Лидочка

- Нет, нет и еще раз нет! Завтра же пойдешь в клинику и запишешься! – голос мамы, непреклонный и строгий, колоколом зазвучал в голове. Лидочка прислонилась спиной к стене, не смея поднять глаз.
- Это же надо, всего шестнадцать лет! Всего шестнадцать! Какой позор…! – девушка ждала, что мама обронит нечто вроде «на мои седины», но продолжения не последовало. В прихожей раздался звонок. Пришел папа. В принципе, он не добавил ничего нового в печальное действо семейного конфликта. Молча выслушал вести, устало опустился в кресло. Кресло жалобно скрипнуло всеми пружинами.

- Мать права, - после долгого молчания обронил он. Лидочка не ответила, только ниже опустила голову. Из больших, детских, в общем-то, еще глаз, закапали слезы. Но слезы взрослые. Цвет глаз достался Лидочке от отца.   
- Да, кстати, кто этот козел? – поинтересовался папа. Лидочка в недоумении подняла голову.
- Я спрашиваю, кто отец этого ребенка? – железным голосом повторил отец.  Отвечать не было смысла, все равно ни он, ни мать, никогда особо не интересовались ни школьными перипетиями, ни окружением дочери. Все укладывалось в простую схему «работа-дом-дом-работа». Пока родители были моложе, вся семья выбиралась иногда за город, катались на велосипедах в парке, ходили по музеям. Просто стояли, облокотившись о парапет набережной, и смотрели, как весеннее солнце растапливает лед. Куда делось то щемящее чувство радости и свободы?!

***

- Лидок, Лидок…пришла… - как шелест листы, разнеслось по классу. Неизвестно как, но сугубо семейный вопрос стал достоянием общественности. Да не просто общественности, а общественности школьной. Кажется, Лидочка услышала вслед обидное, но закономерное слово «шалава». Или «дошалавилась». Самое обидное, что ее нынешние попрекатели и сами едва ли могли претендовать на номинацию «мистер/мисс совершенство/образцовое поведение и/или отличная учеба». Вон, всем же известно, что Санек давно и плотно «сидит» на каких-то «амфетах-комфетах», а когда нет денег, то «переламывается» беленькой, Дашка, за партой у окна, «перегуляла» со всей мужской половиной параллельного класса, и, по слухам, жила с каким-то мужиком старше себя в два раза. Надька Ванина была поймана за кражей карманных денег у одноклассников, Петька…да что там говорить, список можно продолжать долго. Можно, да не нужно. «Надо быть сильной», твердит себе Лидочка. «Надо. Быть. Сильной». Просто, надо быть. 

***

Хороший день. В гости приехал Дед. Дед – выдающийся человек в семье, ветеран, участник, интернационалист, офицер. В общем, с большой буквы, Дед. Он помногу рассказывал о своей службе, о том, как приходилось продираться в джунглях братской Африки, как всеми брошенному на заставе довелось мерзнуть на китайской границе, как, наконец, пришлось горячим свинцом «замиривать» беспокойных аборигенов Ферганской долины. Многое довелось повидать ему. Голубые глаза Деда чуть выцвели, подернулись мутной поволокой, но смотрели твердо. Армейская выправка, прямая спина и твердая память не подводили его даже в восемьдесят. 

- И что, Зин, ты предлагаешь, значить, того?.. мм, в абортарий, стало быть? –переспросил Дед спокойным голосом. В комнате, помимо Деда и мамы, на краешке дивана притулился папа. Лидочка, как и день назад, стояла у стены, облокотившись спиной. Ей нравилось ощущать за собой уверенность, каменную прочность. Уловив насмешливые нотки в голосе тестя, папа нервно ерзнул на диване.               

- Василь Никифорович, ну Вы поймите, что мы не потянем…как Вы не понимаете… мы не так ее воспитывали…, - но было видно, что Дед его не слушает. Он пристально смотрел на Лидочку. Та съежилась под колючим взглядом, не смея, от стыда, поднять глаз.

- А ты, что думаешь? – перебил Дед отца, обращаясь к девушке. С трудом разлепив губы, та выдавила из себя что-то вроде «не знаю». Дед покачал головой:

- Жизнь лучше, чем не-жизнь, дочка. Меня всю дорогу этому учили. Война учила…А ты, Паша,  - это уже обращаясь к зятю. – как был говном, так им и остался. Даром что пятый десяток тебе пошел…Зин, про тебя вообще молчу. В чем мы ошиблись, когда с матерью растили тебя? –щеки матери пунцовыми, как после оплеухи.

Началась очередная перепалка. Деда попрекали возрастом, потерянным умом, бестолковой, по мнению родителей, службой, которая не принесла высоких чинов, кооперативных квартир и служебных «Чаек». Дед вяло отвечал на упреки. Но, как кажется, думал он совсем о другом.

Лидочка выбежала из гостиной и заперлась в своей комнате. Рыдания снова душили ее, тело сотрясалось, голова безвольно опустилась на грудь. Медленно оседая, она оказалась на полу. На душе - страшная пустота. Хлопнула входная дверь, Дед, осыпая родителей бранью, ретировался. В обычной городской квартире настала тишина.

май 2014 г.