Жизнь, которую они заслужили. Вступление

«Hic ibat Simois — я вас не знаю; hic est Sigeia tellus — я вам не верю; hic steterat Priami — будьте осторожны, чтобы он нас не услышал; regia — не будьте самонадеянны; celsa senis —не отчаивайтесь»

У. Шекспир «Укрощение строптивой»

«О да, когда-нибудь потом
       Все зло мирское, кровь и грязь,
       Каким-то чудом истребясь,
 Мы верим, кончится добром.
<…>
Но кто я, в сущности, такой?
       Ребенок, плачущий впотьмах,
       Не зная, как унять свой страх
В кромешной темноте ночной. »

А. Теннисон Из цикла "IN MEMORIAM"

Все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни, и каждый с самим собой.
Платон





Вступление.
После долгих часов , проведенных в полутемной камере , свет люминесцентных ламп кажется ослепительной вспышкой света. Возможно, именно этого эффекта они и добивались.
Шаг. Еще шаг. Два шага. Стоп.
Мои ноги плохо слушаются да и в голове какой-то туман.
Меня прижимают лицом к стенке и я чувствую под щекой холодную стенную плиту.
Словно тряпичную куклу, меня снова отрывают от стены  и тащат дальше по нескончаемому коридору.
Сама не понимаю, как еще могу держаться на ногах, когда колени так предательски дрожат.
Очередная остановка. Мой конвой открывает очередную серую тяжелую дверь и замирает в проеме, протолкнув меня вперед.
Колени не выдерживают сильного толчка и я распластываюсь на бледно-сером бетонном полу. Сзади один из конвоиров издает сдавленный смешок. Что ж, ничего другого я и не могла ожидать.
Пытаюсь опереться скованными руками на ледяной пол, чтобы привстать, но затекшие кисти , также как и колени, отказываются подчиняться воле мозга. Похоже, мое тело решило подчиняться исключительно инстинктам, а не сознанию.
Собираю остатки мужества в кулак и совершаю очередную безрезультатную попытку.
Смешки позади меня постепенно перерастают в безудержный гогот.
Я унижена. Я в жалком положении. Собранное нечеловеческими трудами мужество лопается как детский розовый воздушный шарик.
-Поставьте ее на ноги.
Сколько власти может быть в четырех словах! И именно такая жесткая власть творит чудеса.
Меня тут же подхватили подмышки и усадили за простой белый стол , на котором одиноко  лежал видавший виды коммуникатор, транслирующий голограммы.
Наконец подняв голову и отбросив упавшие на лицо грязные слипшиеся пряди волос, я молча уставилась на человека, якобы имевшего право допрашивать меня.
Это был мужчина, лет 35, с гладко выбритым  лицом , прямым и упрямым взглядом . По темно-зеленого цвета форме и нашивках на погонах я без труда определила, что мой "собеседник"-капитан.
Выдержав непродолжительную паузу, капитан снова заговорил все в том же повелительном тоне.
-Имя?
Молчание. С чего он взял, что я вот так просто ему возьму и все выложу?! Ха! Думал, что унижения и сиденье в темной холодной камере что-то изменят?! Он ошибался. Я решила молчать до конца.
-Ваше имя , мисс.
В ответ- малообещающая тишина.
-Геройство здесь вам не поможет, мисс.
-Это уже мне решать.
-Значит язык у вас все-таки есть. Повторяю вновь: Ваше имя?
Кажется, мой новый знакомый был так счастлив, что я впервые за долгое время открыла рот, что решил, будто я начну сознаваться.
-Я военнопленная, Вы не имеете права допрашивать по законам мирного времени.
-Желаете быть допрошены по уставу военного трибунала? К сожалению сейчас допрашивают других, поэтому вам придется подчинится законам мирного времени.
Попытавшись казаться как можно более равнодушной, я отрицательно помотала из стороны в сторону головой и принялась ждать гневного монолога от капитана.
Вместо этого капитан включил коммуникатор , ввел несколько неизвестных мне команд и развернул экран ко мне. Перед моими глазами потрескивала и искрилась дымчато-голубая голограмма с данными из моего личного дела. Все, начиная от имени и фамилии , заканчивая изображением узоров на подушечках пальцев и цветом волос.
На долю секунды мое сердце остановилось и я перестала дышать. Мое личное дело, также как и другие дела агентов и солдат Союзных сил были зашифрованы и хранились в архивах Главного Штаба и крошечных серебристых чипах, вживляемых под кожу около правого уха.
Мои связанные руки непроизвольно потянулись к холмику за правым ухом. Не ощутив привычного покалывания от прикосновения  к чипу, я испустила тяжелый вздох отчаяния.
Теперь , если чип расшифрован , мне больше нет нужды говорить вовсе, они и так все узнали. Пускай делают со мной все что хотят.
-Ваше имя-агент Барбора Анна Дарси; группа подготовки-шестая специальная. Цель последней операции-похищение и доставка чертежей новых военно-технических разработок. Надеюсь, это вы отрицать не будете, Дарси?
Я отрицательно помотала головой. Нет смысла скрывать очевидное.
-Хорошо, Дарси. -Капитан, выдержав очередную паузу, вдруг неожиданно громко спросил,- Теперь вы готовы сотрудничать с Коалицией? 
-По-моему у меня снова нет выбора.
Я старалась казаться как можно беззаботнее, чтобы скрыть свое недоумение. За своей колкостью и иронией я практически всегда скрывала робость и неуверенность в дальнейшем шаге. Все из-за желания казаться сильнее, чем есть на самом деле.
-Оставьте ваши колкости для друзей.
-На войне нет друзей.
-А что же те  люди, которых вы так ревностно защищали , когда наш отряд застал ваш в расплох?
-Чего вы добиваетесь?
-Правды.
-Не ждите.
Капитан недвусмысленно усмехнулся, сухо хрустнул суставами , включил коммуникатор и тоном, незнающим возражений отдал приказ:
-Освободите Дарси руки и приведите Купер.
Я продолжала теряться в догадках, но услышав имя человека, с помощью которого я смогла пережить первые полгода в отряде "Безликих" , мое измотанное сознание начало сдаваться. Оно просто не могло поверить в то, что Эс Купер так просто сдалась.
Я считала секунды. Благо,  тишину уединенной камеры с белым столом ничто не нарушало. Это позволило мне быстро построить целый диалог с воображаемой подругой. Не постеснялась я вставить и предложение содержащее упреки и пару угроз.
Дверь позади меня отворилась и я услышала знакомый приторно-сладковатый каскад запахов, который мог принадлежать только одному человеку.
Мягкими, маленькими, почти кошачьими  шагами, Эс двигалась из одного конца камеры в другой. Остановившись за спиной капитана, она попыталась выдавить из себя жалкое подобие улыбки.
Я обратила внимание на резкие изменения, оставившие отпечаток на ее гладком, чуть смугловатом лице. Небольшие , бывшие когда-то карими, глаза превратились в черные пожирающие пропасти.  Под ними пролегли два фиолетово-синих синяка. Щеки впали, скулы стали еще острее, а упрямая линия подбородка стала еще более  выделяться. А и  без того тоненькие губы сжались в полоску.
Руки, скрещенные на груди, чуть заметно подрагивали, словно Эс замерзала.
Одежда, состоявшая из темно-серой фланелевой рубашки и форменных камуфляжных штанов , висела на ней как на вешалке.
Мне хватило и минуты, чтобы понять, что Соню подтачивает что-то изнутри и это не банальный стресс.
Немая сцена затягивалась .
-Вы можете говорить, Купер.
Эс кивнула в знак согласия и склонившись над столом, коснулась кончиками пальцев моей руки.
-Барб, ты должна им поверить.
Я задохнулась от внезапного принципа злости. Значит вот теперь как выглядит предательство!
Скинув ее теплую руку со своей, я заглянула в ее почерневшие глаза.
-Ты в своем уме? Посмотри! Они же узурпаторы, с которыми мы воюем уже много лет!
-Нет , Барб, ты еще ничего не знаешь.
-А мне и не нужно ничего больше знать! Ты такая же продажная сволочь, как и вся Коалиция! Сколько тебе дали за этот разговор?! Может пообещали воссоединить с семьей? Кого ты слушаешь?!
Эс отвесила мне звонкую пощечину. Этому непроизвольному жесту я поверила больше, чем своим глазам. Девушку, которую я знала раньше всегда было просто вывести из себя словом, задевавшим ее гордость.
Прислонив ладонь к обожженной пощечиной скуле, мне невольно пришлось поднять глаза на Эс. Она полыхала гневом изнутри, почерневшие глаза готовы были расплескаться и залить всю комнату яростью и презрением.
-Я, София Рудольфе Купер, повторяю, ты должна верить им и мне. -Эс громко стукнула кулаком по белому столу. -Теперь слушай меня. Вспомни, при каких обстоятельствах попала к "Безликим" и все то, что было до нашей встречи.
Я знала этот деловой и сухой тон, и этот умный осторожный взгляд глубоких глаз.
В этом взгляде мне снова не пришлось сомневаться.
Эс выровняла дыхание и снова скрестив руки на груди отошла к стене. Ее взгляд больше не метал молний.
-Один вопрос.
-Конечно, Барб.-ответила Эс устало.
-С ними все в порядке?
-Они ждут в соседней комнате.