Никогда не вспомнить

     Они были добрыми  и никому не причиняли зла, так, что даже трава росла лучше и становилась особо зеленой в это время, пока соседствовала с ними. Низкорослые с почти прозрачными глазами, они никогда не разводили костров и не убивали животных. Пищей им служил какой-то особый, густой, переливающийся всеми красками сок, а когда он высыхал, то можно было наблюдать удивительную метаморфозу – он становился прочным и крепким, и тогда его можно было использовать для пищи. А когда кто-то из них уходил, сказать умирал, было бы слишком неправильно, то все понимали, что наступало новое время для нового. И тогда они все поднимались в воздух, и это было единственной возможностью их заметить, так как в любое другое время они предпочитали перемещаться более просто, более безопасно – просто возникая там, где они хотели бы быть. Но раз в году наступал момент, который требовал подниматься в воздух и быть видимыми. Для того чтобы новое смогло не только появиться, но и остаться, требовался большой резерв силы. А еще, этому было более простое объяснение: для того, чтобы создать  видимое – нужно самим быть видимым. И вот тогда, зависшие в воздухе, чувствующие как энергия из почти прозрачных, бесцветных глаз струится в одну точку – они шевелили губами и пели единую, беззвучную песнь, не имевшую слов. И целиком эту песнь слышало только новое.
     Не было первых воспоминаний, первых ощущений, света в глазах, и даже мыслей, так как любая мысль состояла из большего количества энергии, чем она тогда. Ее создали мысли – но первично, в самый первый момент она состояла только из материи и поэтому не могла думать, осознавать, анализировать.… А люди все продолжали свою безмолвную песнь – они знали, им надо петь так долго, пока они не окажутся в другом месте. Это был закон, традиция, табу – при рождении нового, люди обязательно должны были менять свое земное пристанище. Она почувствовала ветер, и хотя он был далеко, она знала, что он реален. А когда она услышала траву – ощущения вдруг прервались. Она вслушивалась в себя, но не могла вернуть первичное ощущение. Тогда она легла на траву и стала слушать травинки – одну за другой.… И она услышала их мысли, их молчаливые слова.
     К этому времени еда была готова. Забыла добавить, что обычно питались только соком, и только дважды сок готовился по специальному рецепту, в результате которого его приходилось не пить, а грызть. К первому случаю, она была уже готова, и ей дали грызть сок. Она могла сгрызть его столько, сколько хотела – он обязательно оставался, оставался для второго случая, случая после которого они уходили. Вопрос в том, когда это происходило. Ведь были и те, кто сгрызали сок сразу, и тогда они сразу уходили, а людям надо было творить новое.
     Она сгрызла совсем немного, даже меньше половины.

                2

Говорят, когда что-то грызешь легче думать, она бы сказала, что когда грызешь, просто легче осознавать процесс мыслей. Оттого все ее ручки были погрызенными, иначе ее как будто поглощала какая-то волна и уносила прочь от обыденности. Как же часто она забывалась, а, придя в себя, ничего не помнила – только какие-то  отголоски, отпечатки чего-то, какие-то проблески сознания. Иногда ей очень хотелось все вспомнить. Оттого она часто забывала, что ей говорят.

                3

- Ты полетишь с нами?
- Куда?
- Ты полетишь на точку смещения горизонта?
- Надо?
- Тогда оставайся здесь со временем.
- Лар, Лар, Ларраа…
- Лар, Лар
Они поднялись в воздух, и он мог чувствовать их силу крыльев, даже не прилагая к этому никаких усилий. Удержать время, вот что входило в его задачу. Удержать время, чтобы дать проскочить своим крылатым друзьям незамеченными.  Заставить время остаться с ним и запомнить, любыми средствами продлить свое осознание этого мига…

                4

-  Проснись, ну просыпайся же скорее, ну что же ты…
Но она только еще сильнее завернулась в одеяло, уткнулась носом в подушку.
- Мм…
- Вставай! Лили!
Она бессмысленным взглядом своих ярко-зеленых глаз обвела комнату. «Что же мне только что приснилось…» но лишь ощущение, какой-то осадок чего-то приятного остался в ее сознании и все… она сосредоточилась на внезапно мелькнувшем воспоминании сна, но снова бодрый голос Клары вывел ее из этой процедуры.
- Дав, приехал!! Он остановится на обед,- голос девушки перешел на более доверительный и закончился хихиканьем. Она прикрывала рот рукой, этим самым наоборот, стараясь подчеркнуть всю значимость для нее этой ситуации. Лили знала о том, что. Дав, был давним поклонником Клары и что сегодняшний вечер наконец-то покажет, сможет ли. Дав претендовать на званье рыцаря и носить цвет алой розы, любимый цвет Клары.
- И за этим ты меня разбудила??
Лили возмущенно скривила рот, это получилось так смешно, так напоминало обеим Леди Кламот, что обе девушки тут же рассмеялись.
- Ну, ты встаешь или нет?
- Куда же мне деваться? Должна же я поддержать твоего рыцаря.
При этих словах подушка приземлилась на кровати у Лилии.
- Замолчи!!!

                5

    Пронзительный сигнал машины, скрежет тормозов вывел ее из себя. И надо сказать весьма вовремя. Дорога была переполнена движением, и надо было бы быть очень внимательной, чтобы перейти дорогу, что ей впрочем, удалось, как и всегда. Странным образом машины и привлекали ее и одновременно пугали, порою даже отталкивали. Но и этому в ее жизни нашлось объяснение. «Я не переношу запах бензина»,- порой говорила она. «Почему?» «Да потому что мне не нравится его специфический запах, краска и та пахнет  лучше». Это найденное объяснение, придуманное ею самой полностью устраивало ее, как впрочем, и многое другое. Главное найти подходящее объяснение. И было совсем, ну или почти совсем неважно, что это объяснение в глазах окружающих производит совершенно другое впечатление. Немое удивление, которое она успевала читать в глазах посторонних, чем-то успокаивало ее, как будто давая право на дальнейшие события в ее жизни. Ее жизнь показалась бы и ей самой очень обыденной и скучной, если бы не ее способность, пожалуй, единственный талант, который и то был никому не нужный и никому неизвестный за свою ненадобность – талант «выпадать из реальной жизни». Когда, вдруг посмотрев по сторонам, она видела не дорогу, а море или джунгли. Когда, общаясь с каким-то человеком, она мысленно меняла ему одежду и подгоняла мысли, когда даже его простые слова она умело, превращала в такие намеки и недоговоренности, что у нее у самой начинала кружиться голова. Так было всегда. Так было в ее жизни, в ее повседневности, а иначе она просто и не хотела представить, а иначе она бы сошла с ума от бесконечной серой скуки.
- Привет, как жизнь?
- О, привет, а у тебя?
- Клёва,- говорил Сэм, «так значит прекрасная амазонка сегодня одна и даже без своего верного слуги?»,- так успевала услышать она и уже отвечала:
- Даа. Почему же ты тоже один?
- Да так решил вот пройтись по центру,- отвечал Сэм ничего не подозревая, что кроме этого еще добавил: «ведь здесь одно из этих мест, где время может остановиться и магия не подействует. Интересно, как же ты заговоришь тогда, а?»
- А ты разве не  знаешь, что здесь гулять опасно?- ее голос приобретал загадочные нотки. Она неосознанно поправила рукой нож, висящий на бедре, и уловила запах лисы, пробирающейся недалеко от тропы в свое логово. Она смело заглянула в его глаза. Его меч, о существовании которого он даже и не догадывался, отливал золотом. «Навряд ли он захочет прямо сейчас вступить со мной в бой». Она улыбнулась.
- - Да, что с тобой Вика? Почему ты на меня так смотришь?
Они шли к перекрестку…
- Стой!!- он схватил ее за рукав куртки, - Машина!!
Она услышала шум стрелы, он схватил ее за локоть и спас.  Кто-то хотел убить ее или может быть это все хитроумно придуманный план, чтобы заманить ее, внушить ей доверие.
- Спасибо, только с чего это ты вдруг?
- Ты о чем?
«Нет, лучше не показывать виду как мне это важно».
- Быстрей, пошли отсюда!!
- Ну, хорошо…
Они пробирались сквозь заросли, слышали крики диких обезьян – вернее это она слышала крики диких обезьян и чувствовала безжалостно-палящие лучи летнего солнца. Для него же на улице было хмуро, серо, температура едва ли набегала до нуля, и не очень приятно было слушать звуки от проезжающих мимо машин…
 
                6

    Голод пронзал всю ее насквозь. Голод. Надо что-то делать. Почему ей не дают еды? Сначала она научилась издавать звуки.
- Мммм Лллл Ррр
Потом говорить-
- Хочу есть…
Но никто ее не понимал и жил дальше. А однажды она представила, что ест, и даже на 5 дней забыла о своем чувстве голода. Потом она сделала то, к чему все были уже давно готовы, и только знание удерживало их от спешки или наоборот незнание того, что можно спешить сыграло здесь свою роль. Она не понимала, как это получилось, но однажды все проснулись с чувством голода, хотя никто кроме нее, не хотел есть. Все ели, но чувство голода не уходило. В этот вечер она легла снова голодной, но с каким-то подозрительным чувством сытости. Наполненности. А потом все вдруг почувствовали острую необходимость, потребность принести ей сок. Но они побороли  эти желания и даже те, кто уже принес ей его, заставили себя выпить его сами. Так она научилась диалогу с другими и узнала, что они добрые и отзывчивые. Они ведь принесли ей пищу и рассказали, что для того чтобы съесть что-то, надо только это съесть и ничего больше. Это был последний день ее голода. На следующее утро она проснулась одна. Она качалась на воздухе, а внизу был сок. Так она еще узнала, что летать можно только по мере необходимости. А мера измеряется чувством голода или тем насколько ты сыт. А потом ее посетило видение…

                7

- Леди Кламот, для меня это великая честь остановиться на эти дни в вашем доме.
В камине весело трещал огонь.
- Ну что вы сэр. Вы можете чувствовать себя здесь в полной безопасности и оставаться столько, сколько вам будет угодно.
- А Леди Клара и Лилия охотно составят вам компанию. Не правда ли?
- О, я буду так обязан леди Кларе, если вы покажете мне  свои конюшни.
- С превеликим удовольствием сэр. Дав, я бы показала вам конюшни, но они входят  в царство лилии. И если она не против. То мы можем все втроем сходить туда.
- Да, конечно…- Лилия вдруг почувствовала слабое головокружение, ей даже показалось, что в конюшни ходить не стоит – как будто какая-то мысль хотела родиться в ее голове, мысль быстрая и жгучая, как одна из искр в камине – быстро вспыхнула и так же быстро погасла. А через мгновенье уже все забылось, почти забылось…

                8

    В эту ночь Вика спала глубоким сном. Спать она легла рано, она всегда так поступала, когда видела что в действительности не оставалась ничего интересного, когда не хотела скучать. Ведь лучший способ чтобы не стало скучно, за несколько мгновений вообще предотвратить те ситуации и  моменты, которые обещают или намекают на скуку. А самый простой способ побега из скучной и пустой  яви, это сон. Она проваливалась куда-то, в какую-то черную бездну, туда, где невозможно уже описать что-либо словами, и нет таких похожих чувств, чтобы можно было их, потом изобразить или сравнить с реальностью. Ларр Ларр Ларррр Бам Бам Бам

                9


Пища придала ей силу. А сила втолкнула ей это видение: Огонь в ограниченном пространстве, а по ту сторону огня – глаза, как пара только что созревших измэра. Измэры – это ярко-зеленые фрукты, растущие по соседству с гвинами, но не граничащие с ними. Сок у них острый и живой, как само изменение. Она хотела донести до этих глаз, что будет, если измэры не поливать солнечным светом, на треть разбавленным в лунном свечении. Но связь оборвалась.

                10

     Вика проснулась внезапно, четко осознавая, что она вынесла что-то очень важное из сегодняшнего сна. Но как только она подумала об этом, воспоминание ночи испарилось, и перед глазами осталась только черная бескрайняя блестящая мгла. Да, и не это важно, важно то, что сегодня она наконец-то встречается с тем, с кем хотела сделать это давно. Поэтому к забыванию сна, она отнеслась можно даже сказать чуть равнодушно. Сегодня может быть даже не надо будет ничего придумывать. С ним ей уже точно будет очень интересно, даже если речь его будет сводиться к молчанию. Она собиралась на это свидание с какой-то даже яростью, безжалостно сдергивая одежду с плечиков из шкафа. Ее нетерпение чувствовалось в чуть сильнее, чем обычно сжатии рукой пузырька духов и чуть обильнее накрашенных губ. Неужели она действительно думала, что сможет слышать только то, что он ей будет говорить. А видеть только то. Что они могут видеть вместе и не больше. Вот именно и больше ничего.

                11

- Лили, пошли!! И обещай, что постараешься оставить нас одних, ладно?!
- Нет, буду все время напоминать вам о своем присутствии. Ха-ха…
- Да ладно тебе, пошли. Дав, наверное, уже места себе не находит в ожидании.
Наконец, они вышли в сад…. Прошли мимо чудесных фонтанов и зашли в конюшню. Во взглядах, которые Клара бросала на нее, а Дав на Клару, было нетрудно догадаться о чем они думают. Оставаться здесь, с ними, это считалось, по меньшей мере, преступлением, так решила лилия.
- а вот и мой скакун Милорд. Пожалуй, нам стоит с ним прогуляться, а вы пока посмотрите все дальше. Клара покажет вам сэр свою любимицу.
- Ну, если вы так настаиваете леди Лилия…
- Да, Лили, тебе вовсе не обязательно уезжать, -  говорила Клара, одновременно показывая взглядом, то нетерпение, с которым она ждет, когда же Лилия оставит ее наедине с ним.
Лилия вскочила на Милорда и поскакала.
- Ну что ж Милорд, если им действительно так нужно побыть вдвоем, пускай. А у нас есть с тобой дела поинтереснее. Надо успеть доехать до вон того виднеющегося озерца и может даже искупаться, пока там никого нету. Ты ведь не против, да, Милорд?!
У Лилии было хобби разговаривать с животными, а особенно со своим любимым конем. Она чувствовала, что конь все знает, ну или знает, по крайней мере, намного больше ее, все понимает и даже отвечает ей. Поэтому с ним, она никогда не чувствовала себя одиноко.

                12

     Ларр, Ларр… Он забыл о своей усталости, точно также как и о силе своих крыльев. И как только он забыл об этом, усталость исчезла, как будто ее никогда и не было. Прошло напряжение и боль, уступив место восхищению и легкости. Начался снег, но ледяные снежинки уже не приносили страдание его крыльям, и вместо их колючих прикосновений, он ощущал какую-то грандиозность происходящего. Он больше уже не сопротивлялся движению, а мягко скользил по происходящим изменениям. Менялась погода и осадки, и этот снег был уже не первый, когда он вдруг понял, что время остановилось. И счастливый тем, что он все-таки справился с поставленной задачей, он начал думать о своей стае. Где они сейчас? Где Розовое Перышко? Где знаменитый Синий Коготок? Помнят ли они его еще? Далеко ли улетели в своем полете? Как там, где горизонт можно увидеть просто невооруженным глазом? Прошла ни одна ночь по его подсчетам, и тогда он затосковал. Он все чаще стал задумываться над тем, что он сделал. Так ли надо было жертвовать собой и оставаться здесь. Но ведь он сам хотел остановить время, хотел узнать может ли он только силой своих крыльев приоткрыть занавес грядущего. И все чаще ему стала приходить во сне Розовое Перышко. И все чаще сны становились похожими один на другой, пока совсем не стали одним и тем же.

                13 

    Она вздрогнула. Накрапывал дождик. В небе сияла луна, но никто из них не спал. Сегодня она впервые увидит чудо, чудо появления нового. Сегодня они поднимутся в кругу. Она невольно вспомнила свое появление и улыбнулась. Она последний раз оглядела поляну, бросила взгляд на деревья. Больше она сюда никогда не вернется, так, по крайней мере, гласило правило. Действительно ли никогда? Один день она даже потратила на то, чтобы высчитать, когда же наступит это таинственное никогда. В принципе высчитать это было достаточно реально, но луч заходящего солнца поманил ее тогда за собой, и она без раздумий, как и всегда, бросила свое нелепое занятие и пошла за ним. В этом была вся она… «Если тебя что-то отвлекло от твоего время провождения с радостью и легкостью отвлекись от негою» Так учила она себя, если же ты это не сделаешь ни в первый раз и не во второй, то наступит такой момент, когда уже ничто не в силах будет тебя привлечь конкретно к этому делу. Поэтому отвлекайся, отвлекайся и отвлекайся. Ибо, только отвлекаясь можно что-то сделать. Луна сияла во всю свою мощь. Последний час здесь. В это время все могли сделать то самое, ради чего они пробыли здесь. Для кого-то это было пятым или седьмым местом, а для кого-то, а также и для нее первым. Что она могла сделать здесь? Это должно быть что-то непременно такое, что сохранится, и чтобы во времена «никогда» – в тот момент, когда она снова попадет сюда, она безошибочно бы узнала это место, не важно, что здесь будет потом – густая трава или лес, а может даже пустыня, она должна сделать что-то при виде чего она бы смогла  вспомнить свой сегодняшний день, день или вернее ночь, когда она в первый раз собиралась лететь в кругу. Что же? Что? Что?  В своем раздумии она не заметила, как прошла большая часть часа, осталось от силы минуты 3 или меньше. Надо было уже выходить. Пора! – слышалось и отзывалось всюду. Она встала и пошла, медленно, как будто не веря, что она так ничего и не сделает напоследок. Она брела мимо озера, и вот в озарении, случайно видя в нем свое отражение, она подошла ближе, набрала в рот как можно больше слюны и плюнула. Вот как она узнает все через тысячу лет!! Они встали в круг, и все больше становясь видимыми, все выше поднимались к небу, и пели. Слова пришли сами. Она как будто весь период пела только их, хотя это были новые слова, слова, которые прозвучат только один раз, только здесь и сейчас. Новому новое и так всегда.

                14

     Все цвело и благоухало. Лилия не раз собиралась съездить к этому лесному местечку и каждый раз приезжая сюда, находила в нем все новые, чудные вещи. То цветы, казалось цвели ярче и как-то по-особому, то река меняла свои очертания. То она встречала белочку, скачущую по дереву. Она остановилась недалеко от воды, спрыгнув с Милорда и решив пройтись пешком. На ней было желтое платье для верховой узды и шляпа с широкими палями. Она задумчиво брела, не переставая разглядывать что-то у себя под ногами. Она не уловила этого момента, когда его глаза стали пристально ее разглядывать. Она не расслышала хрустнувшей веточки под подошвой его обуви. Она не запомнила его замысловато расшитый камзол и плащ. Он вдруг внезапно вышел меж деревьев, перекрывая ей дорогу. Их глаза встретились. Секунда, а может вечность. Не сводя с него своих изумрудных глаз, она вдруг оступилась, и наступила в воду. А  по мере того, как вода проникала ей через чулок, осознание чего-то вдруг охватило ее. До невозможности знакомое чувство, будто однажды она уже была здесь. «Какая чушь!» Пронеслось у нее в голове.  Вперемежку с какими-то чувствами, которые манили и как будто нашептывали «дальше, дальше». «Дальше» – медленно произнесла она как-то непроизвольно про себя. Оглянувшись, она заметила, что он бы все еще здесь. Но минуту назад еще готовая стать близкой ему, спросить его имя, сделать его своим рыцарем, она, вдруг поддаваясь какому-то новому и знакомому. Но  и ранее никогда не испытанному чувству, не могла оставаться с ним ни сейчас, ни потом. И только никогда.
- Когда же я смогу с вами встретиться? – тихо произнес он.
- Боюсь. Что никогда. – Сказала она, остановившись. Она боялась. Что сейчас он просто повернется и уйдет.
- Значит никогда… - повторил он как-то неестественно просто и исчез.
Назад она прискакала галопом.
«Ну, зачем, зачем, я так ему ответила…»
Клары еще все не было. Она тихо прошла в свою комнату и уснула. Снился ей белый невесомый пух. Проснулась она оттого, что Клара трясла ее за плечи.
- Что? – недовольно просыпаясь, но, тем не менее, с улыбкой, спросила Лили.
- Что? Это ты мне скажи, что это еще за Лар?
- Не знаю. Какой такой еще Лар?
- Но ты же сама сейчас повторила несколько раз «Лар, Лар, Лар»
- Не  знаю. Может, что-то во сне приснилось.… А как у тебя прошло вчера?
- Все просто удивительно, Дав настоящее чудо!
- Что ж, я рада.
- А ты, где была вчера, я не видела, как ты вернулась.
- А ты не расскажешь никому?
- Да нет.
И Лилия все рассказала. Про незнакомого рыцаря, про воду, про странное чувство, охватившее ее в лесу.
- И когда же вы встретитесь? – все еще чего-то, недопонимая, спросила Клар.
- Никогда.
От порыва ветра зазвенели стекла…
                15

    Он встрепенулся и взмахнул крыльями.
«Лар, Лар, Лар» В этом не было никакого сомнения. Этот голос мог принадлежать только Розовому Перышку. Она зовет его во сне. Вся стая звала его Ларри – «Летнее Солнцестояние» и только она «Ларр». Но вот только куда лететь к ней? Ведь он находится в точке, где время всегда одно и тоже, где его попросту нет. Куда же лететь, если в том месте, где он находился позавчера, и завтра могли стоять как угодно. Если куда бы он здесь не летел, он неизменно находил лишь сегодня и лишь сейчас. Где она сейчас Розовое Перышко? Если она в прошлом, то он просто может подождать, когда ее прошлое вынесет ее волной в его точку пребывания. Если она в будущем, то он также может дождаться ее, только вот ждать придется в 2 раза дольше: сначала чтобы ее будущее стало прошлым, а потом, чтобы это прошлое принесло ее к нему, в него здесь и  его сейчас. Ну а если она просто с другой стороны жизни. В мире сна, то ему нужно просто прыгнуть к ней, но и – то ведь он может промахнуться и приземлиться не  много не там, или во все не приземлиться, а так и оставаться в вечно полете куда-то. Как же быть? Ведь Розовому Перышку нужна, быть может, его помощь, а может она просто хочет вместе с ним прокатиться на веселом облаке, как тогда.
 
                16

     Она сознательно оборвала себя на полумысле. Не сейчас, сейчас можно и даже желательно запоминать что есть. Этот неуместный, мокрый снег и эти машины – некоторые очень грязные, а некоторые не очень. Вика остановилась в полушаге от него, не мигая, как будто хотела впитать в себя весь его облик, всего его. Говорить почему-то совсем не хотелось. Все вопросы, которые как она думала, она собиралась ему задать, потеряли смысл и казались ей глупыми и уже совершенно не к месту. Еще минуту назад она думала, что хочет так много о нем узнать, выяснить. Но стоя перед ним и ощущая, как снежинки тают, прикасаясь к ее щекам, и как будто оставляют чуть мокрый след на ее коже. Она не хотела, не желала говорить и упорно молчала. Он о чем-то пытался ей сказать, она видела, как двигаются его губы, но не хотела, не желала и не слышала о чем он говорит. Его слова сливались в звуки, в особенный напев или музыку, который она ловила, затаив дыхание. Снег пошел сильнее и сильнее. И если бы не знание, что это снежинки падают на ее лицо и тают, она подумала бы, что плачет.
- Так, когда же? – казалось, спрашивал он.
- Никогда, я думаю – смеясь, не зная сама отчего, отвечала она. Он взял ее за руку и этим самым как будто разбудил в ней до этого момента какое-то молчавшее воспоминание. «Дальше, дальше» – почему-то подумалось ей. «Дальше» С места же она не двигалась.

                17

     Лар летел сквозь снег, сквозь дождь, сквозь время, как казалось ему. Дальше, дальше, еще, я ведь могу лететь еще. Каждый взмах его огромных  и красивых крыльев, казалось, говорил – я еще могу и даже не так, а больше и дальше! Лететь! Ведь где-то там меня ждет Розовое Перышко!

                18

- Ну, значит, я пойду? – спросил он.
- Как хочешь – произнесла Вика с каким-то неуловимым и еле заметным усилием.
- А ты? – было в ней что-то сегодня здесь не так, но только он все никак не понимал что же.
- А я пойду дальше – сказала она и сама удивилась сказанному.
Он давно уже ушел, а она все еще оставалась стоять на том же самом месте. «Будет ли вообще что-то дальше?» -   подумала она неожиданно.

                19

     Зеленая трава была все такой же сочной и зеленой. Она не выдержала и вернулась сюда одна снова. Она не знала, поступали ли другие из них так же, но ей очень хотелось узнать, что же станет здесь после ее ухода тогда, и она вернулась. Она остановилась прямо над озером. Теперь у его воды распустились чудесные Измэры, но незнающему глазу трудно было бы обнаружить их в этой яркой и сочной траве. Только память о том, что раньше их здесь не было, помогли ей заметить их небывалую  силу и красоту. Расстояние между озером и ею сокращались – она чувствовала какую-то невесомую тяжесть в теле или может быть это оттого, что она недавно ела. Вот, она уже может чувствовать воду, а вода ее. И перед тем, как полностью, мгновенно перевоплотиться, она вспомнила, чтобы больше не вспомнить этого никогда, что никогда – то пришло, причем не один раз, а множество раз. Она хотела, было подсчитать это количество, но что-то ее отвлекло, может быть, порыв ветра в лицо, и она пошла за ним, потому что, единственный способ сделать что-то – это отвлечься.

                20

    Лар устал лететь, и как только он устал, усталость исчезла, а полет перестал ощущаться как перемещение, и ему даже стало казаться, что он неподвижно сидит на скале, а его крылья не машут. И что нет ветра. Он привык спать в полете настолько, что привычка растворилась, и сон перестал ощущаться как сон.
- Лар, Лар, Лар – кричала шепотом Розовое Перышко.
- Ра, Ра, Ра – прокричал в ответ Летнее Солнцестояние.
«Наконец-то, неужели он услышал меня?! Лар, Лар, Лар» – подумала Розовое перышко.
- Я здесь! Здесь!
- Ра, Ра, Ра – радостно набирая голос, пел он.
И тогда никогда обрушилось на  них со всей силой своего существования. Никогда – это ни когда наступит что-то, поэтому вопрос «Когда?» не имеет смысла. НИКОГДА – это то, что уже существует прямо сейчас, прямо под твоими ногами. Оно не может быть, не может прийти и не может произойти, только по одной единственной причине, по причине уже своего существования, рождения сейчас. Вот почему самое лучшее происходит лишь никогда. А то, что уже вспомнил, уже просто невозможно вспомнить………………………………………………………………………………….