Исповедь досточтимого сеньора Карабаса Бар-Абса

Предисловие.

Приведённый ниже текст попал ко мне случайно. Так вышло, что изучение творчества и биографии Алексея Толстого привели меня в Италию, где я надеялся закончить свою дипломную работу. В Милане, роясь в архивах, я на удачу поинтересовался теми книгами, которые, возможно, брал мой подопечный останавливаясь там на пути из Константинополя в 1924 году, и в руки мне попал любопытный манускрипт. Мой итальянский не позволил прочитать текст, который кроме Толстого, судя по записям, почти ни кто так и не смотрел, поэтому я сделал ксерокопию, а затем перевёл её с помощью компьютерной программы.
Дальнейшее изучение материала настолько меня заинтересовало, что я не пожалев денег сдал его на литературный перевод, который с некоторыми пояснениями и привожу ниже.
На основании этого труда, я защитил дипломную работу, на тему «Мистические изыскания Алексея Толстого», которую любопытный читатель может обнаружить в библиотеке МГСУ за 1998 год.
Добавлю ещё, что интерес к рукописи возник у Толстого не случайно. Дело в том, что согласно аннотации, папка с пожелтевшими листами, исписанными ровным мелким почерком, сначала хранилась в секретном архиве полицейского управления, а потом в секретном архиве Ватикана, и только к двадцатым годам двадцатого века стала доступна для просмотра, после чего (почему-то) оказалась в Милане.
На данный момент этот документ может посмотреть каждый кто желает, но если вы не сильны в старо-итальянском и не планируете в ближайшее время посетить Италию, то предлагаю вашему вниманию вот такой вариант перевода.

Автор.

PS. Прошу прощения за возможные изъяны перевода, т.к. занимались им несколько человек, каждый из которых, по студенческому обычаю, ни чего не гарантировал, но ни чего в замен и не требовал.



Если ты читаешь эти строки, о господин мой, то неизбежно произошло страшное, и меня нет боле среди живых. Прости, что не исполнил я своего зарока, однако ознакомившись подробнее с обстоятельствами, ты не в силах будешь судить меня за это. Пока солнце высоко, я могу изложить всё по порядку, ибо преследователи мои, стерегущие снаружи двери моего убежища, не посмеют совершить задуманного злодеяния при свете дня, и я имею время поведать тебе всё с начала, дополнив тем, о чём в своё время умолчал. Милостью Божию эти твари не умеют читать, поэтому за сохранность строк, которые прольют свет на причину моей прежней скрытности, я не опасаюсь.
Итак, зовут меня Карабас сын Абаса (Бар-Абас). Родом я из благословенной Флоренции, куда мой достопочтенный отец прибыл из испанских земель во служение его величеству королю Карлу, и где принял христианскую веру женившись на матери моей, происходящей из небогатого дворянского рода. Не стану докучать тебе, господин мой, рассказами о славной героической гибели родителя моего в корабельном сражении и о последующей бедственной участи моего семейства, а начну с далёких тридцатых годов века текущего, когда я — ещё совсем молодой, но уже подающий надежды трубач, оставил благородную службу и сбежал в странствия, влекомый страстью к одной юной деве.
Сознаюсь, это было безрассудством, но, памятуя о скорбной доле моего родителя, я рассудил, что военная служба не сулит ни богатства, ни здоровья, ни долгой жизни, а странствия казались мне в ту пору, благим уделом.
Сойдясь со своей возлюбленной, я примкнул к её цыганской свите и их бродячему театру. Усердием матушки и отеческих розг я был грамотен, мог играть на некоторых музыкальных инструментах, и умел сочинять нехитрые пьесы и комедии на потеху простолюдинам, для труппы своей возлюбленной.
Правду сказать, в ту пору много было странников нашего ремесла, но встречались среди прочих и подлинные мастера, со многими из которых, волею провидения, суждено мне было познакомиться лично, а некоторых даже хорошо знать. В Милане судьба свела меня с Джузеппе Арчимбольдо, которому я обязан многими неприятностями, в Венеции с Пьетро Аретино...
Шаги! Нет, это должно быть крысы в подполье... но надо поспешить, ибо короток день, а помощи просить негде, ведь и Святая Церковь, и тайная полиция немеют в ужасе от происходящего.
Началось всё с того, что Браманте стал осаждать меня со своей идеей нового театра, и довёл наш спор до размеров театрального представления, на потеху не только кабацкой публике, но и моих друзей. Мне казалось, что он говорит нелепицы, ведь перенести ширму вглубь пространства и создать сцену, означало невозможность управлять марионетками, если самому не висеть над ними подобно гению (возможно имеется в виду элемент античного представления, где актёра играющего роль божества спускали на верёвке с потолка, прим автора). К тому же, представления увидят только те зрители, кои сидят прямо в центре балагана, а тем кто по краям, достанутся лишь звуки и реплики, и они справедливо потребуют обратно свою плату.
Браманте был весел, пьян и неумолим, ссылаясь на изобретения некоего Леонардо Пьеро из Винчи и на открытия Филиппа Гогенгейма, обещал свести меня со своим другом Карло Пацци – подлинным волшебником, что и было исполнено в течении того же года. Признаюсь, тогда я не совсем ещё понимал, как все эти, и многие другие уважаемые люди, помогут мне в моём нехитром ремесле, ... (нижний край листа повреждён, прим. переводчика) ...пробудил во мне интерес, и сподвиг к действиям.
По дерзкому замыслу, в кукольном представлении на глубокой сцене должны были разыгрывать сюжет не подвешенные на нитях марионетки, а механические куклы, которых ни я, ни кто другой, до тех пор не видывал.
Карло действительно был весьма образованным человеком. Учившись у знаменитых Махараля, Генлейна и Джуанелло Турриано он взялся вместе с упомянутым выше Арчимбольдо создать механическую куклу, во всём подобную человеку. Я тогда не разглядел всей дьявольской подоплёки их затеи, думая только о чудесах науки и возможной выгоде предстоящего предприятия, ведь Венеция в ту пору просто кипела как от новой механики, так и от всевозможных искусств, выставленных на потеху почтеннейшей публики, а золото лилось рекой в карманы ловких комедиантов.
Ну вот, друг мой, я и подошёл к печальной части своего повествования, когда светлые надежды и неугомонный праздник жизни, сменились ужасами достойными самой преисподней. Горе мне, по-детски доверившемуся игре неведомых тёмных сил, в бою с которыми мне суждено было много пострадать и потерпеть тягостное поражение. Об одном молю и на единое уповаю, чтобы сберечь мою грешную душу от заслуженных мук адовых, отчего и призываю тебя, господин мой, замолвить за меня слово перед епископом, дабы сняли прещение, и хотя бы посмертно поминали в молитвах имя моё известном тебе аббатстве.
Но поспешу вернуться к событиям тех страшных дней.
В час сиесты, ко мне пришёл слуга и передал, что после вечернего представления, его хозяин сеньор Карло Пацци, приглашает мою возлюбленную сеньору Мельвине к себе в мастерскую, дабы просить помощи в окончании создания известного нам механизма, коему не хватает для готовности единственного и последнего ингредиента.
Милое дитя — она не почуяла подвоха и тревога не коснулась её чистого сердца, а я был так безумно захвачен любопытством и нетерпением, что глаза мои видя не видели. С ярким взором и светлой улыбкой вышла она из балагана в ту ночь, чтобы больше сюда не вернуться.
А на следующее утро, мне представили чудо — механическую куклу, способную двигаться самостоятельно, говорить некоторые фразы на вульгарной латыни (простонародном языке Италии, прим. переводчика) и выполнять команды своего хозяина. От торговцев из еврейского квартала, я слышал россказни о Големе, якобы созданном Махаралем, но передо мной стоял не глиняный чурбан, а прекрасная деревянная кукла, с фарфоровой головой в светлом парике и снабжённая удивительным механизмом, на подобии часового. Она могла двигаться, отвечать на вопросы и выполнять приказания, но главное, её можно было обучить роли и поставить на сцену! Вы представляете? - она была как живая!
Не стоит и говорить, в каком я был волнении и восторге, как предвкушал свою славу и расцвет нашего скромного театра, пока не узнал ту цену, которую без моего ведома заплатили за чудо. - Чтобы оживить тонкий механизм, понадобилась живая человеческая душа, кою и взяли проклятые Богом чернокнижники у моей возлюбленной.
Я был в отчаянии, живая кукла не имела ничего общего с моей Мельвине — ни воспоминаний, ни черт характера, ни манер, но скорее стала темницей для её бессмертной души, игрушкой в руках злого гения. Мог ли я, при всей своей гордыне, взять этого живого мертвеца, и заставить разыгрывать пьесы на потеху публике? В сердцах я проклял их всех, и поклялся разбить адскую машину, и освободить душу своей возлюбленной...
… далее идёт лакуна, видимо не хватает одной или нескольких страниц (прим. переводчика).

...благословенные братья Иезуиты и отец мой Томмазо (возможно имеется в виду Томмазо Кампанелло прим. автора). Пока я отсутствовал в Венеции, враги мои и Господа нашего, продолжали творить свои мерзости. Для охраны первой куклы, они похитили нашу верную собаку, сделав из неё жестокого безмолвного охранника в теле человекоподобной куклы, и даже соорудив ей парик из шкуры несчастного животного. Наш добрый пёс превратился в свирепого стража, неистово оберегающего свою хозяйку от всех, кроме владеющего ими чародея. Кроме того, бессердечные колдуны создали ещё несколько кукол подобных первой, и только Бог знает, кого они принесли в жертву, чтобы наделить их жизнью.
На дознании Карло Пацци сознался, что использовал лишь души людей, ибо демоны и свободные духи, не спешат выполнить волю кукловода, и норовят вырваться на свободу, оказавшись в мире живых. Дож запретил прелатам трогать представителя знатной фамилии, что избавило его от костра, и судьи ограничились тем, что велели охранять Карло в собственном доме и не пускать в подвалы мастерской. Они не только побаивались вражды его знатных родственников, но имели виды на тех самых кукол, которых можно было использовать как для увеселения, так и в качестве неутомимых рабов, шпионов или убийц. Позже я узнал, что через доверенных лиц, Карло поддерживал наш Король (имя вымарано, прим. переводчика), слава и процветания Ему вовеки, видя в живых механизмах бесстрашных послушных воинов, способных противостоять и персам, и сарацинам. Папа также имел большие планы, для исполнения которых нуждался в ловких бездушны агентах, поэтому было решено, передать кукол мне, как верному слуге Церкви и Престола, чтобы я постиг их устройство и разобрался в управлении. Страшные истории о загадочных ночных убийствах, постепенно стали забываться, когда куклы перешли под мой неусыпный контроль.
Так я сделался заложником своих знатных покровителей и приступил к работе и службе, которая стала мне не в радость. Получая небольшое жалование из королевской казны, я должен был добывать себе пропитание театральными постановками с участием живых истуканов, изучая в оставшееся от этого ремесла время богопротивные науки. То, чего я так хотел в начале, и от чего так отвращался затем, волею рока свершилось со мною сполна.
Куклы оказались ленивыми и упрямыми, доставляя тем самым мне массу хлопот. Карло скрыл от следствия главное — алхимический ключ, тот что превращает воду в вино, а глину в золото. Тот Священный Грааль, который помог переместить души в предметы и заставляет их повиноваться, и за которым гоняются все гордецы, от рыцарей креста, до последнего презренного цирюльника, мнящего себя алхимиком уже от того, что имеет в своём ящике камедь и купорос.
Добродушная публика ни мало не верила в заверения про то, что театр кукольный, и принимала человековидных чудовищ за детей или карликов, скрытых масками. Иногда сановные господа предлагали мне немалые деньги за свидание с одним из актёров, и приходили в негодование, когда получали отказ, от чего я нажил себе немало титулованных недоброжелателей. Наверное, на моё счастье, к тому моменту вошло в моду живым артистам расхаживать по сцене вместо кукол, и все мои уверения, что это и впрямь механические создания, вызывали лишь вящее неверие и весёлые улыбки лукавых господ.
Годы я посветил занятиям магией и алхимией, но всё чего достиг, это познание семи имён ангельских, из страха перед которыми мои деревянные слуги соглашались служить мне. Каждое из этих Священных Имён, вплёл я в ленты, на подобии семихвостой плётки, щелчок которой как бы разом пробуждал силу всего сонма Служителей Господних, да славятся их святые имена вовеки.
В то же время и мой противник не сидел без дела, а хитростью и обещаниями пытался снискать себе поддержки среди сильных мира сего. Он вошёл в сношения с Испанским королём и с императором Священной империи, обещая им в случае победы, предоставить армию механических солдат. Вероятно не без его помощи, произошло то, о чём ты, господин мой доподлинно знаешь, и чего сам был участником и свидетелем, да и послы Османа были замечены на пороге его дома. В  качестве платы за услуги, он, подобно Симону волхву, святотатственно требовал поставить себя на римский престол в качестве папы. Кукол же своих он приучил так и называть себя — папа Карло первый, и ни чем из них было этого не вытравить. Бороться с магом, изучать его науку, разгадывать хитроумную загадку его изобретения и противостоять интригам его как видимых, так и невидимых покровителей, в одиночку мне было не по силам.
Меж тем дела театра шли скверно, достаточно вспомнить, какие бедствия выпали на всех нас за последние годы. К тому же обучение стоило изрядных денег, а полученное с их помощью звание доктора философских и алхимических наук, добавило седых волос в моей бороде, но не добавило звона в моих карманах.
(Часть листа испорчена, прим. переводчика).
Обречённый на скитания, и лишившийся в результате войны покровительства короны, я кочевал со своим театром из города в город, расточая заработанное у границ, бесчисленных в наше время королевств, герцогств и на поборы вольных городов.
Отчаявшись, я, с благословения Святого Престола, обратился к Джероламо Кардано, но он только руками развёл, и вернулся в Рим, под Святой омофор. Зато, папа Григорий прислал мне своего врача Констанцо, который стал моим другом и сыграл не последнюю роль в развязке событий, о части которых ты уже знаешь, а остальное я намерен изложить ниже. Напомню, что именно он, по случайному стечению обстоятельств, нашёл в пруду где ловил пиявок для лечения моей подагры, мешок с распиленными останками лучших агентов Его Превосходительства, которых за ловкость и хитрость справедливо называли Кот и Лиса.
Несмотря на все старания, священный ключ не был найден, но я располагаю сведениями, и клянусь, что это не пустые выдумки, что находится он в таком месте, где в последнюю очередь кто-то подумал бы его искать, а именно внутри одной из кукол.
Не более чем месяц минуло с того дня, когда Карло обманул своего стража и пробрался в подвалы мастерской, через потайной лаз замаскированный картиной. Там покоилась готовая кукла, простая и деревянная, примитивная в исполнении но хранящая в себе выше упомянутую тайну.
(Часть страницы отсутствует, прим. автора)
Во время представления в моём театре, в зал прокралась деревянная кукла, которая вскочила на сцену, и потребовал чтобы остальные истуканы полностью повиновались её воли. Не буду подробно описывать, какой начался хаос, публика стала кричать и возмущаться, и только звуками волшебной плети мне удалось неимоверными усилиями изловить смутьяна и внушить куклам повиновение. Мой гнев был безграничен — ещё один живой манекен, ещё одна заточённая душа и продолжение происков жестокого мага! Но кукла быстро сообразила что происходит, и перестав дурачится сказала, что у неё послание от хозяина, что спасло её от неминуемого сожжения, а меня отдалило от раскрытия страшной тайны. Сделана она была грубо, из топорно отёсанного полена, с длинным сучком вместо носа и колпаком из носка вместо парика. Но в словах её звенели сила воли и разумность, не свойственная её собратьям.
Со слов деревянного гостя, папа Карло был при смерти, и по традиции колдунов не мог отойти, смею надеяться, что в преисподнюю, не передав своего знания ученику. Я оказался, со слов куклы, единственным посвящённым в тайну Ключа, и мне следовало поспешить, чтобы получить его из рук её хозяина.
Признаться, я был растроган и в тайне польщён, потому поверив деревянному посланнику, позволил ему погостить до утра, а сам поспешил сообщить о происходящем в полицейское управление. Каково же было моё удивление, когда наутро исчезли все куклы, да к тому же шкатулка со всеми деньгами театра!
В тот же вечер мой друг Костанцо Варолий сообщил о гибели агентов, пустившихся по следу кукол, о чём было упомянуто выше.
Пришлось признать, что Карло снова обманул меня, куклы теперь на свободе, и готовы творить его злую волю столько раз, сколько он пожелает.
Поиски не увенчались успехом. Полицейский отряд, выследивший Карло Пацци и Джузеппе Арчимбольдо где-то на дороге у подножия Альп, был умерщвлён, словно растерзан дикими львами.
Хотя, возможно, тут дело не обошлось без происков покровительствовавших беглецам савойцев, ведь в наше неспокойное время вся Италия ходуном ходит и каждый воюет с каждым, но мне кажется, что дело не обошлось без происков дьявольских тварей.
Я тоже оставив все дела, коих теперь было не так уж много, и вместе с другом Констанцо мы отправились искать следы беглецов. Братья иезуиты, по всей стране и за её пределами, присоединились к поискам, но всё было тщетно.
От Вероны мы двинулись во Флоренцию, потому как тревожные известия шли из Рима и мы боялись за папу. Святейшего Папу нашего ... (имя заретушировано, скорее позже, прим.автора) я не очень, право слово, люблю за известную свершённую надо мной несправедливость (последние слова подчёркнуты той же тушью, прим. автора), но власть его сегодня есть то единственное, что скрепляет наши народы, и защищать его Высокопреосвященство - наша святая обязанность.
Ночь застигла нас в пути, и пришлось воспользоваться услугами премилого трактирщика в харчевне «Три кита», что неподалёку от большой дороги, та, что, если твоя милость помнит, украшена вывеской с изображением символа мироздания.
Мы заказали ужин, и мой бедный друг и спутник был отравлен на нём черепаховым супом. Я страдал от жестокой мигрени и ни съел ни крошки, иначе подобная участь не минула бы и меня. Смерть его была недолгой и неотвратимой.
Несчастный хозяин, чуть было не отправился в след за Констанцо со страху, и после долгих расспросов и увещеваний поведал мне, что третьего дня, в харчевне появился карлик в деревянной маске с длинным носом, в лохмотьях из грубой ткани (в оригинале она названа «буратини», прим. переводчика), заказал обед, но скоро исчез, так и не расплатившись, видимо прихватив еду с собой. Затем, в течении нескольких дней, пропадала некоторая еда и предметы, но хозяин, не смотря на все протесты и оправдания даже под розгами, грешил на мальчика-поварёнка. Однако теперь-то он смекает, что тот карлик спрятался в обширном доме или где-то в подворье, а потом тайно проник в кухню и влил яд в готовящиеся блюда.
Нечего и говорить, что мы обыскали весь дом и двор, и нашли следы присутствия таинственного карлика в одном из больших опустевших кувшинов, но сам преступник сбежал.
По тщательном и долгом размышлении мне стало становиться понятно, что целью убийцы был не папа и не король, а я и все те, кто знали о его существовании. Это же подтвердил мне и мой старинный враг — Карло, который встретил меня позже, уже на обратном пути.
Если излагать всё по порядку, то я решился, не медля ни минуты, на обратный путь, дабы изложить тебе, мой господин, все обстоятельства нашего дела, пока смерть не настигла и мою душу. Не буду описывать, как пробирался я, в виду разбойников и моих деревянных врагов, как ночевал один раз на дереве, а другой не сомкнув глаз на пустыре, опасаясь, что эти твари застигнут меня спящего ночью на земле. Скажу лишь, что на постоялом дворе в Болоньи, я встретил упомянутого сеньора Карло, который удивлён был встрече со мной не менее, чем я с ним. Куда делся его спутник, осталось для меня загадкой.
Выглядел он как простолюдин — в деревянных башмаках, простой соломенной шляпе, без шпаги и с длинным посохом вместо трости, в котором, я предполагаю, был спрятан клинок. К высокому сословию его относилась только длинная косматая борода, которая, как у многих магов, спускалась ниже его пояса.
Из рассказа этого человека следовало, что последняя кукла, которую он остроумно назвал Пиноккио, получив Ключ истинного философского знания, богохульно возомнила себя человеком равным нам, коварно завладела своими механическими собратьями, которые всецело повинуются теперь его воле, и сбежала от своего создателя, обрек его на тщетные поиски.
Выслушав мою историю, собеседник пришёл в беспокойство и волнение, и рекомендовал мне в кратчайшие сроки добираться до твоей милости, под защиту крепких казематов жандармерии, покуда он...
Главное опасаться ночи, ведь дьявольские создания именно в это время обретают свою зловещую силу. Особенно в полнолуние.
Темнеет. Я слышу шорох у дверей. Скоро взойдёт луна, храни меня Боже, и если...

(На этом текст заканчивается, нет ни подписи, ни даты. Последние два листа написаны более крупными буквами, а в конце торопливо и плохо разборчиво — похоже писали в темноте и торопясь. Прим. автора).




Андрей Попов                28.05.2014