Картинки жизни нашей

                РАЗНЫЕ СУДЬБЫ.               
               
               
               
                Посвящаю Наденьке П.
 
                Ехала я как-то в электричке, разговаривала по мобильнику, а чистенькая и ясная  старушка сидела рядом со мной. Потом она призналась, что ненароком слышала мой разговор и извинилась. Я ответила, что секрета нет, я подыскиваю квартиру  для мамы, хочу купить в новостройке. И тогда общительная старушка поведала мне свою историю.

                -Дети выросли и разъехались кто куда,  мы с мужем остались одни в большой, ну очень просторной и светлой квартире. А тут ещё  вскоре муж скоропостижно скончался - тромбоэмболия. И всё. Осталась одна-одинёшенька,  в огромной пустой квартире. Хоть и жалко было (память прошлого всё-таки), но решила обменять на меньшую. Захотелось в новых домах, с индивидуальным отоплением, чтобы с молодёжью рядом. Авось, да кто-нибудь поможет когда, да и сама ещё могу пригодиться. К примеру, с детками посидеть часок, другой. Позаниматься бескорыстно. Наивная, да?- спросила она, заглядывая мне в глаза. Затем продолжила рассказ.

                Закончились мытарства с  документами ( ох и трудное это дело, хлопотное) и счастливая въехала я в новую однушку. Решила познакомиться с соседями. Мои радужные надежды лопнули сразу и навсегда. О, ужас! На площадке со мной, оказалось, живут переселенцы из ближайших бараков, современная " интеллигенция":  семья алкоголиков, домушник и, прости господи, барышня легкого поведения. 
  - Привесёленькое соседство, ничего не скажешь,- поддержала я старушку.

 Она продолжила  своё повествование:
                - Знаете, в старости одолевают всякие болячки,  я частенько отлучаюсь из дому в поликлинику, хотя очень не люблю ходить туда. Сами знаете, какой сервис в нашем, так называемом, бесплатном  (да и в платном тоже) здравоохранении. Правильней сказать - здравомучении.  Утром уйдёшь в поликлинику больной, а возвращаешься  в лучшем случае  к обеду - еле живой. Отлежусь и иду на кухню что-нибудь поесть приготовить. Смотрю, а без меня в квартире явно " гости" были: не достаёт лука,  картошки, мясо из морозилки исчезло, капусты квашенной поубавилось. Вещи все на месте. Денег, драгоценностей у меня нет. Странно. Двери я закрывала и открывала своим ключом. С  ума схожу что ли? Поменяла я замок. Опять, как отлучусь из дома, так  пропадает что-нибудь из еды. Не помногу, но исчезает бесследно. Меняла я замки раз пять. И мне слесарь сказал: " Бесполезно менять замки, мамаша, меняйте лучше квартиру".

                -Так что, деточка, сначала узнайте, кто ваши соседи, а потом переезжайте.
Я поблагодарила старушку за рассказ и умный совет и задумалась. Оказывается, покупаешь квартиру - узнай соседа, он ближе самой близкой родни. Так-то вот!
Электричка благополучно доставила меня до места назначения и, попрощавшись любезно со спутницей, я вышла на знакомый перрон.
   
                В обратный путь я пустилась на пассажирском поезде. И случилось так, что познакомилась с немолодой подтянутой женщиной, красивой и ухоженной, с синими грустными глазами. В светлом парике. Она невольно привлекала к себе взоры пассажиров своей статью, одета она была дорого и со вкусом. Дорога предстояла длинная и слово за слово, мы разговорились с ней. Она поведала мне о жизни своих предков. Наверно, я благодарный собеседник - умею слушать, да и чужому человеку, которого видишь впервые и больше не увидишь, легче открыть, излить душу.
 
                Моя собеседница стала вспоминать.  Её предки по материнской линии родом из Польши, жили в западной Украине, у них было своё поместье, богатые леса. Дед - заядлый лошадник, он владел знатной конюшней и был страстным охотником. Его любимая внучка Мария читала книги, изучала языки, вышивала на пяльцах. Но красивая беззаботная жизнь оборвалась в один миг и беспощадно, навсегда.

                Как и у многих, новая власть их экспроприировала, всё-всё отобрали и отправили этапом на рудники в Усть-Каменогорск, что в Казахстане. Там мама Мария( это была она) познакомилась с таким же высланным, раскулаченным, моим будущим папой Димой. Работали они на рудниках, в шахтах, добывали свинец. В тяжелейших условиях. Набрали и себе свинца. Полные лёгкие. Однако жизнь продолжалась, и молодость брала своё, они сошлись, поженились, и родилась я, как говорится - плод любви. Но мама почти сразу вернулась в шахту, с этим было строго. Жизнь была суровой, полуголодной и холодной. Я ничего не помню из той страшной жизни (может это и хорошо), а папа односложно отвечал на вопросы мои или вовсе говорил: " Зачем тебе? Лучше и не знать всего того ужаса, что мы пережили".

                Легкие у мамы были слабые, она ещё во время этапа простудилась, а как тогда ссыльных лечили? Никак, сами выкарабкивались, как могли. Травками-муравками отпаивали больных. От работы в руднике легкие были забиты свинцом, мама очень сильно маялась: надрывно кашляла, теряла силы. Отец не мог на это больше смотреть и в отчаянии написал прошение И. В. Сталину, чтобы разрешили покинуть рудники.  У отца к тому времени тоже легкие болели. Но отец  выдюжил - осилил болезнь, а мама умерла в дороге к новой жизни (нам всё же было разрешено покинуть шахты и ехать на вольное поселение). Поэтому мы и осели в Павлодаре, когда умерла мама. Мне к тому времени исполнилось восемь лет. Она помолчала.

                Мужчина не может долго жить один, хоть и сильно горевал, но через время папа женился вновь. Жизнь с мачехой не мазана медом, сами знаете. У отца с мачехой родились ещё две девочки и мальчик - сын. Я их всех нянчила, помогала во всем, как могла. И сейчас я с ними в хороших отношениях. Кстати, еду к ним, сводным сёстрам, в Липецк.

                Так вот, жили мы сытно, хорошо, отец плавал по Иртышу, был бакенщиком, рыбачил, а рыбы тогда в Иртыше было видимо - невидимо.  Дома не переводилась всякая рыба, в основном это была ценная рыба - стерлядь и кореш, были рыбины по 1,5 -3 метра длиной и чёрная икра всегда стояла в большой глиняной миске со столовой деревянной ложкой посередине кухонного стола. Прямо ложкой икру и ели. Из стерляди делали бесбармак, варили, жарили, запекали. А сколько литров вкуснейшей ароматной ухи мы съели за эти годы!
 
                Жили мы закрыто, отчуждённо, за высоким забором. Отец всю оставшуюся жизнь осторожничал, чего-то боялся. Мы мало общались с соседями, потом выстроили свой дом. Высокий забор и злая собака во дворе - постоянные спутники моего детства и юности. Мне не разрешали домой приводить друзей, подруг.

                Мачеха меня одевала хорошо, но не любила и хотела поскорее сбыть с рук - отдать  замуж. Нянчить её детей уже не надо было - выросли. А я страстно хотела учиться дальше, поступила в институт, хотя мачеха не верила в мои силы и всё говорила, что я всё равно брошу, что женский институт - это пелёнки, распашонки и т.п.

                Я была симпатичная, но крупная, широкой кости. Я уже говорила, что денег на одежду мне не жалели и одевалась я хорошо по тем временам, училась я прилежно, да и предметы мне давались легко. А тут ещё получилось так, что преподаватель один влюбился в меня безумно и увлёк своими долгими и страстными ухаживаниями (я с детства не была приучена к вниманию и ласке). У него хорошо пошла карьера, вскоре он стал заведующим кафедрой, а потом, многим позже и проректором института. Он немец и его  родители хотели видеть невесткой только немку. Он уговаривал меня обмануть родителей, а потом признаться, но я категорически отказалась. Мой отец тоже не был в восторге от моего романа. Он говорил: "Поднимут дело, что будет?  И вообще, сколько тебе говорить: больше молчи, не высовывайся, в партию не вступай ни в коем случае. Нам не нужны сложности». Бедный папа, жить всю жизнь, озираясь, боясь за себя и жизнь своей семьи – это невыносимо тяжко.

                При распределении после окончания института я попросилась, чтобы меня отправили куда-нибудь подальше. У меня не было сил оставаться дома, разрываться на части. И меня распределили в Курган. Я поехала в новую жизнь. Судьба распорядилась так, что там я познакомилась со своим будущим мужем, но домой ничего не писала, пока не вышла замуж. А потом скромно сообщила, постфактум. Мой бедный папа, как узнал, что отец моего мужа служил под руководством Берии, сказал, что я не дам ему умереть своей смертью.
 
                Семья мужа приняла меня хорошо, стали мы жить с ними вместе. Муж мой - начитанный эрудит, с тонким юмором, единственный и любимый сыночек в семье, привыкший жить в доме с прислугой. На работе его ценили. Кстати, родом он из Смоленска, откуда вы едете. Свекровь сказала сразу, что называть её надо только по имени отчеству - Тамарой Агафоновной. Она показала моё место за столом (у каждого члена семьи было своё определённое место). Стол сервировался по всем правилам. Скатерть, тарелки, подтарельники, вилки, ножи, салфетки  -  всё как положено по этикету, ежедневно. В доме моего отца такого не было и в помине. Мы жили проще, намного скромнее. Свекровь называла меня только Дашенькой, все лакомые кусочки отдавала мне, я сопротивлялась, а отец говорил: " То своей матери подкладывала, а та возвращала назад, теперь тебе. Ничего не меняется с годами в нашем доме".
   
                В доме у них всегда была прислуга. Мыть посуду, убирать мне категорически запрещалось. "Для этого есть человек, "- говорил строго дед мужа. В этой семье были свои правила, устои и я постепенно привыкла к ним. Вскоре родился наш первенец. Я полностью погрузилась в заботы о малыше. Сын как-то незаметно вырос, окончил  два института и попал под жернова перестройки в СССР. Дарья Дмитриевна тяжело вздохнула и задумалась надолго.
 
               Я терпеливо ждала продолжения рассказа, хотя приближалась моя остановка, я понимала, что мне не удастся, к сожалению, услышать эту историю жизни до конца. За окном мелькали голые, мокрые от дождя деревья и кустарники. Было серо, сыро и уныло. Мелькали промокшие замшелые деревеньки, одинокие стрелочники на полустанках. Попутчица задумчиво продолжала вспоминать.

             -Мать-свекровь никогда не работала, но всю домашнюю работу выполняла прислуга, а Тамара Агафоновна - только командовала, отдавала распоряжения. Как же ей было потом тяжело в старости, бедняжке, ведь она ничего не умела делать своими руками. И была совершенно беспомощна, когда умер муж, а она не могла содержать прислугу на свою мизерную пенсию.
 
              Поезд неумолимо приближался к моей станции назначения, колеса отстукивали последние километры, и я с сожалением стала прощаться с Дарьей Дмитриевной, представительной и милой соседкой по купе. Мне хотелось услышать её историю до конца. Жаль, что быстро прервалась такая интересная история судеб.
   
20 ноября 2012г.