Галиев Нурислам Гусманович

Галиев Нурислам Гусманович

       Вся окружающая действительность родного посёлка Шахтный  была пронизана веянием шахты. Оно присутствовало в домашней атмосфере, в уличных запахах, в природном ландшафте. Впитывалось оно в сознание людей, по своему формировало нрав и характер, зачастую определяя дальнейшую судьбу родившихся и выросших здесь мальчишек и девчонок.  Шахтерский быт их покорял. Именно в связи с ним у многих подростков формировалось чувство родного очага, своеобразной красоты.  Нурислам Гусманович помнит свои юношеские переживания, которые были наполнены особой романтикой  даже от шахтных терриконов, по которым он не раз бегал со своими сверстниками. Наверное, это общее влияние зародило в Нурисламе подспудное желание связать свою судьбу с горным делом.  Родители ничего ему не советовали, ни отговаривали, несмотря на то, что отец в 1959 году был травмирован на шахте.
    Окончив в 1972 году десятилетку на хорошо и отлично Нурислам в этот сезон поступить в Пермский политехнический институт не смог. Высоки были тогда требования для абитуриентов. Решил основательно подготовиться к вступительным экзаменам на следующий год, а пока  поработать на шахте.   Устроился в  электроцех шахты Ключевская учеником электрослесаря. Через полгода аттестовался на 4  квалификационный разряд.
   В 1973 поступил в политех на горный факультет без особых осложнений. В 1978 окончил его и вернулся на свою родную Ключевскую. Молодого специалиста приняли на должность горного мастера на 9 добычной участок. Без особой  раскачки Нурислам Гусманович скоро сформировался в знающего, опытного горняка. Деловые качества, профессиональный рост стали хорошо заметны. Через год ему предлагают повышение – заместитель начальника участка ВТБ. Даёт согласие и в этой должности работает до призыва в Советскую армию.
   Отслужив офицером два года в 1983 вновь возвращается на родную шахту. Опять горным мастером, только уже на 3 добычной участок. В мае 1984 г. его утверждают заместителем начальника участка, потом через две недели начальником этого же участка.
     Надо сказать, всякий горняк понимает, что любой отрезок подземного шахтного поля рисковый. Фронт третьего участка (832 лава-южная) был одним из самых сложных  по горно геологическим условиям в Кизеловском угольном бассейне — часты были здесь нарушения в угольном пласту: до 5-6 пережимов длинною от 2 до 5 метров. Поэтому требовалось одновременно вести и добычу угля и проходить те самые пережимы, которые преодолевались буровзрывным способом.  Нурислам Гусманович свою основную задачу — выполнение плана — решил начать с проведения организационных мероприятий. Обновил коллектив участка чуть-ли не на половину. Пришлось уволить нерадивых, одновременно принимая на участок опытных шахтёров и совсем молодых, которых надо было обучать. В результате проведённых технологических и кадровых мероприятий участок, вскоре, начал выдавать план.
   В ноябре 1986г. на участке произошел тяжелый несчастный случай. Был травмирован Вячеслав Шамшурин. Как раз в этот день Нурислам Гусманович в шахте задержался. У него вообще было в норме бывать в шахте столько сколько надо было. Почему то зачастую у него выходило, что бывать под землей надо было гораздо больше времени, чем нужно для руководителя. Поднялись они тогда на поверхность с горнотехническим инспектором Чувашевым Виктором Николаевичем. Только переоделись, звонит диспетчер шахты — несчастный случай. Вновь оделись и опять в шахту.
    Ответ за любой несчастный случай в Кизеловском угольном бассейне был строгий. Приходилось его держать у самого генерального. Кстати, если даже и не было таковых, то, всё равно, раз в месяц, по четвергам,  в п/о«Кизелуголь) проходили совещания с ответственными представителями всех пятнадцати шахт. Эти четверги называли тогда Днями безопасности.
    Для разбора того случая вызвали всех ответственных в Кизел к генеральному директору. Спрашивал тогда Борис Зиновьевич  у начальника участка, что несчастный случай произошел, наверное, оттого, что, —  контроль тот ослабил в шахте, наверное, только для видимости показывается. Тут же запросил сводку посещений шахты Галиевым. Когда её принесли генеральный своим глазам не поверил — количество пребываний под землей было значительно больше нужного времени для руководителя. Покритиковали их тогда еще сколько-то и на том совещание закончилось.
    Через несколько дней Нурислама Гусмановича опять вызвали к генеральному. «Наверное будут снимать» — промелькнула у него тревожная мысль.
    Получилось же до — наоборот. Борис Зиновьевич, сказал ему, что во всём разобрался, нарушений по технике безопасности на участке не было. Предложил Галиеву ....... повышение. На выбор сразу три должности: директором шахты « Широковская», замом директора по экономике объединения и главным инженером на Крупскую. Подумав несколько дней Н.Г. Галиев дал согласие на главного инженера. Б.З. Морозов несколько удивился, сказал ему, что предполагал решение по директору шахты. Однако, поступок одобрил.
     На новом месте, осмотревшись, вникнув в суть ситуации, сложившейся на шахте Крупская,  главный инженер наметил для себя общую стратегию. Так, надо было преодолеть сложившуюся инерцию у начальников цехов. Недостаточно внимания уделялось ими документальному оформлению планируемых и исполненных производственных мероприятий. На поверку, это оказалось далеко не формальным делом. Потом выяснялось, что такой подход сулит значительную экономию, а то и спасает жизни людей. Регистрация изменившихся условий заставляет вдумываться руководителя, загодя предпринимать соответствующие меры по предотвращению нежелательного исхода, или для развития позитивных тенденций. Стереотипы преодолевать было сложно. Одного руководителя пришлось таки снять с должности. Зато, через некоторое время, тот осознав свою неправоту, оказался очень успешным на другом руководящем месте.
  Также Нурислам Гусманович утвердился в необходимости более основательной подготовки добычных участков. Из-за этой принципиальной позиции случился конфликт с директором шахты. Каждый год, в начале сенокосной страды, Борис Васильевич отдавал распоряжение о направлении на заготовку сена для подсобного шахтного хозяйства горняков, в том числе и ремонтных крепильщиков. В итоге стал серьёзно нарушаться план по ремонту и содержанию  горных выработок.  Ситуация накалилась настолько, что уже сам Борис Зиновьевич Морозов стал интересоваться почему не выполняются планы по ремонту и содержанию горных выработок. Галиев отвечал, нет людей, директор снимает их на сенокосы. Пытался сам как-то противостоять. Не видя сдвигов в неверной директорской практике решился уйти с должности главного инженера, покинуть Крупскую. Написал заявление и положил его на подпись генеральному. Приехал технический директор КУБа Семёнов Михаил Никодимович. Долго разговаривали, потом была беседа и с директором. Приняли мирное решение, «ударили» по рукам и забыли. Впоследствии  все вопросы Голубчиков с Галиевым решали полюбовно.   
    В конце восьмидесятых руководством «Кизелугля» было принято решение о постепенном закрытии шахты Крупской. Начали уже отрабатывать околоуклонные целики с 6 на 7 горизонт.
    Главному инженеру, напротив, виделись оптимистичные перспективы. Галиев и главный маркшейдер шахты Чертулов Владимир Сергеевич готовят смелый проект. После убедительных доводов генеральный директор производственного объединения «Кизелуголь» Борис Зиновьевич Морозов утвердил долгосрочный план развития Крупской. Выверенный прогноз работоспособности предприятия составил минимум лет на 20!
   Была определена стратегия движения в северном простирании 8 горизонта. Конечная цель — разработка 2 пласта с ожидаемой мощностью залежей угля от 1,2 до 2 метров, который намечалось выбирать с помощью комбайна. 
    Работа, что называется, закипела. Проходчики прошли 200 метров 801 полевого штрека. Затем приступили к подготовке 821 лавы.  Бригада Валерия Агапкина принялась расширять скат.  Потом последовало......
    Наводнение. Все планы и надежды, в буквальном смысле, скрылись под водой.
    Пожалуй, все руководители знали, это было даже, своего рода поверье, что несвоевременный звонок с шахты — не к добру. Обычно дежурный докладывал  итоговую обстановку к 21.00.  В тот день — 13 июня 1993 года — диспетчер шахты позвонил Галиеву в 19.00.  Сообщил, что в результате паводка на Косьве ГРЭС прекратила   подачу электроэнергии на шахту.
    Главный инженер срочно поехал на Крупскую.  Прежде всего, волновали люди. К счастью, благодаря оперативным действиям диспетчера, основную массу шахтёров успели поднять на поверхность, остальные поднялись сами. Оставив  дежурный оперативный персонал Нурислам Гусманович распорядился отправить всех домой. Надо было спешить, вода в реке прибывала, под её натиском, было видно, начали шататься «быки» моста. Шахту Галиев покидал уже в двенадцатом часу. Успел вовремя – вода вот-вот грозила затопить дорогу в город в районе моста возле ГРЭС.
    Создали оперативный штаб во главе с главным инженером. Директор шахты Голубчиков Борис Васильевич в то время был на больничном. После паводка надо было, прежде всего, выяснить состояние шахты. Оперативные исследовательские мероприятия было решено начать после подачи электроэнергии. 21 июня 6 бойцов Военизированного горноспасательного взвода Кизеловского горноспасательного отряда спустились в шахту. Через некоторое время спасатели доложили, что вода затопила 8 рабочий горизонт.
    Провели анализ – общий объём воды, необходимое время на откачку, восстановительные мероприятия. Нурислам Гусманович доложил генеральному, что шахта сможет начать добычу угля через полгода. Шахта Крупская, как, впрочем, и все шахты Кизеловского угольного бассейна были планово-убыточными. На сей раз предполагаемые расходы оказались непомерно велики. Руководство «Кизелугля» приняло решение о закрытии Крупской.
    Нурислам Гусманвич Галиев искренне сожалеет о таком окончании шахты имени Н.К. Крупской, одной из старейших в Кизеловском угольном бассейне. Ей по праву принадлежит особая дань почитания и уважения в истории горношахтного производства Пермского края.

А.Симаков