Изумрудный город

В старом добром Изумрудном городе царило очередноё веселье. Обыватели, мелкие персоны, как следует называть английских миджетов и русских карлуш, если ты любишь соблюдать сугубую политкорректность, прогуливались парами. «Все пили, чокаясь, росу», и хлопали перед большими ушами друг друга бумажными хлопушками. Со стороны всё выглядело чинно и благородно, но для самих населенцев такое веселье было верхом фантастического разврата. При прежних правителях всё, что можно было делать вне дома, это восхищаться различными, сменяющими друг друга феями Гингемами, носить зелёные очки и чинно танцевать, выражая средствами танца высшую степень почтительности и обожествления! Так и говорилось: Ну, я вчера такое антраша ввернул в пользу использования против нас телесных наказаний, аж меня перекосоёбило! Пардон май брокен ленгвич! Недавно в городе бывшим правителем Гудвином, оказавшимся карточным шулером  и экспонатом музея бабушки Тиссо, был открыт настоящий салун, в самом что ни на есть канзасском стиле. Долго в самом городе  шли разговоры на эту тему. Что такое Канзас, а тем более Арканзас, о которых нудно и спьяну, накушавшись досыта местной мескалевой рыгаловки, рассказывал отстранённый от всех городских дел волшебник, никто, естественно, не знал. Да вот поговорить на эту тему, рассуждая со знанием дела, было и модно и интересно! Сами обитатели города, конечно, в силу специфических особенностей и физиологии организмов, горячительные напитки не употребляли. Однако новое развлечение, то есть созерцание подвыпивших иногородцев, стало значительной вехой в  скучной жизни города. Вот и сегодня в салуне сидел и поправлял здоровье сорговым пивом Гудвин, а рядом присели неразлучные друзья: Страшила, Железный дровосек и Лев.Время было немеряно, проблем никаких не предвиделось, отдыхай – не хочу! Гудвин, разбив о край, выливал в кружку пару сырых яиц, добавлял стопку мескалевой, сорговое пиво, и, тщательно перемешав, приступал к поглощению. Страшила предпочитал старую добрую самогонку из кукурузы, которую любовно именовал виски, а Дровосек, истребовав для себя рюмку машинного масла на кленовом сиропе, поместил этот напиток в малую маслёнку и регулярно капал его  себе в глаза. Попеременно! Смеркалось! Где то неподалёку жалобно кричали шкворчистые тряхохвосты. Их тонкие голоса навевали тоску по кладбищу, где так хорошо, вольготно раскинувшись, всего себя  принести на  жертвенный алтарь науки! Лев ничего не пил. Алкоголь оказывал на него страшное  парадоксальное действие. Будучи патологическим трусом, но, приняв внутрь спиртное, Лёвушка наш так расходился, что от него убегали, причём горько рыдая и жалуясь на судьбу, слоны, носороги  и гориллы! Разговор шёл как  о том, так и о сём. Страшила  с жуткой мимикой, как-то уж страшно живо, интересовался положением редкой популяции Железных дровосеков, способами размножения в природе этого металлолома и контрацептивами, если они есть, ими применяемыми. Лев же тонко усмехался в усы и урча, по-кошачьи, обгладывал седло молодого ослика Ио-Ио, сдуру попавшегося на пути не друга своего игрушечного тигрика, а реально по-жизни свирепого и голодного животного. И в это время» таверны двери с шумом растворились, глаза(ну,так и скажем, у нашего Страшилы) вылезли на лоб!» Почти как в известной дворовой песне. Вот только в дверях стояла не маленькая Мери и, даже, не огромный боцман Боб. А стоял на входе в наш салун чинно и важно сам палисандровый генерал, за которым толпились солдаты проходимца и отщепенца Урфина Джюса. Мы не знаем, что такое Урфин, но то, что слова Джус и сок тождественны, хорошо разобрались! Вот только как пристегнуть одно к другому, тут надо подумать. Не можем же мы, так сказать, авторы, уподобляться известнейшему источнику – армянскому радио, которое на вопрос: А что такое надо делать, что бы из горжетки не выпадали волосы, посоветовало меньше ездить на велосипеде! Связь, конечно, нащупывалась. Была такая сволочь – Битл Джус,Урфин Джус-тоже гада ядовитая. Следовательно! От визита солдат такой личности, да ещё в кабак, ждать ничего хорошего не приходилось! Господа обслуживающие! А кто здесь подаёт,- проревел палисандровый генерал, да так громко, что его нарисованные лампасы стали осыпаться мелкой акварельной пылью. Вышедший из-за стола Гудвин, попрыгал на одной ноге, ладонью закрывая ухо, подошёл к стойке, взял с неё две большие металлические тарели, аккуратно высыпал с них варёные яйца  на прилавок и лихо, с двух рук, лупанул Урфина Джуса по огромной деревянной голове. Сказать, что »Звон пошёл по пеклу», значило ничего не сказать! И не успели согнувшиеся столовые принадлежности упасть на пол, как тот же Гудвин мгновенно подсел под середину туловища огромного генерала,  и очень тихо отвесил ему промеж ног, а когда тот согнулся, стремительно выпрямившись, запустил противника прямо в украшавшие прилавок полувёдерный самовар и вазы с пирожными. Солдаты, до этого стоявшие в дверях, взревели и бросились на врага. Пришла пора подключаться к битве и остальным постоянным посетителям салуна. Лев наскоро хватил из кружки, оставленной Гудвином, взревел уже каким-то мамонтовым рёвом и стал крушить всё подряд. Во врага полетели столы и дубовые лавки. Страшила и Железный дровосек не вмешивались в схватку до той поры, пока один из солдат Урфина Джуса не разнёс тренированной деревянной ногой стол, за которым они и сидели. А сам Урфин Джус, быстро пришедший в себя, стал орудовать самоваром, как палицей. Что такое ожоги, его деревянные руки и знать не могли. Топор дровосека сверкая своими гранями в полёте, врезался точно посередине лба генерала из палисандра. С грохотом рухнула на земляной пол салуна эта трагическая деревянная колода. Собственно так и самому Страшиле  делать ничего не пришлось! Он только успел положить выведенного из строя солдата противника на конец длинной деревянной скамьи и тяжело прыгнул на другую сторону. Солдат тут же взмыл в воздух и врезался в толпу компатриотов, сметая их на пол. Поле боя очистилось. С диким криком «запалю», Страшила схватил из-за пазухи пук соломы и взял в руки керосиновую лампу. Так как мало чего боявшиеся, бесчувственные в целом деревянные солдаты, прекрасно знали страшную силу и угрозу для них от огня, то, подобрав своего генерала,они мгновенно очистили поле боя. А веселье продолжалось! Как хорошо спокойным летним вечером посидеть с друзьями за столом, не обращая никакого внимания на окружающий нас суровый и опасный мир! А вот и первая звезда. Как когда-то над Вифлиемом она одновременно и звала и убаюкивала. Звала в путь волхвов и убаюкивала младенцев. Истинно говорю вам. Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется. И дастся вам. По шее!