы на тему и случайно разговор коснулся Виктора.

  – Я знаком с Виктором давно, – начал свой рассказ Анатолий, – с того дня как он пришел на завод. Был он тогда женат, но нормальные отношения с женой у него никак не складывались, Он ее любил, а она его нет! В конце-концов он уличил ее в измене и они разошлись. Виктор очень тяжело переносил этот разрыв, но постепенно  утихомирился, однако с тех пор женщины словно перестали для него существовать.

  Живет он сейчас со своей матерью в небольшом частном домике, да вы видали наверняка его за нашим полигоном. По-моему он и в рационализацию бросился только ради того, чтобы забыть потерю своей любимой, чтобы отвлечься от переживаний.

  В этом домике жил он в раннем детстве с матерью, отцом и со старшим братом, Василием. Отец стал зарабатывать получше и приобрел другой дом, побольше и по-ближе к центру города. Но отец вскоре умер, а Василий пристрастился к алкоголю, причем настолько, что одни запои сменялись другими. Перебивался он случайными заработками, которые тут же пропивал. В конце-концов он стал требовать от матери денежной компенсации за наследство. Свободных денег у матери не было, Виктор не-давно стал работать и получал пока что гроши, и тогда мать, посоветовавшись с Виктором, продала дом и отдала старшему сыну его пай. На время наступила тишина: пайщик пропивал наследство.

  Виктор к тому времени ушел жить с молодой женой у ее родителей и по их протекции устроился работать на престижный военный завод.

  А в это время Василий промотал все деньги и вечером, заявившись к матери стал обвинять ее в несправедливом разделе имущества и потребовал дополнительную сумму денег. А мать после раздела приобрела на оставшиеся деньги опять тот дом, в котором они жили ранее, т.е. тот дом в котором сейчас живет Виктор со своей матерью. Теперь она жила одна, жила скромно на свою небольшую пенсию ни о каких сбережениях или накоплениях не могло быть и речи. Василий ей не поверил и сказал, что повесит ее если не получит денег. Запер он дверь и приступил к осуществлению своего зверского замысла.

  В потолке в свое время отец заделал крюк, на который нацепил люльку Василия. Теперь "подросший сынок" углядел этот крюк и стал пристраивать на нем петлю для матери. Запуганная мать забилась под кровать и поняла что жить ей осталось совсем недолго. Василий подставил стул, привязал заготовленную петлю из прочной  веревки к крюку и решил проверить прочность своего устройства. Он  просунул обе руки в петлю, схватился руками за привязанную веревку и повис на ней. Но так как Василий был пьян, то он пошатнулся, стул вылетал из под ног, руки соскользнули по веревке вниз и петля затянулась на запястьях обеих рук! Василий не доставал ногами до пола, он крутился, извивался, но не мог вырваться из петли. Теперь он смог убедиться в прочности орудия пытки, но не мог им воспользоваться! Васька орал, проклинал все на свете, грозился придумать матери еще более страшную казнь если она ему не поможет, но напуганная мать не могла не только ему помочь, но и была не в состоянии убежать из дома!

  В это время Виктор, будучи на смене стал ощущать непонятную тревогу: он почувствовал что мать нуждается в помощи.  Тогда он обратился к мастеру с просьбой отпустить его и тот, после некоторых колебаний разрешил ему отлучиться.
Виктор прибежал к дому, а войти внутрь не может. В доме истошно орет Васька, мать на зов Виктора не отвеча-ет и дверь изнутри заперта. Тогда, недолго думая, Виктор выбил окно, влез внутрь и только тогда он все понял. Виктор отыскал мать, вывел ее на свежий воздух, сбегал к ближайшему телефону и вызвал наряд милиции, которые освободили Ваську из петли. Его арестовали, а через некоторое время суд приговорил его к пяти годам тюремного заключения, откуда он так и не вернулся.

  Говорят что его убили заключенные во время какой-то разборки.
А Виктор после развода поселился у матери и стал работать на нашем заводе.
Вот такая невеселая история жизни у нашего Виктора!
Но он не всегда такой сосредоточенный и угрюмый. Порой он может развеселить окружающих, а сам при этом даже не улыбнется!

Тут как-то мы устроили культпоход в цирк. Цирк от нас далеко, так мы подключили профсоюз, наняли большой автобус и многие рабочие с семьями смогли побывать на представлении. Побывал тогда в цирке и Виктор.

Сидим мы утром перед сменой в бытовке и делимся впечатлениями об увиденном представлении. Когда вспомнили трюки дрессированных кошек, Виктор вдруг всех удивил:
– А я тоже надрессировал свою кошку.
Кто-то из присутствующих заметил:
– Говорят что кошку значительно трудней надрессировать, чем собаку. А как это тебе удалось?
– А так: дам жрать – жрет, не дам – не жрет!

  Посмеялись над его достижениями в области дрессировки и последовали дальнейшие воспоминания. Дошла очередь до выступления женщины-змеи. По сути это женщина, но она добилась такой пластики тела, что порой начинаешь сомневаться: человек это или действительно змея? Хоть в разговоре участвовали мужчины и женщины, однако в воздухе повис один авантюрный вопрос, который все же высказал вслух один арматурщик:
– Скажи, Виктор, а хотел бы ты подобраться к ней по-мужски когда она удобно извернется?
Виктор чуть подумал и серьезно заявил:
– Нет, не хочу!
– Это почему же?
– Да она за задницу, чего доброго, укусит!

  И здесь он увидел то, о чем другие не догадались подумать! Хохота было достаточно, так со смехом и разошлись по рабочим местам.
Через несколько дней иду по цеху длинномеров. Навстречу Виктор, в засаленной робе, но по-прежнему в одной руке блокнот, в другой карандаш и целеустремленный взгляд.
– Неугомонный! – мелькнуло в голове.

Через некоторое время возвращаюсь, а навстречу мне формовщик с пустоток:
– Вы не видели Виктора? Поломка, а его днем с огнем не сыщешь!
Это означало, что жизнь продолжается!

2005г.

-------------

 


С Ю Р П Р И З

Их было четверо. Четыре неразлучных друга. Много событий и испытаний встретилось на жизненном пути, но они только укрепили общность их интересов и взаимную привязанность.

  Жили друзья в небольшом районном городке. Получив определенное образование, обзавелись семьями, а занимаемые должности их вполне удовлетворяли.
Периодически они встречались за столом или на лоне природы, вели задушевные разговоры и, как все нормальные люди шутили, смеялись, пели, обменивались мнениями и опять работали.

  Так бы они и прожили незаметно, если бы не один оригинальный случай, который привлек мое внимание.

  Дело в том, что один из них, Вадим, отличался от своих друзей импульсивным, порывистым характером и своеобразным мышлением. Он всегда был в действии, в работе, не мог сосредоточиться на чтении книг, предаться праздному отдыху или проявлениям лени. Все телевизионные передачи он живо комментировал, причем своими замечаниями стремился направить события в нужное ему русло и только к концовке им предполагаемой. В таком случае, свое категорическое мнение он считал окончательным и точка зрения других зрителей не принималась во внимание.

Если уж он брался за какое-нибудь дело, то доводил обязательно его до конца.
Была у Вадима заветная мечта. О ней он обязательно, хотя бы вскользь, упоминал при каждом удобном и неудобном случае: ему страстно хотелось приобрести трехколесный мотоцикл, но такая покупка нанесла бы ощутимый урон семейному бюджету и тогда ему оставалось об этом только мечтать, что он и делал.

Продолжалось это довольно долго, до тех пор, пока однажды друзья посовещавшись не решили сделать Вадиму сюрприз и в складчину приобрели   предмет его мечтаний - трехколесный мотоцикл.
В те времена такой мотоцикл было довольно непросто купить, но к этой затее подключились заинтригованные знакомые работники торговли и вот новый, современный трехколесный мотоцикл, поблескивая никелированными деталями и ярким лакированным покрытием предстал перед Вадимом.
Толпа друзей и знакомых с интересом наблюдали за поведением Вадима, а тот, не проявляя никаких эмоций, ходил медленно вокруг мотоцикла, заложив руки в карма-ны, и сосредоточенно рассматривал это чудесное транспортное средство. Наконец он произнес:
– Дураки, мечту испортили!

---------
 
О П А С Н А Я  У Д А Л Ь

В читальном зале городской библиотеки было прохладно и стояла тишина, нарушаемая иногда шелестом переворачиваемых страниц. Уже часа два я занимался штудированием литературы, необходимой для предстоящего экзамена в Политехническом институте. За столом напротив тем же делом занимался студент с другого факультета. Это был коренастый, крепко сложенный мужчина лет тридцати пяти отроду. Я знал, что он был кадровым офицером, но решивший порвать со службой в армии и предаться гражданской жизни, наивно полагая на этом поприще обрести больше счастья.

  Мы встретились взглядами и он жестами предложил мне выйти наружу и покурить.

  Вокруг царила летняя жара. С прилегающей улицы доносился монотонный шум транспортного потока. Мы закурили разговаривая о том, о сем. Когда речь зашла об армейских буднях и о выполнении служебного долга, он рассказал мне об очень интересном случае.

  Их воинская часть располагалась на территории Германской демократической республики. Борис Васильев служил писарем в штабе полка. Как-то раз в части возник пожар. Васильев проявил находчивость, благодаря чему к приезду пожарных огонь был локализован. Распространение пожара, грозило бы большими бедами, и потому Васильеву за проявленную находчивость, было выдано денежное вознаграждение и предоставлен внеочередной отпуск. Счастливый Борис не мешкая выехал к родителям в Одессу. Дома, как ведется, была устроена встреча с по-здравлениями и возлияниями, на другой день неплохо опохмелились, на третий день нагрянули друзья и т. д. Борис, что называется, "не просыхал". Но вот пришла пора уезжать и тут он обнаружил утерю проездных документов. Речь шла не только о праве бесплатного проезда в поездах СССР. Польши, ГДР, но и разрешении пересекать границы упомянутых государств.

  Тщательные поиски документов ничего не дали. Надо было заявлять о пропаже в соответствующие официальные органы, но это повлекло бы за собой неведомые не-приятности, а скажите, как говорят у них в Одессе, кто их хочет? Мысли лихорадочно работали и вдруг пришло твердое решение: надо добраться до части без проездных документов! Но как? А вот так: надо трогаться в путь и проблемы решать по мере их возникновения.

Родственники насобирали Борису в дорогу денег, купили ему железнодорожный билет до Бреста, переодели его в гражданский костюм, а форму он уложил в чемодан.

Проезд до Бреста прошел без приключений. Здесь он сошел с поезда, дождался темноты и подался в сторону границы. С великими предосторожностями он одолел участок советской границы, добрался до реки Буг, надул детский спасательный круг, который он заблаговременно приобрел будучи еще дома, переплыл реку и одолел участок польской границы. На станции польского города Тересполь он сел в поезд и пересек всю Польшу до станции Жепин. Покинув поезд он, имея уже некоторый опыт лазутчика, пересек польскую, а потом и немецкую границу. Не-сколько трудней было переплыть Одер, чем Буг, но и это препятствие было преодолено.

  Борис сел во Франкфурте в поезд и вскоре оказался в своей воинской части, Доложив о прибытии, он приступил к исполнению своих воинских обязанностей рассчитывая, что его тревогам пришел конец, но не тут-то было!

  Оказывается, перемещения военных лиц через границы постоянно прослеживались определенными органами и вдруг выявилось, что писарь Васильев проехал через все посты в сторону СССР, а назад не вернулся. Сделали запрос в часть, но оттуда сообщили, что Васильев прибыл и выполняет свои обязанности.

  Стали разбираться и выяснилось что Борис под каким-то предлогом уклонился по приезду сдать использованные проездные документы. После настойчивых допросов Васильев признался во всем.

  Узнав истину все были поражены. Вместо того, что-бы доложить в свое время об утере документов, получить новые и законным путем одолеть дорогу в часть, он неоднократно подвергал свою жизнь опасности, Ведь он запросто мог погибнуть на одной из четырех границ, не говоря уже о риске, которому он себя подвергал при пересечении водных преград!

  Поступок Васильева вскоре стал достоянием всех. Он вызывал разные толки: кто-то осуждал его безрассудство, а у кого-то его поступок вызывал восторг и удивление, но руководству было ясно, что происшедшему надо было дать должную оценку.

  Перед строем, на плацу, был зачитан приказ, в котором говорилось о понижении Бориса в звании за допущенные нарушения и о награждении его за верность воинскому долгу именными часами.

  Похождения Васильева доставили погранвойскам немало хлопот: человек пробрался через четыре границы и ни на одной из них нарушителя не обнаружили.

 Спрашивалось: зачем она нужна, эта пограничная служба, которая не выполняет своего назначения!? В общем, Борис нечаянно своим поведением устроил экзамен пограничникам, который они явно не выдержали!

К Васильеву приезжали представители службы охраны границ, желая лично убедиться в существовании этого легендарного отчаянного служаки и с целью уточнения мест перехода рубежей. На некоторое время Васильев превратился в выдающуюся личность.

Вскоре родители прислали ему письмо, в котором сообщали, что утерянные документы нашлись и что они переданы в военкомат, а потом такое уведомление получил и штаб полка.

Месяца через три его восстановили в звании, а еще через некоторое время, ему было присвоено следующее, очередное, что говорило о скрытой симпатии руководства к безрассудной удали Бориса.

Так во время случайного перекура я узнал про довольно своеобразный эпизод из жизни Бориса Васильева, этого простого парня с русским непредсказуемым характером.