Куда уходит детство

Не спорю, кому-то нравятся многоэтажные дома. Могу понять: бетон, стекло, высота – дух захватывает. А вот мне милы те домики, которые я застал ребенком: одно- и двухэтажные, старые, с разнообразной лепниной. Уютные, сразу целиком помещавшиеся в поле зрения. Тихие, несуетливые, образующие такие же дворы. Такие дома – штучная работа, индивидуальный пошив. Не массовая застройка, а жилье.

В Киеве их практически не осталось, понятно почему. Может, так и надо. Мне тоже больше нравится, когда есть горячая вода и туалет, ванная комната, когда прихожая гордо именует себя холлом, коридор может служить еще одной комнатой, а в кладовке спокойно оборудуется кабинет.

Но от ностальгии не спрячешься. Машина времени никогда не выключается, она реагирует на знакомый запах, потрескавшееся изображение, забытую мелодию. И мгновенно переносит тебя в детство, хочешь ты этого или нет.

Такой перенос случился у меня в Черновцах. Мои любимые домики составляли там целые улицы. А главное, дворы. Те самые. Я уж думал, никогда их больше не увижу. И вот...

Кто-то скажет, что любовь к таким домикам – это признак провинциальности. Тогда я провинциал, и провинция у меня в генах. Интеллигентность тоже ведь становится признаком провинциальности. Во всяком случае, мне нравится все тихое, живущее не напоказ и не работающее на публику, не коммерческое, не громкое – просто красивое-для-себя.

...Уже направляясь к вокзалу, чтобы возвращаться в Киев, я заглянул в очередную подворотню. Она была темной, низкой и прохладной, с облупившимися стенами – точно такой, как в моем детстве. И точно так же она открывала вид на двор, вросшие в глубине его в землю какие-то симпатичные сараи, выбеленный домик с окном над самой землей. И так же висело на веревке просвеченное заходящим солнцем белье. Я так отчетливо вспомнил себя маленького в этом пейзаже, что чуть не заплакал: ну почему детство уходит?! Куда уходит детство, как поется в песне... «Теперь я знаю, куда: в Черновцы», – подумал я, и спасительная ирония вернула меня в настоящее.

Тут откуда-то сбоку, из не видимых мне дверей вышел мальчик. Маленький, лет пяти, стриженый, круглоголовый и лопоухий. Он увидел меня и замер. Круглые его уши тоже настороженно замерли. Так мы смотрели друг на друга мгновение, а потом каждый пошел по своим делам. Но этого мгновения хватило, чтобы я понял: никуда детство не уходит. Оно не ушло, это я от него ушел. Просто вырос. А оно перешло к другому мальчику. Потом опять к другому, и теперь оно вот у этого, лопоухого. Играет с ним в те же самые игры, расширяет его двор до пределов вселенной.

И мне стало спокойно, потому что только так и может быть устроено на свете.