Эксклюзив концерна Мицубиси

Виталий Дорожинский                Иронические фантазии               
               
                ЭКСКЛЮЗИВ КОНЦЕРНА «МИЦУБИСИ»               

Презентация изделия японского концерна «Мицубиси Дженерал Электроник» была намечена в кабинете генерального директора районной торгово-закупочной фирмы «Прорыв» Тимофея Анатольевича Скибы. Вернее, презентацией это обозначили по привычке, ибо соответствующие подобным мероприятиям атрибуты, как-то, широкая реклама, аренда приличествующего зала, гости и шампанское, отсутствовали. Скорее всего сюда подходил термин «закрытые смотрины», потому как в кабинет было приглашено весьма ограниченное количество людей, так называемый ближний круг, что породило в коллективе нездоровый ажиотаж. 

Собственно ажиотаж возник не столько из-за усеченности допущенных к просмотру изделия сотрудников, сколько из-за тайны это изделие окутывающей. Известно лишь было, что Тимофей Анатольевич, возвратившись из столичной командировки, где помимо всяких других дел посетил какой-то форум по научно-техническому прогрессу и привез нечто. И то, что это «нечто» имело сверхвыдающиеся свойства, явствовало из загадочных реплик шефа.

- Невероятно, бомба! – скупо ронял Тимофей Анатольевич в ответ на расспросы.

- Увидите, и это многих сразит наповал! – интриговал он наиболее любопытных.

- А я почем знаю, мне он ничего не докладывал, тем более не показывал, - отмахивался от сотрудников фирмы Николай Иванович Кторов, заместитель шефа.

Некоторые пытались приоткрыть завесу тайны через секретаршу Людочку, которую за надменность и вздорный характер прозвали Большой Змейкой. Людочка-Большая Змейка, длинноногое, длинношеее существо с головкой обрамленной распущенными платиновыми волосами, презрительно отнекивалась и недовольно кривила полные, словно накачанные силиконом губки. Откуда ей, техническому работнику ведомо, что и с каких мест завозит на фирму шеф, ее дело, чтобы в приемной был порядок, да чай Тимофею Анатольевичу вовремя поднести.

Наконец час, когда Скиба подал команду собраться по поводу изделия, пробил. Случилось это в самом конце рабочего дня. И пока в кабинет шефа спешат ближайшие его сподвижники, есть смысл бегло ознакомиться с этой самой фирмой «Прорыв» и особенно с ее руководителем.

Тимофей Анатольевич Скиба был выходцем из той комсомольской номенклатурной гвардии доперестроечной эпохи, которая, после развала империи, стремительно сменила свою жизненную ориентацию. В одночасье и без сожаленья выплюнув из юных пастей соски хиреющей партии-матери, ее сыночки, надежный оплот и ближайший боевой резерв, подобно оголодавшим волчатам узревшим кусок вожделенного парного мяса, ринулись на вольные хлеба.

Следуя принципу, не только духовная пища, но и пища из духовки, младогвардейцы-волчата, послав ко всем чертям партийные догмы в виде беззаветной верности ленинским идеалам, заодно и остальные нравственные традиции предков, пошли ва-банк. Побратались с Золотым Тельцом, этим вражеским тлетворным чудовищем, пришествие которого долгие лета, стоически сдерживала партия-мать. А шустрые ее выкормыши, заполучив в хваткие ручонки главный инструмент Тельца – лоток Клондайка, по-ударному принялись перемывать в нем золотоносную целинную породу, извлекая самородки невиданного обогащения.

Правда, Тимофей Анатольевич Скиба, определился по этому делу раньше часа «Х», еще до того, как из-под агнозирующей партии-матери навсегда вышибли главное имперское кресло и выдернули из немощных рук жезл «руководящей и направляющей». До этого исторического события Тимофей Анатольевич сам был низвергнут с командных комсомольских высот и, выражаясь бюрократическим сленгом, брошен на низовку. По поводу весьма прозаическому, через «шерше ля фам». Как быстро взлетел, так быстро и упал.

А взлетел товарищ Скиба из района, куда попал выпускником сельхозинститута и был определен агрономом в одно из передовых хозяйств. Энергичного, инициативного специалиста взяли на заметку в райкоме партии, и вскоре он занял кресло руководителя районной комсомольской организации. Сковорода, на которой выпекалась номенклатурная перспектива Тимофея Анатольевича была хорошего качества, что и привело его в краевой комитет комсомола на должность секретаря, курирующего деятельность сельских молодежных организаций.  И тут это злосчастное «шерше ля фам»!

На очередной разгульной вечеринке, чем особо отличался тогда «надежный оплот и ближайший боевой резерв», одна из див определенного поведения прилюдно отвергла ухаживания первого секретаря крайкома, рыхловатого коротышки, и предпочла тесное общение с крайкомовским новичком, высокорослым спортивным Тимофеем Скибой. И то, что Скиба не только не присек сей пассаж дивы, но и ответил ей взаимностью, явилось непоправимой ошибкой.

Впрочем, объективности ради, в вариантах подобных пресловутых треугольников, всегда крайней оказывается одна из особей мужского пола. К примеру, веками, даже тысячелетиями, обманутый муж в первую очередь бросается на любовника жены, тогда как здесь стопроцентно ее вина, и разбираться надо именно с ней. А какой жутью веет от рыцарских турниров прошлого! Ослепленные любовным дурманом крепкие молодцы безжалостно калечили себя палашами или насмерть кололи друг друга пиками в угоду той, которая восседала на трибунах, беспечно наблюдая, кто же из этих идиотов в итоге подползет к ее ногам.

Да ладно там треугольник или турниры, но ведь и в других моментах мужики всегда в прогаре. Взять хотя бы ситуацию на самой вершине мироздания, когда Господь, за сотворенный блуд, вслед за Евой, вышиб из Эдема и несчастного Адама. А причем, спрашивается, тут прародитель, если науськанная коварным змием Ева сама подставилась?

Да, несладко живется мужскому сообществу, взвалившему на себя крест тяжких страданий из-за коварства противоположного пола. А ведь теми же веками и тысячелетиями многие умные головы, философы, писатели, пророки, настойчиво подсказывали, внушали, кто есть «ху», в ком корень зла и с кого учинять спрос. Даже нобелевский лауреат Шолохов в свое время не выдержал, попытался поставить точку в извечном щекотливом деле, выдав весьма доходчивый постулат «сучка не захочет, кобель не вскочит». То есть между строк указал нам, узколобым, кончайте, мол, мужики, между собой собачиться, с нею все вопросы выясняйте.   

Но не внемлем, с нею не выясняем, а продолжаем дважды входить в одну и ту же воду. Надо ли говорить, что и главный краевой комсомольский босс пошел по уже проторенной дорожке. Вместо обструкции распутной диве затаил нешуточное зло на новоиспеченного секретаря, стал всячески его затирать, дискредитировать и в результате тонких аппаратных интриг товарищ Скиба был объявлен в крайкоме комсомола персоной «нон грата» и сплавлен назад в район безо всякой перспективы. 

К счастью, в районе, опального комсомольского вожака совсем уж опускать не стали, а по-тихому пристроили руководить самым отстающим на тот момент участком – заготовительной конторой. Постепенно вникнув в специфику деятельности этой организации, Тимофей Анатольевич не только воспрял духом. Он почувствовал – судьба осенила его поистине золотоносным перстом!

В обширной номенклатуре заготовок сельхозпродукции, последующих квашениях, солениях, копчениях, соответственно всевозможных усушках и утрусках, прорисовывалась примитивнейшая по простоте исполнения, но гениальнейшая по эффективности левая схема. Это был как бы прообраз будущего лотка Клондайка. Продукция, промывающаяся через решето этого лотка, официально оседала на этом самом решете, а все отходы, как им и положено, стекали в никуда. Надо было лишь умело, не зарываясь, дополнительно переводить часть готовой продукции в эти самые отходы. Что было и сделано.

И потекли в мошну Тимофея Анатольевича первые неучтенные ручейки от реализации таких «отходов», постепенно аккумулируясь в полновесную денежную массу.   

Окунувшись с головой в процесс первоначального накопления капитала товарищ Скиба вывел для себя непреложную формулу бренного существования. Деньги! Только деньги и ничего кроме денег! Они всесильны, они правят миром! Имеющий тугой кошелек поимеет и власть! А идеологическое сюсюканье о равенстве, братстве и светлом будущем не более чем мишура, блеф, химера. Невероятных размеров парикмахерская, где хитровыделанные ножницы оболванивают, подгоняют под прокрустово ложе властьимущих доверчивые массы.   

Выводы Тимофея Анатольевича совпали со временем, когда колоссальный локомотив системы уже практически был неуправляем, на всех парах мчался к пропасти, а его безумные кочегары с тупым упрямством продолжали поддавать в топку угли призрачных надежд на сохранение, упрочение, единение и пр. Но уже маячил впереди последний разъезд и бродил там с роковым детонатором пьяный кряжистый мужик, которому наречено было ухайдакать литерный поезд коммунизма. И весь деловой мир империи советов с нетерпением ожидал этого краха, чтобы наконец-то сорвать свой джек-пот.

Крайне неверен посыл, что развал огромной страны предопределили отдельные личности. Отнюдь! Ни страдающий словесной диареей, помеченный клеймом из чертогов лидер, ни мужик с последнего разъезда, выпрыгнувший из той же коммунистической табакерки и в хмельном веселье замахавший с облучка властного олимпа кнутовищем вседозволенности, к этому факту отношение имеют довольно призрачное. Это были лишь калифы на час, зиц-председатели, актеришки, которым была отведена своеобразная роль «разогревающих» перед выходом на авансцену главного действующего лица – Теневого Капитала. Ибо сей управитель мира больше не мог держаться в шорах старой системы, мелочиться на организацию подпольных цехов, скрытно томиться под вывеской всевозможных заготовительных и иных контор, ходить под расстрельной статьей за контрабанду и фарцовку с валютой. Нужна была легализация, иные масштабы, возможности беспрепятственной реализации, а проще массового скармливания национальных ресурсов давно трущейся о заржавленный железный занавес капиталистической акуле.   

И в грянувшем впоследствии коллапсе, чудовищном всеобщем хаосе, вовсе не было бессистемности. Наоборот, в кажущемся беспределе существовала незримая, но четко выверенная стратегическая линия. Колосс под именем Россия в первую очередь отряхнулся от тяжких пут, от своих саттелитов, братьев меньших, жрущих от пуза за счет старшего брата и за эту щедрость ими же ненавидимый.

Вторым стержневым этапом была замена омертвевшего механизма государственной собственности на частный передел, двигатель чисто российского изобретения, части которого монтировались из того, что раньше ему не принадлежало. И пока толпа, подсевшая на наркотическую дозу свободы из умело подкинутого демократического шприца растекалась по шумным митингам, пока костер всеобщей эйфории и словоблудия источал дым очередного идеологического дурмана, теневой капитал, засучив рукава, занимался долгожданным переделом.

В создаваемой новой цепи хозяйствования обрел свое звено и Тимофей Анатольевич Скиба, выкупив заготовительную организацию, что называется, с потрохами, техникой, цехами, складами, магазинами, многогектарным подсобным хозяйством. И сменив малозвучное название «заготовительная контора» на более емкое и многообещающее «фирма «Прорыв», заодно и статус «товарища» на статус «господина», принялся выстраивать собственную бизнес-империю. Много интересного можно было рассказать, как «прорывался» к солидным торговым оборотам «Прорыв», как обрастал серьезными деловыми связями, но уже пора возвращаться в кабинет, где собрались все, кому надлежало там быть.

                Х     Х     Х

- Что, господа-коллеги, заждались? – на широкоскулом лице Тимофея Анатольевича Скибы бродила многообещающая улыбка, толстые пальцы, пробитые золотистыми волосками, вращали изящную коробочку, расписанную вязью иероглифов.

Господа-коллеги, умостившиеся за приставным столом, сдержанно кивнули. Хотя их лица, напряженные позы, выказывали явное нетерпение. Неужели в этой коробочке и находится таинственное «нечто»? Что именно? Пульт управления говорящим роботом? Или ключ к запуску суперсовременной операционной системы, позволяющей взять на себя функции многих сотрудников и максимально сократить штат управленцев? Или…   

Первой не выдержала главбух Нина Алексеевна Свешникова, женщина бальзаковского возраста, все еще сохранявшая завидную деловую активность. – Да давайте уж, Тимофей Анатольевич, не томите!

- Ну, коль общество настаивает, - шеф еще шире разулыбался, окинул многозначительным взором своих помощников, щелкнул миниатюрным замочком и раскрыл коробочку.

И явил присутствующим… обыкновенный браслет.

Собственно, браслет совсем обыкновенным назвать было нельзя, поскольку венчали его поверхность несколько перламутровых кнопочек с вкраплениями тех же иероглифов. Но все же изделие, сработанное хотя и с претензией на заумность, но из обыкновенного белого металла, производило впечатление весьма заурядного. То бишь напоминало те шарлатанские цацки, которые периодически заполняли ширпотребовский рынок с целью стабилизировать у наивных потребителей артериальное давление, подправить карму, избавить от иных немощей. И у сотрудников именно такая ассоциация первоначально и возникла.

Но именно из-за такой ассоциации в кабинете еще больше усилилось напряжение. Зная шефа, который так просто ничего не делал, тем паче, образно говоря, не делал ничего мимо денег, невозможно было поверить, что он приобрел у представителей страны Восходящего Солнца нечто малозначащее. Даже обычно меланхоличный, внешне никогда не выказывающий никаких эмоций Николай Иванович Кторов, рывком ослабил галстук на тощей шее, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки – заволновался. Что же это за штуковина?

- Ладно, ладно, сейчас поясню, – видя с какой нервной реакцией отреагировали на браслет подчиненные, успокоительно махнул рукой Скиба. И, следуя давней привычке сообщать какую-нибудь горячую новость только стоя, медленно поднялся и вышел из-за директорского стола.

- Все вы, надеюсь, слышали о таких вещах, как детектор лжи, или препарате, именуемом сывороткой правды? И о том, что посредством этих вещей у испытуемого можно выведать все сокровенные мысли?   

Сотрудники сдержанно кивнули. К чему клонит шеф?   

- Так, вот! Данное эксклюзивное изделие концерна «Мицубиси Дженерал Электроник» сродни флакону, соединившему в себе как детектор лжи, так и сыворотку правды, а, возможно, и другие неизвестные нам факторы воздействия на человека. Вообщем гремучая смесь в одном флаконе. Такое очередное чудо преподнес нам японский технический прогресс.

- Ну… и… - это уже Рудольф Яблочкин вклинился, начальник охраны, за скверную привычку клянчить курево при довольно приличной зарплате, прозванный Саратовским Стрелком.   

- Что, спешим узнать нюансы? - Тимофей Анатольевич взглянул на нетерпеливого секьюрити без осуждения – понимал, что в первую очередь такой эксклюзив его заинтересует. Ведь бывшим ведомством уроженца города Саратова господина Яблочкина была военная контрразведка, откуда, отслужив положенный срок, он и был, по чьей-то рекомендации, «завербован» Скибой в свою бизнес-империю.
 
– А нюансы Рудольф Александрович следующие. Наберем соответствующий код на этих кнопочках, наденем браслетик откровения тебе на запястье, включится умная электроника и развернет твои мысли в нужную нам сторону. И выложишь ты про себя все как на духу, кто ты, откуда, кем сюда подослан.

- Что значит… кем подослан? – на плоском малоприметном лице Саратовского Стрелка проклюнулись рваные багровые пятнышки.   

- Да шучу, шучу, Рудольф Александрович! Не волнуйся так, – усмехнулся шеф. – К чему тебя-то проверять? Достаточно, что в бывшем ведомстве насквозь был просвечен. К слову, господа-коллеги, никого из присутствующих это тоже не касается, никто проверяться не будет, не напрягайтесь. Вы свою лояльность фирме и лично мне давно уже доказали. А вот для иных организаций…

И далее шеф целую лекцию выдал. По его словам выходило, что данное изделие прямо-таки находка для соблюдения конфиденциальности бизнеса. В этом основополагающем для страны сегменте деятельности беспредела и поныне с избытком хватает. Могут и стоящую идею стибрить, нагло технологии увести, клиентуру перехватить. А все эти безобразия через утечку информации происходят, а конкретно из-за алчности отдельных личностей, готовых за вознаграждение не только фирменные секреты налево сбагрить, мать родную продать. Как правило, такие шпионские занозы выявить очень трудно, они могут жалить годами и убытки от этого даже представить трудно. А имея такой браслетик откровения… Не только подозреваемого можно расколоть, даже наличие изделия будет психологически воздействовать – продашься, а вдруг проверят?!

Тимофей Анатольевич сообщил также, что уже изготовлена экспериментальная партия браслетов откровения и по договоренности с менеджерами концерна «Мицубиси» часть из них можно реализовать через фирму «Прорыв».

- И оттого сколь успешно пройдет продвижение этого товара на рынок зависит заключение с нашей фирмой долгосрочного контракта на торговлю этим эксклюзивом, - заключил он.

- Тимофей Анатольевич, у меня вопрос, - юрисконсульт фирмы Игорь Николаевич Босенко, высокий молодой человек с выпуклыми, поддернутыми желтизной глазами, словно примерный ученик, вскинул кверху руку. – Браслетик штучка, несомненно, занятная, но как его применение будет соотноситься с законом? Ведь по закону такие дела… без санкции… 

- Стоп, Игорь Николаевич! Больше ни слова! – теперь уже Скиба воздел кверху руку и легко, быстро шагнул к своему столу.

Легко и быстро двигался Тимофей Анатольевич в силу своей отличной физической формы. Иногда создавалось впечатление, что он, во время подобных программных речей расхаживал по кабинету не столько по устоявшейся привычке, сколько с желанием лишний раз продемонстрировать свою фигуру. Полюбуйтесь, мол, какой я подтянутый и подвижный в свои пятьдесят пять лет!

Скиба некоторое время повозился с персональным сейфом, открыл его, ловко выдернул пачку стодолларовых банкнот и помахал ею над головой.      

- Вот, Игорь Николаевич, чудодейственная отмычка ко всем нашим законам! Представь, что передо мной восседает закон и препятствует что-то сделать. Я кладу перед ним вот этих американских президентов – закон морщится, девственность выпячивает. Добавляю еще пачку – закон, извините, уже подумывает, а не отдаться ли? А когда пачка третьих президентов в ход идет, закон сам в объятья бросается. Делай дорогой что хочешь, занимайся чем хочешь, никаких препятствий не будет!

- Ну… если так… - смущенно пробормотал юрисконсульт.   

- Именно так! Было так, есть и будет так! В России живем, а не в каких-то там слюнявых Япониях или Америках.

Вместе с этой жесткой тирадой закаменело и лицо шефа, сузились, белесой льдистостью отсветили глаза. Настроенного на веселый лад начальника мгновенно сменил заматерелый бизнес-волк – еще одна характерная черта господина Скибы.

- Браслетик оный, Игорь Николаевич, большую цену имеет и приобретать его будут люди далеко не бедные. А при их возможностях, закон, как известно, что дышло. И давайте господа-коллеги на подобные мелочи больше не отвлекаться. Какие будут мнения? С вас, Борис Юрьевич, начнем.

- В принципе клиентов можно подыскать. Во всяком случае, попробовать можно, - осторожно, без особого энтузиазма, высказался Борис Юрьевич Коломиец, начальник торгового отдела.

Борис Юрьевич внешне был прямой противоположностью шефу. Ни ростом, ни статью не вышел, имел заостренную головку с выпирающим вперед подбородком и крючковатым носом, что придавало ему вид некоего хищного существа. Это сходство вполне подтверждалось способностями начальника торгового отдела вольготно чувствовать себя в кровожадном мире российского бизнеса. Борис Юрьевич обладал особым чутьем на выгодные коммерческие сделки, мог точно и безошибочно просчитать их конечный результат, что и сделало его человеком наиболее близким к шефу.

Однако в данный момент Борис Юрьевич был настроен далеко не оптимистично. Естественно, не поддержать Скибу в плане перспектив распространения японского эксклюзива он не мог. За эту, на первый взгляд безобидную игрушку, если она, конечно, реально действует, действительно могут зацепиться серьезные деловые люди. Не постоят за ценой господа-предприниматели высокого полета, возжелавшие узнать сокрытые мысли в круге ближнем, или, следуя логике шефа, иметь браслетик откровения в виде пугала, этакого жутковатого приспособления, которым можно окольцевать нечистую руку и учинить обладателю такой руки проверку на вшивость. И вот это последнее и самое страшное. В бизнесе, как известно, все друзья до первого выстрела. Вдруг Скиба ненароком что-то заподозрит, нарушит данное обещание не трогать своих сотрудников. И тогда…

Пока душу господина Коломийца охватили нехорошие предчувствия, свое мнение изложила финансовый директор фирмы Эльвира Павловна Бойченко. В сжатой форме выказала респект шефу, подстрелившему такую эксклюзивную дичь в сафари на электронных охотничьих угодьях японцев. Но и она сделала этот реверанс лишь потому, чтобы прилюдно не идти против замыслов Скибы. А по сути, у нее возникли такие же скверные ощущения, как и у начальника торгового отдела.    

Эльвира Павловна Бойченко, жгучая стройная брюнетка традиционным строгим брючным костюмом и приспущенными на нос очками, напоминавшая зануду-училку младших школьных классов, была одним из самых непререкаемых авторитетов и в такой «взрослой» команде, как старший менеджмент фирмы. Если Борис Юрьевич Коломиец имел неподражаемый нюх на всякого рода ликвидные новинки, то знание дела и высокопрофессиональный подход госпожи Бойченко к своим обязанностям позволял фирме «Прорыв» находиться на устойчивом финансовом плаву.

Совещание-презентиацию можно было закрывать, поскольку все вопросы, связанные с приобретением товаров, их дальнейшим продвижением, решал триумвират. Сам генеральный директор, финансовый директор и начальник торгового отдела. Остальные сотрудники руководящего звена, в том числе и заместитель генерального Николай Иванович Кторов в таких моментах выступали в роли статистов, им предписывалось лишь всячески способствовать претворению в жизнь принятых решений.

- Ну и лады, - удовлетворенно констатировал шеф. – Теперь, как говорится, нам и флаг в руки!

- А я все-таки не верю, Тимофей Анатольевич!

От неожиданной реплики главбуха Свешниковой в кабинете вновь воцарилась сторожкая тишина.       

- Неужели эта штуковина… действительно …

Не могла поверить Нина Алексеевна столь фантастическим возможностям браслета и все тут! Детектор лжи – там понятно. Там вроде бы человека с ног до головы всякими датчиками опутывают, эти датчики реагируют на поведение и сообщают – врет или не врет. И с сывороткой правды все ясно, вколют препаратик расслабляющий, язычок и развязывается. Но чтобы нацепить на руку человеку обыкновенную железку, пусть и начиненную самой чувствительной электроникой, и под ее воздействием он сам про себя начал…  Да нет! Это просто невозможно!   

Хотя госпожа Свешникова и выплеснула свои личные эмоции, все же это был косвенный удар по шефу. То есть косвенно подверглись сомнению его способности в выборе стоящего товара, на что Скиба мог отреагировать довольно резко. Однако шеф неожиданно спокойно и даже весело произнес.   

- Вашему скепсису, Нина Алексеевна, я ничуть не удивлен. Сам не верил, пока японские товарищи не продемонстрировали действие браслета на одном из своих сотрудников. Кстати, можно этому примеру последовать, прямо сейчас эту штучку и проверить. Есть желающие на эксперимент?

Возникла неловкая пауза, довольно продолжительная, что означало – желающих нет.

- Но все же испытать изделие надо, чтобы ни у кого сомнений в его эффективности не оказалось, - Скиба решил настоять на своем. – Но, подчеркиваю, испытать лишь на добровольце.

Тут шеф устремил взор на Николая Ивановича Кторова и все присутствующие, облегченно вздохнув, тоже посмотрели на заместителя генерального.

- А что, Николай Иванович, не желаешь стать добровольцем? Или есть возражения?

- Да нет, - с безразличием пожал плечами Кторов. – Нет никаких возражений… Если надо…

От такого быстрого согласия присутствующие двоякое чувство испытали. Одно хорошо, что мимо них пронесло, другое неприятно, что Кторов, даже для проформы не воспротивился шефу, лишний раз продемонстрировал ему свою угодливость.

Николай Иванович, хотя и занимал высокую должность, но реальный его статус был невелик. Скорее, находился он вроде прислуги при хозяине, в обязанности которой вменено решать лишь второстепенные вопросы. А о чем может откровенничать прислуга, не посвященная в серьезные дела? Да ни о чем, разве что лишний раз выставить себя на посмешище. И пока Скиба ищет в инструкции в какой последовательности нажать кнопочки-иероглифы, чтобы запустить браслет в работу, а остальные предвкушают возможность в очередной раз повеселиться над незадачливым замом, нелишне и о нем узнать подробнее.

                Х        Х        Х

Николая Ивановича Кторова в коллективе управленцев никогда не воспринимали всерьез, более того откровенно недолюбливали. Постоянно насупленный необщительный, он, за несколько лет совместной работы, так ни с кем близко и не сошелся. Но особенно раздражали коллег его заискивание перед шефом, лакейская готовность услужить. Да и внешне Кторов смотрелся не ахти. Хотя и выше среднего роста был, но какой-то нескладный, сутулый, плечи узкие, лицо бледное с выражением какой-то вечной скорби. Особенно отталкивающее впечатление производили окаймленные темными кругами провалы глазниц, в глубине которых прятались настороженные неопределенного выражения глаза. То есть и внешне не соответствовал Николай Иванович занимаемой должности, да и вообще производил впечатление человека, которому планида уготовила роль быть вечно на заднем плане.

Но вряд ли кто мог догадаться, что не планида распорядилась, сам он уготовил для себя подобную роль. А все началось в те давние годы, когда райком партии рекомендовал на учебу в высшую партийную школу технолога заготовительной конторы, члена партии и примерного общественного активиста Кторова.

Странные были эти заведения, упрятанные под выспреннюю аббревиатуру ВПШ при ЦК КПСС. Смысл получения в них высшего образования сводился к скармливанию слушателям блюда, сварганенного лишь из ингредиентов марксизма-ленинизма, и выдаче бессмысленных во всех отношениях дипломов. Однако, именно эти дипломы давали карт-бланш на достижение поистине безграничной власти. Окончившие ВПШ «спецы» встраивались в местные номенклатурные парторганы и начинали приобщаться к руководству процессами: вершить судьбы людей, назначать, снимать, возвеличивать или предавать забвению, учить как взращивать урожаи, плавить металл, как правильно строить корабли, куда вести эти корабли, как строить и эксплуатировать атомные электростанции и т.д. и т.п.

Само собой, что попавшие в стены ВПШ помазанники партии к тщательному пережевыванию подаваемого идеологического варева не стремились, главным было дотянуть до счастливого мига получения того самого диплома. Массовое, довольно прохладное отношение к марксистско-ленинской науке, отражалось даже в многочисленных пошлых анекдотах. В виде того, что слушатель, закончив ВПШ, наконец, допетривал - Карл Маркс и Фридрих Энгельс не четыре человека, как он думал раньше, а всего лишь два, а что касается Славы КПСС - такого человека вообще нет.

Николай Иванович Кторов никаких вольностей на этот счет не допускал, добросовестно и упорно учился. Но чем дальше он пытался вклиниться в дебри партийной науки, тем больше терний оказывалось на том пути. И когда путь, с этими империализмами, империокритицизмами, прибавочной стоимостью, иной сверхзаумной тягомотиной, завел в совсем непроходимую чащобу, Николай Иванович вдруг пришел к убийственному выводу. Да это же гениально выстроенная лженаука!

Теоретически запутанно и туманно трактуя способы достижения светлого будущего для всего человечества, она не призывает к созиданию. Острие этой науки, подобно зубу гремучей змеи, вонзается в сознание дремуче безграмотной массы, впрыскивает в него тлетворный яд разрушения, толкает на простое и очень понятное практическое действо – поднять с мостовой булыжник, оглушить зажиточного индивидуума и поделить меж собой нажитое им праведным путем. Совершить уголовное преступление без наказания. И будучи никем, сразу стать всем.

А за этим выводом к Николаю Ивановичу пришло еще более жуткое прозрение. Ведь те, кто создал эту науку…  Эти основоположники…  И получается… Даже думать страшно, что получается! Пролетарские вожди - чистой воды уголовники?! Паханы, которые, как и принято в уголовной среде, хотели сжать там, где не сеяли?!

Но если автору «Капитала», сотворившему под винными парами теоретический базис разрушения, не хватило преступной решимости воздвигнуть на нем практическую кровавую надстройку, то его верному российскому последователю это удалось с лихвой. Вложив в руки толпы тот безумный булыжник, товарищ Ленин сумел воспламенить колоссальный костер смертоубийства и чужими руками сгреб нужный для себя жар. Создал чудовищную резервацию под названием Страна Советов, где упившаяся безнаказанностью и светлой мечтой стать всем толпа, вновь стала никем. И восторжествовал железобетонный принцип ленинского инкубатора.

В любом населенном пункте главная площадь – имени Ленина, главная улица – имени Ленина, главный памятник, ему – Ленину. Исключен был национальный колорит, на всем пространстве огромной страны утробы городов и районных центров распирали одинаковые мрачные сооружения в виде панельных многоэтажек и уродливой архитектуры административные здания. И существовала лишь одна, к тому же обязательная свобода – участвовать в манифестациях по случаю пролетарских празднеств. Когда по всей стране, на ленинских улицах и площадях, расцветал кумач знамен и транспарантов. И обрамленные этим единственным цветом тупые шествия, эти гигантские людские потоки, смахивали на кровавые нити из которых великий пролетарский вождь шил знамя социалистической революции.               

Конечно, по большому счету, попав в серьезную номенклатурную обойму и начав пользоваться плодами коммунистического разбоя, всякими там спецраспределителями и прочими благами, на существующую систему можно было взирать с определенными долями философии и оптимизма. Но как бы больно и обидно не было Николай Иванович все же признавал, что отсутствие у него пробивной силы и организаторских способностей, даже при наличии диплома ВПШ, не позволят шагнуть выше парторга какого-нибудь хозяйства и добраться, скажем, до первой ступени той вожделенной обоймы - поста секретаря райкома партии. И он принял решение.

Внешне это остался прежний Николай Иванович, усидчивый примерный слушатель, безропотно, как и прежде в заготконторе, выполнявший любые общественные поручения. А внутренне… Внутренне Кторов стал ярым ненавистником созданной Лениным системы, этаким тайным диссидентом, всеми фибрами души желавшим краха этой системы. И в силу этих слагаемых, после окончания ВПШ, он, путем всяческих отговорок уклонился от предложения возглавить одну из низовых партийных организаций района и вернулся в заготовительную контору на прежнюю должность.

Последующим затем кардинальным переменам Кторов поначалу обрадовался. Неузнаваемо изменилась страна и особенно ее лицо! Сбросив гнетущую панельную серость, заполыхала она буйством архитектурных красок. А ветер невиданных свобод освежил головы и оживил языки. Запретные плоды можно было вкушать без всякого опасения. Весьма модным стало громогласно изобличать, клеймить позором, предавать анафеме бывшую систему вкупе с ее вождями. И вообще новая жизнь начиналась на оптимистической ноте. И в бизнесе, и в политике, в любых других сферах открывались захватывающие перспективы.

Но чем дальше продолжалась эта разухабистая свобода, тем больше источалось радостное настроение Николая Ивановича. И вывод последовал самый неутешительный. Как наивны и глупы в общей своей массе людишки! Как бездумно наступают они на одни и те же грабли! Ведь демократические преобразования снесли только обветшалую надстройку, а базис-то остался незыблемым!

Повсеместно те же улицы и площади - имени Ленина, те же памятники ему – Ленину. И могилка нетронута. Омертвевший нарост на сердце России. И трупик сей по-прежнему живее всех живых! Первый российский вор в законе господин-товарищ Ульянов-Ленин продолжает оставаться Смотрящим и за современной Россией. И лишь изредка ведутся по этому вопросу вялые пикировки. Те, которые приноровились хлебать старыми ложками из нового котелка, грозят – вздумаете убрать могилку с главной площади страны, мы такое устроим… А те, кто обрел реальную власть, кто в состоянии прооперировать сердце России и навсегда освободить от гнетущего нароста, лишь ухмыляются и держат в кармане кукиш – накося, выкусите! Захотим, враз трупик на обыкновенный погост перекинем!            

Но Николай Иванович уверен – все эти пикировки от лукавого! Потому, что те, которые якобы супротив сноса могилки, заведомо знают – не снесут! А те, кто в состоянии исполнить поистине историческую миссию, тоже этого не сделают. По очень простой причине. Они лишь внешне подсуетились, задвинули вождя в тень, флаг перекрасили, а втуне души их тоже красные. Оттого, прямо по Ленину и шпарили. Безжалостно, себе в угоду, опять раздербанили, попилили страну. Ни потомкам дореволюционных хозяев ранее награбленное не удосужились вернуть, ни массам, которые непоколебимо за демократию стояли, ничего не досталось.   

Мысли, которые бродили в голове Николая Ивановича Кторова в период очередного Великого Передела, в конце концов вновь привели к поразительному открытию. А ведь не так уж неправы были основоположники, создавая лженауку. Более того, они действительно прозорливо смотрели вперед, объединив составляющие части этой науки неувядаемым боевым лозунгом – есть у революции начало, нет у революции конца! Значит через определенное время грянет Следующий Передел. Может не в такой жестокой форме, но то, что он будет и будет более изощренным, это точно. И такое убеждение продиктовало Николаю Ивановичу уже апробированный способ – пока не высовываться. Он и не стал участвовать в нешуточной драчке за активы заготконторы. Сразу отдал приоритет хваткому и деятельному Скибе, всячески поддерживал его, за что и был вознагражден небольшой частью этих активов и должностью заместителя генерального директора.

                Х    Х     Х

Скиба, сверившись с лежащей перед ним инструкцией, ткнул в ряд иероглифов на браслетике, одел его на руку Кторову и с выжидательной улыбкой произнес. - Итак, Николай Иванович, программа задана. Можешь откровенничать.

Николай Иванович поднес окольцованную руку к глазам, внимательно осмотрел эксклюзивное изделие, уточнил. – О чем… откровенничать?

- Как о чем? – удивился Скиба. – О себе, конечно. Браслет ведь на конкретного человека настраивается. Неужели не чувствуешь потребности высказаться?

- Нет, не чувствую. Даже намеков нет, - пожал плечами Кторов.

Надо было видеть каким многозначительным огнем высветились лица сотрудников. У секьюрити и юрисконсульта презрительно-скептическим, у начальника торгового отдела и финансового директора радостно-облегченным, у главного бухгалтера язвительным. Да, на этот раз явно оплошал шеф! Браслет откровения – надо же! Никчемная японская хрень. Возможно на их самурайские мозги эта электронная заморочка и действует, на что Скиба и повелся. А нашими умами завладеть, даже таким скудным как у Кторова - кишка тонка, япона мать!

Но не успели еще до конца переполниться уничижительными эмоциями сотрудники, как Николай Иванович вдруг дернулся, резко встряхнул рукой с браслетом.

- Ага… Вроде сейчас образовалось. И на руке зуд и на языке. Это надо же, как язык зачесался!

Действие браслета, видимо, образовалось так сильно, что не только руки и языка коснулось. Завлажнел приплюснутый лоб Кторова, а на заостренной пипке бледного носа стала разрастаться краснота. И голос обрел несвойственную решимость.

- Чувствую потребность высказаться! Еще как хочу высказаться! Прямо, как на духу все изложу!

- Видели, господа-коллеги?! – Тимофей Анатольевич торжествующе оглянул присутствующих. – Вот и ответ всем сомневающимся. А вы продолжайте, Николай Иванович, продолжайте. Подкиньте нам неизвестные фактики о себе.

- С удовольствием, - оживленно откликнулся Кторов. – Значит так. Трудное было детство, игрушки из кирпичей. Бывалоче вырублю из кирпича машинку и в песочнице – гэрр… урр… туту…

Лица присутствующих вытянулись – надо же, действительно подействовало! Если так, то очень хорошо, что подействовало на этого… пресмыкающегося.

- Я ведь больше пятидесяти лет назад на хуторе Красный Партизан свет белый узрел, а времечко тогда было о-го-го! Голые задницы нечем было прикрыть, не то, что магазинными игрушками баловаться. Вот и пришлось с кирпичом в песочнице - гэрр… урр…

- Да погоди, Николай Иванович! – недовольно поморщился Скиба. – Далась тебе эта песочница! Ты давай о сегодняшнем дне рассказывай, каково тебе в фирме живется?

- Очень даже неплохо живется, - с готовностью переключился на другую тему Кторов. – Особливо после последних премиальных. Тут знаете… Дело вышло…  Это… Прямо интим-секс вышел.

Далее Кторов продолжил уже без всяких запинок.

- Моя Лёлька учудила. Чулки заказала, которые дамочка в рекламе по телеящику на себя пялит. Купи, говорит, с премиальных это ихнее извращение. Хочу хоть на старости лет в сексуальную свободу уйти. И если купишь, то в этих чулках седня на твое ложе и приду. Вот уж потешимся…

- Какой ужас! – у главбуха Свешниковой стыдливым жаром полыхнуло лицо. – Да это же не откровения, а какие-то содом и гоммора.

- И вправду, разве можно такую гадость слушать?! – с возмущением подключилась и финансовый директор Бойченко.

- Ну почему же нельзя, наоборот интересно, - с ухмылкой возразил Саратовский Стрелок. И с издевкой добавил. – Не каждый же может про свои постельные дела с женой на подобном совещании рассказывать. Давай, Николай Иванович, продолжай.

- Да нет, стоп! – шеф предупредительно вскинул руку. – Ты не об отношениях с женой Николай Иванович, ты по существу рассказывай. О работе рассказывай.

- Можно и о работе, - тут же согласился Кторов. – Но тут, каюсь, грешок за мной есть.

- Грешок?! За тобой?! – не поверил Скиба.

- За мной, - виновато понурился Кторов. – Вы когда в Москву убыли, я, на следующий день и согрешил. На десять минут раньше положенного времени в буфет на обед ушел. Но больше такого не повторится.

Шеф сразу же в улыбке расплылся.

- Ну, ты даешь, Николай Иванович! Нашел, называется, грешок! Тебе-то, как моему заму, такой грешок простителен.

- Мне, конечно, может и простителен, а вот некоторые совсем забаловали, - осуждающе покачал головой Кторов.         

- Это кого ты имеешь в виду? – насторожился Скиба.

- Видимо нас с юрисконсультом имеет в виду, - поспешил ответить Саратовский Стрелок, бросив на Кторова неприязненный взгляд. – Это мы с Игорем Николаевичем в тот день тоже в буфет… раньше… Извините…
 
- Да вы, ребятки, без меня тут действительно забаловали.

Тимофей Анатольевич, к счастью, был настроен миролюбиво, даже не предупредил, лишь по-отечески попросил подчиненных. – Вы уж в следующий раз, будьте любезны, трудовую дисциплинку не нарушайте.       

- И выпивать не следует. А то ведь и взалкали, - ввернул Кторов.

- Взалкали?!

- Да пивка по кружечке! Всего-то, для аппетита, – признался шефу Саратовский Стрелок, а взгляд его в сторону Николая Ивановича и вовсе стал испепеляющим.   

          - А вот и неправда ваша, Рудольф Александрович, - возразил Николай Иванович. – Пока я пищу за соседним столом принимал, у вас такой аппетит разыгрался, что вы по три кружки на брата оглаушили. Полторы бутылки водки этим пивком залакировали. И разговоры вели непотребные.

- Какие разговоры?! – в гневе подскочил с места главный охранник. – Ты что себе позволяешь, Кторов?! Что ты за ахинею понес?!

- Сядьте, Рудольф Александрович, прошу вас. Сядьте и помолчите, - уже с оттенком металла в голосе перебил Скиба. – И вы не дергайтесь. 

Последнюю фразу шеф юрисконсульту ниспослал. Очень уж наглядно Игорь Николаевич Босенко занервничал, суетливо заерзал на стуле, с хрустом стал подламывать длинные пальцы, а желтизна его глаз и вовсе приобрела лихорадочный оттенок.

- А вы, Николай Иванович, продолжайте. Только не за водку и пиво, с этим мы потом разберемся. Вы мне за эти непотребные разговоры, подробнее…

- Да не было никаких разговоров! – вновь попытался взвинтиться Саратовский Стрелок, но шеф так на него глянул, что тот враз осекся.

- Разговоры были, да еще какие! – Николай Иванович плотоядно облизнул тонкие мятые губы. – Может их не было бы, если бы Рудольф Александрович с Игорем Николаевичем меня постеснялись. Но ведь так глаза залили, куда уж там внимание обращать. И все разговоры вас касались, Тимофей Анатольевич. Рудольф Александрович убеждал Игоря Николаевича, что не вы у нас тут главный, а он. Шеф, говорил, у нас кто? Индюк напыщенный – вот кто! Куда ни припрется, перья свои распушит и курлыкает, понты свои клеит. А все потому, что под моей надежной охраной находится. А если я эту охрану ослаблю, ему сразу по ушам и врежут. Так что пока я при нем, он и понтует, а без меня шеф, что ноль без палочки. Вот и прикинь, Игорь Николаевич, кто на фирме главный? Где шеф, а где я!   

- Интересная картина, - процедил Скиба.

- Гнусная ложь! Чудовищная провокация! Не верьте ему, Тимофей Анатольевич! - краска отхлынула от лица Саратовского Стрелка, белым бело стало оно, и кулаки побелели, так пальцы сжались. Казалось вот-вот и секьюрити бросится на Кторова…


- Не верить, говорите? – едко переспросил Николай Иванович. – Как бы ни так. Я еще не все изложил, что вы, Рудольф Александрович, мололи. От головы до пят Тимофея Анатольевича помоями полили. А потом и Игорь Николаевич подключился.

- Нет! – взвизгнул юрисконсульт. – Не имеете права! Вы не так все поняли!

- О каких правах вы толкуете, Игорь Николаевич? – с иронией посмотрел на юрисконсульта Кторов. – Да и что там понимать было? Это же вы, Игорь Николаевич, а не я, утверждали, что в юридических вопросах шеф ни бэ ни мэ ни кукареку, что он вообще в юриспруденции полнейший остолоп!

- Интересно, ох как интересно?! – еще более помрачнел Скиба. – Что, так и выразился – полнейший остолоп?

- Да, именно так, Тимофей Анатольевич, - утвердительно кивнул Кторов. – Вы – полнейший остолоп. И еще Игорь Николаевич хвастал, что какой бы юридический документ он не состряпал, вы, по своей умственной ограниченности, такой документ и подмахиваете.       

- Послушайте, да это же уму непостижимо! – Эльвира Павловна Бойченко не выдержала, вскочила, заслонив собой помертвевшего от страха юрисконсульта. – Ну кому нужны такие откровения, тем более исподтишка подслушанные? Чтобы всех тут очернить и перессорить? Отключите этот дурацкий браслет, Тимофей Анатольевич, прошу вас!

- А вы не вмешивайтесь! – резко отрубил Скиба. – И попрошу мне больше не указывать!

- Чувствует кошка, чье сало съела, потому и указывает, - добавил Кторов.

- Что вы сказали?! Это вы обо мне сказали?! – Эльвира Павловна, получив столь жесткий отпор от шефа, все же не сдалась и медленно повернулась к Николаю Ивановичу.

Негодующе затрепетали тонкие ноздри ее удлиненного носа, презрительно перекосился длинный рот, а за стеклами очков, из широкого разреза глаз, брызнули грозные черные молнии.  В злостную фурию, разъяренную пантеру, способную задрать острыми перламутрово-черными коготками любого, кто встанет поперек ее дороги, превратилась Бойченко.

- А ну-ка повторите, что вы вякнули, Кторов?
 
Но ни этот вопрос, ни угрожающий вид финансового директора, не произвели на Николая Ивановича никакого впечатления.   

- Вы напрасно пырхаете, Эльвира Павловна, - монотонно продолжил Кторов. – Это вы у нас на людях такая правильная, хоть на божничку вас ставь. А если за вами укромно подсмотреть, то произойдет совсем обратное.

        - Что за бред?! Что значит – укромно подсмотреть?! – истерично выкрикнула Бойченко.

- Это значит дверь в свой кабинет надо хорошо зачинять, - Кторов обнажил в гаденькой улыбочке неожиданно крупные, схваченные желтизной зубы.

- Николай Иванович, давай-ка не размазывай кашу по тарелке, - нетерпеливо призвал Скиба. – Что еще тут за сюрпризы произошли?

- Сюрпризы интересные, - с готовностью отреагировал Кторов. - Я в тот день, когда за десять минут до срока на обед удалился, огрех свой исправил, на полчаса раньше в офис вернулся. В офисе никого, как обычно, не было. Вы, Тимофей Анатольевич, когда уезжаете, из него все, кто куда разбегаются и обратно не торопятся возвратиться. Лишь из кабинета Эльвиры Павловны голоса доносились, дверь-то оказалась неплотно прикрыта. Я к двери, подумал может какое срочное совещание она устроила и требуется мое присутствие, ан нет. В кабинете Эльвира Павловна и начальник торгового отдела Борис Юрьевич Коломиец приватно и так любопытно толковали, что мешать им не захотелось. Не знаю, как вам, Борис Юрьевич, распространялась Эльвира Павловна, а мне изрядно обрыдла ситуация в которой мы находимся. Что ни месяц у нашего драгоценнейшего шефа командировка, а после нее куча идей появляется. А нам после этого ломай мозги, как хочешь выкручивайся, и воплощай все это в жизнь, да еще обязательно с прибылью воплощай. А Борис Юрьевич вовсю поддакивал, ясный перец, Эльвира Павловна, что все на нас держится. Мы, можно сказать, становой хребет фирмы, утверждал он, но вот вопрос – что в итоге мы имеем с этого гуся?

- Кторов?! – яростно выдохнул Коломиец. – Да как ты можешь… такое?! Ведь все не так было!   

- А как было? – не меняя монотонности вопросил Кторов. – Вы что, разве с Эльвирой Павловной в ее кабинете не беседовали? Нет уж, увольте, я ваш голос прекрасно знаю. А потом, не вы ли предлагали Эльвире Павловне провести за спиной у Тимофея Анатольевича ряд сделок, а потом послать его куда подальше и сварганить собственный бизнес? Или может я к вам зашел и это предложил? И вас, Борис Юрьевич, а не меня Эльвира Павловна расхваливала, что наконец-то услышала здравую идею и нашла единомышленника, и вас, а не меня призвала незамедлительно взяться за разработку стратегии, как грамотнее организовать лохотрон и развести на деньги шефа?

Коломиец попытался было еще раз воспротивиться беспрецедентному по коварству откровению, но от охватившего ужаса лишь промычал что-то нечленораздельное и безвольно махнул рукой. Но особенно сокрушительным оказался удар по Бойченко. Эльвира Павловна, хватая широко раскрытым ртом воздух, уже не грозной пантерой, мокрой курицей сползла на свой стул. Будто бы в кадре немого кино замерли участники совещания. И в грянувшей тишине возникло единое ощущение, окончательно добившая всех единая мысль возникла.

Браслет! Его возможности оказались гораздо шире и опаснее тех, что преподнес Скиба. Сучий браслетишка, это японское исчадие ада побудил вечно замкнутого Кторова откровенничать не только за себя, а пуститься в омерзительные разглагольствования и о других сотрудниках. Заставил этого мерзавца с механической беспощадностью выкладывать то, что он ненароком услышал или тайком подсмотрел. И попытаться теперь опровергнуть прозвучавшие откровения просто невозможно, как нельзя заставить робота делать что-то другое помимо заложенной в него программы.

А Скиба, уже не спортивным шагом, тяжелой поступью вернулся за свой стол, опустился в кресло, охватил руками крупную короткостриженую голову. Явно не ожидал он услышать такие подробности о своих подчиненных, которых лично и тщательно подбирал и во многом им доверял.

- Тимофей Анатольевич, да вы пейте-то чаек, пейте. А то совсем остынет.

Парализованные дикими россказнями Кторова сотрудники вздрогнули от неожиданно прорезавшегося голоса Людочки-Большой Змейки. Она принесла шефу чай и заинтригованная развивающимися событиями задержалась в кабинете.

- А вот пить эту отраву, Тимофей Анатольевич, не рекомендую, - встрепенулся Николай Иванович.

- Почему?! Или тут ко всему прочему еще и притравить меня вздумали? – Скиба тяжелым взглядом окинул собравшихся и отодвинул от себя чашку с чаем.

- Да вы что, Тимофей Анатольевич?! Какая отрава, вы что?! – выкрикнула Большая Змейка и развернулась к Николаю Ивановичу.   

- Какая отрава?! Вы что, совсем умом рехнулись, Кторов?! – тут уж, действительно как змея, зашипела Большая Змейка.

– А ну прекратить! - Скиба так грохнул кулаком по столу, что Людочка судорожно икнула и, как ночная бабочка рванувшаяся на огонек, часто-часто захлопала своими ресницами-крылышками. – Ну-ка, Николай Иванович, в этом месте поподробнее. Насчет отравы.

- Это можно, - Кторов приподнял руку и глубокомысленно посмотрел на браслет. – Людмила, Тимофей Анатольевич, недавно нашу местную целительницу Клюеву посетила, которую за глаза Бабой Бабарихой кличут, да вы о ней наверняка слышали. А у Бабы Бабарихи как раз в гостях моя Лёлька была, они еще со школы вась-вась, вместе за одной партой сидели. Так вот Лёлька мне и доложила, что Людмила просила Бабу Бабариху какое-то приворотное зелье для нее состряпать и хорошие деньги за это сулила. Даже намекнула, мол, для шефа свово зелье, чтобы быстрее свою уздечку на этого коня накинуть и…

Нет! Не…е…е…т! – нарушив запрет шефа протяжно взвыла Большая Змейка. – Меня отец туда послал за настойкой, больные ноги натирать. А то, что ваша Лёлька, Кторов, просто отвратитель…

- Пошла вон! – приподнявшись, зловеще перебил Скиба. – Ты уволена! Пошла, кому сказал!

И едва за потрясенной, враз потерявшей всю свою платиновую привлекательность Большой Змейкой закрылась дверь, заговорила главбух Свешникова.

- Тимофей Анатольевич, а может хватит? – даже не заговорила, прошелестела Нина Алексеевна. – Отключите этот чудовищный браслет, ну, пожалуйста. Ведь мы так всех…

На Свешникову страшно было смотреть. Осунулось, восковую морщинистую маску стало напоминать ее миловидное лицо, словно старушечья жилетка обвисла на ней модная вязаная кофта, гусиной кожей покрылись холеные руки. Ведь это она спровоцировала испытание проклятого эксклюзива. Из-за глупейшего бабского любопытства спровоцировала, совершенно не подумав о последствиях.

- Ну почему же всех? – кривая усмешка исказила лицо Скибы. – Касается только тех, у кого рыльце в пушку, кто преданно смотрит в глаза, а думает за свое, втайне вынашивает свои гнусные планы. А я гляжу и вы сильно замандражировали, Нина Алексеевна. Неужто испугались, что и за вас что-то может всплыть?

- Что может всплыть?! Как у вас язык повернулся такое сказать? Я вам столько лет верой и правдой, а вы…

В сердцах развернулась Свешникова и шагнула из кабинета. У самой двери обернулась и тихо вымолвила. – Заявление об уходе я оставлю в приемной. Извините, но дальше работать в обстановке такого недоверия я не смогу.

- Воля ваша, Нина Алексеевна, удерживать не буду, - бросил вдогонку Скиба и обратился к остальным участникам совещания. – Полагаю, господа, и вы сейчас последуете примеру главного бухгалтера. Презентацию японского эксклюзива объявляю закрытой, идите пишите заявления. А с вас Николай Иванович давайте я браслет сниму.

                Х     Х     Х

- Потрясающе! Высший пилотаж! – бодро подхватился со своего места Скиба, когда остался наедине с заместителем. – Такое придумать, такой план разработать! Одним махом сразу всех… Ты просто гений, Николай Иванович, натурально гений!

- Да ну, скажете тоже, - смущенно пробормотал Кторов.

- А ты не скромничай, не скромничай, Николай Иванович, знаю, что говорю, - Скиба подошел, отщелкнул браслет и крепко пожал руку заместителя. – Ты когда позвонил мне в Москву и рассказал об этих самых разговорах и предложил этот план, я поначалу подумал – абсурд. А потом покумекал и пришел к выводу – а почему бы и нет? Всем ведь известно, что япошки мастаки изобретать всякого рода электронные штучки-дрючки. Я и двинул в сувенирный магазин и эту безделушку буквально за копейки приобрел, а якобы инструкцию к ней приложил из настоящих японских часов, которые в подарок жене купил.

- Как раз то, что надо оказалось, - одобрительно произнес Кторов.

- Еще бы! – восторженно воскликнул Скиба. – Тем более так классно и убедительно мы все разыграли! Хотя моя роль скромнее выглядела, был вроде подыгрывающего, а ты, Николай Иванович,
прямо настоящий народный артист России! Надо же какие таланты в тебе скрыты! И заикался, и бледнел, и краснел, и потливость вышибал, и все так натурально.

- Старался, - скромно потупился Николай Иванович.

- Блестяще постарался! Особенно про игрушки из кирпичей, да про чулки жены здорово придумал. Тут уже нельзя было не поверить, что браслет действительно наизнанку человека выворачивает. А вот я чуть не сплоховал, не сразу нашелся как проверку этой штуковины именно на тебе учинить, чтобы подозрений не возникло? Хотя понятно было, что другие на такую проверку добровольно бы не согласились, хвосты то вон как оказалось замочены. А тут спасибо Свешникова подмогла, высунулась со своим недоверием.

- Я уверен был, что она высунется, - убежденно сказал Кторов. – Уж больно эта Свешникова недоверчивая особа, все под сомнение брала.

- Теперь не будет брать, сделаем тете адью, - Скиба театрально помахал рукой в сторону двери. – Хотя, надо признать, что главным бухгалтером Свешникова была неплохим и без подвохов, однако тоже долго засиделась, пора и честь знать. Да и остальным с удовольствием адью помашем. Ну ладно там начальник охраны и юрист, мудаки с усеченными мозгами, на стакан подсели и распустили языки, но вот Бойченко и Коломиец… Ах, твари, что замыслили! И если бы не ты Николай Иванович, у них ведь вполне могло и получиться. При их-то способностях и опыте! Спасибо тебе огромное еще раз, что удалось эти разговорчики подслушать и такой план предложить. На вот, держи вознаграждение.

Скиба шагнул к столу, взял долларовую пачку, которую недавно демонстрировал юрисконсульту, вернулся к Кторову и вложил вознаграждение в его узкую сухую руку.

- Да вы что, Тимофей Анатольевич, куда столько? - попытался вернуть назад пачку Николай Иванович. – Я же по долгу службы вам все…

- Держи, держи, не скромничай, заслужил, - Скиба удержал доллары в руке зама и улыбнулся. - Долг, как говорится, платежом красен. Да, кстати, а вот насчет Людмилы я не совсем понял.   

- А тут чисто экспромт вышел, - признался Николай Иванович. – Не вовремя в кабинет вперлась.

- Так она что, и у Бабы Бабарихи не была? На арапа ее взял? – удивился Скиба.

- Почему же, была. И моя Лёлька как раз тоже там была. Только Людмила взаправду за настойкой для отца приходила, вот я и подумал…

Николай Иванович виновато потупился. Мол, проявил самостоятельность, не согласовал, но видя, что на лице Скибы сохраняется благодушная улыбка, продолжил.

- Совсем зарвалась наша Людмила, по любому вопросу всех отфутболивает, ведет себя так, словно вы ее чрезвычайными полномочиями наделили. Ей и прозвище из-за этого дали – Людочка-Большая Змейка.

- Ишь ты – Большая Змейка! Надо же возомнила, – ухмыльнулся Скиба. – А на поверку вышла маленькая гадючка! Правильно ты сообразил Николай Иванович, удачно ее подставил, пусть катится восвояси вслед за всей этой… шоблой.

- Тем более выяснять ничего не будет, - повеселевшим голосом добавил Кторов. – К Бабе Бабарихе не сунется, побоится, к моей Лёльке тем более, та ее сразу отошьет.

- Ну и лады, - заключил Скиба. – А теперь извини, у меня еще дело безотлагательное есть. Надо с одним человеком срочно встретится, так что я отбываю. Да и тебе пора домой, стемнело уже.

                Х      Х      Х

- Дело безотлагательное у него… Деловой какой, - презрительно пробормотал Кторов, когда плотно закрыл за собой дверь своего кабинета. – Давай, давай, шустряк, решай свои безотлагательные дела, недолго осталось.

Он небрежно швырнул на служебный стол доллары, не менее презрительно добавил. – Подачку подкинул и думает, что меня облагодетельствовал, что я от радости из штанов буду выпрыгивать и дальше как преданный пес стану прислуживать. А вот тут ты не угадал Тимофей Анатольевич, крепко ты тут облажался!

Еще никогда с такой торжественностью не пели струны души Николая Ивановича! Наконец-то свершилось! Как же удачно эта сволота подставилась со своими разговорами! Дамоклов меч так называемых откровений, вложенный в руки Скибы, теперь не пощадит их головы.

Ох, как он их всех ненавидит! За пренебрежительное отношение к нему, неприкрытые издевки и насмешки. Однако… смеется тот, кто смеется последним!

Но особую патологическую ненависть он испытывает и к самому Скибе, этому комсомольскому выкормышу, так ловко оседлавшему самого норовистого скакуна – Золотого Тельца! И ради того, чтобы дождаться вот такого счастливого случая, и следом за его двуличными приспешниками свернуть и ему шею, понадобились годы игры. И сравнивая его с народным артистом России, Скиба, конечно, и подумать не мог, как он недалек от истины.

Да что там народный артист! Ту роль, которую сыграл он, Кторов Николай Иванович, вряд ли смогли осилить самые народные-перенародные актеры. Ведь с самого зародыша фирмы он сознательно пошел на унижения, преклонения, заискивания перед шефом, всегда безропотно бросался исполнить любое его поручение. Также сознательно он поставил себя ниже той же высокомерной сучки Бойченко, того же упыря-торгаша Коломийца и вечно чем-то недовольной главбухши Свешниковой. И постепенно убедил их всех в своей никчемности. В итоге не только они, сам Скиба запамятовал, что он был довольно неплохим технологом заготконторы и может прекрасно разбираться во всяких там правых-левых схемах. Посему шеф и не опасался проворачивать при нем разные свои делишки. Такая позиция и позволяла Николаю Ивановичу методично и абсолютно незаметно продвигаться к заветной цели.

Кторов открыл ящик стола, извлек давно хранившуюся бутылку марочного коньяка, свинтил пробку, налил треть стакана. Он почти совсем не пил, но сегодня…  Сегодня его день! И сегодня, от этого дня, начался отсчет последних дней господина Тимофея Анатольевича Скибы. Как только Скиба очистит кадровые авгиевы конюшни, тогда, без промедления…

Компромат будет поистине убийственен. Десятки задокументированных фактов левых торговых сделок, ухода от налогов, шантажа конкурентов, расправ со строптивцами, взяток высоким должностным лицам, вообщем все такое, без чего не может существовать российский бизнес и от чего, если предать официальной огласке, не отвертеться даже при больших деньгах и обширных связях. Как долго это ждало своего часа! Никак не мог он раньше дать ход ценнейшим обличительным сведениям. Фирму-то могли обезглавить, а туловище в виде разоблаченной сегодня камарильи осталось бы. И не под каким соусом ему не одолеть было этих ублюдков и не водвориться на вожделенное кресло. И только теперь…

Ах, Тимофей Анатольевич, Тимофей Анатольевич! Не в меру расслабился ты, заплыли от самодовольства жиром твои мозги, не видишь, что у тебя под носом творится, не говоря о более высоких сферах. А ведь тревожный колокол давно прозвонил и по тебе и по иже с тобой, по всем, кто гордо и высокомерно поименовал себя новыми русскими. Уверовали господа, что приручив Золотого Тельца, стали полноправными хозяевами жизни. И это глубочайшее заблуждение, стратегический просчет, ахиллесова пята, куда целит уничтожающая стрела из арбалета Следующего Передела. Многие уже поражены страшной стрелой, даже крутейший миллиардер был облачен в полосатую пижаму и отправлен в места не столь отдаленные.

Очень серьезные, умные люди за всем этим стоят. Они исподволь наблюдали за новоявленными нуворишами, дали им возможность вознести свой бизнес на сияющие вершины, а затем привели в боевое положение убийственные арбалеты. И он, Николай Иванович Кторов, горд, что оказался в ряду таких людей, он, как и они, терпеливо придерживал козырного туза, чтобы в подходящий момент сделать решительный беспроигрышный ход.   

И в легкой коньячной эйфории уже мнится Николаю Ивановичу как возьмут под белы ручки господина Тимофея Анатольевича Скибу и выведут на дальнюю дорогу с казенным домом в конце. И табличка на двери генерального директора фирмы «Прорыв» будет сразу же заменена. Вместо имени бывшего директора воссияет золотой вязью новое словосочетание «Кторов Николай Иванович». Он, как заместитель, примет дела фирмы и не беда, что по содеянным неблаговидным делам бывшего гендиректора последуют многие иски и, возможно, придется расстаться с частью активов. Бизнес-империя «Прорыв» организация очень солидная, можно кое чем и поделиться, а уже дальше, как водится, дело техники. Не суетясь, так же неторопливо и последовательно, он приберет к рукам оставшиеся активы, станет полновластным хозяином и полноправным членом вновь нарождающегося сообщества людей Золотого Круга.
   
От мысли, что он так умно все просчитал и так грамотно выстроил концепцию своей жизни Николай Иванович позволил подплеснуть в стакан еще коньячку. Сделал глоточек и игриво подмигнул своему отражению в стеклах настенного шкафа.

Верной дорогой идешь, товарищ!

                Х          Х         Х

Скиба остановил «Лексус» в глухом переулке и тот час из темени проявилась фигура, открылась передняя дверь и человек водворился рядом.

- Созрел клиент?

- Да, - ответил Скиба и назвал фамилию и должность. – Несколько лет не спускает с меня глаз, наверное уже вагон компры накопал.

- А почему не раньше?

- Не имело смысла, - пожал плечами Скиба. – Свали он меня, оставшееся ближайшее окружение не позволило бы ему возглавить фирму. А тут, как в том комедийном фильме «кто нам мешает, тот нам и поможет». Ему удалось подслушать гнилые базары среди этого окружения, он предложил довольно оригинальный план как их всех убрать одним махом, что, собственно, и мне на руку. Но теперь и ему будут руки развязаны.

- Понято, а когда?

- Думаю дня через три, - проронил Скиба, но тут же уточнил. – Точно - через три дня! Пока я буду увольнять всех этих негодяев, он будет ждать, но дальше медлить нельзя. Кстати, а как насчет расценок, прежние?

- Прежние, но как всегда десять процентов накидки за срочность и десять на инфляцию.

- Я это учел, - Скиба передал перехлестнутый скотчем пакет. – Тут вся сумма, можно не пересчитывать.

- Меня еще никто не обманывал.

- Ах, да… извини, - смутился Скиба. – И еще – он не пользуется автомобилем, обычно уходит с работы поздно и идет через сквер…

- Не надо, - мягко прервал человек. – Я сам решу, где будет удобнее.

- Ну и лады.

Человек ничего не сказал в ответ, открыл дверцу и бесшумно растворился в ночи.

Скиба тронул машину и мгновенно набрал приличную скорость. Он не любил опаздывать к ужину.