Латынь -в помощь...

   Хаим заканчивал медфак. Последний рывок — госы, латынь, бессонница и вечное ощущение, что вместо мозга — вивисекция.
Но языки ему давались легко: когда другие бормотали caput femoris, он уже матерился на латыни, с интонациями Цицерона и выражением министра иностранных дел.

Проснулся он, как обычно, резко — организм решил, что достаточно валяться. По пути в реальность он почесал неожиданно зачесавшуюся колумеллу — маленькую перегородку между ноздрями, заодно флангировав локтем Софу и Срулика — сестру и её «временного» парня, осевшего у родителей лет на восемь. Парочка по утрам традиционно занималась ничем — это у них называлось «работаем в стартапе».

На соседнем балконе кто-то крутил йогу под глубокий хаус и звук мурлыкающего кота. У Хаима от этой картины случился фриссон — что-то между мурашками и предчувствием скорого конца.

— День, похоже, будет  латинский, — вздохнул он и дефилировал в ванную.

Из зеркала, размещённого строго напротив душа, на него смотрела наглая отёкшая рожа. Такая, будто всю ночь она торговала человеческими органами где-то на границе с Боливией.

— Calvus culum! — сказал Хаим с отвращением. Перевод: «лысая задница». Классика.
Он включил воду. Задумался. Оглядел себя с головы до пят.
— Mechus calvus... — пробормотал он. Лысый развратник. Но с вполне приличным turtur'ом. Так и сказал бы Авиценна, кабы видел.

— Ой, бл@дь... — вскрикнул Хаим языком министра иностранных дел России.
Кипяток обрушился на плечи.
— Capus tuum in ano est, — процедил он сквозь зубы. Голова в жопе.

Он резко  повернул кран, но было поздно: вселенная уже приняла заявку на утренний цирк.
— Латынь — в помощь, бл*дь... — подвёл он итог, вытираясь полотенцем с логотипом больницы.