Промысел 1 7 1

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/05/29/2106

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ИМИТАЦИЯ

Кесс открыла глаза. Светлый дымоход указывал, что впервые за годы жизни в Эйи проспала утреннюю дойку. Было холодно. Сначала женщина не поняла причины. Потом, точно сквозь вязкую глину, почувствовала: совершенно окоченевший муж лежит рядом. Кесс обняла охотника, сунула ледяшки ладоней себе
подмышки. Пойст не возражал, и, зародившись где-то в глубине сердца, по телу разлилась тихая благодарность за то, что после вчерашнего оставил право согреть. Рука вывернулась, легла на затылок, скользнула по спине.
«Вставай, деточка, разожги очаг».
Услышала Кесс.
«Что теперь будет, Пойст? Надо уходить?»
«Куда? Зачем?
«От срама бегут, охотник».
 Мы не грызуны, женщина, бегать после каждого дождя».
«Ты знаешь, что делать, охотник?»
«Да знаю.
«Я ничего не понимаю, Пойст! Как выйти из круга? Куда смотреть?»
« правильно будет смотреть дальше, вперёд».
«Вперёд не получится. Люди не забудут, станут пальцем показывать».
«Придётся переморгать, женщина».
Кесс не привыкла перемаргивать. Гнев плеснул со дна души, брызнул из глаз.
«Тебе легко говорить!»
«Мне, да». Пойст лезвием взгляда прижал жену к подстилке.
«Хватит пререкаться. С настоящей минуты я запрещаю тебе делать так».
Кесс заплакала.
«Ты не даёшь слова сказать!»
«Не даю. Скатились мы с тобой, ниже некуда. Теперь можно только вверх, а подниматься трудно». Кесс поняла, сейчас лопнет или сплющится. Распирающая изнутри сила противодействия встретила непреодолимую стену власти. Хотелось бросить в лицо резкое слово, но полосующие душу серые глаза были так близко, что спазм подкатил к горлу. Хотелось рвануться прочь, но ставшие горячими ладони прижали каменными тисками. Кесс задохнулась. Однако распластанные на плечах пальцы тихо-тихо начали двигаться, обволакивающим воздействием захватывать шею, ключичные впадины, грудь.
«Лежи тихонько, маленькая девочка, и делай то, что я скажу».
 Дочь Сонни с Тонкого Ручья не возражала даже тогда, когда Пойст, одев, отправил на источник за водой. ступала по склону, вслушивалась в звенящую силу и молодость принадлежащего мужу тела, не чувствовала под ногами тропы.
Пойст вышел и увидел соседа.
«Есть ли новости, охотник?»
Вождь Эйи задал вопрос, несмотря на очевидность ответа.
«Мне кажется, - пробормотал понурый человек, - наша с тобой власть между очагом и постелью. Другие принимают решения».
«Да». Подтвердил догадку Пойст.
«Твоя жена идёт вниз?»
«Идёт».
«Пусть велит моим сыновьям подняться сюда».
«БОООО!» Раскатился по стойбищу звук бубна.
«Бо Бо Бо!» ответили скалы. Пойст не оглянулся на развязанный войлок, поплёлся к большому костру. Второго удара не понадобилось. Хмурые и молчаливые хозяева кругов собрались быстро. Женщин не было. Главный колдун объявил решение старейших, описал маршрут. «Вздор последний!» заявил Пойст.
«Чем вздор, охотник?»
«Уйдёт слишком много времени».
«Что ты предлагаешь?»
«Восточнее, меж зубастой и хищной скалой тропа. Там страховочные крепежи проверены, промежуточные площадки надёжны».
«Кто тебе сказал?»
«Сам знаю. За одну ночь можно сбегать к Красному Потоку и назад».
«Кто бегал?»
«Я».
«Зачем такая спешка?»
«Девочка ждать не будет».
 Тишина окаменела. Охотники во все глаза глядели на вождя. Он же не прятал взгляда и заметил, никто не отворачивается, не торжествует, не осуждает. Проведённая по приказу Мейса ночь уравняла всех. Утренние звёзды тихо прикидывали, чем невинны.
Видимо племени Эйи всё же предстояла долгая жизнь. У «слово Имеющих» было мужество взглянуть в лицо неслышно подкравшейся напасти. Рядом с Пойстом встал конопатый Бей, жёлчный высокомерный человек,умеющий добывать слова даже из воздуха.
«Да. Времени уйдёт много, и я скажу за всех. Будут возражения, можно выслушать, но они вряд ли возникнут».
Люди сдвинулись плотней, Главный колдун отступил назад так, чтобы видеть, нет ли посторонних.
«Я самый «достойный» из вас, - начал Бей,- Не блудил, не ленился, не увлекался грибами, не нарушал обещаний. Кто знает за мной вину, пусть скажет, но такие вряд ли найдутся».
«Вот уж во истину, звезда без порока». Буркнулось в ответ. Горьковатый непрошенный смех прокатился волной, снял напряжение.
«С юности я мечтал прожить «достойно». - продолжал Бей, - и сделал всё для осуществления мечты. Сколько живу, сравниваю себя с другими, вижу всех насквозь. Даже тебя, вождь. Ты, наверняка, забыл, скольких обнимал, я помню. Другие замечают и забывают. Забвение помогает людям быть спокойными. Память помогает мне быть «чистым». Моя жена имела неосторожность признаться, что до меня знала близость мужчины. Я сделал несчастной женщину. Нет, конечно, за всю жизнь Гайт не услышала упрёка . «Достойный» человек всегда презирает молча. Создатель мира дал мне одного сына, и в том большая удача. Дочери уйдут в другие семьи, где, возможно, будут счастливы. Мой же сын « страшно выговорить! Дойт не хочет брать жену. Если бы плоть была больна, или дух сильнее разумения обычного человека! Женщина, лишние заботы, так говорит несостоявшийся охотник и обходится подручными средствами. Я не боюсь сказать о беде открыто,, потому что игры в тайну довели Эйи до осквернения алтаря. Мы родственники, живём на ограниченной угодьями племени территории, знаем друг о друге всё или почти всё, но претворяемся, что не знаем. Тёмный сосун закрывает лапами глаза, чтобы не выдали блеском при испуганном взгляде. Человеку поймать зверька предельно просто. Других врагов таким способом сосунам удаётся провести. Если мы станем бояться собственного испуганного взгляда, поймаем сами себя».
Главный колдун понимал, умирает. Горе придавило, распластало на камнях площади большого костра. Вина казалась непомерной. Тинк, сын Монка, не справился с обязанностями хранителя душевного мира сородичей. Создатель вынужден был вмешаться и требовал ответ или душу обратно. Однако на долженствующем быть последним вздохе нечто случилось. Здоровый уравновешенный человек, стоически сносивший боль и обиды, плакавший, если не удавалось чихнуть, понял, поток слёз залил лицо. Смытый горючим ливнем гнёт вины с грохотом последнего удара крови свалился в поддон мироздания, День вспыхнул яркостью красок, новизной звука и запаха. Право жить дальше было дано. Главный хранитель Эйи слыхал о таком явлении, но самому испытать не доводилось. Чудо называется возрождением слезами, даётся однажды. Конечно, можно выпросить второе, третье, но тогда начнётся череда истерик, лихорадочный круг невыполнения обета, ведущая в глухую безысходность спираль терзаний совести. То же, Тинк увидел, произошло со всеми охотниками. Сбитый монолит распался. Люди оглядывались, не узнавали окружающего. Каждый понял, что получил шанс достойно жить. Теперь предстояло благодарностью и тяжёлой внутренней работой удержать открывшуюся за наслоениями предрассудков радость. Путь наверх, особенно с грузом, как знали горци, невыносимо тяжёл. Груз прежних понятий, привычек и ощущений был гадким, но своим. Своя же ноша не тянет. Земную пословицу люди Эйи тоже знали. Вождь не представлял ночью, как смотреть в глаза сородичам. Теперь понял: свой среди своих не бывает один, и можно без оглядки оставить намозоливший плечи мешок.
Пойст вернулся с большого костра. Жена приготовила пищу. Было решено выходить на рассвете. Паковать груз предполагалось вечером. Теперь предстояло проверить лодку, поименовать передаваемое Мейсу имущество. Пойст велел выбрать четыре лучших свитка полотна, и глядел, как Кесс раскатывает валики, проверяет ткань. Женщина двигалась безупречно. Округлые бёдра, точёные стройные ноги, гибкий, не смотря на возраст и роды, стан, всё нравилось Пойсту. Было бы гораздо труднее выходить из создавшегося положения, имея женой сносившуюся истеричную старуху. Конечно, много воды утечёт в трёхглавом источнике прежде, чем гордячка станет покорной. Было очевидно, именно вождь Эйи нарушил закон продолжения рода, сделал жену такой, какова есть теперь, вынудил противопоставить своеволие недостатку внимания. И только во власти хозяина круга переломить беду через колено. Сначала, надо переломить себя. Предстоящий охотникам маршрут шёл мимо стойбищ, в которых у Пойста были заметки. При мысли, что увидит и не воспользуется, мутило. Однако муть следовало сплавлять по течению. Вождь понимал, от того, как скоро удастся обуздать собственные желания, зависит власть и благополучие Эйи. Пришли тихие и настороженные сыновья. Малыши жались друг к другу, трое старших не скрывали подспудного любопытства. Детям Пойст велел расшивать короба, пластать и увязывать одежду. Груз предполагалось везти водой. У слияния Красного Потока с Длинной Ногой, притоком Великой Реки, Мейс должен будет разбить промежуточную стоянку, замаскировать пожитки на деревьях, и вернуться за ними зимой. По глубокой воде на горных лодках не плавали, опасались нападения Чернобрюхих. Опальный наследник вождя пришёл, когда работа была окончена, и собирались обедать.
«Ну! Натворил беды!»
Встретила вопросом хозяйка. Сын кивнул.
«Вытри руки, поклонись алтарю».
Мейс выполнял повеления, замечал, братья откровенно разглядывают дерзкого ослушника. Он же разглядывал родителей. Мать суетилась, держала лицо. Отец глядел мрачно, сосредоточенно, примеривался, куда бы положить тяжёлый камень слова.
«Натворили мы с тобой, деточка». Пойст нашёл место грузной ноше, поправил.
«Я шлялся, где не надо, ты лезла, куда не звали».
Жена повернулась на пятках, обдала круг жаром негодования.
«С ума ты сошёл, Пойст! Как можно при детях!»
«Прости, Кесс, я забыл! Дети, ночные духи, при которых нельзя. Тебе тоже не стоило этого срамить . С духами так не обращаются».
Женщина инстинктивно почувствовала, муж не в себе, обняла за плечи, улыбнулась обворожительной, с её точки зрения, улыбкой.
«Перед обедом следует отдохнуть, милый».
Мейс увидел прилизанный лживый оскал, содрогнулся.

\
Кин вернулся в круг. Донни сидел на постели, Майт уткнулась в бок мужу, тихо подвывала.
«Есть хочешь, пловец?»
Спросил родоначальник племени Синих камней, поймал взглядом зрачки воспалённых глаз, увидел мятущуюся тревогу.
«ОО!»
Неопределённо буркнул объятый полузабытьём человек. Горшок приготовленной с вечера похлёбки был почти полон. Кин подал Донни, тот не задумался, опорожнил, точно плошку.
«АА!»
Прозвучало вместо благодарности. Майт сползла на голые камни, Кин наклонился, переложить.
«Нууу!» Рявкнул Донни, точно в реке.
«Убери руки, охотник, ни то я проломлю твой череп!»
«эта лежит на камне и плачет».
«Тебе что за дело? На камне прохладно, а плачет! Пусть. Рука болит, вот и плачет. Два дня молчала, как рыба, сколько можно!»
Родоначальник племени Синих камней почувствовал себя бездомной собакой. Ида крепко спала, рёв Донни миновал сознание. Кин же не находил места, где отсутствовали бы стоны Майт. Внезапно осенило: надо лечь, сунуть голову под яйцо. Стало так тихо, что первый охотник услышал движение и шелест собственной крови.
«если тихо, тоже не тихо». Подумал Кин и хотел освободиться, но понял, оболочка деформировалась. Голова полностью облеклась ненавязчивой средой. Удушья не было, пульсирующий шум стал глуше. Кин открыл рот и понял, «тряпка» вдыхается, повторяет форму нёба. Масса оказалась приятной на вкус. Сказать, что во рту какая-то определённая пища, охотник не мог, но пищей была, несомненно. Кин укусил и начал жевать. Попытки отгрызть кусок ни к чему не приводили, слюна по подбородку не текла. Создавалось впечатление, глотает нечто, но объём содержимого во рту не уменьшается. Скоро стало ясно, есть не хочется, нервничать тоже. Кин вытолкнул жвачку, сомкнул губы. Поверхность сровнялась. Высунул язык, почувствовал, пресная, как вода. Уснул без сновидений.
Проснулся от низового холода. Ида тщетно пыталась разжечь огонь.
«Почему ты занимаешься костром?»
Удивился Кин.
«Донни высказал всё, что обо мне думает, я решила опровергнуть».
«Где Этот?»
«За дровами ушёл. Знаешь, охотник то и делает, что ругается почём попало».
«Тебе обидно?»
Ида засмеялась.
«Что с мальчика возьмёшь! Майт, другое дело. Очень плоха. Воспалилась культя. Даже не знаю, как быть».
«Почему не разбудила?»
«Надеялась переубедить Донни и направить энергию в мирное русло».
«Что направить?»
«жар огня».
Кин высек искру. Родившийся глазок высунул пальчики, распространился во мху. Было тихо и ласково рядом с любимым существом, но где-то на донышке сердца копошилась неловкость.
«Знаешь, - сказал родоначальник племени Синих Камней, - сегодня ночью я жевал тебя».
«Кого жевал, охотник?»
Что ты обычно ешь?»
«Ничего».
«Почему?».
«не хочется».
«Без еды можно погибнуть?»
«В оболочке нельзя, она питает и перерабатывает отходы».
Открой рот, приложи руку, вдохни».
Ида засмеялась, откинулась назад, захлопала в ладоши.
«Очень интересно! Почти настоящее!»


Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/31/877