Искуствоведы

«Дети!- классный руководитель первого «Б» класса обычной Ленинградской средней школы обратилась к своим ученикам: Мы должны уважать чужой труд и бережно относиться к нему. даже если он на первый взгляд ошибочно кажется лёгким и незначительным. Вот к примеру. Этот класс-мой рабочий кабинет и я здесь являюсь полной хозяйкой. Я могу разбить здесь стекло и мне за это ничего не будет, никто меня за это не отругает и не накажет. Просто придёт завхоз и вставит новое- это он будет обязан сделать. Но из-за этого он потратит время, которое он мог бы потратить на другое полезное дело и которое будет не сделано из-за того, что мне вдруг в голову пришла мысль безобразничать. Кроме того это стекло стоит денег, которые наша школа могла бы потратить на другие важные вещи- покрасить парты или купить новые вешалки в раздевалку. Видите сколько убыли принесло бы моё желание сделать что-то просто так чисто для своего удовольствия. Чужую работу нужно ценить и уважать, какое бы ты положение не занимал в обществе и какой бы труд бы это не был: художника, написавшего великую картину или дворника, убравшего мусор на улице…».
Дети внимательно слушали и больше всего сосредоточен был маленький Вовочка Баранов- он даже открыл от напряжённой работы мыслей. Про себя в тот далёкий восемьдесят седьмой год он чётко решил что всегда будет знать цену чужому труду…
Летом две тысячи седьмого года толстый, обрюзгший банкир Владимир Баранов, двадцать лет тому назад бывший учеником первого «Б» класса обычной средней Ленинградской школы, погожим июльским вечером сидел с небольшой группой товарищей  во дворе своего загородного особняка на Рублёвке. Мирная, непринуждённая атмосфера застолья и столетний коньяк сделал своё дело- все пришли в самое благодушное настроение.  Поэтому господин Баранов решил что теперь самое время показать всем своё умение ценить по достоинству настоящую работу, безусловно заслуживающую огромного уважения.
Вот посмотрите- он рукой указал гостям на арку окна первого этажа, где вместо стекла был огромный витраж, изображавший средневекового ландскнехта с мечом наперевес, и трубившего в рог: Льежский витраж. Франция, пятнадцатый век! Оригинал! Видел самого Квентина Дорварда, можно сказать! Через века прошёл! Шедевр, великая работа! Приобрёл на аукционе в Париже! Доставляли в специальной упаковке, мастер из Лувра неделю возился, устанавливая- в ручную собирал по стёклышку! Искусство! Да, мы должны уважать его. Триста тысяч евро я отвалил за него, но  оно достойно таких жертв!
Разве это жертвы!- презрительно произнёс так же принявший немалую долю горячительного тощий молодой субъект, куривший сигару напротив: Вот я к примеру неделю назад в Женеве оригинал Рубенса приобрёл. Говорят что три года писал он картину эту – вот я понимаю работа! За неё я отвалил миллион евро не глядя…
Миллион! Да я на днях приобрёл статую дракона седьмого века из дворца династии Хань!!- вставил  толстый господин с выплывавшим из-за ворота вторым подбородком: Вытесана из цельного куска малахита в течении десяти лет! Два миллиона евро! Вот это я понимаю шедевр!
По возрастающей распалившиеся гости начали выкрикивать частички мирового культурного наследия разных эпох и народов, счастливыми обладателями которых они являлись в настоящее время. С каждым разом авторитет Баранова вместе с его Льежским ландскнехтом опускался всё ниже и ниже, пока наконец один почётный седовласый человек не прихлопнул всех козырным тузом, назвав цену целой гробницы фараона времён династии Птолемеев. Это было последней каплей и побагровевший от конфуза Владимир Баранов, по окончании каждого нового  лота уже уставший ловить на себе насмешливые взгляды, поставил наконец жирную точку во всём этом.
Десять миллионов евро, говоришь отдал?- злобно отдуваясь спросил он всех, обращаясь прежде всего к победителю аукциона: А я вот отдал триста тысяч!
С этими словами он подогрел себя ещё одной стопкой коньяка и с силой запустил в шедевр Льежского стекло производства пустой пивной бутылкой. Запечатлённый на витраже ландскнехт умер во второй раз и на этот раз уже безвозвратно: пережившее не одну династию королей и императоров стекло жалобно звякнуло и разлетелось во все стороны салютом цветных брызг…
Да я куплю себе ещё сто таких стекляшек!- обратился Баранов к остолбеневшим гостям: Так то вот, господа! Для меня это- не проблема!
На это возразить Баранову уже никто не посмел- авторитет хозяина особняка снова выдвинулся непоколебимой громадой вперёд. Столетний коньяк и благодушное настроение сделали своё дело- на застолье вновь воцарилась мирная, непринуждённая атмосфера.