Моя жизнь. Часть 7. Конец первой жизни. Раздел 4

на фото -- вид на двор нашего дома на улице Коцюбинского. На переднем плане слева дом 3 корпус 1, справа дом 5 корпус 1, на заднем плане слева дом 3 корпус 2, справа дом 5 корпус 2. Мы жили в доме 3 корпус 2.

Дела семейные, моя личная жизнь. Первая часть.

У таких людей, как я, семейные будни не являются смыслом жизни, это скорее тыл, который необходим, но который не есть игра, и в котором нет ставок, нет прогресса. Жизнь течет по заведенному расписанию, и потому не запоминается. Наверно и об этом можно интересно написать, но я не буду писать про ежедневные  будни, я напишу только про события, которые являются уникальными или интересными.

Одним из таких событий был второй удар по моей голове, который я получил за свою жизнь. Первый удар был в студенческие годы, когда на меня наехала моторная лодка во время плавания в реке. На этот раз все было совсем по другому. После того, как умер тесть в 1977 году, мы жили вчетвером в трехкомнатной квартире. Квартира была небольшая -- коридор 11 квадратных метров, из него вход в три комнаты 12, 14 и 9 метров и на кухню 9 метров. Ванна и туалет раздельные, ванна была большая, то есть длинная. Всего в квартире 60 квадратных метров общей площади.

Первоначально в средней комнате 14 метров мы с Ларисой спали на раскладном диване (спальни у нас там не было). Таня (дочь) и Игорь (сын) спали в комнате 12 метров, а в комнате 9 метров был мой кабинет. Но потом дети немного подросли, и мы решили расселить разнополых детей, все таки считалось, что мальчик и девочка не должны спать вместе в одной комнате. Игорь остался в комнате 12 метров и по совместительству это был мой кабинет. А Таню переселили в комнату 9 метров.

Но потом дети пошли в школу, и каждому был необходим письменный стол. И мой письменный стол перекочевал в среднюю комнату, она стала и гостиной и нашей спальней и моим кабинетом одновременно. А потом мы купили мебельную стенку во всю стену и снова была перестановка. Но в период, пока стол стоял в средней комнате, я повесил над ним на стену две книжные полки, причем книги ставились как внутрь этих полок, так и на крышку.

В то время я полки подвешивал по старой примитивной системе. То есть долбил стену, вбивал в дырку деревянную болванку, а в нее вбивал гвоздь и на него вешал полку. Гвозди были очень большие и толстые. И о безопасности такой технологии я не заботился, так как полки себе висели и все было нормально. И вот наступил момент.

В этот день я решил отметить какое-то событие, не помню какое, и пригласил в гости к себе Костю Кикоина и его жену Ларису. Кажется, они к нам тогда приехали в гости в первый и в последний раз, не считая свадьбы. Мы жили на станции метро Кунцево, это было далеко от всех, и я не любил часто приглашать гостей. Да и Лариса не любила возиться на кухне, а также она чувствовала себя не очень комфортно с моими друзьями. Ей казалось, что она не умеет так красиво и интересно говорить.

На самом деле это было совсем не обязательно, но она все равно не любила такие состояния на каком-то психическом уровне. Но все же было решено Костю пригласить, Лариса приготовила еду, за долгие годы в качестве хозяйки в семье она из маменькиной дочки превратилась в нормальную хозяйку, многое умела приготовить, и даже интересовалась кухонными делами.

У нас была специальная посуда для быстрого приготовления яблочного пирога. А также у нас была портативная шашлычница. У нее в центре был обогреватель в виде цилиндра, который раскалялся спиралью с током. Шампуры устанавливались вертикально вокруг этого цилиндра на специальном диске с держателями. А снизу был поддон, который собирал стекающий жир. Переворачивать шампуры надо было вручную. Все это было достаточно компактно, вполне чисто, и шашлыки получались неплохие. Мы часто пользовались этим прибором.

До прихода гостей оставалось примерно полчаса времени, все было готово. Я решил поставить на письменный стол проигрыватель виниловых пластинок, даже уже забыл как они назывались тогда. И вот в момент когда я поставил пластинку на проигрыватель, чтобы проверить как все работает, я вдруг получил сильный удар по голове. Странно, но какой-то особой боли не было. Конечно удар есть удар, но удары по голове не так болезненны.

В первый момент я схватился за место удара. Рука сразу стала мокрой от крови. Вся голова была в крови. Я побежал в ванну и долго пытался промыть рану. Мне было неудобно, и я позвал Ларису. Когда она увидела мою голову, она чуть в обморок не упала. У меня была разрезана толстым  слоем вся кожа и мясо до самого черепа. Но череп не пострадал. В конце концов рану промыли, намазали иодом или зеленкой, уже не помню чем, и забинтовали.

Никакой особенной боли я не чувствовал. Кажется даже не было и сотрясения мозга, хотя точно я не знаю. Это ведь сложно определить. Когда я чуть-чуть пришел в себя, я стал смотреть -- что же произошло. Я увидел на полу книжную полку и кучу книг. А на стене не хватало верхней полки. И это было парадоксально. Верхняя полка, если она вдруг перестала держаться на стене должна была упасть на нижнюю полку, и потом уже обе на стол.

Но нет, нижняя полка спокойно висела на стене. Было не очень понятно, как верхняя полка могла совершить прыжок мимо нижней полки. В конце концов, после долгих размышлений я пришел к выводу, что видимо постепенно выполз из деревянной болванки только один гвоздь, а второй еще держался. В результате под действием силы тяжести полку закрутило и один ее конец отошел от стены на какое-то расстояние.

А после этого выполз и второй гвоздь и полка падала составляя какой-то угол со стеной. Вероятно один ее конец высунулся на толщину нижней полки и стал сползать с нее. Одновременно он потянул за собой всю остальную массу. И все это случилось в тот весьма редкий момент, когда я как раз склонился над столом и подставил свою голову как в гильотине. Это событие имело безумно малую вероятность, но оно все таки произошло.

Я только и успел собрать книги с пола и убрать упавшую полку, как прозвучал звонок в дверь, пришли гости. Несмотря на этот удар судьбы по голове, мы все таки посидели за столом, хотя вид у меня с забинтованной головой был ужасный, а разговор на посторонние темы никак не склеивался. Интересно, что я так и не поехал в травмо-пункт в тот день. Во всяком случае, я об этом не помню. Я проходил несколько дней с забинтованной головой, а потом как-то все самой собой зарослось.

Возможно какая-то вмятина на голове и осталась, но первое время, пока была прическа, это было не видно. А потом все как-то потихоньку восстановилось. Надо сказать, что я всю жизнь был уверен, что после первого удара в студенческие годы я стал умнее. И многого добился. А после второго удара я стал еще умнее, и мои последующие успехи без него были бы невозможны. Возможно это просто суеверие, но я так чувствую по своим ощущениям.

С тех пор я перестал вешать полки в той квартире в Кунцево. Я стал делать из них книжные шкафы таким образом, что ставил пять или шесть полок одну на другую от самого пола. Но вот сейчас у меня в кабинете снова висит одна полка над диваном. И я иногда на нем сплю. Но сейчас совсем другая технология крепежа полок. Никаких гвоздей, только шурупы и только в специальные пластмассовые дюбели, которые вбиваются в стену.

Ну и надежда на закон вероятности. Вероятность двух ударов за одну жизнь должна быть еще меньше. Правда считается, что вероятность случайного события не зависит от предыстории, то есть от того, совершилось это событие раньше или нет. Но все таки есть же справедливость на свете. Почему одним два удара, а другим ни одного. Я свое уже получил.

Вторым важным событием был ремонт квартиры. Для многих это рядовое событие, и они проводят ремонт квартиры чуть ли не каждый день. Но для нас это было уникальным событием. Дело в том, что у нас никто это делать не умел, а звать ремонтников со стороны мы тоже не хотели, да и неудобно это. Но время шло, прошло уже много лет с моего появления в качестве мужа семейства, а в квартире никакого ремонта не было.

И она постепенно пришла в довольно изношенный вид. Мы решили, что пора делать ремонт. Я сказал, что буду делать ремонт сам. Лариса была не против, а мои родители, которые часто у нас бывали, меня отговаривали, особенно папа. Он тоже ничего не умел и никогда такие дела не делал. Но ему было проще. Он работал бухгалтером в тресте столовых и ресторанов, и мог попросить кого-либо из рабочих своего треста.

А я всю жизнь не любил, когда меня обслуживают, и что-то для меня и вместо меня делают. Мне было проще научиться и сделать ремонт самостоятельно. Я начал с того, что накупил книг по ремонту квартир и кое что в них прочитал. Это помогло ознакомиться с теорией. Дальше я стал ходить по магазинам и покупать необходимые предметы. Интересно, что я даже купил ручной распылитель краски, или опрыскиватель деревьев в саду. Он походил на большой насос для велосипеда.

Я конечно прочитал, что многие используют для побелки пылесос, но мне показалось, что это не удобно. Сначала мы полностью очистили от предметов комнату 12 метров. И в ней я белил потолок с помощью этого распылителя. Лариса мне помогала и делала все, что я скажу. Вещи из комнаты в комнату мы поначалу тоже таскали вдвоем, но потом я и один наловчился, когда Лариса была на работе. Есть много способов, я не стану тут о них писать.

Распылитель был очень мощный, и он распылял с большим расходом краски, то есть затратно. Но зато очень быстро. После того, как мы побелили почти весь потолок, в комнате невозможно стало дышать, Лариса быстро убежала, а я докрашивал мелкие недоработки кисточкой. Было жуткое состояние, голова кружилась. Но дело было сделано. Потом надо было учиться клеить обои. Поначалу мы это тоже делали вдвоем с Ларисой. Но она ходила на работу.

В какой-то момент приехали родители и папа вызвался мне помочь, но он реально был криворукий, и я от его помощи быстро отказался. Один раз я даже попросил Альберта Тонеяна мне помочь, он приезжал и мне помогал. Но в конце концов я научился все операции делать сам, один. Занятия наукой развивают мозг, и я в любом деле быстро соображал как мне организовать процесс так, чтобы все можно было сделать одному.

Также я отказался от распылителя, и стал белить потолки кисточкой. Это медленно, но зато качественно и можно делать одному. Я научился один клеить обои. Надо сказать, что у нас был сталинский дом, то есть с высокими потолками, кажется высота комнат была 2 м 90 см. И обои нужны были длинные. Но у меня все хорошо получалось. Заканчивал я делать ремонт уже полностью один. Двигал мебель туда и обратно, красил и клеил, покупал необходимые материалы.

Это не было быстро, все таки 4 комнаты и коридор. Но дело двигалось и постепенно пришло к концу. Отец признал, что я хоть и не все умею, но могу научиться, если захочу. Но я так увлекся, что решил не останавливаться на достигнутом. В нашей квартире были деревянные двери. Не прессованные опилки, а из настоящего дерева. Но они были замазаны несколькими слоями краски. Было совсем не трудно намазать их краской еще раз.

Но в то время было модно иметь деревянные двери, покрытые лаком. И я решил отодрать краску так, чтобы снова открылось дерево, а потом покрасить его бесцветным лаком. И вот тут уже мне потребовалось не просто чему то научиться, а реально изобретать методы, потому что эта работа оказалась страшно тяжелой. Дело в том, что краска была очень твердой, и ее не брала никакая химия.

Впрочем химию я практически и не пробовал. Я пробовал скоблить. Сложность была еще и в том, что дверь была фасонная, на ней был вырезан орнамент, и это все тоже хотелось сохранить. Я перепробовал самые разные способы и все получалось плохо. В конце концов я остановился на том, что скоблил краску стамеской из мягкого железа. Их у меня было несколько: широкая для плоских участков, узкая для фасонных участков и еще кое какие. Использовал я и нож, где это было удобно.

Процедура была трудоемкой. Необходимо было со всей силы давить на инструмент при скоблении, иначе краска не сходила. Инструмент работал только пока был острый. Но он быстро тупился, и его постоянно приходилось точить. Это требовало тяжелой работы и много времени. Правда мы уже жили в квартире, ремонт был закончен, а двери, как бы и так работали.

Я не помню точно когда это происходило, скорее всего летом 1986 года. В конце концов, я полностью обработал первую дверь, ближе всех к входу, вторую дверь в среднюю комнату и частично третью дверь в маленькую комнату. Третью дверь я так и не закончил, я возился с этим почти три месяца, практически до зимы. И все же двери у нас стали красивые и необычные.

Интересно, что с тех пор больше ремонт в этой квартире не делался. Уже больше двадцати лет каждый день ходят разговоры о том, что наши дома снесут. Уже давным давно снесли все дома вокруг. А наши все стоят. И ремонт делать в доме под снос не хочется, и дом никак не снесут. Впрочем я уже давно там не живу. В квартире осталась только одна дочь Таня. Даже не знаю как квартира выглядит сегодня. У Тани есть машина, и она к нам иногда ездит в гости. А у нас машины нет, да и ездить нет большого смысла.

Два уникальных события нашей семейной жизни были связаны с детьми. Когда дети были среднего возраста, и не большие, но уже и не маленькие, мы решили попробовать устроить их в пионерский лагерь. Первую путевку Лариса взяла у себя на работе. Она тогда работала на заводе на станции метро Кутузовская. Соответственно и лагерь был на западе, недалеко от поселка Верея. Я почему-то запомнил как мы в родительский день ездили навещать детей в этот лагерь. Тогда все прошло нормально.

А второй раз я взял путевку у нас на работе, в наш пионерский лагерь, который находился около городка Протвино. Это на юг от Москвы и чуть дальше. В то время мобильных телефонов не было, на детей можно было посмотреть только в родительский день, и надо было ехать в лагерь. Мы приехали, а нам говорят, что Игоря в лагере нет, он в больнице. У него воспаление легких. Сначала его положили в Протвино, а потом перевезли в Москву.

Это было ужасно. Оказалось, что Игорь где-то напился холодной воды, ему стало плохо, но он решил перетерпеть, жаловаться воспитателю постеснялся. А когда все обнаружилось, ему уже стало совсем плохо. Игоря поместили в инфекционную больницу, и мы страшно испугались как бы он еще чего-то там не подцепил. Но в конце концов все обошлось. В больнице он лежал довольно долго. Уже кончилась смена в лагере, и мы втроем часто ездили его навещать. Он выздоровел, но больше мы детей в пионерский лагерь не отправляли.

С Таней тоже случилась очень неприятная история, которая  и ей и нам стоила многих переживаний. В какой-то день у нее заболел живот, поднялась сильная температура, она не могла ничего есть.  Состояние было ужасное. Вызвали врача. Врач сказала, что у нее все таки не дизентерия, и она ее вылечит. Она назначила лекарство, и каждый день приходила, проверяла как у Тани дела. А Тане лучше не становилось.

За неделю мы уже все извелись и не знали что даже думать. Таня сильно ослабла и выглядела очень плохо. Наступил выходной день, и на осмотр пришла другой врач, которая дежурила в тот день. Красивая блондинка с очень флегматичным лицом. Нам она ничего не сказала, а нашему врачу видимо сказала, что то вроде "зря ты держишь эту девочку, у нее дизентерия, она умрет, а ты будешь отвечать".

И в понедельник наш врач пришла в жутко беспокойном состоянии, даже не стала смотреть Таню, сразу заявила, что ее надо в больницу, что у нее дизентерия. Мы ей говорим, что Тане уже стало лучше, что температура спала, а она ничего не слушает. Прямо от нас позвонила и вызвала скорую помощь. И что мы могли сделать, мы ведь в медицине ничего не понимаем. А советская система фактически привязывала нас именно к этому врачу. Эта проблема и сейчас существует.

Таню отвезли в больницу, нас к ней не пустили. На следующий день мы едва дозвонились до больницы и спрашиваем: "Как наша Таня?" А нам говорят, что она нормальная, температуры нет и неплохо себя чувствует, и зря вы ее привезли. Мы хотели сразу ее забрать, но не тут то было. Ее не выпускают. Раз привезли, то надо сделать анализ на дизентерию, а он делается неделю.

И Таня тоже неделю провела в инфекционной больнице. Анализ никакой дизентерии не показал. В конце концов, мы ее забрали оттуда, и она была счастлива, глаза блестели, а тело -- чистый скелет. Это было уже зимой, не помню в какой год. Таня все таки подцепила в больнице ветрянку, а потом и Игоря заразила. Но ветрянка -- не очень тяжелая болезнь. В конце концов у них все прошло.

Интересная история получилась сразу после того, как мы позвонили в больницу, и нам сказали, что зря вы ее привезли. Я пошел в поликлиннику с намерением устроить нашей участковому врачу скандал. Я был страшно злой. Мы и так все извелись, а тут напоследок такая нам подлянка. Если взялась лечить, так лечи, а не можешь так не берись. Но я не дошел до поликлиники. В каком то месте дороги издалека ко мне подбежала бездомная собака и стала на меня сильно и злобно лаять.

Я послушал эту собаку, постоял, постоял и пошел обратно. Я подумал, что своим скандалом я уже ничего не исправлю, а нам с этим врачом дальше жить. Просто надо самому иметь свое суждение и не поддаваться на провокации. Впрочем это все легко сказать, но намного сложнее сделать. Сколько врачей вытягивают из больных раком все их деньги точно зная, что они все равно умрут. И ведь ничего не докажешь и не исправишь.

Медицина, увы и не наука, и не бизнес, а врачи работают как и все люди, в первую очередь думая только о себе, а потом уже об остальных. Кому-то везет, и они выздоравливают даже вопреки стараниям врачей отправить их на тот свет. А кому то не везет. Врачи часто просто соблюдают конкретную методику, которая кому-то помогает, а кому-то нет. Бывает что сложнейшая операция проходит нормально, а в результате пустяковой операции человеку заносят инфекцию.

Правильно написал Окуджава -- "ваше благородие, госпожа удача, для кого вы добрая, а кому иначе". Так оно и есть. Лично я  не люблю лечиться у врачей, и обращаюсь к ним только в случае крайней необходимости. Так, я все же сам пошел на операцию по удалению желчного пузыря, и мне повезло, все прошло удачно. А человек, который лежал со мной рядом в реанимации, еще очень долго лечился после операции, я так и не знаю как у него все закончилось.

Таня с тех так и осталась со слабым желудком. Она не любит есть много. С другой стороны, как раз поэтому у нее вполне стройная фигура, она не толстая. Не всем удается сохранить фигуру. Многие используют еду как успокоительное. Известно, что толстые люди более спокойные и менее агрессивные. Но за все надо платить.

В эти годы в жаркие летние дни мы ездили на Рублевское водохранилище на двух автобусах, с пересадкой на метро Молодежная. В то время там было неплохое озеро с пляжем из привозного песка. Там была нормальная зона отдыха, работали какие-то буфеты, туда приезжало довольно много народа. Потом у нас появились два велосипеда, и мы с Игорем добирались до места на велосипедах, а Лариса с Таней на автобусах.

В отпуск мы каждый год ездили к моим родителям в Орел, и отдыхали на их озере, про которое я уже писал. Там тоже был песок и все было замечательно. Также от них можно было прямо на трамвае ездить в лес. И еще мы с Игорем играли в теннис. Теннис -- это был наш постоянный вид развлечения. После того, как мы попробовали играть в теннис в пансионате Гизель-Дере, около Туапсе,  мы уже не прекращали играть. Но только я и Игорь.

Таня иногда тоже играла, но намного реже. Лариса не стала играть. Ей и времени не хватало после кухонных дел, и желания не было.  В нашем районе проживания было несколько бесплатных кортов. Так, недалеко от нас построили спортивный комплекс: бассейн и корт. Но корт не доделали, и он стоял без сетки и без разметки, но с ограждением. Разметку мы делали мелом, а сетку я купил. Но не настоящую, а волейбольную.

Она такого же размера, как и теннисная, но у нее очень большие ячейки. Чтобы теннисный мяч не пролетал насквозь, я ее немного долелал, и вставил дополнительные веревки между основными. Мы натягивали эту сетку и спокойно играли. Второй корт был в районе новых высотных домов, построенных около станции метро "Кунцевская", для работников ЦК компартии. Там был новый микрорайон, сделанный по самым высоким стандартам, включая и теннисные корты.

Но чаще всего мы ездили на спортивный комплекс около станции метро "Филевский парк". Это было уже довольно далеко, и мы туда ездили на велосипедах. Один велосипед, складной и с маленькими колесами я давно купил, когда дети были еще маленькие. А второй велосипед был гоночный. Он был куплен с рук, точнее по объявлению прямо на квартире бывшего хозяина. Купить гоночный велосипед в магазине в то время было сложно.

Этот велосипед захотел Игорь и долго меня просил, чтобы я ему его купил. В конце концов я согласился заплатить деньги, а все остальное, то есть продавца Игорь нашел сам. Так мы и ездили на двух велосипедах и в Рублево, и на корты. Играли мы по выходным дням, так как в будни дети ходили в школу, а я на работу. Ездили мы туда после завтрака. А утром, как правило, у меня было общение с женой в постели. И почему-то после секса я не мог быстро бегать за мячом. Игорь все время меня ругал, что я халтурю, и не бегаю.

Играли мы регулярно, но мастерство росло не быстро, так как нас никто не учил. Именно потому мы любили играть в Филевском парке, что там было три корта, и можно было посмотреть, как другие играют. Все годы, пока Игорь учился в школе, мы играли примерно одинаково. А потом Игорь быстро научился играть лучше меня. Я продолжал играть только со своей второй женой, но она меня никак не развивала, скорее наоборот. Хотя я все равно кое чему научился, но хуже, чем Игорь.

Таня тоже умеет играть в теннис, но она играла по времени намного меньше, поэтому у нее хуже получается. Интересно, что Игорь и сейчас продолжает играть. Но при его довольно сильной игре есть проблема найти партнера. И вот, оказывается, в интернете есть специальные сайты, где люди договариваются об игре, а потом пишут отзывы. В этом интернет клубе у каждого есть свой рейтинг, и каждая игра фиксируется.

Выглядит это так. Кто-то назначает время, место и корт (уже платный) и предлагает присоединиться. Другие подают свои заявки. Наконец тот кто предлагает, выбирает себе партнера. И потом остается только приехать на машине в нужное время и в нужное место. Из-за пробок люди стали играть очень поздно вечером, около 11 часов.

Интересная судьба у гоночного велосипеда. Один день Игорь уехал на нем, а пришел пешком. В каком-то месте к нему прицепились два пьяных мужика и отобрали велосипед. Сам то он от них убежал, а велосипед вернуть не смог. Я пишу с его слов, как было на самом деле я не знаю. Впрочем с тем велосипедом было достаточно проблем из-за его специальных шин, которые трудно было достать.

Я особенно не готовил для детей никакого будущего, я считал, что это их личное дело. Но вот наступил момент, когда Игорь заканчивал восьмой класс. Он пришел из школы и заявил, что к ним в школу приходили люди и агитировали поступать в физико-математическую школу при МИФИ. И он хочет туда поступить, а потом будет учиться в МИФИ, а потом будет работать в лаборатории Ковальчука.

Его решение мне вполне понравилось. Я у Ковальчука попросил узнать какие задачи дают на вступительном экзамене в физ-мат школе при МИФИ. Ковальчук действительно передал мне задачи, которые он получил у Пикина, теоретика из ИК РАН, сын которого, кажется, учился в этой школе. Я предложил Игорю эти задачи.

К своему удивлению я обнаружил, что Игорь, несмотря на неплохие отметки в школе, задачи решить не может. Как их там в школе учили меня мало интересовало. Я стал заниматься с ним сам. Но времени было очень мало. В этой школе вступительные экзамены проводились в конце марта, задолго до окончания учебного года.

Я, сколько успел подготовить Игоря, столько и успел. И мы поехали сдавать экзамены. К сожалению, Игорь все-таки не справился. Он кое что решил, но не все, и не прошел по конкурсу. Но время еще было. Мы продолжали заниматься, а я узнал какие еще есть школы с повышенным изучением математики . И мой выбор остановился на школе 179, там в то время принимали в классы с математическим уклоном.

Она находится в центре Москвы, что мне показалось удобным, потому что метро у нас организовано так, что с любой точки можно попасть только в центр. Экзамены там проводились уже в начале мая, и у нас было время на подготовку, практически весь апрель.  Эта школа находится в Георгиевском переулке недалеко от станции метро "Театральная". Это тоже было удобно, мало идти пешком от метро.

И вот наступил момент, я привез Игоря в эту школу сдавать экзамены, а сам ждал, как и раньше на улице. И опять осечка, Игорь снова не прошел по конкурсу, потому что не решил одну задачу. Вся сложность ситуации была в том, что задачу то он решал правильно, но в какой-то момент от волнения вместо сложения двух чисел выполнил вычитание или наоборот, и получил неправильный ответ.

Вместе с Игорем переходить в другую школу собрались его друзья по фамилии Козак и Бойцов. Они за это время узнали, что открылась школа с математическим уклоном даже в нашем Кунцевском районе. Они пошли записываться туда. Так как школа только начинала, никто про нее не знал и у них был недобор. Их просто записали в эту школу и проблема была решена.

Но через некоторое время вдруг раздался телефонный звонок. Звонил преподаватель, который принимал у Игоря экзамен в 179 школе. Оказывается он одновременно принимал экзамены еще в одной школе с математическим уклоном, недалеко от станции метро Бауманская. Это было очень далеко от нашего дома, но по прямой ветке с одной пересадкой.

Преподаватель сказал, что они по результатам вступительных экзаменов недобрали учеников в эту школу. И поскольку Игорь практически правильно решил все задачи на экзамене в 179 школу, они готовы его принять в эту новую школу около метро Бауманская. К сожалению я не помню ее номер, да это и не важно. Игорь поехал туда вместе с Козаком, и Козака тоже записали. Как он там сдавал экзамен я уже не помню.

А Бойцов сразу после окончания школы уехал из Москвы на каникулы. Он так и учился в той школе в Кунцево, куда они все записались первоначально. В новой школе нас сразу предупредили что поначалу пятерок у Игоря не будет, потому что у них очень высокие требования. Но нам как бы было все равно -- какие отметки. В этой школе собрались очень сильные и способные ребята со всей Москвы, и Игорь получил много новых друзей на всю жизнь.

В школу он ездил на метро сам, в то время было не так опасно, а он уже был большой. Мы с Ларисой ездили в эту школу очень редко, но все же там бывали, я даже запомнил, кажется, как проходил последний звонок. Игорь получил грамоту, но не за учебу, а за успехи в спорте. В этой школе он получил первый спортивный разряд по лыжным гонкам, и этим был знаменит.

Правда, до этого он несколько лет ходил в лыжную секцию в нашем Кунцевском районе, и в какой-то момент ему предлагали даже заниматься спортом профессионально. Он часто ездил на соревнования, и в лыжной секции у него были другие друзья, там ему тоже было очень интересно. Но он от перспективы стать профессиональным спортсменом отказался, и в какой-то момент перестал ходить в секцию.


Рецензии