Любовь и смута. Глава8. ч. 2

Было давно за полдень, когда Элисена, дойдя до лесной опушки и перейдя через ручей,  вышла на лужайку возле дома. В рассеянности не замечая красоты зацветающего луга, что мягким ковром стелился под её босыми ногами, юная девушка в нарядной розовой тунике и с корзинкой в руках, медленно брела, погруженная в свои мысли.

 Она возвращалась домой издалека, но вовсе не из-за усталости так медленно шла теперь, лениво переступая ногами - её тяготила забота. Болезнь Карла упорно не отступала, а Элисене очень хотелось, чтобы этот ребёнок выжил. Она видела, что Нитхард привязан к нему и, наверняка, будет убит горем, если мальчик всё же отдаст Богу душу. А разве это правильно, если будет страдать такой хороший человек?

Нитхард был совсем не похож на других, доселе окружавших её людей. Он был гораздо лучше, умнее, деликатнее, образованнее любого из них. Даже образ отца, которого она очень любила и которым привыкла восхищаться, теперь померк в её душе, отступив перед этим новым впечатлением.

 Он явился из другого мира, замечательного и чудесного, и девушка очень дорожила дружбой с таким человеком и возможностью общаться с ним. Их беседы позволяли Элисене хоть немного ощутить сопричастность с тем далёким, недоступным для неё миром учености из которого пришел к ней Нитхард.

Ей очень хотелось исцелить Карла, но была ли вина Элисены в том, что болезнь словно паучиха вцепилась всеми своими мерзкими лапами в нутро ребёнка и не поддавалась ни силе священных слов, ни действию целебных трав. Что-то вновь и вновь подпитывало её и возвращало ей прежнюю силу. Зло греха, словно сточная вода в канаве, скопилось в детской душе, не позволяя изгнать хворь. На беду, девушка-лекарь не знала и не могла определить, что это: страх? гнев? обида? А может непомерная для детской души гордыня? Совершая целительный ритуал, Элисена почти физически ощущала это нечто, поглощавшее жизненные силы ребенка, а равно и те, что отдавала ему его лекарь.

А ведь Альберга просила позаботиться о Карле, доверилась ей. Что Элисена скажет своей старшей сестре, если не сможет спасти своего подопечного?..»

- Где твоя сестра?! - услышала она слова, брошенные весьма резко и грубо.

Обернувшись, Элисена увидела возле колодца мужа Альберги.

Поглощенная своими мыслями, девушка незаметно для себя зашла на двор дома и направлялась к крыльцу, когда её окликнул Лантберт. Он недавно прибыл, только что умылся с дороги и был очень зол: отсутствие в Бурже жены, которую он рассчитывал здесь найти,  привело его в ярость.

- Доброго дня, сеньор Лантберт, - растерянно проговорила Элисена.

- Я спрашиваю, куда девалась из Буржа твоя безумная сестра?! Ты ведь знаешь где она, да? - бросив в сторону полотенце, которым только что вытирал мокрые, отмытые от дорожной пыли, лицо и волосы, Лантберт подошел к юной родственнице.

- Но Альберга вовсе не безумна, - заступилась Элисена за сестру.

- Если бы она была разумной, то не бегала бы за своей смертью, а оставалась дома, помогала бы матери печь хлеб и терпеливо ждала бы когда за ней приедет муж! Может быть этой сумасшедшей взбрело на ум вернуться в Ахен, чтобы похвастаться своими подвигами перед королевой? - предположил Лантберт, внимательно глядя на девушку.

Элисена молчала, исподлобья поглядывая в сторону дома, будто ожидая оттуда подмоги.

- Отчего ты молчишь, словно немая?! И откуда это ты явилась в таком виде? - вдруг сменил тему братец, строго поглядев на её испачканные босые ноги и грязный подол платья. - Хороша благородная девица! Посмотри на себя! Если уж шляешься Бог знает где, так хотя бы не надевай шелковую одежду, чтоб никто не догадался, что твои родственники достойные и уважаемые люди!

Элисена с явным смущением выслушала эту отповедь. Кстати говоря, эта была первая отповедь в её жизни, до сего дня никто и никогда не ругал её и не повышал на неё голоса.

- Я ходила к больному ребёнку, ему требуется лечение и уход, сеньор Лантберт, - отвечала девушка еле слышно.

Лантберт понимающе кивнул.

- А в корзине у тебя что?

Он хотел было убрать полотнище, которым была прикрыта корзина, но тут же схлопотал за свое любопытство несколько глубоких кровоточащих царапин на пальцах. Отдернув руку, Лантберт с удивлением уставился на неожиданно воинствующий предмет.

- Там Альда, - пояснила Элисена, - я всегда ношу свою кошку с собой, она помогает мне лечить больных. Сеньор Лантберт, мне пора домой, - добавила она, пытаясь воспользоваться замешательством мужчины, чтобы сбежать от него. Но Лантберт преградил ей путь.

- Пойми же, сестрица, жизнь Альберги в опасности. Может статься так, что ты больше никогда её не увидишь, она сгинет без вести и никто не будет знать что с ней и где искать её останки, и виновата в этом будешь ты!

Девушка молчала, с недоверием и неприязнью глядя на мужа сестры.

 - Элисена, отвечай немедленно, где она?! - раздраженно прикрикнул на сестрицу Лантберт.

- Что случилось, милый зять, что это вы так раскричались? - с недоумением молвила госпожа Гильтруда, вышедшая из дому на шум. - Элисена, иди к себе, доченька. Сеньор Лантберт, если что-то вас не устраивает или гневит, скажите скорее об этом мне, и мы тот час все уладим.

Элисена в то же мгновение упорхнула в дом. Лантберт с раздражением и гневом обрушился на тёщу.

- Госпожа Гильтруда, я должен признаться, что меня неприятно удивляет ваше отношение к собственным дочерям! И то, сколь много вольности вы им даруете!  Ваша дочь бродит неизвестно где, возвращается с ног до головы покрытая грязью, а вам до того и дела нет! Разве прилично такое поведение для девушки из благородного семейства?!

По мере того как он говорил на лице хозяйки Буржа отобразилась гамма самых различных чувств от изумления до негодования, а руки уперлись в бока, свидетельствуя о том, что госпожа Гильтруда весьма разгневана и готова дать отпор зарвавшемуся нахалу.

- Сеньор Лантберт, никак не возьму в толк, о чем это вы ведете речь?! - с возмущением заговорила она, достаточно громко, чтобы её ответ был похож на боевой клич и вокруг неё стали собираться слуги, не очень-то приветливо посматривающие на Лантберта. Некоторые из них на всякий случай заблаговременно вооружались первой попавшейся в руки хозяйственной утварью. - Если вы что-то дурное хотите сказать о нашей маленькой Элисене, то здесь вы ни в ком не вызовите сочувствия, а только настроите против себя весь свет! Потому что должна вам сказать, моя малышка столько делает добра людям, что её вот-вот здесь объявят святой! И  уясните себе раз и навсегда, что никому в этом доме не дозволено грубить ей или непочтительно о ней отзываться. А что насчет Альберги — так мы с мужем честь по чести отдали её вам в жены, как вы того сами желали, и лишь вы теперь в ответе за то, где она и что с ней! Кстати, как там поживает моя ненаглядная доченька, надеюсь вы привезли мне от неё добрые вести?

Лантберт уже пожалел, что заговорил с тёщей на эту скользкую тему, но сразу сдаваться как-то не хотелось.

- И всё же, госпожа Гильтруда, - отвечал он уже не столь уверенно и заносчиво, - знаете ли, вот у нас в Бургундии девушки воспитываются в большей строгости, а женщины и вовсе не смеют никуда выходить дальше порога собственного дома!

- Ну коли уж у вас в Бургундии женщины так беспутны, что их приходится всё время держать под замком, чтобы они не наставили своим мужьям рога, то вы весьма благоразумно предпочли жениться на аквитанке. У нас в Аквитании умеют правильно воспитывать девушек!

Не желая больше пререкаться с ней, Лантберт лишь хмуро поглядел на тёщу и ушел в дом, оставив поле битвы за госпожой Гильтрудой.

- Он ещё будет меня поучать! - злорадно проговорила победительница вслед ретировавшемуся зятю. - Ишь-ты, видали умника?!

Челядь оживлённо загудела в ответ, дружно осуждая неучтивость Лантберта.

На следующий день после этой размолвки, с утра пораньше Лантберт отправился на лесную опушку. Он предполагал, что Элисена вернулась вчера из того самого убежища, где Альберга спрятала сына Юдифи, тем более, что слова Элисены про ребёнка косвенно это подтверждали. Поэтому, устроив наблюдательный пост в зарослях орешника, Лантберт приготовился ждать, наблюдая за домом. Он рассчитывал, что сестра его жены и сегодня отправится навестить принца и его учителя (этот последний, похоже, ей приглянулся).

И действительно, вскоре он увидел Элисену. Она пересекла лужайку и углубилась в лес. Лантберт отправился следом.

Они шли долго. Тропинка под ногами становилась все малоприметнее и, наконец, совсем исчезла. Светлые рощи сменились глухим смешанным лесом, где деревья росли так густо, что их ветви сплетались над головой, образуя сплошную мрачную тень. Лантберт старался не упускать свою проводницу из виду, но с удивлением чувствовал, что каждый шаг дается ему все труднее, ноги еле поднимались, цепляясь за корни, коряги и бурелом.

Элисена тоже замедлила шаг. А вскоре совсем остановилась и, обернувшись, в упор посмотрела на своего преследователя. Она была далеко от него, но он ясно увидел её глаза. Огромные изумрудные глаза, обрамленные черными ресницами, холодные и притягательные одновременно. Не понимая, что происходит, Лантберт не смел отвернуться, а всё смотрел и смотрел в них, перестав видеть и различать что-либо ещё вокруг. Пронизывающий холодный взгляд словно поработил его волю. Поддавшись наваждению, он не мог уже преодолеть его силу, и очень быстро, не встретив никакого сопротивления, волна липкого сонного дурмана полностью покрыла его разум.

Лес наполнился чудовищами. Это были огромные львы, их было много, они бродили вокруг, с угрожающим рыком поглядывая в сторону Лантберта. Он хотел бежать, но ноги не слушались его. Хищники подходили всё ближе, со всех сторон окружая свою жертву, охваченную предсмертным отчаянием. И вот один из львов с оглушительным ревом бросился на Лантберта,  когтями и клыками раздирая в клочья его одежду и плоть. Лантберт с истошным воплем повалился на землю. Адская боль и за ней смерть.

Как только жертва неподвижно распласталась на земле, Альда с торжествующим видом спрыгнула с поверженного врага и грациозно удалилась обратно в корзинку. Её хозяйка, убедившись, что преследователь крепко спит, продолжила свой путь.

Сколько времени он пролежал в непроходимой глуши леса, пребывая в небытии? Он не знал. Но вдруг явственно услышал голос — самый прекрасный и самый родной голос на свете:

- Лантберт, просыпайся, милый муж мой, - он почувствовал, как жена настойчиво тормошит его плечо.

Открыв глаза, он увидел, что лежит на кровати в своем доме. Вся комната залита солнечным светом.

- Посмотри как светит солнце! Просыпайся скорее, возлюбленный мой, - говорит ему жена. Он никогда не видел её такой весёлой и радостной как сейчас.

Её глаза сияют чистотой небес. Её одежда такого же небесно-лазоревого цвета и очень ей идет. Альберга так красива, что Лантберт не может наглядеться на неё и хотел бы всю жизнь только смотреть на неё и любоваться ею.

 Но возлюбленная оставляет его и направляется в сторону освещенного солнцем окна. Она отдаляется, словно утопая в ослепительных лучах. Лантберт чувствует мучительную безысходную тоску.

- Альберга, не уходи! Ты моя жизнь, мой свет, моя любовь, я не могу потерять тебя! - в отчаянии взывает он к жене.

Она оборачивается и с нежной улыбкой смотрит на него.

- Так иди же ко мне! - звенит её смеющийся голос.

Лантберт очнулся ото сна, но голос жены всё ещё звучал у него в ушах. Он сел, глядя прямо перед собой, на ствол цветущей пышным цветом ольхи, но ничего не видя — перед его мысленным взором вновь пролетел только что приснившийся сон.

- Будь я проклят! - мрачно проговорил он и, вскочив, со всех ног бросился бежать обратно в Бурж.

Вскоре, то и дело пришпоривая коня, он покинул пределы Аквитании, держа путь в направлении Ахена.