Иже херувимы

Холодные коридоры клиники, выкрашенные охрой в весьма невразумительный желтый цвет, не вносили в будни больных очарования и надежды, но те, кто обитал в палатах и не думали ни о чем таком высоком, вернее, их разорванное сознание и не предполагало, что есть такая роскошь, как умение думать…

«Человек Солнце», как мы его называли, после завтрака, выходил на середину коридора и начинал светить нам Добром. Его улыбка была ослепительной, а глаза лучились первозданным теплом и счастьем, которые он старался подарить нам, своим подданным.

 Этот маленький человек был бухгалтером в той жизни, но обнаружили крупную недостачу. Трепетное сердце не пережило такого, и он преобразился в Солнце…

«Як-Истребитель», девочка, семнадцати лет, все время «летала» среди нас и больных, закладывая виражи и стреляя из всего имеющегося вооружения. Отстрелявшись, она начинала декламировать стих Высоцкого, а когда заканчивала, то опять вступала в бой. Иногда её сбивали и тогда, она в конвульсиях каталась по полу и кричала. Что? Уже не помню…. Потом мы несли её на аэродром, и она затихала.

 Девочку изнасиловали вечером, когда она шла домой…

«Женщина Вамп», каждую ночь сооружала из туалетной бумаги наряды, немыслимых форм и размеров, а потом коварно ждала очередную группу студентов, чтобы выбрав из них самого высокого и красивого, вдруг, наброситься на него из-за угла и постараться задушить в объятиях.

Её бросил муж, сказав, что устал от её любви, которая душит его…

«Человек Дерево», все время стоял на одной ножке посреди коридора и шелестел листочками, плавно помахивая руками и наклоняя голову. Каждые пол часа он начинал сбрасывать листья и падал, вероятно изображая зимнее оцепенение, потом снова вставал и возрождался, как птица феникс, наполняя пространство вокруг умиротворяющими звуками дрожащей на ветру листвы.

Он был большим начальником, но когда его уволили, превратился в дерево…

Много их было людей, потерявших истину и разум, они жили в своих мирах и каждого из них мы, доктора, старались понять и вернуть в мир реалий, но они не хотели возвращаться, может быть потому, что там, в их иллюзиях, им было намного легче, чем в нашем жестоком мире. Но каждая наша победа была радостью и мы, разлив по сто грамм коньяка, праздновали в ординаторской это событие, словно возвращение блудного сына. Благодарили Господа и верили в его справедливость…

Но каждый вечер, происходило то, чего я не могу объяснить тем, кто не верит. В восьмой палате у нас обитал батюшка. Если бы вы поговорили с ним, то никогда бы не подумали, что он живет в ином мире. С ним можно было беседовать часами о добре и зле, о том, что делает человека человеком. Он цитировал Библию и Святых Отцов, читал нам проповеди и рассказывал о житие святых. Любили мы его очень и жалели, а он нас.

В клинику он попал после того, как его матушка и детки, переправляясь через озеро, перевернулись и утонули. А деток много было… Пятеро…

Когда вечером, он, начинал петь «Иже херувимы», встав на колени перед дверью в палату и сжимая в руках свой крест, все больные, независимо от того кем они были, преображались. Услышав чарующие звуки песнопения, они возвращались из своих миров и, подойдя к батюшке, начинали петь с ним вместе. Кто – то знал слова, кто-то нет и просто подпевал, но мы видели Свет в их глазах.Свет надежды...

 Песнь песней и суть сути...

 Потом батюшка замолкал и все снова становилось серым…

А больные еще долго после этого не вставали с колен и Думали… Некоторые возвращались,остальным, наверное, не было смысла…

 Мне же кажется, что нет иных миров, а есть один, тот,на который нам указал когда-то батюшка. Царствие ему Небесное!