Полцарства 9

9.


И Ромес справился. Он взял спящего Эрика на руки, как ребёнка, и понёс его за Джошуа в общую комнату. И Эрик совсем не казался ему тяжёлым. Конечно, по сравнению с Паукашкой, которая вымахала до размеров молодой львицы, Эрик оказался сущим пёрышком. А в комнате уже была приготовлена постель: постелен матрас с белоснежной простынёй, подушкой и одеялом. На фоне белья Эрик казался особенно грязным. Вошла Маки, ахнула и бросилась к Эрику.

- Дитя моё, ты знаешь этого человека? – спросил Джошуа.

- Знаю. Что с ним?

- Спит, судя по всему. Бенедикт ушёл к мальчикам на кухню, а ты пока можешь принести ему воды. Вероятно, он, проснувшись, захочет пить. И Ромесу, кстати, тоже прихвати, - Джошуа склонился над Эриком и нащупал у него пульс на шее. Маки кинулась за водой. Джошуа убрал руку, сделав вывод:

- Ничего страшного, он быстро придёт в себя. Брат мой, ты ничего не хочешь мне объяснить?

- А что объяснять? – недружелюбно отозвался Ромес. – Это мой брат… Ты разве ничего не знал о нём? – и тут же понял, что Джошуа на самом деле ничего не знает. – Мне неизвестно, как он сюда попал. Я нашёл его в каком-то погребе там, куда ты меня посадил.

- В погребе? Я и забыл, что там есть погреб. Судя по виду этого человека, можно подумать, что он неделю без пищи сидел.

- Не исключено.

- Но это действительно твой брат?

- А что, разве мы не похожи?

- Не более, чем два любых человека, не состоящих друг с другом в родстве. Скажи честно, откуда вы пришли?

- Название города?

- Нет, это вряд ли мне что-то даст. Название хотя бы мира…

- Мира? – удивился Ромес.

- Тебе не убедить меня в том, что ты – отсюда, - проницательно усмехнулся Джошуа.

- Хорошо, не отсюда, - пожал плечами Ромес. – Я родился на планете, которую люди называли Землёй. Знаешь такое место? Ты упоминал его в своём рассказе.

Джошуа задумчиво покачал головой:

- Сам я точно там не бывал.

- Мне интересно, - медленно проговорил Ромес, - что же сделали тогда с тобой туземцы и выиграл ли ты, Собака, своё дело? Ты ведь… нездешний? И бывал на этой планете с тех пор, как люди построили первое консульство?

Джошуа взглянул на него янтарными глазами.

- Итак, ты догадался. Или, скорее, угадал. Но я сейчас здесь и жив, так что прошлое надо забыть – в том виде, в котором оно принадлежало кому-то лично. Теперь это просто рассказы. А на моих уроках мои дети фрагментами пишут истинную историю мира, хоть сами об этом и не подозревают. Когда-нибудь они сложат вместе все фрагменты и создадут мифы и легенды, половина из которых будет правдой, а остальное – то, что придумали они сами. Я рассказываю то, что пережил я сам. Я не имею права учить их посредством чужих примеров, и с каждым уроком я наблюдаю прогресс в их развитии. Сначала они пересказывают и запоминают. Потом думают, анализируют и делают выводы. Выбирают линии поведения и героев. Их истории заканчиваются очень по-разному, и я вижу, кто чем дышит, кому чего не хватает. Часто они примеряют к себе предложенные роли, это очень заметно. И я вижу, что им нужно. Ты действовал поспешно, не разобравшись, я это понимаю. Не надо сеять смуту, поверь. Эти люди и так в жизни чего-то недополучили. Тепла, ласки… Некоторые шагнули на кривую дорожку. Я пытаюсь их хоть как-то спасти. Или хотя бы остановить падение. Ты не из таких, я вижу. Ты не потерялся в жизни. Мой мирок не подойдёт тебе. Он слишком мелок. Ты в нём не нуждаешься и только можешь разрушить.

- Ты дашь нам уйти отсюда?

- Вам?

- Да, нам: мне, моему брату, Маки и Лаже?

- Вас слишком много, чтобы позволить уйти всем сразу.

Тут вошёл Бенедикт с небольшой кастрюлькой в руках. Там был жиденький бульон с недоваренной, порезанной на большие куски картошкой. Джошуа растормошил Эрика и сунул ложку ему в руки. Эрик сонно поглядел на подозрительный бульон и всё-таки решил подкрепиться. Но много съесть ему не дали, чтоб не стошнило. Явилась Маки с холодным чаем. Через четверть часа Эрику позволили доесть бульон и попить чаю, которым Эрик поделился с Ромесом. Теперь по нему было видно, что он вполне жизнеспособен.

- Бенедикт, оставь нас, - распорядился Джошуа. Страж бесшумно удалился.

- Значит, вопрос поставлен так: вам приспичило отсюда уйти, - прямо сказал Джошуа.

- Уйти? – растерялась Маки. – Мне вообще-то тут неплохо, но Майр…

- Я должен забрать его отсюда, - твёрдо заявил Ромес.

 - Меня? – включился Эрик.

- Мои условия таковы: Ромес с братцем может уйти, хотя это и против всяких правил, но Маки и Лажа останутся.

- Он всё-таки твой брат? – изумилась Маки, глядя на Ромеса.

- Почти, - Ромес отвёл глаза.

- Это значит, нас опять разлучат с Майром? – грустно спросила Маки.

- Да, - жёстко ответил Джошуа.

- Но там о нём позаботятся? Там ему будет лучше? – совсем несчастным голосом спросила девушка.

- Конечно, там ему будет лучше, - за Ромеса уверенно ответил Джошуа.

- Если так… - казалось, Маки вот-вот заплачет. – Если так, тогда я останусь. И Лажа останется. Пусть Майру будет хорошо, а мне будет хорошо, если я буду уверена, что о нём там заботятся. Только дайте мне знать, как он там… - Маки умоляюще посмотрела на Ромеса.

- Конечно, они дадут тебе знать, - с какими-то новыми нотками в голосе сказал Джошуа. Глаза его сияли, как никогда сейчас похожие на глаза кречета. В них не было ни намёка на тёплое чувство, лишь холодное понимание, трезвая оценка ситуации и расчёт. Ромесу стало страшно от этого всепроникающего и всезнающего взгляда.

- Конечно, - повторил Джошуа и вышел. Было слышно, как он подзывает Бенедикта. Вскоре Бенедикт вошёл в помещение и собрал посуду. Вместе с ним Джошуа отправился проверять, чем там занимаются парни на кухне.

Почти сразу после его ухода заскочил Лажа. Маки и Ромес объяснили ему, в чём дело. Лажа в некоторой степени, не в пример Ромесу, имел практический склад ума и сразу решил, что делать, потому что ему не очень-то хотелось оставаться под крылышком Джошуа. Ромес сомневался в правильности его плана, но другого предложить не мог. И когда Джошуа вернулся, Лажа и Ромес бросились на него с двух сторон, свалили на пол и связали обнаружившейся у Лажи верёвкой. Джошуа смотрел на все их старания с понимающей снисходительной улыбкой, не вырывался и не делал попыток позвать на помощь. Ему даже рот затыкать не стали. Ромес сотворил окно в Междумирья, но оно почему-то дрожало: видно, бури возвращались. Это было очень опасно, и окно в любой момент могло закрыться. А тогда можно было надолго застрять – ни тут и ни там, и даже не в ближайшем Междумирье, а растянуться во временах и в пространствах, и что тогда делать?..

Лажа подтащил Джошуа в его любимый угол. Ромес ещё некоторое время боролся с собой, не зная, чего ему хочется больше: вытянуть Джошуа плетью или поцеловать руки.

- Скорее! – позвал он. – Следующий удобный случай может представиться очень и очень нескоро! – Ему, если честно, было стыдно.

- Иду, - отозвался Лажа.

- Минутку, – сказал Джошуа.

Ромес, уже подхвативший Эрика и стоящий одной ногой в окне, оглянулся. Лажа и Маки стояли рядом с ним.

- Я вас надолго не задержу, но мне хотелось бы, чтобы вы выслушали мои последние слова и запомнили их, и неважно, поймёте ли вы что-то сейчас… Запоминай, Ромес.

- Говори, - сказал Ромес, уже чувствуя дыхание урагана в Междумирьях.

- Насчёт тех историй… Иногда в жизни нужно делать выбор между двумя предательствами. Никогда не пытайся изменить что-то в судьбах других людей, когда тебе всего лишь двадцать пять лет, как было когда-то мне… Я не раз жалел о том, что сделал тогда, и до сих пор не знаю, был ли прав. И ещё… Окружающие понимают, что ты им нужен, когда ты уже ушёл. Когда уже слишком поздно. Вот и всё. Уходите теперь.

- Торопитесь! – предупредил Ромес. – Окно закрывается! – и вместе с Эриком прыгнул в развёрстую ревущую чёрную бездну. Лажа уже стоял в окне и держал Маки за руку. Но Маки вдруг вырвалась и бросилась к Джошуа, крикнув:

- Не могу я так! Это нечестно! Я остаюсь! Уходи, Лажа!

- Глупая бешеная девчонка! – заорал Лажа. – Как я уйду без тебя? – и он спрыгнул на пол. Окно закрылось.

У Джошуа на губах играла сардоническая улыбка; взгляд, как обычно, был остр и холоден, как стальной клинок. Он всегда знал, какие слова следует говорить своим «детям».


*  *   *               

- А как же Маки и Лажа, Ромес?

- Не бойся, Майрик, мы вернёмся за ними, как только утихнет буря, и тогда всё у нас будет хорошо!

*  *  * 

«Зря, милый друг Ромес, ты так поступил. Зря ты отобрал у меня любимую игрушку, которая по-настоящему мне нравилась и могла заменить целое царство, не то что там какую-то половину. Если бы ты мог представить, какое это безрассудство с твоей стороны! Тебе, чадо, придётся платить, за коня и не только, и тем, чем ты мог бы откупиться, теперь не отделаешься. Ты забрал моего Майрика и оставил меня в одиночестве… почти в одиночестве… Но ты не знаешь, какой сюрприз тебя ожидает. Тебя и твоего Лайтика. Особенно его. Но всё впереди. Ещё увидимся, мой дорогой, когда ты будешь плакать, а я – смеяться. Скоро наступит это славное время, очень скоро. Быстрее, чем ты думаешь. А мой Майрик может и не вспомнить, кто он такой. И тогда он – мой друг навеки. Особенно приятно об этом думать, ведь он когда-то принадлежал тебе. Но я подожду. Я выделю на это время из своей Вечности.»

* * *

- Посмотри, нас уже встречают, - сказал Ромес, улыбнувшись. Эрик посмотрел в указанном направлении и вздрогнул, увидев несущееся на него чёрное развесёлое чудовище.

- А вот и вы! – завопило чудовище, подхваченное Ромесом на руки. А вслед за ним появилась группа из трёх человек.

- Привет, Паукашечка! – счастливо улыбался Ромес, а Паукашка норовила лизнуть в щёку отступающего Эрика.

- Эричек, давай тебя купать! – с ходу предложила Паукашка. – Ты не очень чистый. Хочешь, я подогрею воду в ручье?..

- Потом, Паукашечка, потом! – осадил её Ромес, и тут к нему кинулись Синерок, Лайт и Рэли.

- Наконец-то! – завопил Синерок и полез обниматься. Затем на Ромесе и Эрике за компанию повисли Лайт и Рэли – Рэли, правда, проявлял чувства более сдержанно.

Когда более-менее все успокоились, Рэли сказал Ромесу:

- Есть новость, наполовину хорошая, наполовину плохая. Хорошая часть – Джина влюбилась с первого взгляда в другого человека и ушла с ним; плохая – человек этот – Конрой собственной персоной.

- Н-да, ничего себе! – покачал головой Ромес. – При всём невообразимом разнообразии Миров и вариантов, создаётся впечатление, что все они крутятся вокруг нас. Придётся спасать девочку от кровожадного чудовища.

- Она настолько влюблена, что ничего плохого в нём не замечает, - добавил Синерок. – тебе будет трудно что-либо сделать.

- Но я сделаю всё, чтобы спасти её!

- Вопрос в том, нужно ли это ей самой… - Синерок пожал плечами.

- Эрик, а ты мне принёс шоколадку? – Паукашка вертелась около Эрика и заглядывала ему в глаза. – Ты обещал, помнишь?

Эрик явно не помнил, но полез в карман и извлёк оттуда помятый, но тем не менее по-прежнему съедобный батончик в блестящей обёртке, который ему дал ещё Лажа и который Эрик почему-то не съел. Он держал батончик в руке и смотрел на него, а потом перевёл взгляд на Паукашку, нетерпеливо ожидающую, когда же Эрик соизволит расстаться с шоколадкой. Расширившиеся глаза Эрика внезапно наполнились слезами, и он робко улыбнулся. Рэли первым понял, что происходит, и, похлопывая Эрика по плечу, тепло сказал:

- Добро пожаловать домой, Эрик!

Тут и Ромес понял, что Эрик – это и есть Эрик, и никто, кроме Эрика. Имя Майр осталось в прошлом. Эрик всё вспомнил, и помогла в этом банальная любовь Паукашки к шоколаду.