Подвенечное платье

Она сидела с кучером в кафе одного из питерских магазинов и вспоминала вчерашний день:
- О, как вчера я устала на вокзале.
- С чего это?
- Целый день провела на вокзале, по выражению, одной пассажирки, в балагане.
- Скажешь тоже.
- Это не я сказала, а пассажирка. Я не согласна, что это балаган. В балаганах раньше люди отдыхали.  А тут…
-Что тут?
- Раньше было все чинно и благородно.
- Когда раньше?
- Ты прямо как маленький. Когда было два вокзала: для наших граждан и иностранцев. Теперь какой-то муравейник или, вернее, котел. Наверное, все вместе.
- Что же тебе не понравилось?
- Лучше сказать, что понравилось. А хотя… Мне ничего не понравилось. В туалетных комнатах меня облили несколько раз водой пока я прихорашивалась у зеркала.
- Может быть, ты долго прихорашивалась?
- В детстве меня мама приучила быстро собираться. Она мне говорила: « Или ты выходишь через пять минут или никуда не идешь».
- Вот как?
- Там зеркало было только над раковинами. Дамочки подходили и , не говоря ни слова извинения, мыли руки. Какая беспардонность. А еще мы  хотим, чтобы нас любили.
-Может быть, они спешили.
- Куда там. У одной самолет был глубокой ночью. На все это можно закрыть глаза. Но на условия ожидания, нет. На первом этаже нет мест для ожидания, почти по всему периметру киоски Знаешь, где сидели встречающие?
- Где?
- В кафе. И ничего никто не заказывал.
- Ну и ты бы села.
- Не могла, ведь я же не знаю клиентов в лицо. Поэтому мне пришлось стоять рядом с кучерами прямо у выхода, держа табличку с их именами в руках.Иногда я садилась на подставку для ног у прилавка, где заказывают экипажи, а рядом от сварки искры рассыпались во  все стороны. Каждый раз говорю сама себе, что больше не буду работать.
- Нельзя вслух говорить негатив.
- Не только говорить, но и думать нельзя. Тут я шапку себе присмотрела, вязаную, из норки. Пойду, примерю.
Она вышла из кафе, подошла к витрине, шапка была на месте. Кому она нужна летом?  Примерила.
- Тебе идет.
-Мне все идет.
- Это называется колпак. Он подходит любому возрасту.
- Ты мне намекаешь на возраст. Я старая, но красивая. Мне шестьдесят два.
Не зная почему, но в последнее время она прибавляла себе возраст.
- А мне шестьдесят.
- Я бы дала  сорок пять.
- Гимнастикой занимаюсь и тебе советую.
"О, куда зашел, - подумала она, понимая о какой гимнастике идет речь, такому простатит не грозит". И, как бы прочитав ее мысли, он сказал:
- У меня девушка есть, сорок пять лет.
Да, теперь девушками называются сорокапятилетние. Это у Достоевского процентщице было чуть за сорок, а она уже считалась старухой.
- А вообще, соотношение возраста между мужчиной и женщиной не имеет значения, - продолжал кучер, далее пускаясь в философские рассуждения.
- Нам пора. Наши клиенты уже купили матрешки, - прервала она его и направилась к выходу.
Возвращались, проезжая мимо Таврического сада. она вспомнила, как с мужем гуляя в этом саду, увидела брошенные кем-то детские салазки.
- Смотри кто-то забыл.
- Давай, я тебя покатаю.
Она села на салазки, и он побежал по аллее сада. Мимо нее проносились заснеженные деревья, верхушки которых она с трудом могла рассмотреть из-за больших сугробов. На небе улыбался полумесяц.  В саду прохожих не было. Ей захотелось поваляться в снегу. Это желание осуществилось. Поднимаясь из салазок, она поскользнулась и упала на сугроб. Муж стал осыпать пригоршнями снега, как лепестками роз. А, может быть, это был вовсе не снег, а замерзшие лепестки белых роз? Ведь есть же так называемые мейсенские вазы под названием «Воules de neige», усыпанные  снежками в виде лепестков.
Как давно это было. В другой жизни…
А что в этой? Разговоры родственников о том, что она «красивая и деловая»и обязательно выйдет замуж, чтобы не быть одинокой. Что касается деловитости, об этом она бы поспорила, а красота ее завяла уже давно.
Через минуту после того, как она переступила порог, зазвонил телефон. Это был рассыльный.
- Вам письмо. Когда вы будете дома?
- Можете приезжать
Примерно через час на площадке черной лестницы раздался звонок. Один раз, когда она была в гостях в этой мужниной квартире, он проводил ее через эту дверь. Кто приходил к нему, она так и не спросила. Не в ее правилах было задавать вопросы. Чем он занимался от субботы до субботы, она тоже не знала, смутно догадываясь, что у него была своя неведомая ей жизнь. Но она любила бывать у него,любоваться на изразцовый камин, подниматься на второй этаж по лестнице, покрытой ковровой дорожкой, смотря в окно овальной формы, мелкой расстекловки.   Внутри по обе стороны коридора, два ряда дверей, которыми можно было не пользоваться, так как достаточно было попасть в одну из комнат, чтобы как по галерее, пройти в другие. Отдельный вход был для комнаты прислуги, находившейся рядом с кухней, как раз там, где была дверь на черную лестницу.
Открыв дверь, она видела рассыльного, это был молодой человек в форменной фуражке и тужурке голубого цвета.
- Распишитесь в получении.
Она расписалась. Рассыльный ушел.
Вернувшись в квартиру, она захотела узнать от кого письмо. Но на конверте ничего  не было написано. Да и конверт не был заклеен. Какое-то внутреннее волнение охватило ее. Она достала открытку. Тоже пусто. Перевернула ее.
 Боже мой! Это была она сама в подвенечном платье, ее горничная и портниха…