Воробьи

Сегодня дует сильный ветер. Небо кажется испачканным, его затянуло серыми тучами. На землю давит тяжелая сизая мгла. Она загрязнила воздух, который вдруг стал видимым и тоже серым. Как в Туманном Альбионе. Говорят, там бывают подобные смоги. Солнце не светит. Возникает первобытный страх, как во время солнечного затмения, не закатилось ли оно навечно? Скрипит дерево за окном, кряхтит, как старуха, качаясь от порывов шквалистого ветра. Все эти природные явления наводят на мрачные мысли, вызывают какую-то беспросветность в настроении.
       Вдруг раздается звонкое, задорное чириканье воробьев с присвистом:
       – Чи-чи, чи-чи-чи, чи-ить!
       Один воробей, расправив маленькие перышки, вытянул крошечную шейку, раскрыл клювик и самозабвенно запел свою радостную песенку.
       В то же время другой воробей ловко скачет и что-то склевывает с жестяного покрытия на карнизе аккуратненьким коротеньким клювиком с желтой полоской, опушающей маленькую головку:
      – Туки-туки-туки-тук...
      Я слышу через окно звуки их присутствия и смотрю на пернатых гостей: небольшие коричневато-серые комочки продолговатой формы, глазки-бусинки и крошечные лапки с острыми коготками по три на каждой. Они могут только скакать. К ходьбе и бегу не приспособлены. И в них жизнь. Жарко. Парит. Я трогаю свои еще не совсем высохшие от пота волосы. Они ведь сродни перышкам этих маленьких существ.
       Начался дождь. Крупные капли дружно забарабанили по металлическому карнизу, издавая громкий частый бой. Воробьи быстро намокли и нахохлились. Перелетели на дерево, пытаясь найти убежище в его густой листве. Щебет приумолк.
      Смотрю на зеленую массу листьев клена за окном, слышу их шелест. Серое небо, темно-зеленые листья, блестящие от дождевой воды. Курлыканье человеческих голосов. Звучат ли цвета? Цвет – это свойство нашего глаза отражать определенные вещества, испускающие волны разной длины. Задумываюсь над тем, испускает ли волны книга зеленого цвета, или вся причина ее цветовой идентификации кроется в способностях нашего глаза?
      Скоро ли пройдет дождь, небо разрешится от бремени водяных масс? Небо – оросительная система природы. Не гром ли слышен вдали? Нельзя ли использовать силу электрических разрядов, возникающих при грозе? Сколько энергии пропадает! Пропадает ли? Может быть, заряжается энергией вся атмосфера. Дождь полил как из ведра, шум от него слился с шелестом деревьев, шуршанием шин по асфальту, рычанием моторов автомобилей и хлопаньем дверей.
      Если открыть окно, то почувствуешь запах свежевымытой струями дождя улицы и ощутишь легкое прикосновение воздушных потоков от сквозняка. Неожиданно я глубоко вздыхаю и выглядываю в распахнутую створку окошка. Дождь утих, захлебнулся в потоках воды. Пузыри на лужах исчезли. Только капель с крыши да мокрые дорожки напоминают о прошедшем ливне.
       Возле подъезда стоят две женщины. Одну я узнала сразу: это наша дежурная по подъезду. Другая высокая, костистая с пучком волос на макушке. Она одета в синюю майку и темно-синюю юбку. Две женщины, – две жизни. Какие занимательные истории могли бы они рассказать! Лет им немало. Сколько опыта, переживаний, радостей! Пойду, выйду, поздороваюсь с ними, затем – в магазин. Нет, лучше повременю, подожду, пока не утихнет непогода.
       Плохая погода и нежелание мокнуть под дождем, шлепая по лужам, часто наводят на философские размышления. Можно и хорошую книгу почитать. Когда я прочитала «Философский дневник» Льва Николаевича Толстого, то у меня возникло чувство вечности. Гениальный русский писатель считал, что существует только одно истинное знание: знать, как жить. Все, что мы делаем, навечно остается в нашей жизни, от этого не уйти, что сделано, – то сделано. Прошлого нельзя изменить. Можно лишь не делать ошибок в настоящем и будущем, конечно, если их удастся осознать. У Толстого это ассоциируется с пеленой, которая спадает с сознания. Но она не спадает сама собой, надо проделать большую работу, чтобы сознание прояснилось. С его помощью возможно выработать идеал совершенства и свое отношение к нему. Сейчас идет процесс прояснения сознания, что есть благо и для материального мира, по крайней мере, так должно быть. И должен быть баланс, гармония между ограниченным материальным и неограниченным нематериальным мирами. К сожалению, своей деятельностью человек меняет мир не всегда во благо. Ему кажется, что он похож на калейдоскоп, где из одних и тех же кусочков под влиянием силы кручения складываются разные картинки и узоры. Число элементов, из которых они складываются большое, но предельное. Чтобы увидеть всю картинку целиком надо смотреть в трубу, в которой собираются рисунки. Процесс этой сборки обусловлен программами, каналами, пределами. Если взглянуть в трубу калейдоскопа на микроскопическом уровне, то мир покажется огромным, если во вселенском масштабе, то маленьким, – его можно увидеть, как на ладони. С каждым человеком вселенная расширяется, растет, хотя бы на уровне микрокосма. Земля играет в этом существенную роль. Движущиеся предметы обладают большим потенциалом. Другое дело психический потенциал, это движение особого рода, электрохимическое. Если в душе нет Бога. Бог – это творец всего. В Святом Евангелии от Иоанна об этом написано следующее:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
     2 Оно было в начале у Бога.
     3 Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.
     4 В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков;
     5 И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

       О соотношении мысли к слову задумывались многие выдающиеся ученые. Возьмем, к примеру, замечательные труды Льва Семеновича Выготского. Он проделал немало экспериментов в области мышления и речи и пришел к выводу, что мысль не выражается в слове, но совершается в нем. Таким образом слово является активным преобразователем окружающего мира. Хотя, конечно, можно было не экспериментировать, а принять постулат о величии Слова на веру. А вот у великого русского писателя Толстого есть высказывания, отрицающие некоторые достижения науки, например, теорию эволюции Чарльза Дарвина. Лев Николаевич считал, что «есть один вечный, человеческий закон любви, а суеверы науки, исследуя зверей, нашли закон борьбы и приложили его к человеческой жизни. Какое безумие!» Он думал, что у животных нет Бога. После чтения его дневника мне приснился сон, в котором я увидела душу. Она росла из земли и была похожа на трубчатое тело с расширением наверху.
       Хорошо, что мне есть, чем заняться. Я могу писать, запечатлеть уходящие моменты жизни, прекрасные и не очень, забывающуюся череду впечатлений и ощущений, – это ведь так здорово! Письменная речь – то же остановившееся мгновение, нет, скорее слепок или портрет временного периода жизни. Оно уйдет безвозвратно, но оставит в нашей душе, нашей психике, нашем бытии след, осмысленный и запечатленный вереницей букв на бумаге.