Смелая Молекула

Будильник по привычке затрезвонил в 7 утра, но девчонки из пятой комнаты   -  Майка,  Валя - Большая, Валя - Молекула, и Катя вставать не спешили, потягивались  и щурились от яркого солнышка. Все экзамены за первый курс Московского авиационного института сданы успешно. Теперь надо вернуть в библиотеку учебники, коменданту сдать комнату в общежитии, погулять по Москве и… - по домам! Кому в Орехово-Зуево, кому в Свердловск, кому в Спасск-Рязанский, кому в Калинин.
Но солнечное утро было обманчивым. Тревога, беспокойство, негодование и растерянность охватывали людей. Как же такое возможно: напасть без объявления войны на нашу самую славную и,  как в песне поётся, непобедимую страну? Молодое поколение советской страны верило безоговорочно в силу  армии. Во всех кинофильмах, в песнях, в газетах говорилось о том, что «броня крепка и танки наши быстры». А если враг захочет на нас напасть, то армия отбросит его от границ Родины.
  Москвичи выходили на улицу, стояли у чёрных репродукторов, укреплённых на столбах, слушали обращение Молотова. У большинства мужчин было только одно желание – идти добровольцами на фронт, защищать Родину. И девушки были полны такого же энтузиазма. Но в военкоматах их немного «охладили» - послали разносить по городу повестки тем, кого призывали в армию.
Вале Чулковой (Молекуле) и Кате Штанковской достался район Кунцево, бараки, в которых жили рабочие ткацкой фабрики. Тесно, кровати отгорожены друг от друга пёстрыми ситцевыми занавесками, по тумбочке у каждого рабочего. Над некоторыми кроватями висели гитары. Они показались девочкам какими-то сиротливыми, словно прощались со своими хозяевами.  Одни парни повестки брали серьёзно, рассматривали их, расписывались, объясняли, где найти следующий барак, желали успеха. Другие делились своими проблемами, третьи пытались познакомиться.
  - Девушки, оставьте свои адресочки, я вам письма писать буду.
 – Эх, а у меня в деревне невеста Татьяна, не успею попрощаться, да и мать будет переживать, у нас в армию проводы устраивают на три дня.
 – А я собирался в техникум поступать. Война-то к осени закончится?
 Но даже у тех, кто пытался балагурить, в глазах затаилась тревога.
 Эта тревога поселилась и в общежитии МАИ. Приходили попрощаться с курса ребята, получившие повестки. Алёша нарисовал карандашом портрет Вали - Молекулы. Ростом она была 153 сантиметра, хрупкая, но с правильной фигуркой, огромными глазами и чуть вьющимися волосами Девушка сохранила этот портрет на всю жизнь.  Александр, как всегда, пришёл с аккордеоном. Валюша стеснялась своего маленького роста и, как ей внушили дома, плохого слуха. Ну, рост, ладно, а вот играть на фортепиано ей всегда очень хотелось, и учительница жила напротив, но родители не отдали учиться. А Саша внушал ей - слух хороший, ведь все песни она по первым аккордам узнаёт, и всегда правильно. Сидели в их пятой комнате, пели советские песни о Будённом, про артиллеристов, про картошку. Но в груди у многих  поселилась грусть расставания и неизвестности. И с каждым днём эта грусть  после наших отступлений на фронте как-то крепла, хотя и сидела глубоко внутри.
Деканат собрал девушек, объявил мобилизацию на трудовой фронт. Всех распределили по бригадам и отвезли в Подмосковье. Стало понятно, что до зимы война не закончится, надо заготавливать дрова и строить оборонительные сооружения. Группу, где Валя -  Молекула была старостой, послали на заготовку дров, сказали, что на две недели. Девчата обрубали сучья у поваленных деревьев, распиливали их, грузили на платформы. Свою старосту девушки поставили учётчицей. Ну, какой прок от такой маленькой и худенькой! Зато записи она вела точно, можно было не проверять, да и расставляла всех правильно, каждому давала работу по силам.  Поехали в жару, взяли лёгкие платьица, кофточки, да тапочки, а возвращаться пришлось уже с первыми заморозками. Спали в дощатых, построенных на скорую руку, бараках. И всё бы ничего, да кормили  отвратительно. Кашу варили из прогорклой крупы, а в щах часто плавали капустные черви. Многие девчонки в первые дни не ели, собирали в перерывах малину в лесу, но при тяжёлой физической работе голодать было нельзя. Валюша выловит червей, выбросит, давится, но ест. В детстве она с одним мальчиком московским  поспорила, что съест яблоко с червяком, и съела, а мальчика стошнило. Так что «опыт» кое-какой у неё был. Тётки из пищеблока вечерами уносили  с собой сумки, явно набитые продуктами, до студентов им дела не было.
И вот прошёл слух, что с проверкой приедет ректор института. Знали его девушки только внешне, издалека видели. Тогда пообщаться  с таким  важным человеком простому студенту и в голову не приходило. Самой главной инстанцией был для них декан факультета. А  факультетов в институте – не сосчитать. Самолётостроение - наука новая, развивающаяся, фронту очень необходимая. Так что ректор был почти «вне досягаемости». Нагрянул он внезапно. Всё начальство смотрело за тем, чтобы в бараках и на делянках были чистота и порядок, а ректор прямо из машины пошёл в столовую, посмотреть, чем и как кормят  студентов.
Девушки  ворчали на гнилую капусту с червями, а Валюша уговаривала их не выливать щи, а показать их ректору. Многие испугались: мало ли, как потом всё обернётся, могут и саботаж приписать, так бывало, а за это грозил  тюремный срок.
 Вошёл ректор в сопровождении другого начальства, поздоровался, а Молекула подходит к нему со своей миской и говорит: «А можно Вам вопрос задать? Как Вы считаете, вот ЭТО можно есть?», и протягивает ему щи с червями. Ректор миску взял, прошёл вдоль всех столов, где сидели обедающие, заглянул в каждую тарелку, приказал обед и ужин выдать сухим пайком, проводил студентов на работу, а потом так «разобрался» с общепитом, что из прежних сотрудников в нём никого не осталось.
Провели после работы комсомольское собрание, выбрали ответственных за проверку продуктов, за закладку их в котлы, за дегустацию. И совсем другая жизнь началась у девчат.
Стало веселее работать, прибавилось сил.  Правда победила в маленьком деле, и это укрепило веру в победу на большой войне. А бригадира теперь стали называть Смелая Молекула.